Мертвые головы

Глава 13

— Я смотрю, у вас новенькие… — прихлебывая кофе, проговорил Доктор.

— Ну да, ротация кадров, — ответил Кирилл. — Только удивительно, как это ты заметил: ты же им в лица никогда не смотришь.

— С чего ты… Как это… Смотрю, почему… Лишь бы сказать…

— Как же, ты им другие части осматриваешь! — хохотнул Хлебосолов. — A-а, ты их наверное по этим частям и различаешь!

— Ты… Это… Балбес… Болтаешь всякую… Сам не знаешь… Болтун…

— Кирилл! — строго поглядела на охранника Мамочка. — Возьмите, пожалуйста, — протянула она Доктору очередной бутерброд.

— Угу…

— Еще кофе?

— Да… Спасибо… Не откажусь… М-м… Достаточно… Спасибо…

— Пейте на здоровье.

— Кофе у вас… М-м… Высший сорт… Как всегда, превосходный…

— Что верно, то верно, кофе у Мамочки всегда на высоте, — подхватил Хлебосолов. На сей раз он тоже не отказался от угощения.

Хозяйка кабинета просияла от заслуженной похвалы.

— Слышал, у вас здесь негритянка появилась… Почему… На осмотре… Не было..?

— Ах, Доктор, Доктор! — рассмеялся Хлебосолов. — И тебя цепляет черненькая тема! Ишь как глазенки заблестели! Негритяночку ему подавай!

— При чем тут… Дурак… Осмотр все должны… Тем более афрорусские…

— Афрорусские! Ха-ха-ха! Наш Доктор изобретатель нового термина!

— Да прекрати ты насмешничать! — осадила Кирилла Мамочка. — Тоже мне, юморист выискался. Не обращайте на него внимание, — повернулась она к Доктору.

— Да что на дураков… Я и вообще… Не знаю что ли его… Он и есть…

— Док, а хочешь я вас познакомлю? — продолжал дурачиться Хлебосолов. — Нет, правда?

— Болтун!

— Ох, извини. — Кирилл вдруг напустил на себя серьезный вид. — Я и забыл…

— Опять какая-нибудь глупость… В своем репертуаре… Что с тебя…

— О чем это ты? — вдруг заинтересовалась Мамочка. — Ну-ка…

— Да у нашего Доктора жена строгая. Выше его на полголовы, и рука у нее тяжелая. Если врежет, мало не покажется. В колледже преподает. Учащиеся от одного ее взгляда в обморок падают. Вот Док и не позволяет себе ничего лишнего. Проявляет только чисто теоретический интерес, так сказать. Облизывается, как кот на сметану, но более ни-ни…

— Заткнись! — рассердился Доктор. — Идиот! Вроде не пацан… А такое…

— Ладно, извини, я пошутил, — произнося это, Кирилл подмигнул Мамочке. Та, собрав все силы, попыталась согнать с лица веселую улыбку, но это ей плохо удавалось. — Больше не буду.

— Шуточки у тебя…

— Вот, возьмите, — протянула хозяйка кабинета Доктору традиционный конверт.

— Да-да… М-гм… Благодарю…

Положив деньги в карман, Доктор откинулся на спинку кресла. В этот раз он явно не торопился покидать дружественную компанию.

— Скажи, а как ты потом конверты используешь? — спросил его Кирилл.

— В смысле?..

— Ну, конверты-то стандартные, почтовые, с маркой. Каких-никаких денег стоят. Ты их коллекционируешь, выбрасываешь или используешь по назначению — посылаешь в них письма? А может, ты в них тоже кому-то денежку передаешь?

Доктор неожиданно залился краской как маков цвет.

— Ты это… Совсем…

— Э-э, да я в точку попал! — хлопнул в ладоши Хлебосолов и заливисто рассмеялся.

— Кирилл! — попыталась быть строгой Мамочка, но не выдержала и тоже рассмеялась. — Ох, извините, пожалуйста! — обратилась она к Доктору. — Этот баламут… — она махнула рукой.

— Да ну… Вечно… Не обжигался еще… Кстати, а куда Юля запропастилась?

Вопрос Доктора воцарил в кабинете мгновенную тишину. Так резко и тревожно смолкают солдаты в курилке, когда туда неожиданно входит генерал со свитой.

— А… почему вы интересуетесь? — неправдоподобно бесстрастным тоном спросила Мамочка.

— Я… Ну… Просто… — спокойно пожал плечами Доктор. — А что?

— Дело в том, что объект вашего интереса действительно куда-то "запропастился". Как вы изволили выразиться. Мы бы и сами не прочь узнать, где она и что с ней.

— Серьезно… М-м… То-то я смотрю… А оно, значит, вот как… Яс-сно…

— Док, а почему, собственно, ты спросил про Юльку? — Теперь тон Кирилла был абсолютно серьезным. — Ну, не явилась разок девушка на медосмотр — мало ли что: приболела, или погостить куда-то уехала, или там, прошу прощения, месячные.

Мамочка, конечно, всегда старается обеспечить стопроцентную явку, но постоянно кто-нибудь из девочек по той или иной причине отсутствует. Разве не так? Почему такой интерес?

— Вовсе никакой… Такой… Спросил и все… И вообще, я про всех…

— Док, кончай жевать! Я же знаю, что если надо, ты можешь излагать мысли как вполне вменяемый человек! Так что соберись!

— Что тебе от меня надо? — недовольно нахмурился врач.

— А то и надо! — неожиданно для всех и в первую очередь для себя, взорвался Хлебосолов. — Убивают Ирину, потом Алку! Потом пропадает Юлька! Пропадает, скажем прямо, очень странным образом! И вот ты-ты! — который всегда молниеносно выпивал кофе и сломя голову несся к своим больным, вдруг, впервые за все время, что я тебя знаю, не спешишь покинуть этот грязный вертеп! И делаешь это с единственной целью — поговорить о Юльке!

— Что ты несешь! — поморщившись воскликнул Доктор. — Бредятина!

— Тише, мальчики, тише! — призвала к порядку Мамочка. — Мы люди интеллигентные, можем обойтись и без крика.

— Согласен. Я не прав. Извините.

Это было сказано Кириллом таким спокойным тоном, что Мамочка и Доктор воззрились на него с самым неподдельным удивлением.

— Может быть, еще кому-нибудь кофейку? — задала вопрос хозяйка кабинета. — Сейчас за пять минут сварю свеженького.

— Нет уж, не стоит, — усмехнувшись заявил Доктор. — Кириллу, пожалуй, не кофейку, а бромчику надо выпить. Да и мне тоже…

— Так что там с Юлькой? — вернул разговор в прежнее русло Хлебосолов.

— Да далась тебе!.. Просто она, в отличие от других девочек, довольно ревностно относилась к своему здоровью. Это она после Турции… Там медицина, как и во всем мире, дорогая, а здесь любое обследование можно пройти за копейки… А по знакомству — и бесплатно. Так что она постоянно забегала ко мне на работу: то кровь сдаст, то то, то другое. У нее проблемы с… Впрочем неважно. Вам это знать совершенно ни к чему. И на осмотре она отсутствовала не разок, как ты сказал, а дважды. Вот я и спросил, куда она подевалась.

— Видишь, Мамочка, захотел — и выдал! — улыбаясь одними глазами одобрительно покачал головой Хлебосолов. — Артисты Малого и Большого театров отдыхают. Вот как надо декламировать, господа хорошие. А то прикинется мыкой; бы да мы-ы…

— Сам дурак, — совершенно по-детски парировал Доктор.

— А всего-то и надо было, что вывести его из равновесия. Чем я гениально и воспользовался. В следующий раз, Мамочка, если захочешь добиться от него связных предложений, используй этот способ. Других просто нет.

— Кирилл! Как не стыдно! Доктор, между прочим, уважаемый человек, ученую степень имеет, а ты с ним как с мальчишкой!

— Ничего, попадется он мне! На операционном столе! — жизнерадостно заявил эскулап с плотоядно-угрожающим видом.

— Типун тебе на язык! — перекрестил его Хлебосолов.

— Да я имел в виду какую-нибудь мелочь типа чирья.

— Нет-нет, тоже не надо! — запротестовал Кирилл. — Я тебя умоляю!

— Тогда не болтай про меня… Всякую… Понял?.. А то — чик и все…

— Договорились. Выходит, ты Юльку знаешь поближе, чем других?

— Что значит..? ну, забегает ко мне в больницу… Я ее в лабораторию отвожу… Потом анализы смотрю… И саму… Здесь тоже осматриваю…

— Ну не молча же вы всем этим делом занимаетесь, верно?

— Фу, Кирилл, ты, вроде, обычные слова говоришь, а у тебя все равно какой-то пошлый подтекст получается! — урезонила охранника Мамочка.

— Да нет здесь никакого подтекста! — отмахнулся тот от нее. — Док, общаетесь же вы с ней о чем-то. Может, она что интересного рассказывала? Что, например, позволило бы пролить свет на ее исчезновение? Повспоминай.

— Да ничего такого… — пожал Доктор плечами. — Да и о чем пациент с врачом…

— Ну, может быть, что-нибудь о своих планах? Как-нибудь между прочим.

— Уезжать-то она точно никуда не собиралась. Наоборот, говорила, что еще каких-то полгодика, и квартиру здесь купит, осядет. Интересовалась, сколько медики у нас получают. Смеялась, что она своей… в общем… больше делает денег… ну… вот так вот…

— Тихо-тихо, не переходи опять на свой птичий язык! — предостерегающе поднял руку Хлебосолов. — Чем Юлька деньги делает, мы и так знаем.

— Ну вот и все… А что еще? Шебутная девчонка… была…

— Все-таки — была? — пристально посмотрел на собеседника Кирилл.

— Ее же здесь пока нет… Объявится — снова будет… И не придирайся к словам!

— Да нет, мой остепененный друг, я вовсе не придираюсь к словам. Ты сказал именно то, что хотел. И ты вовсе не одинок в своем мнении.

— То, что у вас… Не мое, конечно… Мое дело — резать людей… В смысле, лечить…

— Золотые слова.

— Пойду… — Доктор поднялся. — Спасибо за кофе… И… В общем…

— Вам спасибо, — не нарушая ритуала ответила Мамочка.

Следуя все тому же ритуалу, Кирилл отправился провожать гостя до дверей.

— Адресок дать? — приобняв друга за плечи, спросил он.

— Какой адресок?

— Той негритяночки, которой ты интересовался. Забыл, что ли?

— Тьфу на тебя, мерзкий сводник! Где мои ботинки, черт бы их побрал!

— Да вот же они, в шкафу. Сам поди поставил, и чертыхается.

— Ничего не сам…

— Она не захотела в "Усладе" отираться. Мамочка ей квартиру сняла.

— Кто не захотел?.. Кому сняла?.. Не пойму, о чем ты… Говори ладом…

— Это я-то непонятно говорю! Ну ты загнул, братец! Себя бы послушал!

— Хватит трепаться. Так о ком ты?

— Ага, заинтересовался! Да все о ней же, о негритяночке твоей!

— Да какая она… Вот идиот… Уже совсем… Давай пальто!

— Да ладно, что ты. Все будет шито-крыто. Жена твоя ни о чем не прознает, я все организую. Не надо стесняться своих чувств, жизнь-то проходит. Ты вот без пяти минут доктор наук, а черненького мясца до сих пор не пробовал. Куда это годится..

Доктор обхватил Кирилла железным захватом, так, что у того хрустнули ребра и перехватило дыхание, и оторвал его от пола.

— Пусти, медведь, сломаешь! — с трудом выдавил из себя Хлебосолов сквозь слезы.

— Сам сломаю, сам и починю! — с удовлетворением мясника, вытягивающего жилы из говяжьей туши, пропел Доктор.

— Пусти! Я задыхаюсь!

— Ладно, живи… — с сожалением выпустил жертву атлет. — И давай-ка приходи ко мне на следующей недельке, я тебя осмотрю.

— Меня-то зачем? — еще не совсем оправившись после тисков, удивился Хлебосолов. — Я спортивным сексом не увлекаюсь.

— При чем… Не только… Проблемы всякие бывают… Не маленький…

— Ну-у, залопотал!

— К тому же ты с Витей общаешься. И с этим, как его… Мишаней. И негритяночку что-то уж больно расхваливаешь. Короче, приходи, я тебя на СПИД проверю.

— Смотри-ка! У нашего Парацельса чувство юмора прорезалось! — насмешливо проговорил Кирилл. — Точнее, проклюнулось!

— Не все же тебе других клевать! — улыбнулся целитель.

— Так-так-так… Решил на меня хвост поднять! Имбецил с атрофированным мозжечком решил потягаться с мастером спорта…

Доктор протянул к Кириллу руку, но недостаточно быстро, тот отскочил и встал в стойку, шутливо выпятив челюсть и подняв плечи.

— Иди сюда, горилла! Сейчас из твоей тыквы мозги брызнут!

Доктор сделал к нему шаг, но Кирилл снова отпрыгнул вглубь коридора.

— Что, испугался? Это тебе не пациентов под наркозом резать! Ну иди, иди, павиан недоношенный! Я из тебя мигом павианиху сделаю.

Из комнаты с любопытными лицами выглянули девочки. Поняв по виду Доктора, что они не одни, Кирилл опустил руки и улыбнулся.

— Как там на улице, Док? — вежливым тоном поинтересовался он.

— Холодина. Утром едва машину завел… Она отвыкла от такого…

— Странно, что эта рухлядь у тебя вообще заводится…

— Не хуже твоей…

Увидев, что мужчины шутят, девочки потеряли к ним интерес.

— Слушай, Кирилл, — проговорил Доктор, когда те вновь скрылись в комнате. — С какого потолка ваш Витя обо мне что-то вынюхивает?

— С чего это ты взял?

— На работу ко мне приходил… Выспрашивал… Что делал в тот день, что в другой. Коллеги описали… Он, больше некому… Зачем?

— Он у нас детектив-любитель. В Шерлока Холмса играет.

— Неужели он мог подумать, что я… Что я… Нет, серьезно…

— Да ладно, ерунда, не бери в голову. Он и меня проверял, подумаешь…

— Надо же… "Голубой", а туда же…

— О, дружище! Я и не подозревал, что ты махровый гомофоб!

— Да нет… Зачем… Пусть себе… Мне нет никакого дела… Это его проблемы…

— Вон ты, оказывается, какой! А Мамочка еще считала тебя культурным человеком! А культурные люди, по самой своей сути, должны толерантно относиться к подобного рода проявлениям. Где твоя снисходительность, мон шер!

— Конечно… Я понимаю… Это на генном уровне и все такое… Природа, куда деваться…

— Вот именно!

— Ты прав… И все же…

— И все же?

— Если ты педик, сиди и не высовывайся! Тем более, если ты… Ну… По вызову… И нечего… К порядочным людям… На работу… Компрометировать…

— Славно ты пригвоздил всю эту гей-братию, добрый человек!

— Ты только не подумай… Я вовсе не призываю… Пусть раз так вышло…

— Ладно, гуманист, иди уж. Тебя больные ждут не дождутся.

— Пока.

Выпуская Доктора из дверей. Хлебосолов увидел, что по лестнице подымается Петр.

— Погоди, не закрывай, — окликнул его инвалид, с трудом штурмуя лестничный марш на своем протезе. — Последний рывок!

— Что, лифт не работает? — спросил его Доктор, безуспешно нажимая на кнопку вызова. — Х-м, и действительно…

— Сломалась, железяка хренова! А иначе с чего бы я сюда пехом перся! Я что, Алексей Маресьев, чтоб ему повылазило!

— Кому? — усмехнулся Хлебосолов. — Герою Советского Союза?

— Дурень! Лифту, конечно!

Бывший сапер уже одолел свою вершину и теперь отдыхал, навалившись на перила.

— Странно… — произнес Доктор. — А когда я подымался, он был исправен.

— Закон подлости… — вздохнув, произнес инвалид. — Вечная история.

— Это смотря по отношению к кому! — поднял указательный палец Хлебосолов.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что по отношению к тебе — закон подлости, по отношению к Доктору — закон везения и удачи. А ты говоришь — вечная история.

— Ну у него-то две ноги! И наверняка обе здоровые!

— Извините, пожалуйста! — сыронизировал хирург, разучившийся за долгие годы ампутационной практики сюсюкать и заигрывать с больными. — Я не виноват!

— Само собой, — не раздумывая согласился Петр. — И я не виноват. Жизнь так устроена. Но и она не виновата. Никто не виноват.

— Ладно, устроили тут философский диспут на лестничной площадке! — прервал диалог Хлебосолов. — Давайте расходиться. Ты туда, а ты сюда.

Он провел Петра на кухню, усадил на табурет, сам примостился у излюбленного подоконника, достал сигареты, протянул гостю, закурил сам.

— На улице — холодина собачья! — с наслаждением выпуская дым через ноздри, произнес Петр. — Настоящая зима!

— Замерз? Хочешь чего-нибудь горячего? Чайку, кофейку?

— Да нет, спасибо.

— Водки нет. Извини, конечно, но здесь не держим. Мамочка…

— Да ну, какая водка! Я за рулем. Не суетись, все нормально.

— А Михаил здесь?

— Да нет.

— Он ведь тоже тут охранником, как и ты?

Кирилл удивился, что Алка не объяснила своему другу, кем в действительности был Мишаня. Значит, была не болтливой.

— Вроде того, — уклончиво ответил он. — Он тебе нужен для чего-то?

— Нет, я так…

— Ты по какому-то делу пришел или просто потрепаться?

— Просто… Потрепаться…

— В нашем салоне новое поступление, — хмыкнул Хлебосолов. — Две смазливые дебютантки. Может, хочешь… взглянуть?

— Нет! — почти испуганно отреагировал Петр. — Во всяком случае, не сейчас. Может быть, потом. Позже… Когда-нибудь…

— Угу, — кивнул Кирилл. — Тебя можно понять… — Он больше не знал, что сказать.

— Ничего, — как-то грустно ухмыльнулся Петр. — Жизнь продолжается.

— Золотые слова, — сказал Хлебосолов и вспомнил, что недавно уже говорил эту фразу. Причем, как ему сейчас показалось, в обоих случаях, он произнес ее не к месту.

— Слышал, у вас еще одна девочка пропала. А, Кирилл?..

— Господи, ты-то откуда это услышал!

— Земля слухом полнится. Это уже третья. Пока третья…

— Да может, она жива. Ты ведь ее не знаешь, а она такая…

— Ну почему же не знаю… Знаю.

— Откуда?

— Я с ней… Я ее… В общем, заказывал. Давно, пока с Алкой не познакомился.

— Понятно…

— И брось со мной как с недоделанным говорить. Я ведь в физическом плане инвалид, а не в психическом, не в интеллектуальном. Это у меня ноги нет, а голова есть, голова на месте. И я прекрасно понимаю, что ты считаешь так же, как и я…

— Что считаю? — без малейшего интереса, как бы по инерции, спросил Кирилл.

— Что Юлька — звено все той же цепи. Или единица все того же ряда, как тебе будет угодно. Есть, что возразить на это?

— Допустим, я допускаю такой вариант. Как тебе нравится тавтология "допустим-допускаю". Симпатично, не правда ли?

— Я не филолог, и если честно, мне глубоко плевать на это.

— Я филолог, но мне тоже плевать. Что дальше? Продолжай.

— Да я все о том же: надо искать убийцу. Или убийц. Вот и все.

— Сколько уже времени прошло после смерти Аллы? Напомни-ка.

— Я понимаю, на что ты намекаешь, — кивнул Петр. — Хорошо понимаю.

— Неужели? И на что же?

— Что за все это время я, живущий одной-единственной идеей, ни на йоту не приблизился к разгадке… Вернее, к установлению… Неважно. В общем, ни хрена не достиг.

— Вот видишь.

— Но я же вам сразу сказал, что один просто-напросто не потяну.

— Это как начинающий шахматист. Знает, что не одолеет гроссмейстера, и зовет пацанов из двора: ребя, пошли, мол, навалимся всем миром! Как засядем за двадцать досок, да как зададим ему жару! Уж толпой-то мы решим любую проблему!

— Болтовня это все. И софистика. Тебе никогда не говорили, что ты болтун?

— Отчего же. Говорили. И не раз. И что это меняет в нашем деле?

— Ее убивали хладнокровно и жестоко, — вместо ответа произнес Петр. — Представляешь, какой ужас, какие муки она испытала? Попробуй задержать дыхание, насколько возможно, а потом, когда уже нет сил терпеть, продержись еще несколько секунд и скажи себе в эти секунды, что у тебя впереди нет того спасительного глотка воздуха, который в действительности есть. Вот у Аллы этого глотка не было. А мозг работал, она все осознавала. Ну, попробуй ради интереса, задержи дыхание…

— Англичане говорят: "Для того, чтобы понять, что яйцо тухлое, необязательно его съесть". Давай, не будем на мне проводить никакие эксперименты, ладно?

— Да, ты прав, — отставной офицер говорил ровным, спокойным тоном, и в этом спокойствии уже сквозило что-то необычное, ненормальное даже. — А я вот пробовал…

— Что?

— Задержать дыхание. Долго, почти до потери сознания…

— Ну и как, понравилось? — глядя на инвалида почти с презрением, спросил Хлебосолов.

— Чудовищные ощущения… — Петр уловил взгляд собеседника и слабо улыбнулся. — Да нет, я не сдвинулся по фазе, не напрягайся. Просто разок как-то…

— У тебя есть что-нибудь конкретное, или одни сопли?

— Так ты согласен… Поворошить осиное гнездо? Я правильно понял?

— Если ты мне скажешь, что я конкретно должен делать, я сделаю это, а сам я представления не имею, у кого что спрашивать, за кем следить, что искать и из кого информацию выбивать. И учти, мстить я ни за кого не собираюсь.

— Этого от тебя и не требуется. Главное, помоги мне найти. Остальное — моя забота.

— Ну и с чего начинать? Давай, излагай свои соображения.

— Перво-наперво от тебя нужно, чтобы ты узнал две вещи…

— Я весь внимание.

— Значит, первое: где Алка крутила свои деньги. Давала в долг под проценты, вкладывала в какой-нибудь бизнес на паях, и тому подобное. И то же самое про Ирину и Юлю.

— Хорошо, я порасспрашиваю девочек, может, кто что и знает.

— Ага, порасспрашивай. А то я пытался, бесполезно, — махнул рукой инвалид. — Они мне сочувствуют и всерьез не воспринимают.

— Заметано.

— Далее. Нужно выяснить, у кого из жриц любви есть приятель с автомобилем…

— Я понимаю, что это необходимо, но как реально все это установить? "Услада" ведь не монастырь, и девочки не монахини. У каждой из них есть постоянный бой-френд, а то и два, а то и три, в том числе и с машинами.

— Знаешь, как работают золотых дел старатели? Набирают полное сито грунта, тяжелого, однородного, где нет даже намека на присутствие чего-то ценного, ни малейшего блика, потом промывают в воде, песчаная порода уходит, а крупинки золота — вот они, блескучие, на дне сита. Ну что ты смеешься!

— Я тебе про шахматистов, ты мне про золотоискателей!

— Ты мне аллегорию, и я тебе — аллегорию. Для равновесия.

— Кормим друг друга сказочками про белого бычка…

— Ну их в сторону. В общем так. Узнаешь то, о чем я прошу, появится ниточка. Потянем за нее и размотаем весь клубок.

— Ладно, попробуем.

— А если что по технической части надо… Ну, там, электронику какую, подслушку, видео… Так ты не сомневайся, все достану. Мне такие вещи приносят на починку, ты себе даже представить не можешь. Я уж не говорю на тему взорвать. В этом-то деле я кое-что маракую, сам знаешь.

— Вот давай только обойдемся без взрывов, — скривился Хлебосолов.

— Это я так, к слову. Кто знает, чем все обернется. Жизнь штука непредсказуемая.

— Хватит нагонять жути!

— Ну ладно, поковыляю на работу, — заявил бывший сапер, выбираясь из-за стола.

— Работаешь?

— Куда деваться, на пенсию-то не проживешь. Да и отвлекает.

— Это точно. Через пару дней свяжемся?

— Я сам на тебя выйду. Если что-то разузнаю. Позвоню или заеду.

— Лады. Буду ждать.

Петр ушел, а Кирилл, заварив себе крепчайшего чая, встал с чашкой обжигающего пальцы напитка у окна и, глядя во двор, принялся прикидывать с чего начать выполнение его поручения, в результативность которого не особо-то верил.

Он не знал, что уже произошла очередная трагедия, оборвалась еще одна жизнь, и что известие об этом, станет той последней каплей, которая переполнит чашу его нежелания вмешиваться в происходящее.

И не только его…