Мертвые головы

Глава 16

Когда Кирилл на следующий день пришел к Петру, Мишаня был уже там.

— Ну вот мы и опять в сборе, — произнес хозяин квартиры, когда гость прошел в комнату.

— От судьбы не уйдешь, — заметил Мишаня, пожимая руку Хлебосолову.

— Ты что дома? — спросил Кирилл Петра. — Отпросился с работы?

— Нет, больничный взял.

— Недужишь?

— Да не так чтобы… Вон сегодня какой гололед, решил дома посидеть.

— А что тебе гололед, — произнес Мишаня. — Ты же сам давеча хвастал, что обул свою тачку в шиповки на все четыре конечности.

— До тачки еще дойти надо. А на этой железяке да по льду… Да и морозяка лупит. Нет уж, пересижу дома эту напасть.

— Да гололед страшный, — подтвердил Кирилл. — Я по пути сюда три аварии видел.

— Я тоже видел, — кивнул Мишаня. — "Жигуль" в автобус влетел.

— Ну вот. Как насчет по соточке? — предложил хозяин квартиры.

— Да ну его! — отказался Мишаня. — Давайте побазарим по трезвянке.

— А ты? — перевел взгляд на Кирилла инвалид. — Не желаешь?

— А я выпью! — решительно заявил тот. — Для сугреву, так сказать.

— Замерз, что ли? — посмотрел на охранника Мишаня.

— Как собака! Пока добрался сюда — все кишки себе отморозил!

— Так ты без машины?

— Я что, дурнее Петра по стеклу ездить? Шины не шины, пусть сначала другие наледь разобьют, тогда и мы выедем. У тебя тачки нет, тебе не понять наших заморочек…

Петр принес с кухни бутылку водки и закуску, расставил на столе.

— Ну раз такое дело… то и я с вами… за компанию… — решился Мишаня.

— Вот и правильно, — одобрительно прогудел Петр. — Немного не грех.

— Погодите, я в туалет схожу. Без меня не начинайте, хорошо?

— Не начнем, не бойся. Делай спокойно все свои дела, подождем.

— Да я на минутку.

— Слушай, Кирилл, — обратился к гостю хозяин квартиры приглушенным голосом, когда их третий товарищ скрылся в туалете.

— Делать нечего, придется слушать, — хмыкнул Хлебосолов.

— Вот Михаил по этому… по другу своему убивается… по Виктору…

— Ну?

— А ведь тот был… ну… гомик… Мне Алка рассказывала. Так ведь?

— И что?

— Мы пока тебя ждали, поговорили. Он так о своем друге рассказывал…

— Ну рассказывал он о своем друге. Дальше-то что? Почему такой тон?

— Так он тоже что ли гомосексуалист? — почти шепотом спросил Петр.

Хлебосолов молча пожал плечами, что можно было принять как за положительный, так и за отрицательный ответ.

— Ну надо же! — собеседник принял, эту жестикуляцию за ответ положительный. — Такой здоровый парень, десантник, а тоже…

— Ну и что? Это разве зависит от габаритов или от отношения к воинской службе? Наш Док говорит, что изъян запрограммирован на генном уровне. А Док дело знает.

— А он… тоже?

— Кто, Доктор? Не знаю. Но вообще-то ничего такого не замечал. Думаю, что нет. Хотя уж больно как-то демонстративно он их не любит. Известно, что вор громче всех кричит: "Держи вора!" и если провести аналогию… Да ты-то что так переживаешь? Мишаня парень как парень. А что касается его ориентации — не ложись с ним в одну постель, вот и все. И вообще не обращай внимания. Я лично так и делаю.

— Ты? — потер переносицу Петр, задумчиво глядя на собеседника.

Хлебосолов расхохотался громко и весело, закинув голову и хлопая себя руками по ляжкам.

— Ну, Петруха, ты даешь!

— Чего ты?

— И на меня свое любопытство простер! Можешь успокоиться, я не из этих!

— Да я и не беспокоюсь. Ты прав, какая, в сущности, разница.

— Что это вы тут заливаетесь? — возвратился в комнату Мишаня. — Скажите и мне, я тоже посмеюсь. Надо мной, что ли?

— Скорее, надо мной, — нашелся Петр. — Я рассказывал тут, как мне позавчера в поездке живот прихватило. Да так сильно, хоть плачь.

— И что здесь смешного? — с подозрением глядя на него, спросил Мишаня.

— Дома, с унитазом — абсолютно ничего. А за городом, в чистом поле, в мороз?

— А что ты за городом делал? В чистом поле? Позавчера? В мороз?

— К клиенту ездил, на калым. Да дело не в этом, что привязался!

— А в чем?

— Мишаня, кончай докапываться! — вмешался Хлебосолов. — Вот ведь пристал как банный лист к жопе: что да зачем! Петруха рассказывал как он со своим протезом нужду справлял, вот мы и посмеялись.

— Что же здесь смешного? — недоуменно пожал плечами пожарный.

— А ты представь, если тебе привязать к ноге две шины на всю длину, чтобы она не гнулась, и попробуй тогда присесть под кустик!

— Тем более, что и кустики-то все под снегом, — добавил Петр.

— A-а… тогда конечно… — без особого веселья согласился Мишаня.

— Ладно, давайте-ка к столу, — пригласил хозяин гостей.

Все уселись за стол, и он разлил водку по граненым стаканам.

— Ну, помянем… — не поднимая глаз, произнес Мишаня.

— Всех, — добавил Петр.

Они выпили, как и положено, не чокаясь, скупо закусили.

— Значит, говоришь, исполосовали парнишку? — покачал головой инвалид.

— Восемнадцать ударов. Зарезали, как… Страшное дело…

— И не говори…

— В тот раз я отказал в твоей просьбе. Бог меня наказал.

— Опять затянул свою песню! — укоризненно произнес Хлебосолов.

— Ты, Кир, не лезь, я знаю, что говорю. Я ведь и Витяше отказал.

— Так-так, это уже интересно. Поподробнее, пожалуйста.

— У Витяши голова была, что твой Генштаб… Да ты знаешь…

— Да, сообразительный был паренек. И довольно эрудированный.

— Во-во, чего только не знал. И когда девчонок убили, говорит мне: давай, мол раскрутим это дело, узнаем, кто их завалил.

— А ты?

— А что я? Не наше, сказал, это дело. Так же как и Петру в прошлый раз.

— Он, выходит, в одиночку решил поковырять мину? — задал бывший сапер риторический вопрос. — Без подстраховки…

— Ну да. Он ведь упрямым был, Витяша. Ладно, говорит, воля твоя. Пока без тебя обойдусь, а на нужной стадии подключу тебя, выведу из резерва.

— Не успел.

— Точно, не успел. Эх, кабы я знал, что так все обернется!..

— А я ведь тоже на Алку… — мрачно усмехнулся инвалид. — "Мертвая голова", "мертвая голова"… Помнишь, Кирилл?

— Хватит вам обоим заниматься самобичеванием! Давайте, ближе к делу!

— Выпьем сначала, — потянулся к бутылке хозяин квартиры.

— Подведем итоги, — когда все выпили, тоном председателя собрания произнес Хлебосолов. — Что мы знаем на данный момент?

— Что всех четверых… Юлю ведь тоже считаем? — посмотрел Петр на товарищей. Те синхронно кивнули. — Убил один и тот же человек. Или одни и те же люди. По этому вопросу у кого-нибудь имеются возражения?

— Возражений нет! — решительно хлопнул ладонью по столу пожарный.

— Разные способы убийства, — как бы размышляя вслух, проговорил Кирилл, — как это ни парадоксально, скорее подтверждают эту версию, чем опровергают ее. Убийца преследовал цель, чтобы разные эпизоды не увязали в одно массовое убийство, вот и варьировал приемы: удар по голове, удушение, нож… исчезновение. С мотивом тоже по-моему все совершенно ясно…

— Корысть, — кивнул Петр.

— Витяша говорил, что девчонок завалили из-за денег, — произнес Мишаня. — А уж если Витяша что-то сказал, значит, так оно и есть. Я в этом не сомневаюсь.

— Мнение общее, и останавливаться на этом не будем, — провозгласил Кирилл. — Осталось ответить на единственный вопрос: кто это сделал.

— Мы опять вернулись к началу лабиринта! — угрюмо пробормотал инвалид.

— Но Витяша-то нашел отгадку! — пристукнул согнутым пальцем по столу Мишаня.

— Резонно! — согласился с ним Кирилл. — А с тобой, Петюня, я в корне не согласен. Во-первых, мы еще не ходили ни по какому лабиринту, а только собираемся это сделать. А во-вторых, раз Витяша по этому лабиринту прошел и нашел выход, он наверняка оставил там свои следы, а значит, нам будет легче это сделать.

— Я, конечно, не умею так языком чесать, как Кир, но суть он верно отразил: по Витяшиным следам нам будет легче идти.

— Дай Бог! — согласился Петр. — Я разве против? Осталось только обнаружить эти самые следы. С чего начнем?

— Начнем с обсуждения твоих предложений, — сказал Хлебосолов.

— Каких еще предложений? — непонимающе уставился на него Петр.

— Которые ты мне делал в недалеком прошлом. Уже забыл?

— А, это когда я тебя просил выяснить, у кого из "усладовских" девочек есть приятель с автомобилем? Ты это имеешь в виду?

— Точно так.

— И ты выяснил?

— Когда бы я это успел! В тот день как раз Витяшу убили!

— Ну да, действительно. И еще я тогда просил узнать, кому погибшие девчонки свои деньги ссуживали. Это естественно тоже не выяснено.

— Естественно. Нами не выяснено. Но Витяша-то наверняка выяснил.

— А что толку? Дневника он не вел, сейчас это не модно.

— Дневника он, конечно, не вел. Но и молчуном, насколько я знаю, не был.

— Ты о чем?

— Я вот об этом скромном молодом человеке, — кивнул Кирилл на Мишаню.

Тот индифферентно промолчал, сосредоточенно пережевывая пищу.

— Да? — живо заинтересовался Петр. — И что он ему рассказал?

— Пока не знаю. Но полагаю, он сейчас поведает нам об этом.

— Михаил? — выжидательно уставился хозяин квартиры на пожарного.

— Да, конечно, — отложил тот вилку, — Витяша мне все рассказывал, и молчуном он не был, в этом Кир абсолютно прав. Но в последние дни мы не очень часто с ним виделись…

— Почему? — поинтересовался Хлебосолов. — Из-за его расследования?

— Да, и из-за этого тоже. А еще я на работе подменял ребят, а это по суткам, в общем, все одно к одному получилось…

— Так вы совсем не виделись?

— Нельзя сказать, чтобы совсем, но редко и как-то урывками.

— Но в эти редкие встречи он тебе хоть что-то рассказывал? Я имею в виду, по нашей теме? Не может быть, чтобы он упустил возможность блеснуть перед тобой своим умом. Тогда бы это уже был не Витяша, верно?

— Скажу сразу, имени убийцы он мне не называл, — вздохнул Мишаня.

— А знал?

— Знал.

— Ты так думаешь, или он сообщил тебе, что вычислил убийцу?

Мишаня снова вздохнул и, поочередно посмотрев в лица товарищей, опять опустил глаза.

— Ситуация, значит, такая. Витяша очень любил деньги…

— Кто их не любит? — пожал плечом инвалид. — Покажите мне такого уникума.

— Да нет же. Их, понятно дело, любят все, но любят по-разному. Когда я говорю, что Витяша очень любил деньги, я имею в виду, что он любил их больше чем я, или, скажем, Кир, не знаю, как насчет тебя, в общем, больше, чем обычные люди. Как он сам говаривал: «Я люблю "бабки" страстно, даже патологически, но ничего не могу с собой поделать, а если быть до конца откровенным, то и не хочу!» Это его фраза, ей-Богу.

— Что ж, у каждого свои страстишки, — закуривая, изрек Хлебосолов. — Кто-то режется в картишки, Петюня вон шарит по бабочкам, я пописываю. Витяша, выходит, западал на "бабки". Бывает. Это даже, заметим в скобках, не очень оригинально. И что дальше?

— Вот именно из-за "бабок" он всем этим и решил заняться.

— Не понял…

— Ну… Хоть и не принято о покойнике… А собственно, почему бы…

— Михаил! Хорош мямлить, здесь все свои, — произнес Кирилл.

— Ну вот Петя хочет посчитаться за свою подругу, ты — восстановить справедливость, так?

— Очень вольная трактовка моей личной мотивации, но допустим.

— А Витяше все эти побуждения были абсолютно до фонаря.

— Чего же он хотел? — прищурился бывший сапер, на ощупь выуживая из пачки сигарету.

— Неужели непонятно? — хмыкнул Кирилл. — Он хотел поиграть в щекочущую нервы остросюжетную игру под названием "шантаж".

— То есть вычислить убийцу и тянуть с него деньги, не выдавая его тайны? — Петр глубоко затянулся дымом. — Я правильно понял?

— Мишаня, мужчина, сидящий напротив, правильно тебя понял?

Пожарный какое-то время помолчал, сердито глядя на собственный пустой стакан, стоящий на столе, как будто тот был средоточием всего мирового зла.

— А, какого черта! — махнув рукой, наконец нарушил он молчание. — Во всяком случае, я его понял именно так. Я мог вам этого вообще не говорить, но решил, что лучше рассказать все как есть, ничего не скрывая, а то любая ложь, даже самая несущественная на первый взгляд, может увести в сторону.

— Ты правильно решил, — одобрительно кивнул Хлебослов.

— Все-таки интересно получается, — с кривой ухмылкой произнес Петр. — Пусть, значит, девчонки останутся неотомщенными, да и убийца пусть дальше свои кровавые делишки обделывает, лишь бы навариться! Классная психология была у вашего… дружка, ничего не скажешь!

— Да будет тебе, не заостряй, — примирительно проговорил охранник. — Кому и что ты хочешь предъявить? Витяши уже нет, и сейчас мы в одной лодке. Стоит ли ее раскачивать?

— Ладно уж, миротворец… — Инвалид налил себе водки и выпил в одиночестве.

— Мишаня, на сегодня ты наша единственная надежда.

— Я понимаю.

— Вспомни, что тебе говорил Витяша, что он делал, любые мелочи.

— Имен он никаких не упоминал, это я уже доложил. Да, вот что я могу сказать определенно: он за кем-то следил!

— Это из чего ты делаешь такой вывод?

— Из чего вывод… Из чего вывод… — Мишаня прикрыл глаза, демонстрируя усиленную работу мозга. — Сейчас вспомню… Значит так, однажды он в выходной очень рано ушел утром…

— Откуда ушел? — уточнил хозяин квартиры. — Из дома что ли?

— Какая тебе разница! — окрысился на него пожарный. — Ушел и ушел! Тебе-то что!

— Погоди, приятель, не ерепенься! — успокоил его Хлебосолов. — Лучше объясни, что в этом необычного. И при чем здесь слежка.

— Необычно здесь вот что: вставал Витяша всегда очень тяжело, а уж чтобы в выходной его до обеда поднять, здесь вообще надо было очень сильно постараться. Ложился-то он всегда под утро, любил куда-нибудь сходить на ночь глядя и все такое…

— Типичная "сова", одним словом. Понятно. Продолжай.

— А в тот раз будильник завел на семь часов. Я ему: куда? А он: надо кое-что выяснить, есть придурки, у которых расписание не совпадает с моим. Потом вечером у него был довольный вид. Он еще сказал: "Прав Пуаро, серые клеточки — страшная сила!" Пуаро — это такой сыщик у Агаты Кристи, а серые клеточки — он так мозги называл.

— Мы знаем.

— А Витяша был начитанный. Потом он еще как-то сказал, в другой день: "Какое это нудное занятие — слежка. Особенно когда нет объекта, и ты не знаешь, скоро ли он появится".

— У тебя хорошая память, — ухмыльнулся Петр. — Мне б такую.

— А что, не жалуюсь. Короче, следил он за чем-то, это точняк.

— Один следил? — спросил Кирилл. — Может, кого из знакомых подключал? Вон на похоронах сколько народу было.

— Нет, думаю, один. Не стал бы он никому доверяться. Это ж надо в долю брать. А Витяша… Нет, в одиночку он шустрил, сто процентов.

— Вот сейчас только не торопись с ответом, как следует подумай. Вот что я хочу узнать: а за одним он следил? Ты понимаешь о чем я?

— Конечно. — Мишаня вновь добросовестно закрыл глаза. — За одним или за двумя..?

— Или за тремя, четырьмя… — проворчал Петр, но Кирилл пихнул его под столом ногой, и он благоразумно счел за лучшее умолкнуть.

— Не за од-ним! — четко выговаривая слога, произнес Мишаня, открыв глаза.

— Обоснуй свой вывод, — поощрительно улыбнулся ему Хлебосолов.

— Витяша как-то сказал: "Я этим гадам хвосты прищемлю". И потом еще: "Они думают, что умнее всех". То есть: "им", "они" — во множественном числе.

— Эх, что ж ты имен не спросил! — досадливо крякнул Петр.

— Я же говорил, что не хотел лезть в эту бодягу. И насчет Витяши — думал, поиграется и бросит. А вообще-то я у него спрашивал. Не то чтобы сильно уж приставал, а так, мимоходом. Он ответил, что все мне расскажет позже, когда сам четко для себя прояснит картину.

— А машину он не брал? — поинтересовался Хлебосолов. — Или кого-нибудь с машиной? Ведь если следовать Петюниной логике, убийцы — на колесах.

— Ничего не могу об этом сказать. Он никогда не упоминал ни о какой тачке.

— Ясно. Ну, давай дальше.

— Да что дальше-то? Все. А вот еще! Вспомнил! Он произнес однажды такую фразу: "Надеюсь Иркина мать была достаточно пьяна, чтобы не прислушиваться к трепу Юльки".

— И что это означает?

— Думаю, речь шла о поминках Ирины. Все ведь были на похоронах у Аллы, а Витяша и Юлька — на Ирининых. Потом, перед поминками в "Усладе", они поминали ее где-то в столовой. Видать, там Юлька что-то тренькнула языком, а Витяша не хотел, чтобы Иркина мать въехала в смысл сказанного. Хотя я могу ошибаться.

— А Витяша эту фразу сказал до или после исчезновения Юльки?

— Я ведь толком и не знаю, когда она пропала. Но он давно это сказал, так что, полагаю, что это было еще до ее исчезновения.

— А это было до или после того выходного, когда он рано встал?

— Примерно в те же дни, но точно сказать не могу. Нет, не вспомню.

— Слушайте, мужики, а ведь Мамочка на похороны к Ирине еще одну девочку посылала, — произнес Кирилл. — И если мне не изменяет память, это была Карина.

— Логично предположить, — продолжил его мысль Петр, — что на поминках они сидели рядом, на водку не налегали, потому что им еще надо было идти в "Усладу"…

— И Карина сможет нам пояснить, о чем там трепалась Юлька, — закончил фразу Хлебосолов. — О чем таком, что Витяша не хотел бы, чтобы это дошло до ушей Ирининой матери.

— Она, кстати, здесь недалеко живет, — заявил хозяин квартиры.

— А ты откуда знаешь?

— Она бывала у меня… Ну… До того, как я стал с Алкой… Давно…

— У нее телефон есть?

— Понятия не имею. Но можно позвонить Мамочке, если она в конторе.

— Попробуй.

Мамочка оказалась на рабочем месте и без обиняков дала номер телефона.

— Только бы она была дома, — как заклинание произнес Петр.

Им повезло, после четвертого звонка Карина сняла трубку. Правда, просьбу прийти она восприняла без всякого энтузиазма, принялась отказываться, сослалась на занятость, но когда трубку взял Кирилл, сразу, как бы успокоившись, согласилась.

— Хорошо, через полчаса буду. Может быть, чуть попозже.

— Видать, достал ты девочек своими расспросами, — усмехнулся Хлебосолов, возвращаясь за стол. — Они от тебя уже шарахаются.

— Да пошли они все!