Мертвые головы

Глава 10

Зная горячий нрав кавказцев, Митя накинул на оплаченные два часа еще десять минут и лишь после этого подкатил к бане.

— Как они там? — спросил он у охранника пансионата, на территории которого располагался известный в городе моечно-развлекательный объект.

— Да как… — равнодушно пожал плечами пожилой мужчина и сплюнул в сторону. — Дым коромыслом. У тебя курить есть?

— Держи.

Митя протянул охраннику сигарету и направился к бане. Отворив дверь, он очутился в небольшом квадратном тамбуре, постоял там несколько секунд в нерешительности, раздумывая, не постучать ли, отбросил эту мысль, рванул ручку тяжелой деревянной двери и шагнул в помещение.

Он не раз бывал здесь и прекрасно знал планировку. В левой части большого холла располагался туалет, направо выстроились кабинки для одежды, рядом с которыми был вход в комнату отдыха. Там стоял большой стол, кресла вокруг него, шкафы с посудой. Из центра холла путь шел в помывочный зал с душевыми отсеками и лавками из мраморной крошки. Возле душа находился вход в парную, а напротив разместился небольшой бассейн.

Магнитофон играл не на полную мощность, но достаточно громко. Митя увидел, что большинство участников "омовения" расположились в комнате отдыха и направился было туда, когда навстречу ему вышел один из мужчин и остановил его на полдороге. Это был крупный мускулистый кавказец с простыней вокруг талии. Все, что было над простыней, кроме выбритого лица, шеи и ладоней рук, причем только внутренней их части, было покрыто черной курчавой шерстью. Митя подумал, что те части тела, что скрыты тканью, не составляют исключения.

— Мужики, время вышло! Договаривались на два часа, а уже больше прошло.

Говоря это, он смотрел поверх плеча преградившего ему дорогу мужчины, обладавшего такой буйной растительностью, оценивая обстановку. Полных и пустых водочных бутылок на столе было примерно поровну, еды на тарелках тоже хватало, судя по всему отдыхающие и не собирались закругляться. Пожилой кавказец с седыми волосами на груди и большим орлиным носом тискал одной рукой Яну, что-то рассказывая ей, а в другой держал кусок мяса. Митя не был большим знатоком истории, но еще из школьных уроков помнил, что Юлий Цезарь мог делать одновременно три дела. "Вот и этот туда же, — подумал он. — Одновременно жрет, орет чего-то, перекрикивая музыку и бабу жмет. Архар вонючий!" Яна сидела внешне спокойная, но охранник видел, что она уже вся на пределе.

Самый молодой представитель землячества сидел в кресле абсолютно голый, раскинув в стороны руки и ноги и запрокинув голову. Казалось, он слушает музыку и наслаждается этим процессом. На плече у него синела татуировка: голова волка с вздыбленной шерстью и хищно оскаленной пастью.

Сидевшая рядом с ним Юля отрывала виноградины с кисти одну за другой и отправляла их в рот. Поймав взгляд Мити, она подала ему условный сигнал, что ситуация крайне опасная, и чтобы он вытаскивал их отсюда.

Двух других девочек в комнате отдыха не было. Видимо они грелись в парилке или отмокали в бассейне. То, что их голосов не было слышно, уже говорило само за себя.

— Э, слушэй, пагады…

Стальные пальцы уперлись Мите в область ключицы. Это было больно, и он попятился, переведя взгляд на "Шерстяного".

— Два часа прошло. И даже больше, — повторил Митя. — Как договаривались.

— Э, слушэй, мы еще не повэсэлились как следует. Буд друг, погуляй еще пару часов, потом приэдэшь. Дагаварылысь?

Черные и холодные как пистолетные дула глаза кавказца не предвещали ничего хорошего. Он презирал Митю и угрожал ему, не пытаясь скрыть этого.

— Будете продлять? — не выдержав взгляда "Шерстяного", отвел глаза Митя.

— Канэчно! Будэм продлять! Я же сказал. Иды, иды…

— Тогда надо заплатить.

— Ты щто, тупой?! — прищурился кавказец. — Мы блядям вообще никогда нэ платим. Западло, понял!

— Вы же заплатили за два часа. — Митя поднял на него глаза и тут же вновь отвел их.

— Э, эта мы нэ им, это мы тэбэ заплатили. За бензин, за то что сигареты и водку привез. Другое дэло. Мы тэбэ хорошо заплатили, так?

— Так, — буркнул Митя.

— Ну и всо. Иды, погуляй гдэ-нибудь. Потом придешь. А за дэвок нэ бойся, ничего с ними не случится. Повэсэлимся нэмного и отдадим тэбэ.

Пожилой кавказец что-то гортанно выкрикнул со своего места. Молодой принял в кресле нормальное положение и повернул голову в сторону холла, пристально наблюдая за происходящим. "Шерстяной" рассмеялся.

— Он говорыт, что оны нам нэ нужны, — кивнул он на пожилого. — Можэшь забирать, только попозже. Ну иды, иды, а то выдышь, мой братышка напрягся. А он у мэня контуженный. Если нэрвничать начнет, мы его вдвоем нэ удержим. Иды! Иды, я говорю! — уже зло прикрикнул кавказец и вновь пребольно ткнул Митю пальцами в грудь.

Охранник молча повернулся и вышел на улицу.

— Кирилл! Только что позвонил Митя, у него горячая ситуация.

Хлебосолов ткнул сигарету в пепельницу, отложил газету.

— Что там еще? — поднимаясь из-за кухонного стола, посмотрел он на встревоженную Мамочку. — Только без эмоций!

— Какие-то абреки отказываются платить. Вот он и…

— Где?

— Помнишь баню, куда в позапрошлую пятницу всех наших девочек заказали.

— Как же, еще сказали, что их мало. Ты еще подумывала, не встать ли и тебе в строй. Чтобы, значит, не уронить честь фирмы.

— Слушай, пошляк, сейчас не до твоих идиотских шуточек!

— Ладно, сколько их?

— Кого?

— Кого-кого… Абреков этих, которые Митю кинули, кого же еще!

— Трое. А девочек четверых заказали?

— Четверых? Ни то, ни се…

— Почему?

— Без остатка не делится.

Это Кирилл произнес уже выходя на лестничную площадку.

— Мишаню вызывать? — крикнула ему вослед Мамочка.

— Пока не надо. Если что — позвоню…

— Ты что, один приехал? — недовольно скривил губы Митя.

— Нет, с бригадой-спецназа! — усмехнулся Хлебосолов.

— Мог бы Мишаню подпрячь. Он бы совсем не помешал.

— Где бы я его искал! Ладно, рассказывай, что там за абреки.

— Их трое. Один волосатый, как орангутанг, здоровый такой, накачанный. Второй молодой, мой ровесник, психованный, весь из себя…

— В чем это выражается?

— Тот, "шерстяной", сказал, что он контуженный. На плече "партак" — волчара с оскаленной пастью. Так-то он не здоровей меня, но взгляд бешеный.

— А третий?

— Третий — мужик уже в годах. Лет пятьдесят, а то и больше. Он у них за старшего. По ходу они все родственники.

— За старшего — потому что по возрасту старше или по положению?

Митя подумал.

— Не, не по положению, — уверенно произнес он. — По возрасту. По положению главный — "шерстяной". А этот вроде как аксакал.

— Понятно.

— Старика я в принципе мог бы взять на себя, — глядя в сторону и как бы рассуждая с самим собой, произнес Митя.

— Хрен тебе, — показал ему кукиш Кирилл. — Мохнатый и старик — мои. Возьмешь на себя молодого. В самый раз будет.

— Слушай, они здоровые абреки. Наверняка воевали. Может..?

— Да ладно ты, не тряси гузном! Справимся с Божьей помощью!

— Ну смотри…

— Это их "тачка"? — кивнул Хлебосолов на припаркованную неподалеку белую "Тойоту-Камри" европейской комплектации.

— По ходу их.

— Ясно. Значит так, как начнется — своего вырубай сразу, не рассусоливай.

— Когда это я…

— Знаю я тебя. Любишь стойки демонстрировать, прыжки разные и прочую каратистскую акробатику. Короче, без своих штучек, не тот случай.

— Тогда погоди, я сейчас!

Митя сбегал к своей машине и вернулся с монтировкой. Он завернул ее в газету и сунул в рукав куртки.

— Я готов!

— Смотри, поосторожнее с этой железякой, — предостерег приятеля Кирилл.

— Ладно, не переживай. Ну что, двинули наводить порядок?

— Двинули!

Теперь молодой член кавказского трио уже не восседал в кресле в гордом одиночестве: на подлокотниках, по обе стороны от него примостились две девушки. Они натянуто улыбались своему кавалеру, а тот что-то пьяно и зло выговаривал им. Лица девушек были бледны.

Пожилой мужчина находился в обществе Яны в том же положении, в котором их наблюдал Митя перед уходом.

Увидев из моечного зала приход охранников, в холл выскочила Юля. Обнаженное тело ее было покрыто капельками воды, в глазах тревога.

— Э-э, ты куда! Вэрнись, сука! Кому гавару, вэрнись! — раздался ей вослед разгневанный голос "шерстяного". — Голову атарву, билядь!

Хлебосолов показал девушке взглядом, чтобы она шла в комнату отдыха, и сам направился туда же. Юля, подхватив простыню, бросилась за ним, Митя тоже держался рядом.

Вытираясь на ходу, в комнату отдыха стремительным шагом вошел "шерстяной", глаза его злобно сверкали, тонкие губы вытянулись в угрожающую линию.

— Э-э, щто за дэла! — окинув взглядом Кирилла и сразу поняв, почувствовав по ответному взгляду, что это далеко не Митя, и что он так просто не уйдет, закричал кавказец.

Хлебосолов приглушил звук магнитофона и по очереди оглядел собравшихся. Трое "отдыхающих" мужчин смотрели на него зло и враждебно, неприкрыто угрожающе. Девушки — испуганно, кроме Юли, которая уже бывала с ним в подобных ситуациях. Митя равнодушно смотрел в пол.

— Ребята, вы не правы! — твердо глядя в глаза пожилому мужчине, ровным спокойным голосом произнес Кирилл.

— Э-э, слюшай, я уже гаварыл твоему солдату, щто мы нэмного еще отдохнем и отдадим ваших женщин, — шагнув к нему, проговорил "шерстяной". — Он развэ тэбе нэ передал? Ты пачэму не пэрэдал? — обернулся он к Мите. Тот продолжал индифферентно разглядывать плитки пола.

Молодой что-то сердито пробормотал на своем языке, но уловив едва заметный знак пожилого, замолчал, с ненавистью глядя на Хлебосолова. А тот, обращаясь только к пожилому и игнорируя двух других, продолжал:

— Это же сделка. Обычная сделка. Вы согласились с ее условиями, мы вам ничего не навязывали, зачем же сейчас ломать договор?

— Тебе что надо? — на чистом русском языке произнес пожилой. — Ты здесь что, самый блатной, да? Ну, отвечай!

— Да никакой я не блатной, — поморщился Кирилл, — я обращаюсь к вам как к… взрослому рассудительному человеку. Давайте выполним условия договора и спокойно разойдемся…

Пожилой оттолкнул от себя Яну и положил руки перед собой на стол.

Молодой тут же скинул своих пассий с подлокотников, и они испуганно отскочили к стоящей в углу Юле.

— А если не выполним, что тогда? — усмехнулся пожилой.

— Э-э, слюшай, я с тобой гавару! — наливаясь яростью, процедил сквозь зубы "шерстяной". — Сматры на мэня! — он явно был уязвлен тем, что русский его игнорирует. — Каму сказал!

— Погоди! — бросил ему пожилой. — У тебя что, дырка в голове?! — с прищуром глядя на Кирилла, произнес он. — Ты нам что, угрожаешь?!

— А вы мне? — каменея лицом, скривил губы Кирилл.

— Достали уже… — запахивая простыню, пробормотала Юля.

— Заткнись! — срывающимся от внутреннего напряжения голосом заорал на нее Митя. — Молчи, пока тебя не спросят.

— Ну всо, хватит! Идите, гуляйте! — "шерстяной" протянул руку и, как давеча Митю, больно ткнул Хлебосолова пальцами в грудь.

Кирилл отвел взгляд от пожилого и посмотрел "шерстяному" в глаза. Тому явно не понравилось, как смотрит русский. Буквально взъярившись и распаляясь с каждым мгновением все пуще, он заорал:

— Ты щто, нэ понял?!!! Я тэбя щас здесь!!!..

"Шерстяной" попытался схватить Кирилла за отворот куртки, но тот, стукнув его костяшками пальцев по запястью, не допустил захвата и тут же коротким движением правой нанес удар в солнечное сплетение, сбивая врагу дыхание. "Шерстяной" на несколько секунд потерял способность к активным действиям…

Молодой кавказец резко вскочил на ноги, схватив со стола нож.

Его пожилой товарищ, опершись руками о стол, принялся подниматься со стула. Возраст и выпитое спиртное помешали ему это сделать достаточно быстро…

— Митя! — крикнул Кирилл и тут же пнул пожилого ногой прямо в лоб, отчего тот повалился вместе со стулом на пол…

Кто-то из девушек завизжал, но Юля, пихнув подругу в бок, утихомирила ее.

Митя, выхватив из рукава монтировку, дважды саданул ею по руке молодого. Тот, выронив нож, взвыл от боли и, несмотря на перебитую кость, бросился на противника с воплем, похожим на боевой клич индейцев…

"Шерстяной", придя в себя, с белыми от ярости глазами, прыгнул на Кирилла.

Митя ударом ноги в живот отшвырнул нападавшего и, подскочив к нему, приложил монтировкой по шее, а потом по голове. Тот рухнул на плиточный пол…

Кирилл ударил "шерстяного" в лицо, увернулся от его кулаков, пнул его по голени, ударил в висок, поставил блок, еще дважды пнул его по голени, стараясь попасть в одну точку. Это очень эффективная тактика, особенно когда один из дерущихся обут в тяжелые башмаки, а другой бос и почти гол. "Шерстяной" от боли утратил контроль за ситуацией. Он в слепой ярости бросился на Кирилла, размахивая кулаками, намереваясь забить, замолотить его, смести с лица земли, лишить жизни, порвать на куски…

— Х-хэк!..

Припав на колено, Кирилл как молотом ударил врага кулаком в промежность, вскочил на ноги, скакнул назад, но все же недостаточно быстро: один из ударов "шерстяного" достал его. Губа рассеклась о зубы, и рот Хлебосолова наполнился вязкой солоноватой жидкостью.

Но последние удары "шерстяной" нанес уже по инерции. Схватившись за самое уязвимое у всех мужчин место, он скрючился от боли. Кирилл, взбешенный тем, что он разбил ему губу, двумя ударами ноги в голову вырубил "шерстяного"…

Молодой лежал на полу без сознания. Но Митю этот факт нисколько не впечатлял. Он с отрешенным видом лупил поверженного неприятеля монтировкой по обнаженному телу.

— Хорош!

Хлебосолов, подскочив к товарищу, выхватил у него монтировку, а самого как следует встряхнул.

— Ну все, пришел в себя? — внимательно посмотрел в глаза Мите Кирилл.

— Нормально… — ответил тот с хрипотцой, но в общем-то вполне спокойно.

— Уверен?

— Сказал же. Все, пусти.

— Ладно. Так, подруги, по машинам! — отпустив Митю, бросил Кирилл девушкам.

Те, не заставляя себя упрашивать, кинулись одеваться. Вскоре они дружной стайкой выпорхнули на улицу, громко хлопнув дверью.

— Что ж ты ее так измохратил? — усмехнулся Хлебосолов.

— Кого? — недоуменно уставился на приятеля Митя.

— Не — кого, а — что. Газетку. — Кирилл протянул ему монтировку. Газета, в которую она была обернута, превратилась в лохмотья.

— A-а… Да я ее все равно прочитал. Жалко что ли. Новую куплю.

— Ну-ка, что с ним?

Хлебосолов наклонился над молодым кавказцем и осмотрел его.

— Порядок? — равнодушно спросил Митя.

— Слава Богу, ты хоть ему башку не размозжил. Только одна шишка.

— Да что я дурак, что ли!

— А что, умный? Он уже в отключке валялся, а ты все гвоздал!

— Я ж не по голове!

— Твое счастье. Видел я, ты ему в основном по заднице метил. Прямо как извращенец какой. Что это ты вдруг?

— А чего он за нож хватается! За такие вещи надо наказывать!

— Ладно, ладно…

— Что, я не прав?

— Прав, успокойся.

Хлебосолов подошел к лежащему на полу пожилому кавказцу и несколько секунд пристально смотрел на него.

— Эй, ты, аксакал, — произнес он, тронув того носком ботинка. — Слышь. Хорош придуряться. Вставай. Не так уж сильно я тебя приголубил. Ну, подымайся!

Пожилой медленно поднялся с пола, с ненавистью глядя на Кирилла и бормоча проклятия на своем языке.

— Давай обойдемся без этого, — поморщился Хлебосолов.

— Ты покойник! — сверля его злыми глазами, произнес кавказец.

— Слушай, баран! — вдруг вскипел Кирилл. — Я ведь могу и добавить! — Он сплюнул в сторону кровавый сгусток. — Хочешь убедиться? Ну давай, вякни хоть слово на тему мести, и я порву твою старую жопу! — Он уже сорвался на крик. — Что, не веришь?! Ну спровоцируй меня! Давай! Скажи хоть слово, испытай судьбу! Ну что ты замолк?! Давай!..

Кирилл приблизил сове лицо вплотную к лицу кавказца. Тот не отводил твердого взгляда, но и не произносил ни слова.

— Кир, кончай заводиться! — подал голос Митя. — А то тебя потом хрен остановишь! Наделаешь дел! Тормози! А ты, старый мерин, и впрямь что-нибудь не бормотни, а то я один его хрен удержу! Такое уже было…

— Ладно, — резко успокоившись, махнул рукой Хлебосолов, — Митя, посмотри, что у них там в шмотках интересного.

— Момент!

Митя сходил к шкафчикам для одежды и спустя минуту вернулся. По пути он пнул в голову начавшего приходить в себя "шерстяного", и тот снова затих. Молодой не подавал признаков жизни.

— Зачем?! — резанув Митю взглядом, напрягся пожилой.

— Плохо себя вел. Угрожал. Хамил, — с невинным видом пояснил тот.

— А вы только такой язык и понимаете, — снова сплюнув кровь, произнес Кирилл. — Я ведь предлагал разойтись по-хорошему. А ты, старый баран, сказал, что у меня дырка в голове. А ведь мог удержать своих джигитов, и все было бы иначе. Ну, и у кого из нас дырка в голове?

— Ответ ясен, — хмыкнул Митя.

— Ну, что там? — спросил у него Хлебосолов. — Есть улов?

— Насчет стволов — все чисто. А деньги — вот.

Митя протянул Кириллу весьма объемный "лопатник". Тот открыл его, провел пальцем по срезу купюр разного достоинства.

— Не хило. И "грины" в наличии. Очень впечатляет. Твое?

— Мое, — ответил пожилой кавказец и сел за стол. — Не твое же.

— Что ж вы с такими "бабками" ходите, а девочкам на эскимо пожалели?

— Да они все такие! — насмешливо произнес Митя. — Я с ними служил, знаю. Кавказская щедрость, кавказское гостеприимство… Да они за копейку удавятся, а за доллар у мертвого сопли высосут! Был у нас в части случай…

— Потом расскажешь, — осадил приятеля Хлебосолов.

— Это вы здесь проституткам платите! — с презрением проговорил кавказец. — А у нас такое не принято!

— Нашел чем гордиться, — скривился Кирилл. — Вот если бы вы с падшими женщинами вообще дел не имели, принципиально, я бы вас уважал. А так… Видно, прав мой кореш, жадность вы свою так маскируете, вот и вся гордость.

— Сколько там? — кивнул Митя на пачку денег, глядя с любопытством.

— Парень, не сделай ошибки, — обратился к Хлебосолову кавказец.

— Ошибки? — задумчиво повторил тот, машинально водя пальцем по срезу купюр. — А вот тут ты, пожалуй, прав. Ошибки я не сделаю. Митя! Приведи сюда пару девочек. Только не Юльку. Яну и еще кого-нибудь.

— Зачем?

— Веди, говорю!

Митя привел двух девушек.

— Смотрите внимательно, — обратился к ним Кирилл.

— На что? — спросила Яна.

— Я беру те деньги, которые положены вам за работу. Вот, видите?..

Девушки согласно закивали, когда Хлебосолов, вытащив из пачки несколько купюр, развернул их веером, дав возможность сосчитать сумму.

— Все правильно?

— Да, все по прейскуранту, — пошутила Яна. — Правда, без премии…

— Не до жиру, — отмахнулся Хлебосолов. — Остальное я возвращаю джигиту. Эй, лови! — кинул он портмоне.

Оно упало на стол, очень удачно, не задев посуды.

Кавказец не пошевелился.

— Возьми его, чтобы потом не говорил, что я пригрел твои "бабки"!

Мужчина пристукнул "лопатник" сверху ладонью.

— Ну все, будем считать, что взял. А мы взяли свое, и ни копейкой больше. Если до разборок дело дойдет, мне могут не поверить, корешу моему могут не поверить, а им, — Кирилл кивнул на проституток, — сто процентов поверят. Это ты должен понимать…

— Где мне тебя найти? — глядя Кириллу в глаза, спросил мужчина.

— Это не сложно. Фирму ты нашу знаешь, зовут меня Кирилл. Через своих земляков, которые здесь живут, выйдешь на меня легко. Только…

— Что только? — усмехнулся кавказец. — Ты свои ходы сделал…

— Митя, отведи девочек в машину, — распорядился Кирилл, и когда те ушли, продолжил: — Только и ты не сделай ошибку. Одну ты уже сделал. Остынь, подумай, посоветуйся с местными земляками. Здесь не горы, и даже не Москва.

Повернувшись, Хлебосолов твердым шагом направился к выходу.

— В погоню не бросятся? — спросил его Митя, дожидавшийся снаружи.

— Не должны. Пока оклемаются, пока колесо поменяют…

— Какое колесо?

— А ты для чего нож прихватил? Мозоли срезать, что ли?

— Просто на память. Он же им меня чуть не пырнул. Трофей.

— Просто… Давай, ковырни им шину, чтоб залетным жизнь малиной не казалась. А то уж больно они наглые черти!

На улице уже стемнело, но над входом в баню горел фонарь. Митя присел на корточки возле "Камри" и ткнул ножом в правое переднее колесо. Послышалось шипение спускаемого воздуха.

— Дай мне! — подскочила к Мите Юля и, не успел он опомниться, выхватила у него нож и подбежала ко второму колесу.

— Стой! — крикнул Митя.

Но было уже поздно: левое переднее колесо постигла участь правого.

Хлебосолов подбежал к девушке и отобрал у нее нож.

— Чего ты! Эти козлы нас затрахали, пусть теперь сами потрахаются! По-настоящему, на все четыре колеса, как в анекдоте!

— Ты, мочалка! — схватил ее за руку подоспевший Митя. — Тебе игрушки, а отвечать кто будет?! Мы с Кириллом! Вот как дам сейчас по тыкве!

— Ладно, все! — вмешался Хлебосолов. — По машинам! Отчаливаем!

— Знаешь, что они с нами делали? Знаешь? Нет, ты знаешь?

— Так, хорош верещать! — прикрикнул Кирилл. — Я сказал, отъезжаем! Вот шкода! Тебе только дай волю!..

— А с чего ты решил, что абреки залетные? — спросил Митя, когда девочек привезли в фирму, и охранники остались на улице покурить.

— Здешние кавказцы уже давно себя так нагло не ведут, правила игры соблюдают. Кроме того, молодой по-русски совсем не бельмеса. Заметил?

— Ну.

— Вот. И подвязок у них здесь солидных нет, это однозначно.

— С чего ты решил?

— Втроем гуляют. Были бы солидные гости, местная диаспора принимала бы их с размахом. Не во второразрядной бане, а где-нибудь в загородном доме, с большим скоплением приглашенных. Дальше смотри: деньги. "Пресс" солидный, такой с собой даже чечмеки не таскают. Вывод? Им просто негде их оставить, нет у них здесь надежного человека или места. Логично?

— Вроде логично, но…

— Что еще?

— У приезжих должны быть документы, а у этих ни черта с собой не было. Я там все обшмонал. Кроме "лопатника" — ключи, зажигалки, всякая мелочь, а документов — ноль. Как-то все это не вяжется с твоими выводами.

— Как раз вяжется. Если бы они были местными, какие бы документы хотя бы у одного из них должны были быть в обязательном порядке?

— Водительское удостоверение и техпаспорт на машину.

— Вот. А их не было?

— Не было.

— Значит — что?

Митя почесал в затылке.

— Ты мне ребусов не задавай, я тебе не мастер по разгадыванию кроссвордов.

Кирилл вздохнул, бросил под ноги сигарету и ногой растер ее.

— Надоел ты мне, Митек. Они их куда-то припрятали. Может, в бане, может, в машине, может, еще где. Сделали они это для того, чтобы кто-нибудь, те же девчонки например, а они народ любопытный, это общеизвестно, даже краем глаза не заглянул в них и не узнал, кто они и откуда. А деньги они держат под рукой, чтобы, скажем, откупиться от ментов, если те нагрянут с рейдом, послать за водкой, как тебя посылали и так далее. Здесь они на пару дней, не больше. Кто-то из местных, людей для них не родных, привез их в эту баню, порекомендовал нашу фирму, обеспечил тачкой, но гулять с ними не остался…

— Видать, боится их. Они кого-нибудь мочить приезжали…

— Вряд ли. Киллеры тут же свалили бы из города, а не бушлатились по баням с проститутками. В любом случае, это не наше дело. Важнее, что сами они нас не найдут, вычислить адрес по телефону не смогут, а к помощи местных прибегать не будут: придется ведь поведать как мы вдвоем отмудохали трех боевых воинов на глазах у проституток. Нет, проглотят и уедут. Пошли, а то холодает…

— Как бы снег не повалил… Хотя в холода вызовов больше. Тоже плюс…