Мертвые головы

Глава 8

— А если она не через этот вход выйдет? — задал вопрос Вадим.

— Через этот, через этот, не беспокойся. Она всегда здесь выходит, я проверяла. Так ближе к остановке. К тому же я предупредила, что буду ждать ее именно здесь.

— А все же? — продолжал настаивать молодой человек.

— Значит перенесем на другой раз. Для нас фактор времени не является столь уж острым. Двумя днями раньше, двумя днями позже — существенной разницы не вижу. У нас же земля под ногами не горит.

— А настрой?

— Ничего, еще раз настроимся. Да и здесь она выйдет, куда ей деваться. От судьбы не уйдешь. Сегодня все и сделаем, не сомневайся.

— А если она будет не одна? Смена же для всех заканчивается. Выйдут толпой…

Татьяна, уже привыкшая к характеру своего друга, украдкой вздохнула, но тон ее, когда она заговорила, оставался по-прежнему ровным.

— Для этого мы и стоим здесь, а не там. Не подъедем и все.

Они поставили "Тойоту" в одном из дворов, откуда хорошо просматривался центральный вход в больницу. Алла их машины не знала, и можно было не опасаться, что она бросится к ним на глазах у коллег.

— Странная штука жизнь, — задумчиво проговорил молодой человек.

— Не могу с тобой не согласиться… Но все же, что ты под этим подразумеваешь?

— Ну вот эта твоя подруга…

— Она мне не подруга! — отрезала Татьяна. — Сколько можно об одном и том же!

— Неважно…

— Нет, важно! Она грязная проститутка, цена которой рубль в базарный день!

— А кто установил эту цену? — криво усмехнулся Вадим. — Ты, что ли?

— Э, милый! Не нравится мне твой подход! Сами они себе установили цену, сами! Есть твердая такса: обычный секс — столько-то, минет — столько-то, кругосветка — столько-то. Они хоть все и верещат, что анальный контакт недопустим, но за дополнительную плату — все что угодно.

— Ты уж прямо так рассуждаешь, будто проституция тяжкий грех, страшнее которого нету. Правда что ли так думаешь?

— А ты?

— Я то уж точно нет. Девочки приносят людям удовольствие, все нормально.

Татьяна помолчала. То, что она всячески очерняла девочек в глазах Вадима служило одной, вполне утилитарной цели — внушить ему, что жизнь проститутки гораздо менее ценна, чем их собственные даже не жизни, а интересы. Колеблющемуся человеку никогда не вредно протянуть опору морального самооправдания.

Но на текущий момент эти ходы уже были отыграны, а Вадика перед предстоящим следовало не раздражать, а наоборот, соответствующим образом настраивать, и девушка решила не развивать скользкую тему.

— Что ты хотел сказать про Аллу? — вернулась она к началу разговора.

— Про Аллу? — задумался парень, вспоминая. — Когда это?

— Ну, я тебя еще перебила… Кстати, извини… Ты сказал, что жизнь штука странная, а потом мы уклонились от темы. Так что ты хотел сказать?

— А-а… — вспомнил парень. — Я говорю, на кой черт ей санитаркой работать, если за одну ночь в "Усладе" она имеет столько же, сколько в больнице за месяц?

— Значит, есть какой-то резон. Нам с тобой этого не понять.

— Да какой резон! Горшки из-под больных выносить, с немощными возиться, постоянная грязь, кровь, дерьмо…

— Ну… Социальная адаптация…

— Это еще что? Скажи по-русски! — поморщился молодой человек.

— Алка девка деревенская. Ей хочется всеми силами зацепиться за город.

— Санитарка в больнице — тоже мне зацепилась! Ерунда!

— Какая-никакая, а постоянная работа. Коллектив. Трудовая книжка, рабочий стаж, медицинский полис, отчисления в пенсионный фонд. В "Усладе"-то ничего этого нет. А она баба серьезная, думает и о будущем.

— Ну и нашла бы себе что-нибудь поприличнее. И почище.

— Думаешь, это так просто? Без образования, без протекции…

— Все равно найти можно было. Она здесь уже не первый год живет, ты же сама говорила. Уж за такие-то копейки…

— В больнице график удобный — сутки-трое. Не в ущерб, так сказать, основной деятельности. Да и в медучилище она хочет поступать. Даже поступала пару раз, но по конкурсу не прошла. Так что медстаж ей совсем не лишний.

— Эта не она? — кивнул Вадим на вышедшую из корпуса женщину.

— Нет, что ты, она моложе. Да и посимпатичнее этой будет.

— А если она кому-то сболтнула о деньгах? Женщины болтливы.

— Вовсе не обязательно. И далеко не все. Это чисто мужской стереотип.

— Ну а если?

Татьяна почувствовала нахлынувшее раздражение, но усилием воли погасила его, во всяком случае, не дала чувствам выплеснуться наружу.

— Нет, не должна. Болтать о деньгах — себе дороже.

— Необязательно болтать на всех углах. Достаточно шепнуть лучшей подруге, поделиться, так сказать, радостью.

— Зачем? Чтобы та конючила дать ей в долг? Или умоляла выручить, попав в какую-то неприятную ситуацию? Не-ет, Алка баба хваткая.

— Среди этих ее нет?

Татьяна вгляделась в вышедшую из больницы группу людей.

— Нет, нету. Народ пошел со смены, значит и она вот-вот появится. Не волнуйся, не упустим. Так вот, про Аллу. Есть в ней что-то такое… кулацкое, что ли.

— У меня, между прочим прадед кулаком был, — поведал Вадим.

— Да? С чем тебя и поздравляю. А под кулацким я имела в виду такую основательность, хватку. В общем, вырви глаз!

— Про хватку ты уже говорила. Повторяемся, дорогая.

— Да? Ну извини. Я же не вступительное сочинение пишу.

— Ладно, проехали!

— Вон она! — встрепенулась вдруг Татьяна, ткнув пальцем вперед.

Вадим увидел вышедшую на крыльцо девушку. Среднего роста, немного коренастенькая, в зеленой кожаной куртке, черных джинсах, сапожках на платформе и в пестрой вязаной шапочке на голове, она несколько секунд поозиралась по сторонам, спустилась с крыльца и упругой походкой направилась к остановке.

— Поехали!

Вадим не заставил себя просить дважды… "Тойота" плавно набрала ход.

— Видишь, она одна, — чуть нервно улыбаясь, произнесла Татьяна.

— Вижу.

— Удача, удача! А как же иначе! Все будет хорошо! Это знак!

Молодой человек промолчал.

— Обгони немного и тормози.

"Тойота", опередив идущую девушку на несколько шагов, остановилась. Водитель открыл окошко со своей стороны и Татьяна, перегнувшись через него и дождавшись, пока девушка поравняется с машиной, крикнула:

— Алка!

Та нагнулась и заглянула в салон.

— Танька, привет! — узнав приятельницу, воскликнула она.

— Давай, садись скорее! Здесь нельзя останавливаться!

Девушка устроилась на заднем сидении и хлопнула дверцей.

— Ты на тачке? Классно! А я тебя высматриваю, высматриваю у входа…

— Извини, немного задержалась. Но все-таки успела, правда?

— Я думала ты своим ходом подгребешь. Ты не говорила, что будешь на машине.

— Случай подвернулся.

— Куда ехать? — спросил Вадим на перекрестке. — Направо, налево?

— Направо! — скомандовала Алла и весело рассмеялась.

— Ты чего? — улыбаясь, обернулась к ней приятельница.

— Да я так, о своем!

— Э, мать, да ты подшофе! Небось куролесила всю ночь!

— А что, заметно?

— Еще бы не заметно! Да и запашок! С чего это ты наклюкалась?

— Да там… В отделении у одного доктора сын родился. Ну мы и отметили.

— Бедные пациенты.

— Ерунда! Медики народ привычный. Они под этим делом еще лише режут…

— Как ты сказала?

— Ну… лише. В смысле, лихо. Лихо — лише. Ха-ха-ха!.. Да и не резали никого сегодня. Вернее, резали, но еще до того как… Мы уже под утро сгоношили столик.

— Весело живете, — покачала головой Татьяна. То ли укоризненно, то ли одобрительно.

— Не всегда. Раз на раз не приходится. Случается, конечно. Но при такой работе и с такими заработками… Надо же как-то скрашивать серость будней.

— Тоже верно… Аллик, у тебя расписка с собой? — спросила Татьяна.

— Как договаривались! — хлопнула девушка ладошкой по карману.

— Вот и отлично. Сейчас заедем, я "грины" заберу и произведем "ченч".

— Ты же должна была их с собой принести, — укоризненно произнесла Алла.

— Говорю же, накладка вышла. Я поэтому и опоздала слегка. Непредвиденные обстоятельства. Потом объясню, в чем дело. Да и что ты расстраиваешься! Мы же на колесах!

— Да, тачка — это здорово! А то я, честно говоря, с ног валюсь. Спать охота — мочи нет. А наш общественный транспорт — бр-р-р, какая гадость!

— Ездила бы на тачке!

— Не, такую роскошь я себе позволить не могу. Всему свое время…

— Золотые слова…

Деньги в рост Татьяна взяла у Аллы за два месяца до этого. Накануне она связалась с кредиторшей и сообщила, что готова отдать ей половину долга, поскольку всю сумму в настоящее время прокрутить не может. Это, конечно, не обрадовало Аллу, ежемесячно получающую свои весьма неплохие проценты, но бизнес есть бизнес. Татьяна в ее глазах была девушкой порядочной, проценты и долги всегда выплачивала исправно, и уж если она по-честному заявила, что не в состоянии дать ума "зеленым", значит, так оно и есть. Жаль, конечно, но не заставишь же человека насильно взять деньги в долг!

Татьяна, кстати, пообещала через месячишко вновь обратиться к Алле все с той же просьбой, мол предвидится кое-какая выгодная операция, и это хоть немного подсластило пилюлю. И так она на Татьяне неслабо наварилась. Если считать проценты, что та должна отдать сегодня… в общем, неплохая сумма набегает…

Результатом сегодняшней встречи должен был стать обмен. Татьяна возвращала Алле половину долларов и писала новую расписку на оставшуюся сумму, а та возвращала ей старую. Все правильно, обычный деловой оборот…

— Прямо? — не поворачивая головы, спросил водитель.

— Танька, ты командуй. Я-то думала, мы ко мне домой едем.

— Да, прямо. А за светофором свернешь направо. Вон за той "Волгой".

— Понял.

— А мы разве не к тебе едем? — поинтересовалась Алла.

— Я же не дома деньги держу. Да это быстро, не переживай.

— А где ты их держишь?

— Ну да, все тебе скажи! Надеюсь, ты-то сама никому не разболтала про наши дела?

— Само собой. А ты что, боишься? — спросила Алла и икнула.

— Естественно. Сама знаешь, сколько вокруг всяких грабителей.

— Да уж… — Девушка опять икнула и, прикрыв рот ладошкой, рассмеялась. — Ой, извините. Пить хочется. Давайте тормознем у "комка".

— Остановишься! — тронула приятеля за коленку Татьяна.

— Угу, — кивнул тот и, включив сигнал поворота, перестроился в правый ряд.

У ближайшего коммерческого киоска "Тойота" остановилась. Девушка на заднем сидении взялась было за ручку дверцы, но приятельница остановила ее:

— Не надо, Вадик сходит.

— Да?

— Конечно, какие проблемы, — открыв дверцу, произнес водитель. — Что взять?

— Что-нибудь несладкое. Какую-нибудь минералочку.

— Хорошо.

— Кто это? — спросила Алла, когда молодой человек отошел к "комку".

— Мой друг, — последовал лаконичный ответ ее приятельницы.

— Понятно. А почему я его не знаю? Ты его что, прятала?

— Нет, конечно. Просто все еще… неопределенно, скажем так.

— Значит у тебя с ним серьезно? Я правильно поняла намек?

— Ну… Надеюсь… Я тебя с ним познакомлю поближе, — произнеся это, Татьяна усмехнулась. — Мне интересно твое мнение.

— На вид ничего парень, — разглядывая объект обсуждения через окошко, вынесла вердикт Алла. — Сильный. Я люблю сильных мужиков.

— Кто же их не любит! А что там у тебя с твоим "афганцем"?

— С Петюней-то? Да он не "афганец" вовсе, просто бывший военный.

— Какая разница! Так что с ним?

— Да вот, пока в раздумьи.

— Кто — он или ты?

— Оба. Надеюсь, ты не сказала своему про… Ну, "Усладу" и все такое?

— Что ты! Нет, конечно! Зачем ему это знать? Да и вообще, могут же быть у женщин свои маленькие секреты! В конце концов, каждый в этом мире вертится как может. И зарабатывает чем может. Я-то понимаю, что ты за свою комнатушку отдаешь больше, чем зарабатываешь в больнице. А ведь надо еще есть-пить, одеваться…

— Ладно, завязываем с этим! Идет!

Алла вновь икнула, но уже не рассмеялась.

Вадим сел за руль и протянул девушке пластиковую бутылку с водой:

— Держи!

— Вот спасибо.

— Такая пойдет?

— Да, конечно. Именно то, что мне сейчас нужно как воздух!

Алла отвинтила пробку и принялась жадно пить. Струйка воды стекла у нее по подбородку. Она стерла ее ладошкой и вновь припала к бутылке.

— Ух, класс! — напившись, отдышалась она. — Я буквально ожила! А жизнь, как выяснилось, восхитительна! Кто-нибудь будет?

— Нет, спасибо. Это у тебя похмелье начинается, а нам с какой стати с утра кишки полоскать, — ответила Татьяна.

— Ну как хотите. Слушай, Ирушка пропала! — воскликнула Алла.

— Что значит пропала? — обернулась к ней Татьяна. — Когда? Как?

Но девушка уже прикусила язык, вспомнив, что водитель не посвящен в дела "Услады".

— Ладно, потом поговорим, — быстро свернула она тему. — Скоро мы приедем?

— Да, уже близко…

— Девчонки, здесь дело такое… — хрипло проговорил Вадим и откашлялся.

— Что еще? — посмотрела на него Татьяна. — Опять небось что-нибудь с машиной?

— Масла долить надо. А то боюсь движок клинанет, не доедем.

— Вот вечно ты так! Не мог заранее все как следует проверить?

— Да я проверял! Жрет немерянно, собака! Надо на капиталку ставить!

— Вот они, старые тачки! Только и гонору, что иномарка! Это долгая история? Опять, наверное, как в прошлый раз?

— Да нет, пять секунд! Масло у меня в гараже, это здесь, рядом…

— Ну если пять секунд… Пять секунд ничего не решат, так и быть. Верно, Аллик? — обернулась Татьяна к приятельнице.

— Только не больше, а то спать охота! — состроила та недовольную гримаску.

— Конечно, конечно…

Это был даже, собственно, не гараж, а большой сарай во дворе частного дома, расположенного в районе телецентра. Дерево, из которого были сложены дом и сарай, почернело от времени, но обе постройки выглядели крепкими.

— Ничего себе, куда мы зарулили! — оглядевшись, произнесла Алла.

— А что такого? От "горы" до центра десять минут езды, — пожала плечами Татьяна. — Не такая уж глухомань. До трамвая — двести метров.

— Он что, здесь живет? — кивнула девушка на Вадима, ушедшего открывать ворота и двери сарая, — или квартирует?

— То ли родственники его здесь живут, то ли знакомые, точно не знаю. А он снимает квартиру в городе. На Солнечной Поляне.

— Так он что, не барнаульский?

— Слушай, не тормоши меня! — отмахнулась Татьяна. Она была напряжена, осознавала это, и это ее злило. — Он тебе сам все про себя расскажет… Когда поближе познакомитесь! — девушка не смогла сдержать усмешки, но Алла, расслабленная воздействием алкоголя и усталостью, ничего не заметила.

— Смотри-ка сосны! — воскликнула она. — Я никогда не была здесь!

— Все на свете бывает когда-то впервые. В этом-то вся и прелесть.

— И день сегодня чудесный, правда?

— Да, самый что ни на есть. Стой! Не выходи из машины!

— Почему?! — изумилась уже приоткрывшая дверцу девушка.

— Вадик меня всегда просит не "светиться", когда мы сюда приезжаем, — уже на тон ниже пояснила Татьяна. — У него какие-то проблемы с соседями.

— Да какие могут быть проблемы!

— Не знаю. В общем, он просил. Посиди, потерпи пять минут, что тебе стоит!

— Но я хочу пройтись, подышать хвойным духом! Какие к чертям соседи!

— Спроси у Вадика, может, он разрешит. А пока посиди. Ну я прошу.

Вадим уже закончил возиться с воротами и замками на сарае. Освободив проезд, он сел в автомобиль и тут же завел двигатель.

— Вадим, что тут Танька плетет про каких-то соседей? Не дала мне из машины выйти. А я хотела пройтись, пока ты свое масло заливаешь.

— Сиди! — жестко бросил водитель, поймав в зеркальце взгляд девушки.

— Да что за дела! — возмутилась та, но машина уже въезжала в сарай.

Вадим, едва заглушив двигатель, выскочил из салона и закрыл двери. Внутри сарая горели две лампочки, и было светло.

Алла вышла из машины.

Вадим подскочил к ней, схватил сзади за туловище, оторвал от пола и уложил грудью на стоящий поодаль верстак.

— Ты чего! — возмущенно закричала девушка. — С ума сошел!

— Заткнись, тварь! — судорожно вытаскивая что-то из кармана, страшным голосом прохрипел напавший. — Заткнись!..

— Танька! Скажи ему!

В голосе девушки впервые послышались нотки безудержного страха.

— Вадик! Давай быстрее!

Слова приятельницы, а главное, интонации, с которыми они были произнесены, развеяли последние сомнения Аллы в происходящем.

— А-а-а!.. — истошно закричала она и заелозила, забилась телом по верстаку, отчаянно пытаясь освободиться.

Но мужчина держал мертвой хваткой, и ей это не удалось.

— Вадим! Ну что ты возишься! — чуть истерично крикнула Татьяна.

— Сейчас, блядь!

Ему наконец удалось вырвать удавку из кармана, надорвав его при этом.

Это была не просто веревка. Крепкий капроновый шнур, притороченный хитроумным креплением к ручкам от старого, отслужившего свое эспандера. Именно эти ручки, зацепившись за ткань кармана, помешали быстро выхватить это орудие.

— А-а-а!.. — на одной жуткой ноте кричала Алла, колотясь всем телом как рыба, выброшенная на берег. — А-а-а!..

Вадим накинул ей на шею удавку в перехлест и принялся душить.

— М-м-м… Вы-ы-ы-а… Гы-ы-а… М-г-а…

Крик девушки перешел в мычание и хрип, движения ее стали хаотичнее.

— Вы-ы-ы-а… М-вы-ы-а…

Кофточка и шарфик, прикрывающие горло, мешали процессу убийства, а объективно, делали участь жертвы более страшной, более мучительной, продляя момент перехода от жизни, пять минут назад еще такой прекрасной, к небытию.

— Ах, ч-черт!

Раздосадованный затянувшимся процессом, убийца рванул свою жертву на себя, оторвал от верстака, рассчитывая, удвоив усилия этим рывком, покончить наконец со всем этим. С этими стонами, с этим барахтаньем…

Алла обеими руками пыталась оторвать от шеи веревку, ослабить это ужасное удушье, чтобы глотнуть хоть глоток воздуха. Хоть один глоток!

Сейчас это было животное. Мозг уже не посылал директивные импульсы телу, вся борьба еще живого организма диктовалась инстинктами. Вернее, самым сильным из них — инстинктом самосохранения.

Жить! Только бы жить! Любой ценой! Все, что угодно взамен! Жить!..

Но мужчина, не знающий жалости убийца, был сильнее. Гораздо сильнее…

Татьяна, видя, что у ее друга не получается так быстро, как хотелось бы, пришла ему на помощь. Она схватила за руки Аллу, мешая ей просунуть пальцы под веревку, оттянуть ее. Та принялась вырываться, порвала Татьяне перчатку.

— В-в-в-гы-ы-г-а…

Глаза бедной девушки уже выкатывались из орбит, силы ее слабели посекундно.

— Вадик! Ну что же ты! — напрягаясь, чтобы удержать руки жертвы и неотрывно глядя в ее нечеловечески выкаченные глаза, взмолилась Татьяна.

— А-а, твою мать! — злобно закричал молодой человек и, не переставая душить, вновь швырнул девушку на верстак так, что его подруга, отлетев в сторону, едва не упала.

Он уперся коленом в спину жертвы, и это позволило ему увеличить усилие. С перекошенным лицом, сам хрипя не хуже убиваемой им девушки, Вадим буквально озверел. Глаза его безумно сверкали, в уголках губ пузырилась слюна.

Какие бы предметы туалета не оказались между горлом несчастной и удавкой палача, это была всего лишь ткань, мягкая материя.

Через несколько секунд тело жертвы несколько раз конвульсивно дернулось и застыло.

Все было кончено.

Но убийца не заметил этого. Он продолжал душить. Противоестественный дуэт распался, и теперь он хрипел соло.

— Все, все! — подскочила к нему Татьяна. — Все кончено! Оставь ее!

Еще некоторое время Вадим не воспринимал действительность.

— Отпусти ее! — принялась тормошить его подруга. — Уже все!

— Все? — тяжело дыша, переспросил Вадим и ослабил хватку.

— Да! Кончено!

— Точно?

— Конечно! Была агония! Все. Отдохни. Отдышись. Все позади.

Молодой человек, не глядя на убитую, отошел в сторону и принялся ходить взад-вперед по сараю, приходя в себя и восстанавливая дыхание.

— Ч-черт! Шнур слишком эластичный! — как бы оправдываясь, произнес он.

— Не в этом дело. Просто одежда мешала. Вязанная кофта, шарф.

— Думаешь?

— Конечно. А ты все равно справился! Вот что значит сильный мужчина!

— Ты мне тоже подсобила. Если бы она веревку оттянула, я бы не выдержал. Лупил бы ее, пока не замочил. А это ведь нам не надо?

— Все хорошо, что хорошо кончается. Видишь, а ты не верил в знаки!

— Да ну тебя, ерунда все это!

— Эта сучка порвала мне перчатку! — вдруг зло воскликнула Татьяна.

— Руку не поцарапала?

— Вроде нет, обошлось. Но перчатку жалко. Фирменная, итальянская. Убила бы ее!

— Уже.

— Что?

— Ничего. Перчатка — ерунда, новую купим. Я, кстати, тоже карман порвал.

— Не расстраивайся, зашью — будет как новенький, даже лучше.

— Я и не расстраиваюсь.

Татьяна подошла к трупу. Тело Аллы сползло с верстака и теперь осевшим кулем покоилось на дощатом, довольно чистом для сарая полу.

Обшарив карманы убитой, Татьяна вытащила сложенный вчетверо тетрадный лист бумаги и, развернув его, мельком взглянула на написанный там текст.

— Порядок? — следя за ней безо всякого напряжения, спросил Вадим.

— Полнейший! — тряхнула головой девушка и спрятала расписку в карман.

— Может, у нее еще что по карманам интересного натыкано?

— Нам это ни к чему. И сережки оставим. Пусть у ментов даже мыслишки о корыстном характере не мелькнет.

— А вдруг у нее там..?

— Нет. Действуем по плану. У нас есть цель и мы к ней идем. Не будем крохоборничать. А то звезды могут отвернуться от нас.

— Ну… Как хочешь..!

Поздней осенью в Сибири темнеет рано. Еще не было шести, когда подельники, упаковав тело и положив его в багажник, поехали за город. Татьяна не позволила своему другу выпить ни капли, несмотря на очевидную необходимость снятия стресса. У гибдэдэшников не должно быть ни малейшего повода для придирок! Несколько часов ожидания и вынужденного безделья были конечно не самым приятным времяпровождением, но в конце концов это испытание осталось позади.

Татьяна все-таки обыскала тело убитой и весьма тщательно. Ни документов, ни каких-либо предметов, указывающих на личность девушки она не обнаружила, а остальные вещи — деньги, ключи, косметику и прочую мелочь — оставила на своих местах.

Ранним вечером мимо КПП ГИБДД на Павловском тракте идут нескончаемые потоки машин в обе стороны. Праворукая "Тойота-Карина" не привлекла ничьего внимания и беспрепятственно покинула город.

При подъезде к заранее выбранному месту парочка решила, что еще недостаточно темно, и на их машину могут обратить внимание и запомнить. Поэтому они не спеша проследовали до Павловска, там, на объездной дороге, развернулись и возвратились к нужному пункту. Это был свороток с трассы на Черемное.

К лесопосадкам они проехали в полной, что абсолютно их устраивало, темноте. Съехали с дороги и вышли из машины.

— Вроде никого нет? — оглядевшись, произнес молодой человек.

— Кому здесь быть! — откликнулась его подруга. — Мы же все предусмотрели!

— Ладно, свети. И поглядывай вокруг, мало ли что. Двинули.

Татьяна подсвечивала фонариком, а Вадим, вытащив из багажника труп, на руках отнес его в лесопосадки. Там он скинул его в овражек, даже не овражек, а небольшую выемку в земле, которую они заранее присмотрели. Бросили сверху кучу листьев, которую Татьяна, человек основательный, нагребла двумя днями раньше.

— Ну все, порядок, — осмотрев еще раз с помощью фонарика проделанную работу, вынесла заключение девушка. — Поехали.

Они вернулись к автомобилю и, пока не достигли трассы, молчали. Выбрав момент, когда в непосредственной близости не было ни одной машины, а многочисленные глаза фар с обеих сторон светили достаточно далеко, выехали на Павловский тракт и устремились по направлению к городу. Только теперь многочасовое напряжение начало отпускать их — Вадим смело давил на газ, уже не боясь встречи с гибдэдэшниками — подумаешь, штраф! — а Татьяна расслабленно откинулась на спинку сидения.

— Давай сюда свой эспандер! — протянула она руку водителю.

— Может, не стоит? Я над ним два дня работал. Видела, какие крепления? Я с такой силой тянул, а им хоть бы хны! На шнуре ведь никаких следов нет, откуда им там взяться? А нам еще может пригодиться. Штука классная, мне самому понравилась…

Татьяна тяжело вздохнула и укоризненно, словно общаясь с ребенком, покачала головой.

— Как ты не понимаешь! Это же не шнурок от ботинка, это специально приготовленный предмет преступления. Если его у тебя найдут, а такое может произойти совершенно случайно, сопоставят с найденным телом Алки, а у нее и у тебя — общая знакомая, то есть я. Начнут задумываться, сопоставлять, копать. Зачем нам это надо?

— Ты же говорила, что Алку не найдут, — бросил взгляд на подругу молодой человек. В этот миг проезжающая мимо машина как раз осветила ее лицо, спокойное и усталое.

— А вот этого я никогда не говорила. Было бы глупо так утверждать.

— Ты что!.. Ты же сама все время!.. Не надо делать из меня идиота!..

— Подожди, не горячись. Я объясню. Действительно, я говорила, что тело не найдут…

— Ну вот!

— … но я не имела в виду — никогда. Когда-нибудь его все равно обнаружат! Если нам повезет, то это произойдет не раньше весны, а то и лета. Сейчас-то в тех посадках кому шариться? Вот-вот ударят холода, выпадет снег… Но нельзя исключать и элемент случайности. Ведь мы труп специально не прятали, продумано и тщательно. Так, бросили в ямку, прикидали листвой… Если на него наткнутся через несколько месяцев, считай, что его и не нашли, что там от него останется, сам понимаешь. Не то что менты, мама родная не опознает. Если в ближайшее время, хуже, но не смертельно. Убил какой-то маньяк, это же ясно. К нам следы не ведут. Давай, давай сюда свою цацку!

Парень чуть пригнулся к рулю, достал из-за пояса сзади дорогую его сердцу удавку и, не глядя, бросил ее на колени подруге.

— Ты корпел над ней, вещь получилась что надо, я понимаю…

— Да ладно, хрен с ней! — дернул плечом парень. — Если что, еще сделаю.

— В том-то и дело, что она нам больше не понадобится. Мы же с тобой уже решили, что не будем повторяться. Все только по плану…

Татьяна достала из бардачка складной нож, отрезала от шнура ручки, а сам шнур полоснула на несколько коротких кусков. Все это она выбросила из окошка. Сначала одну ручку, потом, соблюдая некоторые промежутки во времени, кусочки шнура, и последней — вторую ручку.

При этом она вспомнила, как ее недалекий друг выбирал шнур для удавки ("черный, исключительно черный, белый — не то!"), с каким серьезным видом приторачивал его к ручкам, как проводил "испытания". Ей стоило некоторого труда поощрять его старания, вместо того, чтобы посмеяться вдоволь. И этот черный шнур! "Черный цвет — символ смерти!" — заявил он. Стопроцентный мистик. А в знаки не верит, дурачок…

Воспоминания заставили девушку рассмеяться. Вадим поинтересовался:

— Ты чего?

— Радуюсь, что все позади.

— Еще не все.

— Я имею в виду этот эпизод. Сейчас выбросим в мусорный ящик полиэтилен из багажника, заедем на мойку, в Экоцентр, на Попова, там лучше всего моют машины, сделаем там чистку салона, а после их чистки даже с микроскопом ничего не найдешь, и считай все. Поедем куда-нибудь по традиции, посидим. Можно даже сделать так: "Тойоту" бросим на мойке в Экоцентре, пусть возятся, вызовем тачку из "Баркаса" и рванем сразу в ресторан. А потом тот же "Баркас" отвезет машину на нашу стоянку. Есть у него такая услуга, и берут недорого, не то что другие. Ну что, согласен?

— В общем, да. Кроме ресторана. Ну его! Поехали лучше к тебе. Наберем всего. А в кабаке музыка, шум, рожи всякие. Чего мы там не видели?

— Ко мне так ко мне, — согласилась девушка. — Почему бы и нет?..

После прошлого раза в ее друге пробудилась бешеная, просто какая-то ненормальная половая активность. Чужая смерть и причастность к ней явно возбуждали его. И сейчас, видимо, творилось то же самое. Она еще не научилась распознавать все симптомы, но наверняка они были. В конце концов, им обоим надо было как следует расслабиться…

…Из пятидесяти восьми прожитых лет последние тридцать его иначе как Александрыч не называли, кроме детей, конечно, и внука. Даже жена.

Раненько утром, едва рассвело, Александрыч запряг своего Стрелка в телегу и выехал с подворья, кликнув с собой собак.

Тот луг недалеко от дороги он заприметил давно. Нет, сено оттуда, разумеется, вывезли, сейчас не советские времена, но подобрали не чисто, и при желании можно было скопнить еще стожок — другой. А желание такое у Александрыча было.

Он по-честному выжидал, когда хозяин еще возьмет свое, втайне надеясь, что кто бы он ни был — колхоз, или как там они сейчас называются, фермер, частник — этот пресловутый хозяин уже махнул на лужок и остатки сена на нем рукой, не держит его в активе. Осень неизменно катилась к зиме, шли дожди, хоть и не проливные, но для сенца и такие не благо, дело шло к холодам. Когда Александрыч окончательно убедил себя, что добро может уйти под снег, он решился.

На машине весь путь не занял бы и пятнадцати минут. На конной тяге, конечно, побольше. Но ничего, была бы цель!

На лужке Александрыч не стал распрягать Стрелка, хотя и видел, как заинтересованно тот косит своим теплым карим глазом на оставшуюся кое-где травку. Вместо этого он надел ему на морду торбу и сунул туда пару охапок подобранного тут же сена.

— Лопай вот. Нет у нас времени, брат, так что не обижайся.

Он принялся быстро и сноровисто сграблять сено. Стрелок спокойно стоял на месте, занятый своим рационом. Кудлатка и Тузик, играя, носились по лугу.

Кудлатка был крупным псом, получившим свое прозвище из-за внешнего вида. Предки каких пород поучаствовали в появлении на свет этого кудлатого сукиного сына определить не представлялось ни малейшей возможности. По всему выходило, что беспородный байстрюк — дворняга, но очень уж крупная для представителя этого племени. Происхождение пса Александрыча ничуть не заботило. Он любил этого умного и сильного пса, готового за хозяина перегрызть глотку любому живому существу.

Тузик был помесью овчарки с… с черт знает кем. Некоторые элементы овчарочьего экстерьера были налицо, но ведь не овчарка! Мелковат, глуповат, уши не стоят. В семье Александрыча Тузик, приблудивший еще прошлым летом к их двору, считался любимцем хозяйки. С Кудлаткой они ладили, ну и ладно…

Нагрузив телегу, Александрыч прикинул и пришел к выводу, что в следующую ходку подобрать сенца удастся никак не меньше. Эта мысль привела его в благостное расположение духа, в каковом он и прибывал, возвращаясь домой.

Стрелок тянул воз мерным, но не сказать, чтобы медленным, шагом. Александрыч думал о том, что сенцо, конечно, не высший сорт, помочил его дождик, может и подпреть. Но если его пустить на корм корове в первую очередь, а свое, прекрасно высушенное, потом, будет то что надо. Да и ясли Стрелка пустыми не останутся…

Собаки то устремлялись вперед, то возвращались, то отбегали в сторону, то трусили рядом, призванные хозяином, справа или слева от телеги.

Александрыч повернул коня направо. Собаки, знающие эти, по существу уже родные места, убежали в лесопосадки.

— Кудлатка! Тузик! А ну ко мне! — больше для порядка, чем по надобности, крикнул хозяин. — Кому сказал! Ну-ка сюда!

Но псы не послушались команды. Их что-то заинтересовало среди деревьев. Кудлатка, не склонный вообще-то к пустобрехству, вдруг залаял, громко и призывно. Тузик, проявляя солидарность, поддержал лай товарища.

— Ну что вы там нашли? — заворчал Александрыч. — Тпру! — скомандовал он Стрелку, натянув вожжи. — Зверушку поди какую-нибудь? Вот непоседы! А ты стой! — бросил он коню.

Александрыч слез с телеги и направился к собакам. Благо находились они всего в паре десятков метров, а земля была сухая.

— Ну, и что вы разлаялись на всю округу? — укоризненно бросил он, приближаясь к своим питомцам. — Мы же не на охоте! Гав-гав, гав-гав! Ну что здесь? Показывайте!

Александрыч заглянул в выемку. Там, присыпанная листвой, уже частично разрытой собаками, на животе, неестественно вывернув голову и конечности, лежала девушка.

— О Господи! — отшатнулся Александрыч и размашисто перекрестился.

То, что девушка мертва, не вызывало никаких сомнений. Здесь и экспертом быть не надо.

— Кудлатка! — тихим голосом подозвал пса Александрыч.

Тот, уловив чутким собачьим ухом тревожные интонации тут же подошел к хозяину и негромко, не зло зарычал, как бы демонстрируя свою преданность, отвагу и готовность защитить его от любых напастей.

Тут же, с не менее геройским видом, жался и Тузик.

Александрыч опасливо огляделся. Но окрест не было ни одной живой души, кроме спокойно стоящего на дороге Стрелка.

— Вот так, значит… — пробормотал Александрыч. — Ничего себе…

Он бросил последний взгляд на покойницу. В ухе у нее блестела серьга.

"Наверняка золотая, — подумал Александрыч, но как-то равнодушно, вскользь, тут же забыв об этом. — А девчонка молодая. Э-хе-хе, что творится! И убили ее не сегодня, а дня два, а то и три тому. Что я, покойников не видел?.."

Он быстро направился к телеге, запомнив приметы, по которым несложно будет отыскать место. На этот раз собаки послушно потрусили за ним, не заставляя хозяина командовать дважды и строжиться на них.

Дома Александрыч первым делом распряг коня, отвел его в денник. Затем он покрыл брезентом сено, не выгружая его из телеги, после чего кликнул жену.

— Мать, вынеси сигареты! У меня кончились, а раздеваться неохота!

Жена вынесла ему на крыльцо пачку "Луча" и спички, протянула разом:

— Вот.

— Спички-то зачем? Я же не просил, у меня свои есть. Забери.

— Ты что Стрелка-то распряг? Все там подобрал? Говорил же на два раза!

— Так и есть. Там еще столько же осталось, потом доберу.

— Что так? Ехал бы сейчас. Случилось чего? — женщина вдруг разглядела, что с мужем что-то не то. — Ну, говори! Что стряслось?

— Да там Тузик твой на девку мертвую наткнулся, — закуривая, сообщил муж.

— Ой! Где?! — всплеснула руками женщина. — Да кто же это?

— Не ори на весь свет, — досадливо поморщился Алесандрыч. — Почем я знаю, кто! Незнакомая какая-то девчонка. Да и далеко это от деревни.

— Молоденькая?

— Как соседская Ольга. И даже чем-то на нее смахивает. Не она, конечно.

— Ну что ты болтаешь, отец! При чем здесь Ольга! Так нельзя!

— Ладно, пойду участковому сообщу. Ты уж пока не блажи на всю деревню, не будоражь народ. А то знаю я тебя!

— Не выдумывай!

— А за сеном сегодня, наверное, уже не получится. Завтра съезжу.

— Ты Стрелка покормил?

— Да. Если я задержусь, дай ему. В первую очередь скормим то сено, что я привез, а уж потом пусть нашим лакомятся. Высшего сорта. Ну, я пошел.

Участковый жил недалеко, через четыре дома. Александрыч отправился к нему исполнять свой гражданский долг.

Собак на сей раз он оставил дома…