Мифы и сказки бушменов

45. История о Гцонцемдима, ее матери и ее муже (I вариант)

Мать Гцонцемдима жила вместе со своей дочерью и ее мужем. Муж Гцонцемдима охотился, и его охота была удачной.

Однажды он убил дукера. В этот день шел дождь. Рано утром он вышел из становища, где они жили все вместе, и отправился на охоту, и ему удалось убить дукера.

Когда он принес домой мясо, Гцонцемдима сказала ему:

— Ты уже убил столько дукеров, не пора ли нам вернуться к нашим родственникам? Ведь мы так и хотели сделать?

Но ее муж ответил:

— Нет, еще рано возвращаться. Я хочу еще поохотиться здесь на дукеров, чтобы у нас было много мяса для твоей матери. Я хочу еще поохотиться для родственников твоей матери и вернуться домой с большой добычей.

— Хорошо, — сказала Гцонцемдима. — То, что ты говоришь, — разумно. Ты поохотишься еще некоторое время, убьешь еще антилоп и выделаешь их шкуры. У моей матери будет много мяса, а когда ты кончишь выделывать шкуры, ты сможешь сшить для нее передник из шкур.

Когда они так договорились, муж снова отправился на охоту. Ну, как бы там ни было, что бы ни случилось, теперь он обязательно должен убить еще одного дукера! Он отправился утром, погнался за дукером и преследовал его до тех пор, пока наконец ему не удалось убить его.

Как раз к этому времени выросли клубни шон, отличные спелые клубни. Они созрели, налились, и их уже можно было есть. Погоня за дукером завела мужа Гцонцемдима далеко — как раз туда, где росли клубни шон.

Когда он вернулся в становище, то сказал своей маленькой дочери:

— Вчера, когда я преследовал дукера, я видел место, где растут клубни шон — совсем спелые, их уже можно собирать. Почему бы тебе и твоей бабушке не отправиться за ними?

— Да! — сказала маленькая девочка. — Мы так и сделаем. Мать пусть останется дома, а мы с бабушкой пойдем собирать шон.

И вот старая женщина отправилась вместе с внучкой. Они шли-шли, пока не добрались до того места, где отец ребенка охотился на дукера.

Клубни были совсем спелые и круглые, как мужские яйца. Первой их увидела девочка.

Она закричала:

— Мы пришли! Об этом месте говорил отец? Бабушка, иди выкапывать эти прекрасные клубни шон!

Но когда бабушка увидела их, она воскликнула:

— Гхвои-гхвои-с-а-ка-гхвои, хви-хви-с-а-ка-хви! Не здесь ли вчера твой отец охотился на дукера? Уж не его ли яйца упали на землю?!

— Эй! — закричала девочка. — Что ты такое говоришь, бабушка? Ты сказала, что вчера мой отец здесь… Ты оскорбляешь моего отца?! Ты оскорбляешь отца — говоришь, что это его яйца валяются здесь на земле?!

— Да о чем ты, девочка? Не говори так! О чем ты только думаешь? Ты, верно, не понимаешь, о чем говоришь. Ведь я почитаю своего зятя!

Но девочка только и сказала в ответ:

— Бабушка, иди выкапывать эти клубни, о которых мы говорили. Иди выкапывать эти клубни!

И старая женщина подошла к ней и стала выкапывать шон. Она выкапывала, выкапывала клубни, а потом посмотрела на то, что уже выкопала…

— О! — воскликнула она. — Гхвои-гхвои-с-а-ка-гхвои, хви-хви-с-а-ка-хви! Вчера здесь охотился на дукера мой зять, и его яйца упали на землю! Хее-хее! Вот на что похожи его яйца. Вот так выглядят верхушки его яиц!

— Бабушка! — снова закричала девочка. — Ты оскорбляешь моего отца?!

— Не говори так! — ответила старая женщина. — Ты хочешь сказать, что я не почитаю других? Прекрати эту болтовню! Что это на тебя сегодня нашло?

И они снова принялись выкапывать клубни, а потом отправились домой.

По дороге маленькая девочка сказала:

— Я очень проголодалась. Пойдем скорее домой, ты поджаришь шон, и я поем!

— Хорошо! — ответила бабушка. — Ты пойдешь прямо в становище, пока я соберу немного дров.

И они пошли дальше. Когда они приблизились к становищу, старая женщина стала собирать дрова и складывать их в свой каросс. Она собирала дрова, пока не набрала целую вязанку.

А маленькая девочка пошла вперед.

Когда она вошла в становище, то увидела убитого дукера. Там уже был ее отец — он убил дукера и вернулся в становище, чтобы освежевать его.

Маленькая девочка подбежала к нему.

— Отец! Мы с бабушкой пошли вместе, и она смертельно оскорбила тебя! Она сказала, что там, где ты охотился на дукера, на земле остались лежать твои яйца!

— Что?! Как ты можешь говорить так?! — воскликнул ее отец.

Он продолжал освежевывать дукера. Освежевав, он разрезал тушу, вытащил внутренности и подвесил их на дереве. Затем он вытащил желудок и очистил его от содержимого. Наполнив желудок кровью дукера, он тоже подвесил его на дереве.

— Ну а теперь возьми-ка внутренности и отдай их своей бабушке. Пусть она приготовит их, и вы обе поедите.

— Как? Она так оскорбила тебя, а ты хочешь, чтобы я отдала ей внутренности дукера?

— Уру-у-у! Да что это с тобой, дочка? Ты что, не знаешь, что такое почтение к другим? Как твоя собственная бабушка может кого-то оскорбить?

Но девочка сказала:

— Не пойду я к ней! Если бы она не оскорбила тебя, я бы отнесла ей внутренности.

— Ну хорошо, я сам пойду к ней, — сказал ее отец.

Он снял внутренности с дерева. Затем он взял каросс и закутался в него. Он взял свой топор, топор гоба[15] — большой и острый — и спрятал его под кароссом. Затем он направился через становище к очагу своей тещи.

— Вот, возьми внутренности дукера. Я принес их тебе сам, потому что твоя внучка отказалась пойти.

Он вынул внутренности и дал ей.

Затем он сказал:

— Отчего люди оскорбляют других?

Старая женщина, вытянув шею, взглянула вверх, в лицо зятю. Ее шея обнажилась, а он как раз стоял над ней. — Дзоп! — он отрубил ей голову топором.

А Гцонцемдима не было там, когда умерла ее мать. С самого раннего утра она отправилась на поиски пищи. И ее муж мог без помех спрятать труп. Он вытащил труп из лужи крови, а затем втащил его в хижину. Там он скрыл все следы преступления. Но из перерубленной шеи не переставая лилась кровь. Он ушел, а кровь все сочилась.

Муж Гцонцемдима вернулся к своему очагу. Он подвесил внутренности дукера возле хижины своей тещи, вернулся и сел у своего очага.

Пока все это происходило, Гцонцемдима собирала пищу: ящериц, мышей, навозных жуков. Часть она ела, а часть собирала. Она собирала и складывала в свой каросс, чтобы отнести домой. Затем она набрала вязанку дров и тоже положила в каросс, и наконец она двинулась обратно к становищу.

Когда она пришла, ее дочь и муж сидели возле очага. Муж жарил дукера. Гцонцемдима взглянула в ту сторону, где была хижина ее матери. Ей показалось, что мать лежит и спит в хижине.

— Эй! — сказала Гцонцемдима. — Что случилось с матерью? Почему она пришла домой и сразу же легла? Почему она не развела огонь и не готовит себе пищу, чтобы поесть? Ей бы надо подняться и приготовить еду. Почему она легла спать на пустой желудок?

И она разделила на кучки пищу, которую принесла, — навозных жуков, мышей, ящериц и все остальное.

Затем она сказала своей маленькой дочери:

— Пойди отдай это своей бабушке. Пусть она встанет, разведет огонь в очаге и приготовит себе поесть. Почему она до сих пор лежит?

Но девочка ответила:

— Нет, я не пойду.

— Не пойдешь? — удивилась Гцонцемдима. Почему?

Когда Гцонцемдима говорила это, она уже почувствовала сердцем, что случилось. Ее сердце сказало ей, что девочка рассказала об оскорблении отцу. Ее сердце сказало ей, что ее муж убил свою тещу и спрятал ее тело. Ее сердце сказало ей, почему девочка отказывается отнести еду в хижину старой женщины.

Тогда она пошла через становище и увидела следы крови.

— Да, я знаю все, — сказала она себе. — Я уже все знаю. Моя дочь передала мужу слова бабушки, и вот что из этого вышло. Ну, я не покажу вида, что все знаю. Я просто положу здесь еду и вернусь к своему очагу.

И она отошла от хижины своей матери и вернулась к своему очагу. Она навалила в огонь дров, и очаг стал дымить. Ветер нес дым то туда, то сюда. И каждый раз, когда ветер менялся, Гцонцемдима пересаживалась — так чтобы дым все время относило на нее, — тогда она могла бы незаметно поплакать. Ее лицо было залито слезами.

Ее муж спросил:

— Эй! О чем это ты плачешь?

— Уру! — громко ответила она. Зачем мне плакать? С чего ты взял, что, я плачу — это просто дым ест мне глаза. Ну и огонь! — он все время дымит мне прямо в лицо. Мне совершенно не о чем плакать. Разве не видишь, что это дым ест мне глаза?

И каждый раз, когда муж спрашивал ее, почему она плачет, она говорила, что у нее глаза слезятся из-за дыма.

Наконец стемнело, и они пошли спать. Муж сразу же лег, а Гцонцемдима все сидела на постели и грызла еду, которую она принесла.

Ее муж заснул, а она все продолжала сидеть и думать в ночи. Она думала о том, что ее мать оскорбила ее мужа, а девочка передала это отцу. Она думала об убийстве, которое за этим последовало.

— Ого! Ну, погоди! — прошептала она спящему мужу. — Я до тебя доберусь! Ты убил мою мать, а я убью тебя!

Гцонцемдима все сидела и вновь и вновь думала обо всем этом.

— Куру! — сказала она себе. — А если я возьму одно из его коротких копий и попробую убить его этим копьем, — удастся ли мне самой остаться в живых?

Она обдумывала все это.

Затем она стала вытаскивать из связки одно копье. Но когда она вытаскивала его, копья со звоном стукнулись остриями. Этот звон разбудил ее мужа.

— Эй! Что ты там звенишь копьями?

— Ну, вот еще! — резко возразила она. — На что мне сдались копья? Это ты услышал, как звенят копья моих братьев, — они должны прийти сегодня вечером. С чего ты взял, что мне понадобились копья?

Так она старалась успокоить его, чтобы он своими опасениями не расстроил ее замыслы.

— Я подожду! — сказала она себе. — Застану его врасплох и убью!

Но он все не засыпал, и она не могла добраться до копья во второй раз.

Затем новая мысль пришла ей в голову:

— Не жить ему — ведь у меня есть нож! Вот как я попробую убить его!

И она медленно, осторожно вынула свой нож и сунула его в огонь. Он лежал там, пока не раскалился. Он раскалился докрасна!

И Гцонцемдима сделала со своим мужем то же, что он сделал с ее матерью, — да, она убила его! Оставив труп на месте, она легла спать.

Утром она собрала кровь своей матери и прилепила этот сгусток у себя в паху с левой стороны. Затем она собрала кровь своего мужа и прилепила ее в паху справа. Она оттащила труп мужа в кусты. Затем она вернулась, вытащила труп своей матери из ее хижины и тоже оттащила его в кусты.

Возвратившись, она увидела, что рядом с ее детьми сидят какие-то люди. Это пришли младшие братья ее мужа.

— Зачем пришли мои деверья? — подумала она. — Что они собираются со мной сделать?

И тут ее маленький сын подбежал к одному из них:

— Дядя! Дядя!

Гцонцемдима знала, что он собирается сказать:

«Мать убила моего отца! Теперь вы знаете». Поэтому она схватила маленького мальчика и отвлекла его внимание.

Ну а братья собрались уходить. Они сказали, чтобы Гцонцемдима собрала свои вещи и пошла с ними.

Тогда она набрала всевозможных колючек: колючек «утренней звезды», шипов цгами-цгами — всяких — и была готова.

Она так быстро собралась, что успела раньше их. Вот так она и убежала из становища и побежала к своим родственникам — туда, где жила родня ее матери, родня ее отца, ее старшие братья и все их дети.

Тем временем в небе стали собираться грифы. Младшие братья мужа стали переговариваться между собой:

— Что нужно здесь этим грифам? Что могло привлечь их, из-за чего они все тут собрались? О-ох! Вы только посмотрите, как они хлопают крыльями!

Но вот грифы стали спускаться. Они опустились на труп мужа Гцонцемдима, и они опустились на труп ее матери. Братья побежали туда, куда они спустились, и увидели, как они пируют на трупах.

— Куру! — закричали они. — Вот что она сделала! Так вот что пытался рассказать нам мальчик о своей матери — она убила его отца! Но она не дала ему досказать. Теперь мы должны оставить тут труп брата, а позже вернуться, чтобы похоронить его.

Узнав о том, что случилось, они, не теряя времени, бросились вдогонку за Гцонцемдима. Они шли и шли по ее следам и вскоре почти нагнали ее.

Но Гцонцемдима помог сын. Она сказала ребенку:

— Нас преследуют мои деверья. Помоги мне — последи, не появятся ли они позади. Как только ты их заметишь, скажи мне! А то они хотят нас убить!

Потом Гцонцемдима стала бросать позади себя колючки «утренней звезды».

И вот братья наткнулись на колючки. Шипы искололи их ступни. Братья еле ковыляли и только и думали, как бы им выбраться оттуда.

А тем временем Гцонцемдима и ее сын убежали далеко вперед.

Ноги братьев были исколоты шипами. Наконец им удалось выбраться из этого места. Они сделали большой крюк, и снова стали преследовать Гцонцемдима.

Ну а дочь Гцонцемдима, маленькая цесарка, все смотрела, не появится ли кто позади. И вот она увидела, что братья отца вновь настигают их.

Тогда она закричала:

— Касаса-аа-тсве-тсве! — Они уже совсем близко! — Тсве-тсве!

— Что делать? Что же мне делать? Ведь я умру сейчас, и некому помочь мне! — сказала Гцонцемдима.

Затем она разбросала большие шипы цгами-цгами, у которых такие длинные иглы.

Когда братья добрались до этого места, они ступили прямо на шипы. Шипы были такие огромные, что в клочья разорвали их сандалии.

А Гцонцемдима и ее дочь побежали дальше. Солнце палило, но они продолжали бежать изо всех сил.

В небе висела одна-единственая тучка. Гцонцемдима заговорила с ней, она сказала:

— Что же ты мне ничем не поможешь? Ведь меня вот-вот убьют! Разве ты не видишь, что происходит? Не видишь, что меня сейчас убьют?

Ну, и туча взяла и помогла ей. Дождавшись, пока деверья Гцонцемдима остановятся на ночлег и заберутся в хижины вместе со своими детьми, туча обрушила на них такой ужасный ливень, что он едва не убил всех их. Утром они дрожа выбрались из хижин, чтобы развести огонь и обогреться, и тут туча опять обрушилась на них проливным дождем. Они сбились в кучу и дрожали.

Ну, а как вы думаете, что они сделали потом?

Они сказали:

— Разве наш дедушка не посылает нас вновь следом за ней? Пойдемте, идемте же! Раз она убила нашего брата, она не должна остаться в живых! Уж на этот раз мы ее поймаем! Когда убивают такого человека, как наш старший брат, он должен быть отомщен!

И братья покинули становище и шли, пока не добрались до источника. Тут они собирались убить Гцонцемдима. Они засели в кустарнике возле источника и ждали, когда она придет.

Пока они там дожидались, люди спустились к источнику, чтобы набрать воды. Увидев братьев, они поспешили назад, к Гцонцемдима, чтобы сказать ей об этом.

— Явились твои деверья! Они уже тут. Будь осторожна, они пришли убить тебя!

— Да, — сказала она, — неужели вы думаете, что я не знаю об этом? Конечно, я уже знаю… Я знаю, что они здесь.

И она сказала своей бабушке:

— Когда я уйду отсюда, бабушка, знаешь, что я попрошу тебя сделать для меня? Ты увидишь, как что-то полетит к тебе от источника. Оно подлетит к тебе и усядется на твой позвоночник, на самый верх. Это «что-то» — кровь из моего сердца. И ты должна тут же засунуть это в мешок! Да, прошу тебя, положи это в мешок!

Затем Гцонцемдима спустилась к источнику. Братья зачерпнули из источника ковш и подали ей напиться — но не воды, а грязи.

— Эй! — сказала она. — Зачем вы это делаете? Раз уж вы решили убить меня, дайте мне по крайней мере напиться чистой воды, чтобы моя кровь легко могла вытечь.

Тогда братья зачерпнули ей чистой воды. Затем они вытащили свои ножи и вонзили в нее.

Кровь из сердца Гцонцемдима вылетела — из верхней части ее позвоночника и полетела — гдеди! — прямо к верхушке позвоночника ее бабушки. Бабушка быстро схватила ее и положила в мешок.

И вот внутри мешка стало расти какое-то существо. Оно росло, росло и росло, пока не стало взрослым человеком. Но оно все еще жило в мешке втайне от всех.

Однажды все женщины становища, кроме бабушки, отправились собирать пищу. Когда они возвращались, то услышали, как кто-то в становище толчет нгхн.

— Эй, послушайте-ка, — сказали они, — кто это толчет нгхн? Кто бы это мог толочь нгхн в нашем становие? Мы уже почти пришли: давайте поспешим и посмотрим, кто это.

Когда они вошли в становище, то закричали:

— О-о-о! Откуда взялась эта красавица? Но ведь это же наша старшая сестра, наша тетка, наша — кем-бы-она-всем-нам-ни-приходилась — привет нашей родственнице! Она снова с нами!

И они приветствовали ее и радостно обнимали. Она стала жить с ними.

Так прошло некоторое время. Но однажды младшие братья мужа придумали вот что:

— Давайте теперь возьмем ее в жены! — сказали они друг другу. Не стоит больше говорить о том, чтобы убить ее, — ведь она так прекрасна! Таких не убивают — на них женятся.

Но один из братьев не соглашался:

— О! Она, конечно, прекрасна, но разве наш старший брат был безобразен? Он тоже был прекрасен, а она его убила — почему же вы говорите, что мы не должны ее убивать, а должны вместо этого взять ее в жены?

Братья все спорили и спорили: «Давайте возьмем ее в жены!» — «Нет, давайте убьем ее!» — кричали они друг другу.

Но в конце концов они решили жениться на ней. И вот все они — их было очень много — вышли из своего становища и отправились за ней.

И они привели ее с собой в их становище. Когда они добрались, Гцонцемдима вынула свой чудесный рог, который убивает людей.

И вот она дунула в него:

— Н-ааааа! Что вы такое надумали, а? Сначала вы убиваете меня, а теперь вы собираетесь взять меня в жены? Что еще за свадьбу вы задумали? И если уж вы собрались жениться на мне, то я позабочусь, чтобы все вы умерли! Никто из вас не получит меня в жены!

Так все и случилось. Она всех их уничтожила рогом. Все до одного братья умерли. Они были убиты, мертвы, и никто из них больше не ожил.

А Гцонцемдима вернулась домой, в свое становище.

Вот какие истории происходили в давно прошедшие времена.