Михаил Романов

БРАКИ ЦАРЯ МИХАИЛА

Царская семья откладывала многие важные дела до возвращения Филарета, даже если эти дела были неотложными. Одним из них было устройство семейной жизни Михаила.

По обыкновению, решение о браке принимали высшее духовенство и Боярская дума. Митрополит Макарий предложил женить царя Ивана IV, когда тому было 16 лет, а дума одобрила его предложение. Наследнику Ивана царевичу Ивану невесту Посватали в семнадцать лет.

Царь Михаил достиг брачного возраста уже в год избрания на трон. Положение династии могло упрочить лишь рождение наследника. Однако прошло более трех лет, прежде чем старица Марфа взялась за устройство семейной жизни сына.

Первой заботой матери был выбор невесты, которая не привела бы во дворец влиятельную родню. Как всегда, Марфа полагалась только на свой опыт. Она могла бы сосватать сыну самую знатную в России невесту, но предпочла рядовую дворянку Марию Хлопову. Невеста принадлежала к тому же кругу неродословных детей боярских. Хлоповы служили в Государевом дворе и в большом числе сидели на поместьях в Коломне.

Семья Марии Ивановны Хлоповой доказала свою преданность Романовым в то время, когда Марфа и ее сын находились в ссылке в своей вотчине в Клину в Юрьеве-Польском.

По матери Мария происходила из рода Желябужских. В 1608 году один из Желябужских лишился чина думного дьяка и отправился в Сибирь. Другой Желябужский был обезглавлен по обвинению в измене и заговоре. Вдохновителем заговора считали Филарета и его родню.

В 1616 году Марфа взяла Марию Хлопову к себе на житье, в Вознесенский монастырь. Вскоре ее нарекли царской невестой и по этому случаю сменили ее имя Мария на имя Анастасия, в честь жены Грозного Анастасии Романовой.

Не мешкая родне невесты поведено было служить при государе и «быть при нем близко». Введение рядовых дворян в Ближнюю думу государя предвещало скорое пожалование им думных чинов и чревато было важными переменами в правительстве.

Во дворце готовились к свадьбе. Как вдруг братья Салтыковы уведомили Марфу, будто Хлоповы совершили измену — скрыли от «великой государыни», что девица Хлопова больна неизлечимым недугом. Старица Марфа поверила племянникам и распорядилась отнять у девицы ее новое имя и сан царской невесты и отправить всю семейку в ссылку в Сибирь.

Считают, что причиной крушения брачного проекта была мимолетная ссора дяди невесты Гаврилы Хлопова со всесильным Михаилом Салтыковым. Рассказывали, что царь Михаил отправился однажды в Оружейную палату в окружении ближних людей. Ему принесли искусно сделанную турецкую саблю. Все ее хвалили. Один Салтыков сказал: «Вот невидаль, и на Москве государевы мастера таковую саблю сделают». С его авторитетным мнением не согласился Гаврила Хлопов: «Сделают-то сделают, только не такую». Михаил Салтыков обругал его в сердцах. Тот не остался в долгу: Гаврила «Хлопов с Михайлою побранился», и с тех пор «Борис да Михайла Салтыковы стали его не любить».

Размолвка не имела того значения, которое ей приписывали современники. Если бы дело касалось частных лиц, то ничто не помешало бы осуществлению брачного проекта. Но речь шла о династическом браке, от которого ждали политических выгод.

Некогда князь Семен Лобанов-Ростовский выражал крайнее негодование по поводу брака Грозного с боярышней Анастасией Романовой: Царь «обесчестил» великие роды: «тем нас истеснил ся, что женился у боярина своего, дочер понял — робу свою, и нам как служите своей сестре».

Еще большее негодование вызывал у аристократии другой неравный брак — мнимого сына Грозного — Лжедмитрия I с поганой католической девкой Мариной Мнишек, которая была незавидной партией для царя.

Когда в Москву вернулся Филарет, он должен был учитывать мнение знати, которое, по всей видимости, и сам разделял.

Но прежде он облегчил участь отставленной царской невесты. На исходе 1619 года Хлопову с родней перевели в Верхотурье, а год спустя — в Нижний Новгород.

В 1621 году в Данию был направлен посол князь Львов с деликатным поручением — сосватать царю Михаилу одну из двух племянниц короля Христиана. Посол должен был присмотреться к девице, «какова которая возрастом, лицом, белизною, глазами, волосами и во всяком прироженье, нет ли какого увечья», «чтоб была здорова, собою добра, не увечна и в разуме добра». На вопрос, будет ли невесте отведен удел — «особые города и доходы», ответ посла был отрицательным. Зато надлежало спросить, сколько дадут за невестою земель и казны. Русская сторона ставила непременным условием, чтобы невеста перешла в православную веру и заново приняла обряд крещения.

Авторитет России в мире был так подорван, что король отказал царю, не вступая с ним в переговоры.

В 1623 году Романовы попытались прибегнуть к посредничеству шведского короля Густава Адольфа, чтобы через него заполучить в невесты сестру курфюрста Бранденбургского. Начались переговоры, но они сразу зашли в тупик. Король объявил, что невеста Екатерина не согласится отказаться от своей веры для царства.

Сватовство за рубежом не привело к успеху. Родители продолжали хлопоты, кроткий государь отвечал на их предложения одной фразой: «Обручена ми есть царица, кроме ее иные не хощу пояти».

Потерпев неудачу за рубежом, Филарет нарядил розыск, по какой причине отставлена царская невеста Мария Хлопова, которая ждала решения своей судьбы в Нижнем Новгороде. Во дворец были призваны иноземцы доктор Валентин Бильс и лекарь Бальцер, лечившие Хлопову. Они показали, что у невесты была пустяковая желудочная болезнь, легкоизлечимая. Лекарства больной подносил кравчий Михаил Салтыков. Взятый к допросу, он не смог объяснить, почему объявил царю, что невеста неизлечимо больна.

По этому случаю Филарет созвал семейный совет — боярскую комиссию с участием ближних людей Ивана Романова, князя Ивана Черкасского, Федора Шереметева. Было решено допросить отца невесты Ивана Хлопова и дядю Гаврилу Хлопова, чтобы разузнать дело более обстоятельно.

Отец сказал, что дочь была здорова, но после переселения во дворец у нее приключилась рвота, которая тут же прошла и более не возобновлялась. Его слова подтвердил Гаврила, вспомнивший о перебранке с Михаилом Салтыковым и «нелюбови» Бориса и Михаила Салтыковых к Хлоповым.

Розыск вступил в решающую фазу. Племянники Марфы еще не утратили влияния и всеми средствами старались положить конец розыску. Нужен был человек, который бы не побоялся бросить вызов временщикам. Таким человеком стал Федор Шереметев. Он ездил в Нижний Новгород вместе с архимандритом патриаршего Чудова монастыря Иосифом. Комиссия удостоверилась в том, что девица Хлопова здорова.

Иван Хлопов дал показания, что невесту отравили Салтыковы, предложившие ей из аптеки какой-то водки для аппетита. Дочь сказала, что недуг приключился у нее от супостат. Зато Гаврила Хлопов дал делу объяснение, всего более похожее на правду. Мария-Анастасия объелась сладостей, когда попала во дворец.

Казалось бы, дело прояснилось, и можно было играть свадьбу. Однако брак так и не состоялся под влиянием политических страстей.

Филарет давно искал повода отстранить от власти временщиков Салтыковых. Их обвинили в том, что они «государской радости и женитьбе учинили помешку», за что сослали в деревню, отобрали земли, а их мать заточили в монастырь.

Гонения на племянников и их мать слишком близко затронули интересы старицы Марфы. Она пыталась заступиться за сестру, спасти ее от собственной участи — насильственного пострижения. Симпатии царя Михаила, видимо, были на стороне матери и ее родни. Но Филарет был непреклонен.

Старица обладала не менее твердым характером и нашла способ настоять на своем. Она отказала сыну в родительском благословении. Михаил заявлял, что другая невеста ему не надобна. Патриарх был на его стороне. Но государь привык подчиняться авторитету матери и не посмел ослушаться ее: «презре себе Бога ради, а материя любве не хоте презреть».

Филарет достиг своей главной цели. Ничто не мешало ему произвести новые назначения и переменить окружение сына.

Царская невеста получила в Нижнем Новгороде извещение, что государь ее «взять за себя не изволили». Но корм Хлоповым стали отпускать в двойном размере.

Марфа Романова отложила хлопоты о женитьбе сына еще на три года. Когда Михаилу исполнилось двадцать девять лет, мать сосватала ему княжну Марию Долгорукую, дочь князя Владимира Тимофеевича. Князь начал службу при Грозном и Борисе, но получил высший думный чин лишь от царя Василия. В ополчении у Пожарского Долгорукий был одним из старших бояр.

Брак царя с княжной рюриковой крови более соответствовал ожиданиям подданных, хотя Долгорукие и принадлежали к младшей и сильно разросшейся ветви княжеского дома Оболенских.

Толковали, что невеста пришлась Михаилу не по нраву, но он подчинился матери, «аще и не хотя, но матери не преслушав».

В июне 1623 года Мария была наречена царской невестой, в сентябре был свадебный пир.

Принадлежа к иноческому чину, Филарет не мог сидеть на свадьбе «в отца место» и уступил место брату Ивану Романову. Роль тысяцкого исполнял князь Иван Черкасский. В дружках у царя были князья Дмитрий Черкасский и Дмитрий Пожарский, у невесты — Михаил Шеин и князь Роман Пожарский. Главными свахами у государя были жена Дмитрия Черкасского и жена окольничего Данилы Долгорукова, со стороны невесты — жена Михаила Шеина и жена Романа Пожарского.

Герои освободительного движения — Пожарские, Шеины, Черкасские — первенствовали на торжестве. Зато из многочисленных князей Долгоруких на свадьбу были приглашены совсем немногие.

На пиру «царицына выходу и чину в те дни не было», так как она занемогла. В январе 1624 года царица умерла. Тотчас заговорили о том, что государыню Марию Владимировну испортили «зверообразные человеки», не хотевшие «в послушании пребывати» у своего государя, а желали «своевольни быть». Кто именно имелся в виду, неясно.

Прошло еще два года, и родители вновь взялись за устройство семейной жизни сына. На этот раз выбор был сделан не старицей Марфой, а самим женихом. Видимо, чтобы отстранить старицу Марфу, решено было провести смотрины наподобие тех, которые проводил Грозный. Предание о смотринах не поддается проверке.

Михаилу приглянулась дочь ничем не примечательного сына боярского Лукьяна Степановича Стрешнева Евдокия. Лишь один из Стрешневых был записан в Тетради Дворовой Ивана Грозного, а значит, семья происходила из уездных детей боярских, не входивших в Государев двор. Только за особые заслуги единственный из Стрешневых получил от Лжедмитрия I чин думного дьяка, а затем думного дворянина. В думе он сидел недолго.

Чтобы не испытывать судьбу, Евдокию 2 февраля 1626 года ввели в царские хоромы и нарекли царицей, а через три дня отпраздновали свадьбу.

Главными лицами на новой свадьбе были те же люди, что и на свадьбе Долгоруковой, — «в отца место» Иван Романов, тысяцкий князь Иван Черкасский, дружки князь Дмитрий Черкасский, князья Пожарские, Михаил Шеин. Боярин Федор Шереметев стлал молодым постель.

Свадьбу отпраздновали с большой пышностью. Но роскошь костюмов и парчовых дорожек не могла скрыть досадных признаков оскудения царства и казны. От былых царских сокровищ остались воспоминания. По обычаю молодых осыпали золотыми деньгами из золотой мисы. Согласно свадебной росписи, на мису царя Михаила положили всего девять золотых угорских да восемнадцать «пенезей» — мелких серебряных монеток с позолотой.

Став царицей, Евдокия Лукьяновна попала под опеку и надзор старицы Марфы. Свекровь определила к невестке своего духовника и назначила дьяка для ведения ее дел. Когда в царской семье появились дети, великая государыня сама выбирала для них боярынь-мамок.

С некоторых пор здоровье Марфы ухудшилось. С ней случались припадки. Старица искала спасения в молитвах. Ее поездки по монастырям участились. Великая государыня требовала, чтобы ее сопровождала царская чета. На обычные богомолья она брала с собой царицу Евдокию.

Михаил отличался благочестием и охотно сопровождал мать. 27 января 1631 года Марфа скоропостижно умерла.

Евдокия родила несколько девочек, что повергло семью в уныние. Наконец на свет появился наследник, которого нарекли Алексеем. Всего царица произвела на свет трех сыновей. Но двое из них умерли в детстве. Потомство Михаила было столь же нежизнестойким, как и потомство его отца Филарета.

Наследника крестили в Чудовом монастыре в Кремле. Филарет благословил внука крестом с частицей животворящего древа и зубом святого царевича Дмитрия. Царь Михаил преподнес золотой крест с частью Ризы Христовой. В течение нескольких месяцев во дворец везли дары от духовных лиц, купцов и разных чинов людей.