Мишки-гамми и Джимми

Глава третья

В тот вечер, когда мама и папа отправились в путешествие, мелкий дождь барабанил по окнам. Ровно за десять минут до их отъезда в квартиру буквально вбежал учитель музыки, дядя Карл.

– Наконец-то! – обрадовалась мама. Она целый день прождала дядю Карла, чтобы перепоручить ему Джимми до тех пор, пока не приедет тетя Софи.

– Я не мог прийти к вам раньше, – извинился дядя Карл, – к сожалению...

Маме и папе нужно было о многом договориться с дядей Карлом, но времени на это уже не оставалось.

– Главное, занимайтесь с мальчиком, – сказала мама со слезами на глазах. – Учите его музыке и присматривайте за ним. На днях приедет Софи и поможет вам...

– Надеюсь, что с вашим сыном ничего не случится, – сказал дядя Карл. И повторил: – Очень на это надеюсь.

А потом папа и мама обняли Джимми на прощание и исчезли в лифте.

Джимми остался один на один с учителем музыки. Учитель восседал за инструментом, большой, грузный, раздраженный и приглаживал волосы своими длинными, дрожащими после игры в ресторане пальцами.

Джимми робко посмотрел на него и попытался улыбнуться, чтобы выказать свое дружелюбие. Затем он тоже сел за инструмент, рядом с дядей Карлом, и начал играть гаммы. Джимми помнил, что когда дядя Карл в первый раз пришел к ним, Джимми его настолько боялся, что даже испытывал отвращение к музыке, хотя и понимал, что музыка здесь была ни при чем.

Но теперь ведь все иначе: надо было наоборот радоваться тому, что дядя Карл здесь, в их доме. И хотя встреча учителя музыки и мишек-гамми не предвещала ничего хорошего, Джимми был благодарен дяде Карлу за то, что тот согласился присматривать за ним до приезда тети Софи. Ведь иначе мама никогда в жизни не разрешила бы ему остаться, чтобы оберегать мишек- гамми. Это точно. Поэтому Джимми хотелось с самого начала зарекомендовать себя прилежным учеником и воспитанным мальчиком.

Закончив играть, Джимми вежливо спросил у дяди Карла:

– Как поживает Элизабет?

Дядя Карл не ответил, а лишь буркнул что-то невразумительное. Элизабет была его сестрой. Джимми ее никогда не видел, зато много о ней слышал. Даже много. От дяди Карла, в перерывах между занятиями, узнал, что они живут вместе с сестрой Элизабет, но не очень ладят. Джимми понял, что дядя Карл недоволен сестрой. Он считал ее нескромной и глупой.

Все началось с того, что Элизабет выступила по телевидению с рассказом о привидениях, а дядя Карл никак не мог с этим примириться. Правда, потом ему тоже удалось выступить по телевидению и рассказать всей Америке о своей системе обучения детей музыке. Но все же этого оказалось недостаточно, чтобы подчинить себе Элизабет. Она продолжала вести себя нескромно и глупо.

Поэтому дядя Карл только фыркнул в ответ на вопрос Джимми.

– Думаю, что прекрасно, – через пять минут ответил дядя Карл. – Завела себе жениха, глупая.

Джимми толком не знал, как на это надо ответить, но что-то обязательно ведь следовало сказать; ведь ему так хотелось быть прилежным и внимательным! Поэтому он спросил:

– А у вас, дядя Карл, есть жена?

Но тут он явно сделал промах, потому что учитель музыки резко вскочил из-за инструмента, опрокинув ноты.

– Слава Богу, нет! – закричал он. – Я и не хочу! И не хотел! Никогда. Моя жена – это музыка!

Он умолк, вдохновенно сложив руки на груди, и затем попросил Джимми исполнить один из трудных музыкальных пассажей. Джимми послушно исполнил. Учитель музыки, все так же сложив руки на груди, стоял у окна. Но вдруг о чем-то вспомнил, с тревогой посмотрел на Джимми и спросил:

– Послушай, а эти твои невоспитанные друзья, такие, небольшого роста, с которыми ты надувал воздушные шары, когда я к вам заходил первый раз, теперь здесь больше не появляются?

Учитель музыки никак не мог взять в толк, что это были настоящие мишки-гамми. Он считал, что они – родственники Джимми или его школьные товарищи, самые обыкновенные озорники. А то, что они высоко подпрыгивают, держась за воздушные шарики, его ничуть не удивляло по простой причине: дядя Карл плохо видел. Хотя он исправно носил очки, но делал это скорее для самоуспокоения; зрение его было совершенно никудышным. Джимми об этом знал. И потому неудивительно, что учитель музыки принимал мишек-гамми за озорных мальчуганов.

– Но ведь они не такие уж озорники, – начал было Джимми, и тут как раз послышался настойчивый звонок в дверь.

– О, приехала тетя Софи! – воскликнул Джимми и побежал открывать.

Но в дверях стояла не тетя Софи, а мишки-гамми. Они были мокрые от дождя, а в глазах у Малыша читался немой упрек.

– Мы должны были лезть бог знает куда, только потому, что кто-то не подумал оставить окно открытым! – возмущенно произнес Малыш.

– Но ведь вы сказали, что отправляетесь спать! – неуверенно ответил Джимми. – Я не думал, что вы снова придете сегодня.

– А ты мог все же не терять надежды, – улыбнулась Солнышко.

– Да! Ты бы мог подумать: а вдруг они все же придут, потому что захотят встретиться с учителем музыки. Вот что ты мог бы подумать! – сказал Малыш.

– А вы в самом деле захотели с ним встретиться? – испуганно спросил Джимми.

– Ха-ха! – подпрыгнули мишки-гамми. – Еще бы!

Джимми прекрасно понимал, что не сумеет надолго отсрочить встречу мишек-гамми с дядей Карлом. Но он не был готов к тому, чтобы это произошло прямо в первый вечер. Он решил, что поговорит сейчас с мишками- гамми, но мишки-гамми, словно охотничьи псы, напавшие на след, неудержимо рвались в комнату. Джимми все же схватил Малыша за лапу.

– Послушай, Малыш, – сказал Джимми, стараясь придать своему голосу как можно больше убедительности, – он ведь плохо видит, почти совсем не видит и, поэтому думает, что вы – мои товарищи по школе, и, по-моему, хорошо, чтобы он и дальше так думал.

Малыш вдруг застыл. А потом в нем что-то заклокотало, как это случалось всякий раз, когда он приходил в восторг от своей новой выдумки. Он несколько раз подпрыгнул на месте, а затем воскликнул:

– Он в самом деле верит, что мы ходим в школу?

И мишки-гамми влетели в квартиру.

Дядя Карл услышал приближающиеся шаги. Он ждал тетю Софи и был немного удивлен, что тетя Софи так стремительно скачет по коридору. Исполненный любопытства, щурясь, дядя Карл смотрел на дверь. Ему казалось, что тетя Софи должна быть очень представительна и элегантна. Когда же дверь с шумом распахнулась и в комнату ворвался Малыш, а за ним все остальные мишки-гамми, учитель музыки вскрикнул, словно увидел змею.

Малыш не заметил его ужаса. Двумя прыжками он очутился около дяди Карла и заглянул ему в лицо, выражавшее глубокое неодобрение.

– А ты знаешь, кто у нас в классе первый ученик? – спросил Малыш.

– Угадай, кто лучше всех умеет считать и писать? – добавила Солнышко.

– Когда входите в дом, надо здороваться, – сказал дядя Карл. – И меня нисколько не интересует, кто из вас первый ученик.

– В математике я самый сильный! – сказал Малыш и весело запрыгал по комнате. Он вертелся вокруг учителя музыки, вместе с ним скакали и другие мишки- гамми.

Солнышко ударила по клавишам, и мишки-гамми сложили нехитрую песенку:

– Не надо, Малыш, не надо, – пытался унять мишек-гамми Джимми, но без толку.

– увлеченно прыгали и пели мишки-гамми.

Разгневанный учитель музыки схватил ноты и, размахивая ими, стал гоняться по комнате за мишками-гамми.

Вдруг Малыш выстрелил из своего пистолетика, учитель музыки вскрикнул... И Джимми сперва подумал, что он упал в обморок, потому что дядя Карл плюхнулся в кресло и долго сидел молча с закрытыми глазами. Но когда мишки-гамми снова запрыгали вокруг фортепиано, дядя Карл открыл глаза и произнес зло:

– Вы у меня сейчас получите, дрянные мальчишки!

Мишки-гамми, не обращая внимания на его слова, носились по комнате. Толстяк взобрался на стол и стал пританцовывать под аккомпанемент Солнышка.

– Мишки-гамми, перестаньте, прошу вас! – в страхе закричал Джимми, потому что он видел, в каком бешенстве был учитель музыки.

– Вы... всякий... стыд потеряли, – проговорил тот, размахивая нотными листами. – Убирайтесь вон! Слышите? Я сказал: вон!

– Успокойся! – подпрыгнул Малыш.

– Вон! – снова выкрикнул дядя Карл.

– Во-первых, мне необходимо выяснить одну вещь, – сказал Малыш, – Не заметил ли ты, что по утрам у тебя немеет тело? Или хотя бы ноги? У тебя ни разу не болели ноги? А если болели, не хочешь ли ты, чтобы я тебя подлечил?

Дядя Карл обвел комнату диким взглядом в поисках какого-нибудь тяжелого предмета, чтобы швырнуть им в Малыша, и Малыш, быстро отпрыгнув к инструменту, подал ему толстый нотный сборник.

– Ха-ха! – подпрыгивал Малыш.

– Ха-ха-ха! – закричали мишки-гамми, – Сейчас начнется! Ура!

Разъяренный дядя Карл в бешенстве метался с нотным сборником от одной стены к другой, но отшлепать хоть кого-нибудь из мишек-гамми так и не удалось. Нотные листы рассыпались по комнате, и дядя Карл опять бессильно опустился в кресло.

Джимми боялся, что все это плохо кончится. «А вдруг учитель музыки свихнется?» – подумал он. И Джимми понял, что главное – как можно скорее увести мишек- гамми из комнаты.

– Малыш! – взмолился Джимми, – прошу тебя... Пойдемте все в мою комнату!

Мишки-гамми последовали за ним крайне неохотно.

– Прекратить наши упражнения как раз в тот момент, когда удалось, наконец, вдохнуть в этого «слепого музыканта» жизнь, какая глупость! – сокрушался Малыш. – Еще несколько минут, и твой учитель музыки стал бы бодрым, веселым, игривым, как морской лев!

– В этом нет сомнений! – подтвердил Толстяк.

Первым делом, как всегда, Малыш выкопал персиковую косточку, чтобы посмотреть, насколько она выросла.

Джимми тоже подошел, чтобы на нее взглянуть, а, оказавшись рядом с Малышом, положил руку ему на плечо и почувствовал, что Малыш весь горячий и потный. Шерсть его. промокла так, словно он был под проливным дождем.

– Неужели ты не мерзнешь, на тебе же сухого места нет? – спросил Джимми.

Малыш и остальные мишки-гамми переглянулись.

– Конечно, мы мерзнем, – сказал Малыш. – Но разве тебя это беспокоит? Ты хоть пальцем шевельнул, чтобы приготовить нам горячий шоколад!

– Или принес нам хотя бы печенья, – подхватил Толстяк.

Джимми со всех ног кинулся на кухню. Теперь ему надо было приготовить горячий шоколад. Но просить об этом было некого.

– Сам себе сделай горячий шоколад, если хочешь, – сказал дядя Карл.

Что ж, Джимми прекрасно со всем справился.

Несколько минут спустя мишки-гамми сидели, обернутые в мамин купальный халат в постели Джимми, пили горячий шоколад и с аппетитом уплетали печенье.

– Вот что, – сказал Малыш, – колыбельную песню ты нам можешь не петь, лучше посиди у изголовья кровати, на которой мы будем спать всю ночь, не смыкая глаз.

– Всю ночь? – спросил Джимми. – Не смыкая глаз?

Малыш кивнул, набив рот печеньем.

Африканские попугаи отчаянно защелкали и заверещали.

– Волнуются, – пояснил Джимми. – Скоро ночь... У них всегда так... Любят поговорить перед сном.

Дядя Карл что-то наигрывал в гостиной.

– Он не поверил, что я первый ученик, – сказал Малыш.

– Это не удивительно, – ответил Джимми. Он посмотрел на мишек-гамми и спросил: – А хотите, я научу вас считать?

Малыш фыркнул и брызги шоколада разлетелись вокруг.

– А хочешь, мы научим тебя скромности? – сказал Малыш.

– Неужели ты думаешь, что мы этого не умеем?.. – протянул Ворчун.

Вдруг раздался звонок в дверь.

Джимми сообразил, что это может быть только тетя Софи, и кинулся открывать. Ему очень хотелось встретить тетю Софи самому – он считал, что мишки-гамми могут спокойно посидеть это время в его комнате.

Но мишки-гамми так не считали. Они уже стояли за спиной Джимми, разумеется, все в одном купальном халате.

Джимми настежь распахнул дверь. На пороге действительно стояла тетя Софи. В обеих руках она держала по сумке.

– Добро пожаловать, тетя Софи... – начал Джимми, но окончить фразу ему так и не удалось, потому что раздался оглушительный выстрел и тетя Софи, как подкошенная, повалилась на пол.

– Малыш! – в отчаянии прошептал Джимми. Как он жалел теперь, что подарил Малышу этот пистолетик! – Зачем ты это сделал?

– Это был праздничный салют! – воскликнул Малыш, радостно подпрыгивая.

– Когда приезжают почетные гости, – добавил Ворчун, – ну, всякие там президенты, бизнесмены и прочие личности, то их всегда встречают салютом...

Джимми чувствовал себя до того несчастным, что готов был плакать.

Африканские попугаи Микли и Лили отчаянно верещали, а дядя Карл, который тоже, услышав выстрел, прибежал сюда, только глубоко вздохнул и схватился за сердце, склонившись своей грузной фигурой над бедной тетей Софи, которая лежала неподвижно на коврике у входной двери.

Только мишки-гамми оставались по-прежнему невозмутимыми и тихонько подпрыгивали на месте, держась за свои шарики.

– Тихо, – сказал Толстяк. – Сейчас мы ее взбодрим. Солнышко, неси лейку для цветов... Я видел ее в комнате.

Солнышко принесла лейку и стала из нее поливать тетю Софи. Это действительно помогло, тетя Софи медленно открыла глаза.

– Что-то дождь сегодня с утра, – проговорила она еще в полузабытьи.

Но когда увидела склоненные над ней встревоженные лица Джимми и дяди Карла, то совсем очнулась.

– А что... что, собственно, произошло? – спросила она в полном недоумении.

– Был дан салют в вашу честь, – объяснил Малыш, – хотя для многих лиц церемония салюта теперь сочетается с таким душем.

Увидев перед собой мишек-гамми, тетя Софи вяло сказала, обратившись к Джимми:

– Опять у вас в школе выдумали какие-то карнавалы... маскарады... По-моему, это уж слишком... – она кивнула в сторону мишек-гамми, – разгуливать в таких масках по городу и по квартирам...

Но договорить ей не дал дядя Карл. Он учтиво предложил тете Софи полотенце и проводил в комнату, где она, как предполагалось, должна жить. Оттуда доносился голос дяди Карла: он объяснял тете Софи, что эти противные ребята – школьные друзья Джимми и что всякий раз они выдумывают бог знает какие шалости, отвлекая Джимми от занятий музыкой.

– Малыш! – сказал Джимми. – Обещай, что ты никогда больше не будешь устраивать здесь салютов.

– Можешь не беспокоиться, – угрюмо буркнул Ворчун.

А Малыш добавил:

– Приходишь специально для того, чтобы помочь торжественно и празднично встретить гостей, но никто за это не поблагодарит, никто не поцелует в обе щеки.

Джимми ему не ответил. Он стоял и слушал, как учитель музыки ворчит в гостиной. Изредка тот подходил к фортепиано и резко ударял по клавишам, издавая диссонирующие звуки... Наконец, учитель успокоился, и Джимми перевел «свой слух» на комнату, в которой поселилась тетя Софи. Она то и дело ворочалась на диване, постанывала и что-то недовольно шептала.

– Она никогда ничем не бывает довольна, – сказал Джимми мишкам-гамми. – Вот разве что только самой собой...

– Мы ее в два счета от этого отучим, – сказал Колдун. – Верно?

Мишки-гамми согласились.

– Только ты попроси нас как следует, – сказал Малыш.

Но Джимми попросил мишек-гамми лишь об одном: оставить в покое бедную тетю Софи.