Мишки-гамми и Джимми

Глава четвертая

Через некоторое время тетя Софи сидела за столом и уплетала жаркое, приготовленное мамой Джимми. А учитель музыки, Джимми и мишки-гамми стояли рядом и смотрели на нее.

«Как королева», – подумал Джимми. Он знал, что когда короли и королевы едят, вокруг стоят придворные и смотрят на них. Тетя Софи была очень гордой и высокомерной женщиной. «Наверное, такой и должна быть настоящая королева!» – решил Джимми.

– Птиц надо выпустить или подарить кому-нибудь, – сразу же заявила тетя Софи, – от их трескотни у меня раскалывается голова.

– Но Микли и Лили не делают ничего плохого, – возразил Джимми.

Тетя Софи придала своему лицу насмешливое выражение, как, впрочем, делала всегда, когда собиралась сказать что-либо неприятное.

– Да, вот так время... – вздохнула она. – Маленькие мальчики не только не делают то, что им приказано, но еще и возражают взрослым. Вот как обстоят теперь дела в нашей стране, а мне это очень не нравится. Очень!

До сих пор Толстяк не мог оторвать глаз от жаркого, но после этих слов он перевел взгляд на тетю Софи и долго смотрел на нее в глубокой задумчивости.

– Тетя Софи, – проговорил наконец Толстяк, – скажи: тебе когда-нибудь кто-нибудь говорил, что ты красивая, умная и вообще прекрасная женщина?

Тетя Софи заулыбалась и сказала:

– Ну, предположим, нет, не говорили...

– Значит, не говорили?! – подпрыгнул Малыш, – Тогда почему тебе в голову пришла такая нелепая мысль?

– Малыш, перестань! – быстро сказал Джимми.

Но тут Малыш вдруг обиделся не на шутку.

– «Малыш, перестань! Малыш, перестань!» Только это я от тебя и слышу! – возмутился он. – Почему ты меня все время одергиваешь? Я же не делаю ничего плохого? Правда?

Он растерянно посмотрел на мишек-гамми. Но те были погружены в созерцание съедаемого жаркого. А учитель музыки предложил тете Софи еще и цыплячью ножку.

Тетя Софи впилась зубами в цыплячью ножку, а потом сказала своим насмешливым тоном:

– Да, спасибо! Хотя этому цыпленку уж наверняка не меньше пяти лет...

Дядя Карл поморщился.

Тем временем тетя Софи закончила есть, встала из-за стола и пересела в кресло у журнального столика, чтобы заняться нью-йоркскими новостями, напечатанными в газетах.

Малыш со злобой посмотрел на нее.

– Какая все-таки она противная, – проговорил он. – Даже не угостила никого.

Он в два прыжка оказался рядом с учителем музыки, который наигрывал на фортепиано. Несколько секунд Малыш прислушивался, а затем начал в так музыке похлопывать дядю Карла по плечу. Удары его становились все сильнее, и вдруг дядя Карл отпихнул Малыша от себя с такой силой, что медвежонок кубарем пролетел через комнату и – раз! – очутился прямо на коленях у тети Софи!

Мишки-гамми радостно запрыгали по комнате.

– Йо-хо-хо! – завопил Малыш и, не дав тете Софи опомниться, удобно расположился у нее на коленях, свернулся калачиком и воскликнул с довольной улыбкой:

– Давай поиграем в бабушку и внучка! Рассказывай мне сказку, только не очень страшную, а то я испугаюсь.

Тетя Софи меньше всего на свете хотела быть бабушкой, а, кроме того, она увидела что-то интересное в журнале. Поэтому она, недолго думая, схватила Малыша и поставила в угол. Повернувшись к дяде Карлу, тетя Софи сказала довольно громко:

– Знаете, что я прочла в журнале и в недавней газете? Одну и ту же информацию... Будто здесь, в Нью-Йорке, летают какие-то Гуманоиды... Вы не слыхали ничего о них?

Джимми замер от ужаса. Только этого еще не хватало! Ну почему тете Софи попалась на глаза именно эта статья? Ведь со дня ее публикации в газете прошла уже целая неделя!

Однако, к счастью, тетя Софи пока только издевалась и иронизировала над тем, что было напечатано.

– Они думают, – сказала она, – что теперь им все сойдет с рук, любой бред... Лишь бы заработать деньги... Знаю я эти дурацкие сказки! Разве вы, уважаемый Карл, видели хоть раз этих самых гуманоидов?

У Джимми перехватило дыхание. Он даже задрожал и покрылся испариной. «Если дядя Карл сейчас расскажет тете Софи, что эти невоспитанные школьные товарищи Джимми тоже умеют летать, все пропало, – думал Джимми. – Во всяком случае, тогда у тети Софи обязательно возникнут подозрения...»

Но учитель музыки, видимо, вовсе не считал, что в мишках-гамми, которых он принимал за обыкновенных ребят, есть что-то необычное, даже их умение прыгать и летать не вызывало у него никаких странных ощущений, кроме одного – эти мальчишки ему до смерти надоели! И он пробурчал недовольно, наигрывая нехитрую мелодию на фортепиано:

– Гуманоиды? Что-то я о них не слыхал... Наверно, обычная газетная «утка»...

У Джимми вырвался вздох облегчения. Если б ему только удалось уговорить мишек-гамми никогда, никогда не летать при тете Софи, не подпрыгивать до потолка, то, может, все как-нибудь и обошлось бы.

Джимми обернулся, чтобы тут же попросить об этом мишек-гамми, но их словно ветром унесло. Джимми забеспокоился и решил немедленно начать поиски, но тетя Софи подозвала его к себе. Она хотела узнать, как у Джимми идут дела в школе, и проверить, насколько освоил он устный счет, хотя сейчас были летние каникулы, а значит, не время говорить о занятиях. Но, в конце концов, Джимми все же удалось вырваться, и он помчался к себе в комнату посмотреть, там ли мишки-гамми.

– Мишки-гамми! – крикнул он, переступив порог. – Мишки-гамми, где вы?

– В твоей пижаме, – засмеялась Солнышко.

– Если только эти узкие штаны можно считать полу-пижамой, – добавил Малыш.

– Мы хотели устроиться здесь на ночь, – буркнул Ворчун.

– Я сейчас достану пижаму Ника, – сказал Джимми, метнулся в комнату брата и принес оттуда большую пижаму. Она налезла на Толстяка. Правда, штанины и рукава оказались чересчур длинны, но Толстяк тут же нашел выход. Недолго думая, он их обрезал. Джимми не успел и слова вымолвить. Но, по правде говоря, он даже не очень огорчился. В конце концов, пижама – это ничто по сравнению с тем, что мишки-гамми останутся у него ночевать! Джимми был счастлив. Он постелил себе на диванчике простыни Ника И поставил рядом с собой клетку с африканскими попугаями. Они покосились на мишек-гамми и уснули.

Мишки-гамми то и дело вертелись в кровати Джимми, стараясь улечься поудобнее.

– Надо свить себе теплое гнездо, – прошептал Малыш.

«В этой пестрой пижаме они, наверное, чувствуют себя птицами, – подумал Джимми. – Если со всех сторон подоткнуть одеяло, то они будут лежать, словно в гнезде».

Но мишки-гамми не захотели, чтобы Джимми подоткнул одеяло.

– Пока еще рано, – сказал Толстяк. – Сперва мы позабавимся. Я не согласен скучать, лежа в постели. Здесь тоже есть чем заняться. Можно кушать бутерброды...

– Можно играть в «мешки», – добавил Ворчун.

– А можно устроить подушечную битву, – предложил Малыш.

– Мы начнем с бутербродов, – сказал Толстяк.

– Но ведь вы недавно съели целый пакет печенья! – удивился Джимми.

– Если мы будем лежать и скучать, это неинтересно! – воскликнула Солнышко. – Принеси, пожалуйста, бутерброды!

И Джимми прокрался на кухню, сделал бутерброды. Никто ему не мешал. Тетя Софи сидела в гостиной и разговаривала с учителем музыки. Джимми беспрепятственно вернулся в свою комнату. Он смотрел, как мишки-гамми сосредоточенно уплетают бутерброды, и был счастлив.

Ему было приятно, что его лучшие друзья остались у него ночевать. И мишки-гамми, даже Ворчун, были на этот раз тоже довольны.

– Бутерброды хороши, и ты хороший, Джимми! – сказал Ворчун.

– И тетя Софи!

– И учитель музыки! – сказали мишки-гамми.

– Да, но этот учитель музыки так и не поверил, что я – первый ученик, – вдруг вспомнил Малыш.

Это обстоятельство его явно огорчало.

– Не обращай внимания! – сказал Джимми. – Вот тетя Софи тоже хочет, чтобы я был первым учеником, а я вовсе не первый.

– Нет, спасибо, я так не согласен, – сказал Малыш, – Вот если б я хоть немного научил тебя... сложению. ..

– Сложению? – удивился Джимми. – Ты собираешься меня учить?

– Да, – с гордостью ответил Малыш.

– И мы все тоже готовы научить тебя, – подпрыгнули на кровати мишки-гамми.

Джимми рассмеялся.

– Сейчас проверим, – сказал он. – Вы согласны?

Мишки-гамми согласились. И Джимми приступил.

– Вот, скажи-ка, Малыш... Допустим, моя мама дает тебе три яблока...

– Я скажу ей спасибо...

– Не перебивай меня, – сказал Джимми. – Если ты получишь три яблока от мамы и два от папы, и два от Ника, и три от Мэри, и одно от меня...

Докончить ему не удалось, потому что Ворчун погрозил ему:

– Я всегда говорил, что ты – самый жадный в семье...

– Подожди, Ворчун, – сказал Джимми. – Не об этом сейчас речь.

Но теперь уже Малыш подхватил:

– Вот если б ты дал мне большой пакет, я быстро бы развернул его, а там килограмм яблок и две груши, и пять бананов, и сто слив, понимаешь?

– Перестаньте, – сказал Джимми. – Я же говорю о яблоках для примера, чтобы научить вас сложению. Так вот... Ты, Малыш, к примеру, получил одно яблоко от мамы...

– Постой, – сердито закричал Малыш, – это нечестно! И куда она подевала те два яблока, которые только что собиралась мне дать? Слямзила?

Джимми вздохнул.

– Малыш, яблоки здесь ни при чем. Они нужны мне только для того, чтобы объяснить тебе, как надо складывать. Теперь ты понял, в чем дело?

Мишки-гамми зафыркали.

– Думаешь, я не понимаю, в чем дело? – сказал Толстяк. – Мама стащила у нас два яблока, как только мы отвернулись.

– Верно! – подхватил Малыш, – Свистнула, не задумываясь.

– Перестаньте, мишки-гамми, – снова сказал Джимми, – Итак, если ты, Малыш, получишь три яблока от мамы...

Малыш довольно кивнул:

– Ну вот, видишь! Надо уметь за себя постоять, я всегда это знал. Я люблю порядок, что мое, то мое. Я получил три яблока от твоей мамы, два от папы, два от Ника, три от Мэри и одно от тебя, потому что ты – жадный...

– Да, так сколько же у тебя всего яблок? – спросил Джимми.

– А ты как думаешь?

– Я не думаю, я знаю! – твердо сказал Джимми.

– Ну тогда скажи! – попросили мишки-гамми.

– Нет, это Малыш должен сказать.

– Скажи! Скажи! Держу пари, что ты ошибешься, – засмеялся Толстяк.

– Напрасно ты так думаешь, – сказал Джимми, – у Малыша будет одиннадцать яблок!

– Ты так думаешь? – переспросил Малыш. – Вот и попал пальцем в небо. Потому что позавчера вечером я сорвал двадцать восемь яблок в саду возле нашего замка, а потом мы съели шесть штук и еще два я надкусил... Ну, что ты теперь на это скажешь?

Джимми молчал, он просто не знал, что сказать. Но потом он сообразил:

– Ха-ха! Все ты врешь! Потому что я не видел яблок у вас в саду. Они еще не созрели.

– Верно, – согласился Ворчун. – Но тогда где вы-то их взяли, яблочные воришки?

– Может, вам гоблины принесли? – поинтересовался Малыш.

Джимми отрицательно покачал головой и решил отказаться от своего намерения научить мишек-гамми сложению.

– Но теперь вы хоть знаете, что это за штука – сложение.

– Ты думаешь, мы раньше не знали, – буркнул Ворчун.

– А меня и учить не надо, – заявил Малыш, – Это то же самое, что рвать яблоки. А с этим я и сам неплохо справлюсь.

– Когда выберется свободный часок, – сказала Бабушка, – мы полетим в одно место, и я покажу самые удивительные яблоки на свете.

Малыш тем временем проглотил последний кусок хлеба с сыром и колбасой и решил приступить к подушечному бою. Но стоило ему кинуть Джимми в голову подушку и нечаянно при этом угодить в клетку с Микли и Лили, как африканские попугаи отчаянно заверещали.

Джимми подхватил одной рукой падающую клетку с попугаями, другой – подушку. Но Малыш, подпрыгнув, схватил другой угол подушки и потянул ее к себе. Все мишки-гамми кинулись к подушке. Они прыгали, рвали ее на части, пока наволочка не лопнула. Солнышко подхватила подушку и бросила ее к потолку. Лебединый пух, красиво кружась, сыпался на Джимми, который лежал на диванчике и хохотал.

– Пожалуй, пошел снег! – воскликнул Малыш. – Смотрите, он довольно густой!

– Может быть, мы на севере? – предположил Колдун.

И Солнышко снова бросила подушку к потолку.

Но Джимми сказал, что надо прекратить воздушный бой и что вообще пора спать. Было уже поздно, все услышали, как дядя Карл пожелал тете Софи спокойной ночи.

– Я пойду лягу на свой узенький диван, – сказала тетя Софи.

И тут мишки-гамми очень оживились. Они снова запрыгали по всей комнате и захохотали.

– Что вы придумали? – поинтересовался Джимми.

– Очень забавную штуку, которую можно выкинуть, если ночуешь не дома, в замке, а у кого-то в гостях, – объяснил Малыш.

– Играть в «мешки»? – испуганно спросил Джимми. – Подложить что-то в чужую постель, да? Уже поздно... Толстяк, Малыш, не надо, ладно?

– Да, уже поздно, – согласился Толстяк.

– Конечно, уже поздно, – с облегчением сказал Джимми.

– Вот и хорошо, – обрадовался Джимми.

– Потому что мы успели это сделать раньше, – засмеялся Малыш.

Джимми так и сел.

– Неужели для тети Софи?

Мишки-гамми запрыгали от восторга.

– Ты угадал! – воскликнул Малыш.

Джимми так много смеялся во время подушечного боя, что теперь уже просто застонал от смеха, хотя знал, что мишки-гамми поступили дурно.

– Ой, тетя Софи рассердится!

– Вот это мы и должны проверить, – сказал Малыш. – Придется выпить сока-гамми и облететь вокруг дома, поглядеть в окно ее спальни.

Тут Джимми перестал визжать от смеха.

– Нет! Нельзя! Вдруг она вас увидит! Она решит, что вы – гуманоиды... Представляете, что будет?

Но мишки-гамми заупрямились.

– Когда кому-то подкладываешь в постель «мешок», обязательно надо увидеть, как жертва сердится, иначе вся затея не имеет смысла, – уверила Солнышко. – Не волнуйтесь, Джимми, мы спрячемся за своими шариками.

– А еще лучше принеси-ка нам зонтик! – попросил Малыш.

И Джимми побежал в прихожую за маминым японским зонтиком.

Когда он вернулся, мишки-гамми стояли на подоконнике, готовые к полету. Они подпрыгивали, держась за свои разноцветные шарики. Джимми протянул Малышу зонтик.

– Смотрите, будьте осторожны! – предупредил он. – Следите, чтобы вас никто не увидел.

– Тише, тише, – сказал Толстяк.

И мишки-гамми вылетели в ночь. А Джимми остался, и он так волновался, что искусал себе пальцы. Минуты тянулись мучительно долго. Джимми ждал. Вдруг он услышал душераздирающий крик тети Софи. И вслед за этим в открытое окно влетели мишки-гамми. Они с довольным видом запрыгали по подоконнику. Малыш вернул Джимми японский зонтик.

– Она не видела вас? – с испугом спросил Джимми, – Она легла спать?

– Пыталась увидеть, она ведь такая упрямая, – сказал Малыш.

Тут до них снова донесся крик тети Софи.

– Я должен пойти посмотреть, что с ней случилось, – сказал Джимми и побежал в спальню.

Тетя Софи сидела, завернувшись в простыню. Она была смертельно бледной, в глазах светился ужас, а на полу рядом с ней лежала подушка и свернутое в валик одеяло.

– Ты мне нужен, – сказала тетя Софи, когда появился Джимми, – Позови дядю Карла.

Но учитель музыки, видимо, сам услыхал ее крик, потому что он тоже примчался и застыл у двери, как вкопанный.

– Боже! – воскликнул он. – Неужели вы перестилаете постель?

– Нет, – заверила его тетя Софи. – Хотя, вообще- то, я не могу одобрить, как здесь, в Нью-Йорке стелят по новой моде... Но сейчас мне не до этого.

Она замолчала и тихо застонала. Дядя Карл подошел поближе и потрогал ее лоб.

– Что случилось? Вы не больны, Софи? – поинтересовался учитель.

– Да, больна, – с трудом произнесла тетя Софи. – Надеюсь, что больна... Уходи... – добавила она, обращаясь к Джимми.

И Джимми ушёл.

Но он задержался за дверью. Так как хотел услышать, что скажет еще тетя Софи.

– Я умная и трезвая женщина! – продолжала тетя Софи. – Таинственные явления, о которых пишут в газетах разные там глупости, не могут мне задурить голову... поэтому я надеюсь, что я просто больна...

– Но... что случилось? – повторял дядя Карл.

– Карл, дорогой, вы – музыкант, человек искусства... поймете меня? У меня было видение... Наверно, у меня жар, а это – все бред... – Тетя Софи понизила голос до шепота, так что Джимми еле расслышал ее слова.

– Мне не хотелось бы, Карл, чтобы вы об этом кому-нибудь рассказывали, но мне почудилось, что сюда явился летающий гуманоид маленького роста с японским зонтиком в руках.