Мои турецкие ночи

Глава двадцать девятая

По дороге домой мы с Асией обсуждаем её свадьбу, которая состоится уже в эту субботу.

— Стамбульские блогеры умрут от зависти, когда узнают, кто ко мне придёт — восклицает подруга, — да что там стамбульские, — всемирные!

Мы оставляем её у дома первой и потом едем через мост на Европейскую часть.

Подъехав к Алиханову кондоминиуму, Давут высаживает нас, а сам заявляет, что отправится тусоваться дальше — познакомился с кое-какими девчонками на вечеринке. Али закатывает глаза и грозится пальцем: «без глупостей, малышня»!

Время уже позднее, но спать не хочется, поэтому мы переодеваемся в домашнее, готовим в микроволновке большую чашку попкорна и я включаю «Любовников августа». Осталось досмотреть последние серии.

Интересно было наблюдать, как на экране выглядят сцены, которые снимали уже при мне.

За несколько серий до того, как я появляюсь в эпизоде, герой узнает тайну героини — у неё какой-то страшный порок сердца и её может убить любое потрясение. Да и жить ей остались считанные месяцы. Девушка не хочет, чтобы герой мучился от тоски по ней и решает порвать с ним отношения. Но Али, точнее, его герой, опережает её и делает предложение, показав, что готов прожить с ней самые тёмные времена.

И тут вмешивается бывший парень героини, пытаясь убить главного героя. Я хорошо помню это место со своего первого полноценного рабочего дня на площадке. Вот Али бежит по дорожке вдоль берега моря, изображая утреннюю пробежку. Вот злодей выскакивает из укрытия и стреляет в главного героя. Из «ран» начинают вытекать струйки «крови». Всё выглядит так натурально, что я хватаюсь за руки Алихана и с трудом разжимаю пальцы, когда серия заканчивается на том, что изломанное тело героя лежит на дорожке.

— Ты не боялся, что пули могут оказаться настоящими? — догоняет меня запоздалый страх.

Али пожимает плечами.

— Зато какой был бы промоушен сериалу, а? — сморщивает нос он.

В последних эпизодах герой Али лежит в коме, и героиня страдает возле его кровати.

— Было тяжело отаваться неподвижным. Иногда мне ужасно хотелось чихнуть из-за духов Фериде. Особенно когда она должна была целовать и обнимать меня, — вдруг признаётся Малахитовые глаза, подпихивая меня плечом. Но мне как-то невесело. Я знаю, что сериал закончится смертью главного героя, но почему?

Героиня Фериде бьётся в истерике возле лежащего в коме любимого. Врачи сказали, что мозг умер и мужчина никогда не придёт в сознание. Вдруг ей становится плохо, она падает в обморок и тоже оказывается на больничной койке. Если не найдут донорское сердце в ближайшие часы, она умрёт. Я залезаю за Алихана, вцепляюсь в его бока, и последние минуты досматриваю, выглядывая из-за широкой спины.

Родители главного героя решают отключить сына от аппарата жизнеобеспечения, а сердце отдать для пересадки его любимой. Так он он будет жить в ней, а они смогут утешать себя тем, что сын погиб ради великой цели. Конец!

— Да что с вами такое, нелюди! Как можно снимать подобные вещи! — ору я, заливаясь слезами. — Немедленно рассказывай, что это был чей-то дурацкий сон и вы скоро приступите к третьему сезону!

Алихан делает смущённое лицо, и я возмущаюсь ещё больше.

— Кому пришло в голову создавать такие сюжеты?

— Вообще-то, сценарий основан на книге очень популярного турецкого писателя.

— Так все были в курсе того, чем эта история закончится? — я просто в шоке. Эти турки какие-то сумасшедшие.

— Мы очень любим погрустить, Снег, — улыбается Алихан, сцеловывая мои слёзы. — Самую сладкую пахлаву мы запиваем горьким чаем, чтобы полнее чувствовать вкус. Меланхолия — в нашей крови. Ты ведь слушаешь наши песни? Почти все о несчастной любви. А знаешь, какое самое красивое слово в турецком языке? «Якамоз» — отражение луны на водной глади. Это же поэзия. И печаль.

— Это так разочаровывает, Али. Как же верить тогда в счастье в жизни?

— Мы верим. Но и в печали видим свою красоту.

Он нежно стирает мои слёзы.

— Грустить иногда хорошо, Снег. После неё радость будет ещё слаще. И эту правду он показывает следующую половину ночи. ***

В один из дней, когда Али уехал по своим делам, мы с Давутом всё-таки посещаем «Цистерну Базилику» — подземное водохранилище, построенное во времена римской империи. Смешно, что парень никогда не был там, да ещё упирался, когда я решила взять его с собой.

— Неохота было ходить из-за туристов, — пожимает плечами он.

Мы бросаем с ним монетки к голове Медузы, — обломку статуи из греческого храма её имени, которая здесь служит опорой, поддерживая сводчатый потолок. Заглядываем в жуткий чёрный бассейн, населённый карпами. Глядя на высокие колонны, рядами уходящие вдаль, я думаю, что это место очень похоже на Морию из «Властелина колец» и делюсь мыслью с Давутом. Не сговариваясь, мы ускоряем шаг и выходим на поверхность.

— Ойй, жуть! — говорю я и парень согласно кивает.

— Давай завтра съездим в музей транспорта Рахми Коча, — предлагает мне Давут по дороге домой. — Там есть летающая машина из «Гарри Поттера»! И настоящая подводная лодка! И поезда! Самолёты!

— Ух ты, конечно! — с энтузиазмом соглашаюсь я.

Когда мы подъезжаем к подъездной площадке у дому Алихана, там, преграждая въезд в гараж, стоит огромный хищный «Мерседес».

— Отец пожаловал, — говорит Давут, как-то съёживаясь на глазах.