— Хакан-бей! Вот это сюрприз! — Изо всех сил улыбаюсь я. — Вы правы, это место действительно заслуживает той славы, которую имеет. Вот, знакомлю с турецкой культурой подругу. Возможно, вы её помните.
Галка вытаращивает глаза и тоже улыбается так, будто от этого зависит её жизнь.
— Как дела у Алихан-бея? — спрашивает Хакан, стоя над нами. Он примеривается к стулу, но я не собираюсь приглашать его присесть.
— Отлично, просто отлично! — свечусь я. — А у уважаемой Мелисе-ханым тоже всё в порядке? — Помню, что жена Хакана хотела уйти от него.
— Замечательно! — Заверяет меня мужчина, но я вижу, как его руки сжимаются в кулаки.
— Передавайте ей мои наилучшие пожелания в любом деле, которым она сейчас занята, — усиленно хлопаю ресницами.
— Сстерва, — не может сдержать эмоций Хакан. — Так это ты надоумила её на развод! — яростно шипит он. — Продажная тварь! Ищешь нового спонсора после того, как тебя выкинул Кая? Я могу заплатить!
Я внимательно разглядываю, как надуваются у Хакана жилы на шее. Весной не было заметно, что надо лбом у него залысины, нос лоснится от жира, а белоснежная рубашка обтягивает рыхловатый живот. Или это я просто не приглядывалась? После безупречной внешности Алихана в любом мужчине я вижу только изъяны.
— Горлышко не заболит так шипеть? — Ещё нежнее улыбаюсь я. — Как прошла операция по извлечению сокровища? Или подождал, пока всё выйдет естественным образом?
Хакан вцепляется в спинку стула и сжимает челюсти. Ноздри раздуваются от ярости.
— Забираю свои слова обратно. Ты — ведьма с ледяными глазами! От тебя одни неприятности! Ты разрушаешь мужские жизни! Скоро твой Кая закончит в подворотне, а я выпью за это бокал отличного виски! Не вздумай приходить сюда, я всем расскажу, как ты запросто раздвигаешь ноги! — Он мрачно улыбается.
— О, тогда у меня тоже есть неплохая история про бриллиант в куче… глины?
Хакан бормочет себе под нос проклятия на турецком, но вскоре яростно вздыхает и молча уходит обратно к своему столику, откуда за нашим светским разговором наблюдают несколько мужчин.
— Пойдём отсюда! — шёпотом предлагает Галя, но я мотаю головой.
— Он не заставит меня сбежать, подтверждая его слова.
Галя просит объяснить, о какой куче глины шла речь, и я рассказываю об одинаковых обручальных кольцах с бриллиантом в форме груши у меня и законной жены Хакана, а ещё о том, куда Алихан его запихал.
Подруга заливается хохотом, поглядывая на мужчину. Тот, конечно, понимает, о чём смех и заметно съёживается, втягивая голову в плечи.
— А вот Алихан тебе кое-что покруче подарил! Квартиру!
— Подарил свободу собой распоряжаться. Эту квартиру я теперь могу показывать как имущество, подавая документы для визы.
— Ты твёрдо намерена не задерживаться здесь, да, Снег? — грустнеет Галя.
— Зай, я уже встала в очередь в посольство. Полечу в Астану через две недели, там, говорят, быстрее смогу подать документы. Билет уже купила. Меня встретит брат Асии.
Спасибо стамбульской подруге, надоумила, что можно поехать в Казахстан, чтобы ускорить процесс. Дала телефон брата, который сам недавно был в американском посольстве на собеседовании.
— Да не переживай ты так! Может, и не получится с визой, — вздыхаю я, глядя на скорбное лицо подруги.
— Всё у тебя получится. Всегда получалось! — Галка стряхивает с себя печаль и чокается со мной стаканчиком с чаем.
Дома вечером снова лежу с задранными вдоль стены ногами после праведно, за трудами проведённого дня. Привычно листаю ленту с жёлтой прессой, изучая, что ещё выкинул Алихан. В Ватсапе я у него снова в немилости, так что, приходится полагаться на домыслы писак. К моему удивлению, за сегодня ничего не произошло. Свой дом Али не покидал, ничего не происходило.
На следующий день также: радиомолчание и никаких вестей от папарацци.
И на следующий.
И ещё через день.
Ощущая что-то неладное, я пытаюсь дозвониться Алихану с маминого номера — ноль результата. Телефон вне зоны доступа.
Асия клянётся, что ничего не знает, её информаторы не в курсе.
Звоню даже продюсеру Ахмет-бею, и тот начинает причитать, что заканчивается монтаж фильма, скоро пора приниматься за озвучку, а до Али невозможно дозвониться. Ассистенты ездили к нему домой, но там им никто не открыл.
Давут буквально в панике. Не знает, где брат, хотя и старался не упускать его передвижения из виду.
Я не могу найти места. Работаю машинально, как робот. Отвечаю невпопад, иногда ловлю себя на середине нанесения праздничного макияжа и не могу вспомнить, о каком образе мы договаривались с клиенткой. Не могу есть, не могу спать. Каждую свободную минуту листаю ленту новостей, ожидая увидеть страшное.
Не хочу делиться с мамой своими переживаниями, но она видит, конечно, в каком я состоянии и понимает, что с Алиханом творится что-то не то. Она молча садится со мной на диван, притягивает мою голову к себе, и я реву, ощущая надвигающуюся беду.
— Позвони Мерьем! — Требую я и Давут начинает оправдываться, что не хочет пугать мать Али. — Позвони ей, дурак, или я тебе уши надеру! — Кричу я на парня по-русски, что оказывается вполне убедительным. Он бормочет, что сделает это прямо сейчас и сообщит о результате. Но так и не перезванивает. И не отвечает в Вастапе.
Набираю сообщение в салон, прошу девочек забрать себе все мои записи и ищу билет на ближайший рейс в Стамбул.
Я уже в порту, когда, наконец, раздаётся звонок от Давута.
— Ты должна прилететь немедленно!