Мокруха

Глава 13

— Вон снова пошёл с пустотой говорить, — сказал Лонни.

— Он часто так делает? — лениво проворчал Прентис, прижимая к израненному лбу вымоченное в холодной воде и выжатое старое полотенце. — Я тоже так умею.

Они с Лонни сидели в углу хибары, освещённом лучше остальных. Прентис расположился на койке, Лонни сел на шаткий стул рядом. Пёс лежал у закрытой деревянной двери, что-то ворча сам себе.

— Почти рассвело, — продолжал Лонни. — Чёртов Дракс торчит там с полуночи. Анашу смалит и жуёт плоды кактусов. И без умолку говорит с теми куклами на сторожевых постах. У меня мурашки по спине от этого дела. А если у него поедет крыша? Он же запросто сюда зайдёт и покрошит нас из дробовика. Ты уверен, что не хочешь спать? Надо б тебе поспать.

— Уверен. Как я могу спать под твою колыбельную? Дескать, старый чокнутый хиппи войдёт среди ночи и замочит меня. Блядь. Да, и ещё, я что-то такое припоминаю, что после контузии не рекомендуется спать некоторое время. Если у меня контузия, конечно...

— Так давай мы тебя к доктору отвезём, чувак, в чём задержка?

— Нет. Дракс говорит, что сегодня он начистит им задницы. Давай подождём.

— Ну, если ему, э-э, всё не примерещилось.

Поморщившись, Прентис встал и подошёл к окну, выглянуть наружу. Там сидел Дракс. На корточках, скорчившись между двух своих керосинок. На свет ламп летели крохотные насекомые, обжигались, летели снова. Рассвет добавил к чёрной стали небес алюминиевые оттенки. Дракс произнёс что-то неслышное, нахохлившись, выслушал ответ. Покачался на пятках, беззвучно смеясь, реагируя на то, что ему одному было доступно. Встал, потянулся, глядя на горизонт. Пристально посмотрел на белый полумесяц солнца, только что показавшийся из-за линии холмов. Повернулся, подхватил с земли керосинку и дробовик, зашагал обратно в хижину.

Дракс открыл дверь плечом — руки у него были заняты лампой и короткостволом. Он, однако, задержался поглядеть на Прентиса и неожиданно усмехнулся.

— У твоей жены отличное чувство юмора. Давно со мной никто так классно не шутил.

Он пошаркал мимо Прентиса к дровяной плите в углу, подвесил лампу на крючок и налил воды в кастрюлю, стоявшую на верхнем уровне плиты. В кастрюле он варил кофе. Немного воды выплеснулось на случившуюся рядом сковородку и зашипело.

Прентис уставился на него и в следующее мгновение, не обращая особого внимания на прислонённый к плите дробовик, выплюнул:

— Ах ты говнюк.

Дракс важно кивнул, заколыхав бородой.

— Её зовут Эми, правильно?

Прентис вздрогнул.

— Ты её имя от кого-то узнал. От Лонни, скажем.

Лонни фыркнул.

— Да я только сейчас от тебя впервые слышу имя твоей экс, чувак. Дракс и с Орфи говорил, чтоб ты знал, и пересказал такие штуки, которые только от Орфи мог услышать.

Не то чтобы Прентис не верил в сверхъестественное. Не после того, что увидел в машине. Но ему не хотелось верить, что Эми... так близко. Словно она за ним кралась.

Дракс меж тем взялся за один из шести сдвинутых вместе ящиков, где хранились среди прочего запасы кофе, вытащил мешочек, открыл его и сыпанул чудовищную порцию в кастрюлю.

— Ну и хрен с ним, если не веришь, бро, — сказал он весело. — А ты сам подумай, как ты тут оказался? По воле случая? Ничуть не больше, чем этот пацан. Я тут кое с кем завёл дружбу...

Они выпили кофе. Прентис съел упаковку чёрствых печенек «Орео» из того же ящика, а от марихуаны отказался.

Задумчиво выцедив чашку кислого кофе, Дракс вдруг сорвался к двери, выбежал наружу и шумно выблевал на землю. Потом вернулся как ни в чём не бывало, вытирая бороду тыльной стороной кисти.

— Каждый раз со мной такая хрень, — пояснил он, — когда пейотля нажрусь, а потом кофе налакаюсь.

К изумлению Прентиса, после этого Дракс выпил ещё одну чашку кофе.

Поев, все потянулись из хибары справлять нужду. Прентису стало лучше. Он нассал в сторону ранчо Денверов, скрытого, впрочем, от взоров склоном холма, деревьями и расстоянием, потом в ту сторону, где разбилась машина Лизы, и плюнул в каждом из этих направлений. Ему стало совсем хорошо.

— А теперь, — возвестил Дракс, — я покажу тебе, как собираюсь уничтожить этих говноедов. Если нам хватит времени.

— Это ты о чём — если хватит времени? — подозрительно уточнил Прентис, шагая вместе с Драксом и Лонни вдоль стены хибары в неверном синюшном свете раннего утра.

— Они там плодятся, как бешеные, — сказал Дракс, — и ежели слишком расплодятся, нам кердык. Нулана! Вот и пришли. Что скажешь?

Он величественно указал в примерном направлении потрёпанного красного пикапа «Форд» 1959 года выпуска. Бока машинки проржавели, и с них облезла краска. Лобовое стекло отсутствовало. Покосившаяся крыша кабины была вручную подтянута проволокой. Протекторы на шинах были огроменные, вынесенные по сторонам, да и сами шины какие-то несоразмерные. Не иначе, сняты со старого трактора, а для пикапа в жизни не предназначались.

— О чём? — снова уточнил Прентис, чувствуя, как возвращается и начинает колотить по вискам головная боль.

— О пикапе! — с горящими священным пылом глазами выпалил Дракс. — Вот как я их урою! Ну так что скажешь?

Гарнер устал. Ему казалось, что каждый крутой поворот, заложенный кабриолетом Джеффа, отдаётся в его костях. Машина мчалась по фривею, между холмов проглядывало восходящее солнце, бросало зайчики Гарнеру в глаза. Он отвернулся к западу. У него всё болело: глаза, рёбра, ноги. Он чувствовал себя развалиной.

Но духом был твёрд. Он должен найти Констанс.

Джефф Тейтельбаум, сидевший за рулём, был посвежей Гарнера, зато Гарнер не так боялся. Гарнер ничего не боялся, кроме своей наркомании и смерти Констанс.

— Ты знаешь, Джефф, — заметил Гарнер, — их ведь может не оказаться там. Твоего Митча и моей Констанс. А что, если ты ошибся? Если Блюм ошибся? Тогда мы спокойненько искрошим в капусту ни в чём не повинных людей. — Они уже достаточно узнали друг про друга, чтобы Гарнер обращался к Джеффу по имени и на «ты».

— А Кенсона, по-твоему, кто убил? — требовательно спросил Джефф. — Кенсон говорил про Больше Чем Человека. Денвер и есть Больше Чем Человек. Блюм нашёл связь между Больше Чем Человеком и Мокрухами. Всё очень просто.

— Надеюсь, — сказал Гарнер. — Но я не стал бы на это особо рассчитывать.

Если мы ошиблись, подумал Гарнер, опять погибнут невинные. Но у него уже появилось особое чувство — долгие годы он ничего подобного не испытывал. Это было чувство предопределения. Даже коксовый рецидив, как теперь подозревал Гарнер, был предопределён. Ему требовалось снова опуститься на самое дно, чтобы узреть подлинный ужас творящегося там. Ему следовало столкнуться со своим маловерием, обуздать внутреннего наркомана. Он был покаран экскурсией по одному из кругов Гадеса, по Южному Централу, и затем возвращён к свету. Его чуть не засосало в топкую яму, но ему помогли сперва уличный мошенник, всучивший поддельный кокаин, а затем собрат-пастор, проповедующий на улицах. А затем он услышал это сообщение на автоответчике Блюма...

Лишь Господь управляет совпадениями, сказал ему Брик.

Его сюда привели. Его направили сюда, он знал точно. Однако понимал, что успеха и безопасности сие не гарантирует.

Печальная истина, по оценкам Гарнера, состояла в том, что Господь отнюдь не всесилен. Господь просто делает всё, что в Его силах. В большинстве случаев — не напрасно.

Ни день, ни ночь. Темно, но не так, как подлинной ночью. Темно, как в густом тумане.

Плотный, густой туман собирался над Ранчо.

Констанс и не заметила, как он подтянулся. Теперь она смотрела, как пелена сгущается, сидя на деревянной скамейке возле кирпичной печи, где не было барбекю. Рядом с бассейном. На террасе сидела и нагая чёрная девочка, Эвридика. Она прижимала колени к груди и дрожала от холода.

Констанс пока не удалось выжать из неё ничего, кроме имени. Ну что ж, тоже неплохо.

Она удивилась туману. Она понимала, что туман не настоящий. Она его кожей осязала, дивилась, какой он скользкий и плотный. И такой густой, и такой тёмный.

Она видела, откуда пришёл туман. Он поднялся из бассейна. Поверхность бассейна была идеально гладкой, такой зелёной, что казалась почти чёрной. Временами под поверхностью что-то шебуршилось, не нарушая, однако, спокойствия воды. Оно исходило от нетерпения. Оно почти дождалось. Ему осталось совсем недолго.

Там были другие. Двое женщин и трое мужчин стояли у двери. В тумане они казались серовато-чёрными силуэтами. Первый мужчина трепал за ягодицы ту женщину, что пониже ростом. Другой самоудовлетворялся. Ей подумалось, что они глядят в её сторону, но она не бралась утверждать.

Сзади включилась музыка, и Констанс подскочила от неожиданности. Обернувшись, она увидела Больше Чем Человека и Палочку-Выручалочку со старым «гетто-бластером» Эфрама. Музыка была вроде бы иностранная, в ней слышался глухой рокот. Она поняла, что двое уже какое-то время наблюдали за ней. Смотрели на неё сзади.

Что они собираются с ней сделать?

Она размышляла, не покончить ли с собой, снова и снова. Она думала над этим всё время после смерти Эфрама. От Эфрама она освободилась. Денвер обладал некоторыми парапсихическими способностями, но с Эфрамом не шёл ни в какое сравнение. Он не мог парализовать её одним взглядом, как Эфрам. Можно было бы что-нибудь отыскать, что-то острое, и зарезаться, прежде чем они до неё доберутся и используют. Больше Чем Человек, продолжая смотреть ей в лицо, нахмурился, будто угадал ход её мыслей. Она торопливо заговорила, отвлекая его, о первом, что пришло ей в голову.

— Этот... туман., что это такое?

— Он предохраняет инкубатор от дневного света, — сказал Больше Чем Человек, мотнув головой в сторону бассейна. — Не то чтобы дневной свет им вреден, но он их раздражает. Он может замедлить процесс.

Она попыталась вспомнить, что Эфрам рассказывал ей об Акишра.

— Откуда... откуда они там взялись? Как они там вывелись? Я хотела сказать... они ведь не из этого мира, так?

— В каком-то смысле — из этого, — возразил Денвер. — Они обитают в двух мирах одновременно. До настоящего времени, однако, они были лучше проявлены в астральном измерении. — Он опустил глаза на её искалеченную руку и, не сводя взгляда с культяпки на месте пальца, рассеянно продолжил: — Теперь всё изменится, маленькая Констанс. Акишра больше не будут укоренены в далёком мире. После этого они обретут полностью физическую природу в мире нашем. — Голос его звучал задумчиво, покорно. — И проявятся везде...

Он мягко повторил:

— Буквально везде...

Ей подумалось, что эти слова должны бы её испугать, но Констанс уже ничто не интересовало, кроме бегства. Любым способом. Она подумала, как бы ещё заговорить ему зубы. Жаль, что Эфрам не научил её своему волшебству. Правда, у него совсем не было времени.

То здесь, то там возникали черви.

На Денвере и Палочке-Выручалочке проявились увитые щупальцами короны.

Поморщившись, она отвернулась к Эвридике. Спросила у Денвера через плечо:

— А можно Эвридике одеяло или что-нибудь такое?

— Нет, — ответил Денвер, — не думаю.

— Да хватит тебе дурить, — сказал чей-то голос, приближавшийся к ним. — А ну быстро дал девчонке одеяло.

Констанс обернулась поглядеть, кто это, и не узнала его.

— Констанс, — проронил Денвер, — это наш друг мистер Артрайт. Мистер Зак Артрайт.

— Такие обстоятельные церемонии реально ни к чему, — скучающим тоном заметил Артрайт.

— Она же никуда не спешит. Где Лиза?

— Надеялся, ты знаешь.

Денвер покачал головой.

— От неё ничего не слышно. А остальные?

— Они в главном доме. Перепуганы до усрачки, дилетанты несчастные. Через пару минут подтянутся.

— Отлично, — сказал Денвер и взглянул на Констанс. — Время почти настало.

Лесенка была из грубо скреплённых веток неравной длины. Пытаясь по ней взобраться, Прентис чувствовал себя персонажем одной из тех комедий эпохи немого кино, о которых начитался в книжке про загадочные голливудские вечеринки. Он уцепился крепче и продолжил восхождение. Наконец залез на верхнюю ступеньку, оседлал ограду. Лонни лез следом, надрываясь под тяжестью кабеля.

— Я всё продумал, — заверил их Дракс. Прентис только хмыкнул. Если под всё продумал понимать покорение ограды с помощью наскоро сколоченной из сучьев и сосновых веток лесенки два на четыре, то они явно по уши в дерьме.

— Мы по уши в дерьме, — пробормотал Прентис, — таково моё экспертное мнение.

Он так и слышал, как Эми говорит: Ты поступаешь правильно. И представил, что она карабкается рядом, придерживаясь за его локоть, горячо убеждая действовать по плану Дракса. Он уже около часа представлял себе Эми.

Глядя с забора на сгущавшийся вокруг ранчо Дабл-Ки туман, Прентис вслушивался в странную чужую музыку, которая доносилась из-за деревьев. Может, лучше было всё-таки выбраться на трассу и найти телефонную будку? подумал он. Вызвать Джеффа. Вызвать копов...

Но нет. Не после того, что поведал ему Лонни. Не было времени вызывать копов и оформлять ордер на обыск. И Лонни бы этого не потерпел.

Кенсон ему рассказал, Лиза ему продемонстрировала, Эми ему нашёптывала. Пути назад не было. Прентис на миг задержался на верхушке ограды, осторожно балансируя и придерживаясь за скрюченную ветку, вгляделся в затянутые туманом кустарники.

— Там вокруг дома какой-то дым, — шепнул он вниз, Лонни. — Может, пожар? Хотя на дым не очень похоже, честно говоря.

— Думаю, эти больные ублюдки какого-то бедолагу на гриле зажарили, — ответил Лонни, пожалуй, громче необходимого. — Йо, давай спускайся и тяни этот грёбаный кабель. Он такой тяжёлый, что я его больше не могу держать, етить твою...

Прентис поморщился. Спускаться? Он на это не подписывался.

— А если у них новая охрана?

— Вряд ли они бы успели его обратно склеить. Они слишком заняты своей неведомой ёбаной хуйней, чувак. Ты просто слезай и тяни кабель.

Прентис со вздохом повиновался, однако, улучив момент, оттянул концы колючей проволоки вниз, чтоб не напороться, соскальзывая. Перекинул ногу через ограду, покачался, перекинул вторую, бормоча сдавленные проклятия. Он давно уже так не напрягался.

Он приземлился на выставленные ладони и перекатился по грязи, подсознательно ожидая, что сейчас ему выстрелят в спину, или же на его глотке сомкнутся собачьи челюсти. Ничего не случилось, только вдалеке продолжала играть странная нескладная музыка. Он обернулся и посмотрел на Лонни, надеясь, что мальчишка не так перепуган, как сам Прентис. Выражение лица у Лонни было спокойное, но, судя по напряжённым плечам, он с трудом контролировал страх. Лонни пробросил ему остаток кабеля. Кабель был старый, ржавый, диаметром четыре дюйма, обмотанный толстой каучуковой изоляцией, ближний конец же его оказался закрыт самодельным колпачком из каучука и чёрной изоленты. Коснувшись кабеля, Прентис почувствовал электрическое поле, подавляемую мощь. Кабель тянулся на двадцать ярдов за спиной Лонни к катушке, на которую его намотал Дракс часом ранее, оттуда к другой катушке, а оттуда к ЛЭП, куда врубился хиппи.

И, подумал Прентис, если старый пердун не откроет главные ворота, то всё это насмарку.

Денёк намечался жаркий.

Из кустарников доносилось шелестящее жужжание какого-то насекомого, словно там угнездился патологический любитель игры на мараке. По ту сторону забора на камне грелась ящерка с зигзагообразным узором шкурки. Лицо Лонни было всё в грязных потёках от пыли и пота. Он был сердит и напуган до смерти. Прентис почувствовал невольное восхищение.

— Ты крутой пацан, — сказал он. Ему надо было сказать что-нибудь сентиментальное, неважно кому. Прежде чем отправиться навстречу судьбе с отчётливыми перспективами потери драгоценной жопы.

Лонни посмотрел на ранчо Дабл-Ки и сжал пальцы на рукояти старого шестизарядного «кольта» калибра 0.36, который ему дал Дракс. Револьвер висел у Лонни на поясе, в кобуре.

— Митч умер. И ты бы видел, какое было лицо у Орфи, когда они его...

— Откуда ты знаешь, что Митч умер?

— Мне Дракс рассказал. Погоди, ты тоже научишься ему верить.

— Лонни, ты и так достаточно нам помог, — сказал Прентис принуждённо. Он надеялся, что мальчик не прислушается к его совету, но продолжил: — Можем разделиться. Если хочешь, возвращайся в город.

Лонни перевёл взгляд на Прентиса. Тому почудилось, что на него наставили полицейский фонарь.

— Митч...

Он не сумел больше ни слова выдавить, иначе бы наверняка разрыдался или заорал что есть мочи от гнева.

Прентис кивнул.

— Понял. Тогда давай лезь сюда. Время почти настало.

Стояла ночь среди бела дня. Гарнер чувствовал, как у него на затылке волоски поднимаются дыбом от этого тумана. Во мгле было почти так же темно, как в густом дыму, но это был не дым. Туманом можно было дышать, хотя и без удовольствия: от него на нёбе оставался неприятный привкус. Гарнер держал пистолет, который за несколько часов перед тем был нацелен в затылок ему самому. Джефф Тейтельбаум оставил себе «Узи» — не совсем настоящий «Узи». Полуавтомат, ганзеры такие любят заказывать по почте на легальных основаниях. При каждом спуске курка барабан проворачивался, но пуль не выплёвывал.

Внешние ворота оказались без охраны, и Джеффа это, кажется, озадачило. Сломав замок, они пробрались к чёрным кованым внутренним воротам и перелезли на ту сторону. Теперь же, пробираясь в густых зарослях по соседству с каменной оградой, в облаке густого тумана, они вообще не видели, в какой стороне главный дом. Видимость в тени деревьев и кустов сократилась ярдов до тридцати, причём казалось, что чем ближе к дому, тем гуще и темнее мгла.

— А что, если этот грёбаный туман из какого-то захоронения токсичных отходов? — высказал предположение Джефф, когда они выбрели на дорожку, вымощенную кирпичом.

— Тогда мы бы от него раскашлялись, — заметил Гарнер, — а этого не произошло. Кроме того, если так, то мы всё равно уже набрали приличную дозу...

Он пожал плечами.

Что с Констанс? Она там? Жива ли? Может, лучше не искать ответов?

Прямо впереди, по одну сторону дорожки, тянулся эдакий туннель из роз. Вьющиеся стебли образовали сумрачный проход между дорожкой и шпалерами. В просвет между кустов Гарнер углядел, как там что-то метнулось. Гарнер, прежде чем стать пастором, носил пушку, но преимущественно напоказ. Однажды, правда, он подстрелил бандюка в ногу.

Он не хотел убивать его. А в этот раз...

Я, что ли, всерьёз настроен кого-то убить? задумался Гарнер. Больше ему не выпало шанса над этим задуматься.

Они шли рядом со шпалерами, но в туннель соваться не хотели, намереваясь обойти его и направиться к дому. Приторный запах роз смешивался с рыбным, исходившим от странного тумана. Тянуло блевать.

Через прореху в плотной розовой стене высунулась рука и ухватила Джеффа за шею, дёрнула его ко шпалере так сильно, что с куста разом облетели лепестки, а Джефф, пытаясь удержать «Узи», случайно выстрелил в землю. Потом «Узи» брякнулся на дорожку, Джефф прохрипел чьё-то имя (Гарнеру показалось, что это было Лиза!). Гарнер рванулся к товарищу. Сквозь кусты он увидел, кто атакует Джеффа — женщина. Лиза, надо полагать. Она тянула Джеффа через шпалеру, душила, насаживала на шипы. Он смутно различал её черты через сплетение стеблей и прутьев...

В голове женщины зияла страшная рана сразу над левым виском. Через пролом в черепе Гарнер чётко разглядел пронизанную осколками мозговую ткань. В глазах у неё не было даже проблеска мысли. И когда Гарнер ухватился за её руку, пытаясь оторвать от Тейтельбаума, то понял, сквозь собственный растущий ужас, что женщина уже мертва.

Джефф рассказал Гарнеру об Акишра. В определённом смысле Гарнер всегда что-то такое знал. Дыра в черепе должна была убить женщину. И убила. Это черви поддерживали в ней видимость жизни.

Он вцепился в задыхавшегося Джеффа и потащил его прочь от цепких рук и роз. По запястью Гарнера проползло нечто липкое. С истошным детским воплем омерзения он стряхнул это нечто и выхватил пистолет. Джефф судорожно дёргался и хрипел.

— Проваливай в ад, — прошипел Гарнер, навёл на женщину за шпалерой своё оружие и выстрелил.

Пушка бухнула, Гарнера ударило отдачей, закинуло руки на шпалеру, и дюймовые шипы вонзились в его плоть. Он зашипел от боли, вырвался, отскочил снова. Лиза повалилась оземь и засучила конечностями.

Джефф упал на колени и подтянул к себе автомат. Он издавал звуки, похожие на скрип ножовки — хватал лёгкими воздух. Гарнер обошёл шпалеру и осторожно глянул на Лизу. Он попал ей в голову, ранение стопроцентно смертельное. Тело мертво... и всё же она двигалась, пыталась подняться. Но Гарнер не думал, что червям это удастся.

Он выпрямился и с пистолетом в руке неохотно сунулся в розовый туннель. Через несколько шагов увидел ещё одну женщину, насаженную на розовый куст. Страшно истощённую, в одних лохмотьях.

Тёмный туман вился вокруг неё метёлками, немного похожими на изогнутые стебли роз. Женщина едва слышно, умоляюще прохрипела:

— Убей меня убей меня убей меня чтоб ты сдох...

Гарнер действовал инстинктивно.

— Иди с Богом, — прошептал он, нацелил ствол женщине в голову и вышиб ей мозги. Она повалилась в куст, и тут поползли черви. Тело судорожно задёргалось.

Гарнер слышал, как позади его выкликает Джефф, но пошёл дальше. По розовой аллее к нему устремился человек с ружьём. На незнакомце были жёлтые рубашка и штаны, шею охватывала золотая цепь. Джефф выстрелил в него трижды за две секунды — из кустов у дорожки снаружи туннеля. Бегущего закрутило отдачей и отбросило назад.

— Джефф, что ты делаешь? — заорал Гарнер. — Ты ж не знаешь, кто это?

— Это чёртов Сэм Денвер! — крикнул Тейтельбаум. — Он...

Он не закончил, вероятно, увидев, как Денвер поднимается, даром что тому снесло полчерепа. Денвер двинулся на них абсурдной качающейся поступью, которая могла показаться смешной, если б не кровь, струящаяся по лицу Денвера, и не то обстоятельство, что из него тут же полезли черви — куда больше, чем из Лизы, словно видеозапись разложения его тела прокручивали в ускоренном повторе. Розовые лепестки задрожали от их напора. Туман сделался серовато-зелёным, будто перейдя в некое новое состояние, вокруг Денвера из воздуха возникли странные формы, реагируя на перемены в его теле, облачая его кишащей червями аурой, похожей на мандалу за спиной бивнеголового индийского божества смерти[65].

Ещё пять выстрелов и пять огненных вспышек из «Узи». Денвера отшвырнуло и повалило на землю. В следующее мгновение он зашевелился и поднялся снова, полный сил и энергии.

Внезапно рядом с ним из тумана выползли окровавленные останки Лизы и вцепились Гарнеру в руку. Акишра и её снова подняли из мёртвых. Гарнер снова выстрелил ей в шею, надеясь перебить хребет.

Лиза упала и тут же стала подниматься.

О Боже, а если они и с Констанс это сделали?

Гарнер развернулся и побежал за Тейтельбаумом, который уже пронёсся мимо него вниз по туннелю в сторону главного дома. Джефф истошно вопил и потрясал автоматом, как заигравшийся в войнушку пацан.

Гарнер пытался вспомнить молитву из Библии. Не получалось.

Откуда-то сзади раздалось кашляющее фырканье, перешедшее в стонущий скрежет. Было похоже, что там тащится старый-престарый автомобиль, чей двигатель в любой момент может отказать.

Прентис услышал выстрелы с запада — там стоял главный дом. Они с Лонни подбирались с юга.

— Наверно, Денверовы хуесосы забавляются, — предположил Лонни. — Палят по кому-то. Рано ещё Драксу это быть.

Они тащили кабель, похожий на шланг самого большого в мире огнетушителя. Лонни впереди, прокладывая дорогу в густых кустарниках рядом с внутренней оградой. Сгущался туман — в нём было что-то до тошноты неправильное. Между оградой и деревьями смутно вырисовался главный дом.

— О Господи, — сказал вдруг Лонни и замер, прижав кабель к бедру. Он ткнул куда-то пальцем.

Псы. Останки сторожевых псов, о которых мальчишка рассказывал Прентису.

— Это вы с ними сделали?.. — не подумав, ляпнул Прентис.

— Чувак, не дури, — с омерзением бросил Лонни.

Псов выпотрошили: розовые высохшие внутренности их, кишащие червями, рождественскими гирляндами свисали с веток небольшой сосны, растущей по соседству. У собачьих трупов были переломаны спины, и каждая туша скручена в кольцо гниющей плоти, похожее на змея-уробороса: головы вдавлены меж рёбер, шеи — между задних лап, морды просунуты в разорванные анусы, черепа продавлены до ушей. Прентис испытал смешанное с отвращением изумление: чтобы так изуродовать трупы, требовалось приложить немало времени и сил, а главное, непонятно зачем. Туман рядом с изувеченными трупами сгустился так, что стал почти непроницаем. От взгляда на мглистый вихрь Прентиса повело, словно это его, а не псов, вывернули наизнанку.

Он отвернулся. Они двинулись дальше, таща кабель вдоль ограды, и достигли чёрных кованых ворот. Ворота были не очень высокие. Лонни легко перелез на ту сторону и протащил кабель. Прентису восхождение далось с большим трудом, и он спрыгнул как раз в тот момент, когда старый «Форд»-пикап, семафоря уцелевшей фарой сквозь туман, прорвался через плотную поросль. Тракторные колёса его внушительно трамбовали кустарник. Старый хиппи ухмыльнулся из кабины и подвёл грузовой автомобиль поближе. Но, приглядевшись внимательнее, Прентис различил за показным весельем Дракса страх. Старик был напуган не меньше их самих.

Накинув куртку, Дракс выбрался из пикапа. Руки у него тряслись.

— Я их видел, я их видел, я их отогнал, — затрещал он, выдвигая откидной бортик грузового отсека, и при мускульной поддержке Лонни прикрепил туда кабель. Прикрепил к деревянной шпульке, с которой уже был соединён другой кабель, почти равной длины. Шпулька бухнулась на дно грузоплатформы. Хиппи отмотал чёрную изоленту, оглянулся через плечо — он явно ожидал нападения.

— Это ты стрелял? — спросил Дракс у Лонни, не прерывая работы. Он взялся за оставшийся изолированным участок кабеля и другой рукой сорвал насадку. Медная жила, обнажившись, заискрила в тумане.

— Не-а, — сказал Лонни. — Это не мы.

Из-под пикапа донёсся шум, мягкий, но явственный.

Дракс меж тем взялся за конец кабеля, закреплённого на бобине в кузове, и присоединил к тому кабелю, который Лонни с Прентисом протащили через ограду. Прикрепил на место колпак из каучука и чёрной изоленты.

— Надеюсь, — сказал Дракс, — Мескалито[66] его удержит.

Крутящиеся во мгле тени, казалось, переползли на его бледное лицо, когда он отпустил кабель...

Что-то сбило Дракса с ног. Прентис отскочил и нагнулся посмотреть, что это. Лиза. Господи, это Лиза... от её лица оставалось ещё достаточно, чтоб узнать... на спине у неё отпечатался след крупной шины, одна клешнеподобная рука хватается за ось пикапа, как утопающий мог бы сжимать брошенную ему верёвку. Свободной рукой она вцепилась в лодыжки Дракса, повалила его оземь. Хиппи отбивался, лицо его исказилось от ужаса.

Долгое мгновение Прентис боролся с острым приступом жалости, но тут туманная вуаль отдёрнулась, и он увидел, что её голову обмотали черви... черви продолжали управлять её телом...

Бухнул револьвер Лонни, мглу разорвало эхо. То, что осталось от головы Лизы, взорвалось. Дракс поднялся, отбежал от пикапа и кабеля, встал с дробовиком наготове.

— Назад! Рикошеты!

Выстрел дробовика оторвал трупу Лизы руку в плече. Тело продолжало волтузиться под пикапом, но черви явно затруднялись наладить его функции после столь серьёзного ущерба.

Прентис отвернулся. Дракс побежал к пикапу, влез в кабину и запустил двигатель. Прентис открыл рот, чтобы сказать Лонни: С меня хватит, я сматываюсь. Язык прилип к нёбу. Ему показалось, что онемело вообще всё тело. Ему чертовски хотелось сбежать из проклятого места, но он отнюдь не был уверен, что сумеет перелезть через две ограды.

И тогда Лонни поднял револьвер, готовый застрелить Джеффа Тейтельбаума — а это был именно Джефф; он выскочил из тумана, таща за собой бородатого грязного незнакомца.

Констанс безразлично лежала под трахавшим её Артрайтом. Каждый толчок его бёдер пододвигал девушку на несколько дюймов по террасе, к бассейну. Наконец голова Констанс оказалась над стеклянистой недвижной поверхностью. Она видела, как снуют под водой твари. Она их чувствовала. Их всех. А ещё — всех червей, что копошатся в почвенных слоях под поверхностью земли, непохожих на Акишра и в то же время родственных им; все ленточные черви, все глисты земли извивались в предвкушении; она чувствовала клубящиеся в воздухе формы, недоступные обычному глазу; она ощущала колоссальное спиритическое притяжение Магнуса, снижавшегося над бассейном. Он далеко не ушёл. Он только отлетел в сторонку — выждать.

В тумане над её головой возникали и пропадали тени различных форм, странные геометрические узоры, вроде иероглифов майя, уродливые пародии на мандалу. Появлялись и исчезали созвездия. Одно как скорпион, второе как паук, третье как висельник.

Девушка наблюдала эту картину с отвлечённым интересом. Волосы её касались глади бассейна, и её медленно засасывало туда, в вязкую глубину; Артрайт продолжал вонзаться в неё, толкал по скользкой поверхности, над водой зависли её плечи, скоро — туловище, она упадёт в воду головой вниз, и рой, снующий там, выест её глаза...

Всё было как в наркотическом дурмане, она едва ощущала в себе член Артрайта, захваченная собственным кипящим поддельным наслаждением, Наградой, которая нисходила на неё, подобно разрядам молний, лишая остатков способности сопротивляться, концентрируя на себе последние крохи чувственного восприятия.

Если бы только удалось сосредоточиться на этом сиянии Награды... но внимание отвлекали на себя галлюцинации, знаки. Тарантул со сверкающим, как лампа накаливания, волосатым телом; штопорные вспышки синего пламени, без устали пронзающие друг друга в тумане; искажённые лица Эфрама, Эльмы Штутгарт-Денвер и мальчика, погибшего на кровати, словно бы парящие в воздухе, выгравированные на тумане; вдали: тонкий плач Эвридики, которую кто-то насиловал, пихая головой в гриль-печку; Мадонна неестественно визжит на скорости 78 оборотов в секунду, как мышка Минни из мультика. В небесах разверзлась червивая вагина, и с мучительным звуком, подобным звону бьющегося стекла, внутри утробы открылось окошко в ад.

Голова Артрайта разлетелась на осколки...

Она взорвалась — его череп просто снесло с плеч, и Констанс видела это даже полузакрытыми глазами. Осколки брызнули во все стороны, кровь и мозг заляпали девушке грудь и лицо. Потом раздался знакомый голос, изрыгавший проклятия.

— О чёрт, не надо было... — и всхлип.

Голос был очень знакомый, но Констанс не помнила, чей. Труп Артрайта оттащили в сторону, а её саму потянули прочь от бассейна, какой-то мужик поднял её на ноги, но Констанс, лишившись Награды, упала на колени без сил, истощённая, в жестокой внезапной ломке...

— Нет, нет, не надо, нет, — залепетала она. Лицо бородатого мужика тоже показалось ей знакомым. Кто он? А какая разница?

— Не надо, зачем ты это сделал, оставил меня без Награды, где мне теперь её искать, нет, не надо...

Она повернулась и поползла к бассейну. Мужик схватил её за руки и снова потащил к себе. За углом главного дома появилась большая уродливая красная машина, раздавила большую часть кактусов садика и устремилась на террасу, сверкая единственной фарой, как хищным оком. Что-то огромное заревело в отчаянии. Внутри Констанс открылась пучина, и девушку унесло туда.

Гарнер подхватил падающую Констанс, бросив пистолет на террасе, рядом с корчащимся телом насильника, поднял дочурку на руки и побежал прочь, унося её с пути сумасшедшего старика в пикапе. За три секунды он охватил взглядом молниеносно менявшуюся сцену, а потом пикап поразил цель.

Он видел, как Джефф Тейтельбаум стреляет в какого-то человека, толкавшего девочку головой в огонь, прямо в гриль-печку, а Больше Чем Человек плетётся, огибая угол дома, характерной неуверенно-трясущейся походкой — это значило, что его останками управляют черви; тут из дверей дома что-то вылетело, и было уже поздно кричать Джеффу, потому что эта... эта бесформенная груда человеческих останков, утыканная головами червей и щупальцами, созданная из костяных обломков, лохмотьев плоти, мышц и тканей (Гарнер понял, что это такое — Мокруха, оживлённые, одушевлённые, управляемые нитевидными щупальцами выпроставшейся из тумана над бассейном огромной твари, вроде частично надутого горячим воздухом воздушного шара с конусообразным отростком, на конце которого виднелось искажённое ужасом и отчаянием подобие человеческого лица с разинутой червивой пастью)... прыгнула Тейтельбауму на спину и распласталась морской звездой, окутала голову и сломала шею.

Другим набором щупалец тварь потянулась к шестёрке мужчин и паре женщин, которые выстроились, нагие и окровавленные, над растерзанным женским трупом поодаль, за главным домом. Потом Безымянный Дух атаковал Прентиса... наверное, это Прентис, он бежал, вопя и дико вращая глазами, к девушке, которую совали головой в огонь... монстр устремил полупрозрачные, светящиеся щупальца к мальчику по имени Лонни, который чуть не застрелил Тейтельбаума и Гарнера всего... две? минуты назад. Лонни рефлекторно стрелял в Больше Чем Человека, который, засунув одну руку себе в кишки, а второй сжимая пурпурный восставший член, скалился на Лонни зубастым ртом, откуда лез червяк толщиной в бицепс...

Тварь над бассейном потянулась ко всем, а особенно — к Гарнеру и Констанс.

Миновало три секунды.

Пикап заревел и устремился к бассейну, волоча за собой бобину с намотанным на неё кабелем. Чокнутый старый хиппи на водительском сиденье торжествующе завопил во всю мощь лёгких и обрушил машину кабиной вперёд в воду. Там, где обнажившийся конец кабеля коснулся воды и ударил по ней наворованным с ЛЭП напряжением, поднялся фейерверк искр; пикап прорвал носом вязкую защитную плёнку на поверхности бассейна и зарылся в самое дно, шипя и искря. Чёрно-зелёные воды возмутились, закипели, застонали, и Гарнер, присмотревшись, понял. Фиолетовое пламя облекло колонию небольших астральных червей — их в бассейне были десятки тысяч, и теперь, когда по всей поверхности скакали и шипели электрические разряды, червяков поджаривало заживо. Как нацеленные в случайных направлениях ускорители элементарных частиц, молнии разметали и растерзали астрально-плазменные оболочки Акишра, и, следуя нитям эфирного взаимодействия, цепь замкнулась через протянутые к бассейну щупальца властелина Акишра, поразив и Магнуса, и тех, кого он контролировал на террасе и в доме.

Яростные потоки электричества устремились через Магнуса к Больше Чем Человеку, к останкам Джеффа и его убийцы, оттуда — в главный дом и через занавеси роз — в стены гостевого домика. Розы сверкнули, словно клубки неоновых змей, извергли скрежещущий стон отчаяния; мощные электроразряды вонзились в оказавшуюся у гриль-печки восьмёрку Клевретов и Людоедов, поразив заодно два оживлённых червями трупа — искорёженные, ползущие по траве останки Артрайта и Лизы. Потом молнии, как пальцы слепца, потянулись к Гарнеру, но вроде бы сочли, что он не в их вкусе, переместились к Констанс, на миг зависли над ней, и девушка застыла, будто каменная; толика их света пролилась на руки Гарнера и отпугнула тянущийся к девушке клубок червей — те полыхнули в воздухе, как звёзды, и сгорели. Заряд оставил Констанс, проследовал мимо Лонни, Прентиса и чёрной девочки, потом устремился дальше. С новой яростью молнии засверкали, достигнув Больше Чем Человека и его клевретов — те корчились и вопили, усаженные на физический и духовный электрические стулья одновременно, и каждого облекла плюющаяся искрами корона ослепительно белых и синих разрядов, превратив их в человекообразные ракеты-хлопушки; спазматически дёргаясь, существа накинулись друг на друга, точно гальванические разряды высвободили архетип, лежавший в основе всех стремлений этих тварей — сожрать, что подвернётся. Палочка-Выручалочка вцепился в Больше Чем Человека и разорвал его на куски голыми руками, а остальные пособники Больше Чем Человека принялись драть на части друг друга, полетели озарённые молниями лохмотья и обрывки плоти, и казалось, что каждая подлетевшая в воздух пригоршня человечины сама загорается и принимается разрывать себя на ошмётки; вот женщина зарылась головой в кишки партнёру и высунулась наружу, перегрызя ему позвоночник, но кто-то подбежал сзади к ней самой и с нечеловеческой силой оторвал ногу, ещё кто-то вгрызся клыками в лицо тому, кто это с ней сделал, и, вырвав ему глазные яблоки, принялся выгрызать мозг.

Красный пикап горел в бассейне, точно кипящий лобстер в кастрюле. Прошло пять секунд с того мгновения, как он опрокинулся в воду. Заражённые Акишра люди разрывали друг друга на куски, всё быстрее и быстрее, пока за этим стало невозможно уследить глазом, и все они, вместе с червями, которые ими управляли, не исчезли в облаке летящей во все стороны плоти. Гарнер повернул голову... и увидел, как яростная шаровая молния подожгла рукотворные Мокрухи и поднялась посочленённым с ними щупальцам к Акишра-Магнусу, и тот взорвался со страдальческим всхлипом, запылал, как римская свеча, высвобождая сотни тысяч уловленных в его утробе душ, по спиралям устремившихся в пустоту.

Акишра пылали в воздухе над домом.

Десятки тысяч червей вылетали в никуда и сгорали без следа. По крайней мере, из этого мира, подумал Гарнер. Полностью это их не уничтожит. Окончательно их ничем не возьмёшь.

Туман рассеялся, над бассейном воссияло солнце. Призрачные формы стёрло с небес. Магнуса больше не было. Без Акишра Больше Чем Человек и его пособники стали кучами дымящейся плоти, которые некому было оживить. Лонни с Прентисом вытаскивали из гриль-печки несчастную обгоревшую негритянку.

Гарнеру вдруг так поплохело, что он испугался, как бы не уронить Констанс. Сердце его исполняло барабанный ритм, во рту было сухо, как в пустыне. Но ему нужно было ещё кое-что проверить. Он с трудом повернулся и заглянул в бассейн.

Вода в бассейне утратила прежний цвет, стала прозрачной, как хрусталь, и словно бы подсвеченной изнутри. Старый бородатый хиппи в пикапе был, разумеется, мёртв.

Пикап объяло фиолетовое свечение, и, как нить в лампе накаливания, собственным психоделическим огнём ослепительно сверкал на водительском сиденье неопалимый морщинистый планокур, торжествующе ухмыляясь после смерти.