Молодой Ленинград ’77

Он будет петь, звенеть, ломаться,

нестись размашисто, вразлет —

еще не ладожский, не майский,

еще апрельский первый лед.

Игольчатый, слепящий, крупный,

десятицветный, кружевной,

рассыпчатый, хрустящий, хрупкий —

всю ночь плывет передо мной.

И если вы того не знали,

то не представить никогда —

в Екатерининском канале

смеялась синяя вода,

и в ней дробились и играли

и плыли между льдин — лови! —

резные сказочные главы

собора Спаса-на-Крови…

А, черт!..

Обидно и досадно.

Дожди. Безвкусная вода.

Мне не бродить по Ленинграду

И ледохода не видать.

А он пойдет!

Назло всем зимам,

для вас, друзья мои, пойдет

беспечно и неудержимо

апрельский невский первый лед.

Прозрачным вечером —

на Острова,

где тишина, как шелковые флаги.

Какое благозвучие в словах:

Крестовский остров,

Каменный,

Елагин…

Над Малой Невкой добрый старый мост.

Далекий звон последнего трамвая…

Поцеловать

тепло твоих волос,

шепнуть,

что так, наверно, не бывает…

Тревожный запах мокрого песка.

Залива запоздалая прохлада.

Какая вдохновенная тоска

роднит нас всех

вдали от Ленинграда!

На Острова —

смеяться и бродить

прозрачной ночью,

чуткой и нескорой,

на грани невозможного

любить

и эту женщину,

и этот город…

Осенний бог норд-ост.

Носилась мгла по стенке,

и вымпел, рыжий пес,

бесился на фор-стеньге.

Рывки радиограмм.

Тревогой день обломан.

Кому-то

по камням

обшивку рвали волны…

Тяжелое лицо.

Глаза темнее ветра.

Шесть бешеных гребцов

в спасательных жилетах.

Оранжевый жилет.

Мальчишеская удаль.

В ту осень пили спирт

как средство от простуды.

В ту осень пили спирт

с усмешкою прямою.

За наш военный флот.

Потом за тех, кто в море.

За наши корабли.

За чертову работу.

В ту осень пили спирт.

Работали.

И все тут.

Люблю обыденные вещи

среди обыденных вещей.

На кораблях ругают женщин.

Конкретно. Чаще — вообще.

Тельняшки. Папироса. Полночь.

Ругают!.. Просто. Без причин.

За их беспомощность,

за помощь,

за унижение мужчин,

за непонятность, прихотливость,

капризы, вздорность, пустоту,

за их бесстыдство и стыдливость,

надменность, гордость, красоту,

за их змеиное коварство,

кошачью ласку, смену чувств,

неистощимое лукавство,

неисполнимые «хочу»…

День на усталости замешен.

Заклепки. Холод. Желтый свет.

На кораблях ругают женщин.

За то, пожалуй,

что их нет.