Монтесума

ПОЛУПОБЕДА ПОД ТЕУКТЕПЕКОМ

Зимой 1506-1507 гг. Монтесума решил проникнуть дальше в Оахаку и подчинить Теуктеиек (Санта-Лусия Те- отепек, Оахака, примерно в пятидесяти километрах на север от Пуэрто-Эскондидо). Объяснения Дюрана по этому поводу удивляют. Этот город, пишет он, восстал и заключил союз с Коагланом. Однако насколько нам известно, Теуктеиек не был еще покорен. Кроме того, в отчете о проделанной кампании нет упоминания о Коатлане. Так что, возможно, Дюран допускает здесь неумышленно путаницу или просто, ие зная причины этой войны, объясняет ее на основе обычного предположения.

Согласно информации, источник которой восходит к самому Коатлану, этот город был данником могущественного прибрежного королевства Тототенек. В какой-то определенный момент он восстал и обратился за защитой к Монтесуме, который согласился помочь, но при условии выплаты ему, Монтесуме, положенной дани. В этом контексте становится маловероятным обращение Теуктенека к Коатлану но случаю намечающегося мятежа против Мехико. Гораздо более вероятна такая ситуация, когда Коатлан намерен отделиться от Тототенека, а Теуктеиек обязан ему в этом помешать в ожидании войск Тототенека. Монтесума воспользовался просьбой Коатлана о поддержке, чтобы вмешаться в дела региона и дать острастку Тототенеку. Вмешательство на стороне Коатлапа оправдывалось также религиозными мотивами. Императору нужны были новые жертвы для инаугурации нового храма, который был построен по его указанию и который назывался как раз Коатлан. Не указывает ли все это на стремление подарить новому храму для жертвоприношения противников дружественного города, носящего то же имя, что и храм?

Армия включает в себя контингенты из главных городов империи. Подойдя к границам Теуктенека, она разбивает лагерь возле одного бурного потока, который невозможно перейти вброд. Нужно изготовить шесть больших илотов с каркасом из древесных стволов. Несмотря на противодействие противника союзникам удалось переправить на другой берег 4000 человек. Первая стычка привела к общей вылазке теуктенеков, которые надеются, что смогут расправиться с авангардом. Оказавшись в опасности, союзники прибегают к хитрости. Их авангард симулирует отступление, затем бегство и переправляется обратно через поток. Считая, что их победа уже близка, теуктепеки гонятся за «беглецами» и в свою очередь забираются на плоты (правда, не совсем ясно, как они там снова оказались). Союзники дожидаются момента, когда теуктепеки высадятся на другом берегу, и считая, что они благодаря своей хитрости захватили уже достаточно пленных, рубят швартовы илотов, отрезая таким образом теуктенеков от их тыла и лишая их возможности бегства. Некоторые из попавшихся в ловушку бросаются в воду, а оказавшиеся рядом зрители с ужасом видят, как они превращаются в кайманов и других страшных животных. Надо ли это понимать так, что несчастные были съедены кайманами? Скорее всего, мы имеем здесь дело с неудачной интерпретацией индейского кодекса, где изображены плавающие в реке крокодилы.

Сам город Теуктенек представляется недоступным. Он окружен четырьмя валами, а его защитники имеют репутацию неустрашимых воинов. Принимается решение трогаться в обратный путь. Захвачено около 2300 пленных. Этого достаточно, чтобы желающие нападать на Коатлан больше не повторяли своих попыток. По возвращении армии триумф был устроен как обычно, хотя Монтесума, не принявший участие в экспедиции, предпочел бы, чтобы город был взят. Союзные государства и «любимые» враги были приглашены на инаугурацию нового храма, Коатлаиа или Коатеокалли, в котором были собраны, если не сказать — заключены, все боги империи. Прежде всего три короля провели торжественное награждение всех особо отличившихся в последних баталиях храбрецов — ценными вещами, знаками отличия и почетными званиями teculli. «Отныне, — объясняет Дюран, — этим людям позволялось одеваться в ткани из хлопка, носить на своих йогах сандалии, входить во дворец, держать в руках букеты цветов и курить сигары, иметь столько жен и наложниц, сколько позволяли им их средства, и быть свободными от податей и принудительных работ. Они могли принимать участие в королевских танцах, есть человеческое мясо, нить, принимать участие в голосовании но военным вопросам, иметь дом в два этажа и находиться в обществе рыцарей солнца. Что ни говори, Монтесума вознаграждал ратные подвиги так же, как его предшественники».

Потом началась сама инаугурация. Император мира (сет anahuac tlatoani) отправился в храм, где он был принят жрецами, которые гудели в морские раковины, дудели в флейты и били в барабаны, продолжая при этом расточать фимиам. Он облачился в жреческие одежды, позволил начертить священной смолой на своем теле знак раскаяния и надел золотую митру. Chihuacoatl проделал то же самое. С кадильницей в форме разливательного ковша в руке Монтесума пошел воздать благодарность божествам храма. В полдень начались жертвоприношения. Пока гудели раковины, император и chihuacoatl принесли в жертву некоторое количество теуктенеков, вырывая у них сердце, чтобы поднести его вверх, к солнцу, а затем бросить внутрь алтаря. Жрецы приняли эстафету, и работа продолжалась до самой ночи. Кровь 2300 жертв, текущая бурным потоком из их зияющих ран, окрасила красным цветом весь фасад сооружения, отметив его торжественное открытие самым блестящим образом.

СРАЖЕНИЯ В ДОЛИНЕ ПУЭБЛА

7^^ од 1507-й был годом бурного роста числа столкновений с жителями долины Пуэбла. После провалившегося общего наступления трехлетней давности Хуэксоцинко стремился снова сблизиться с Тласкалой. Что же касается Монтесумы, то он довольствовался одними «цветочными» поединками, то есть обычной тактикой удушения и истощения противника. И вот наконец предоставились новые возможности для непосредственного вмешательства в дела соседней долины. Прежде всего — конфликт между Хуэксо- ципко и Чолулой. Однажды по не известным нам причинам хуэксоцинки подожгли несколько домов в Чолуле и убили там нескольких жителей. Зная наперед, что Мехико обязательно вмешается в это дело, они не мешкая послали к Монтесу ме двух послов со своей версией событий. Однако вместо того чтобы сгладить факты, несчастные существенно раздули их, говоря о настоящем поражении Чолулы и об опустошении, произведенном в этом городе. Было ли это их простой оплошностью? В Хуэксоцинко будущие послы не учатся, конечно, как в Мехико, начиная со времен Моите- сумы I, в школах типа calmecac, поэтому речь этих послов не отличается особым изяществом. Или дело, может быть, в том, что послы принадлежат к враждебной Мехико группировке или к правящему в Хуэксоцинко роду и просто стараются спровоцировать конфликт? Мехико, конечно, не может оставаться пассивным наблюдателем. Чолула — священный город и средоточие больших торговых корпораций. Напасть на Чолулу — это выглядит так, как если бы сегодня кто-нибудь проделал нечто подобное относительно Ватикана или Уолл-стрит.

Государь кольхуас задерживает послов до более полного выяснения обстоятельств. Приходят чолультеки и объясняют, что произошло в действительности. Возмущенные тем, что им наврали, союзники идут на Хуэксоцинко, прихватив с собой обоих послов. Хуэксоцинки, со своей стороны, посылают к ним навстречу воинов. Однако перед тем как начать сражение, союзники требуют объяснений и узнают, что послы действовали не в соответствии с возложенной на них миссией. Союзники выдают послов хуэксоципкам, которые обрезают им как предателям носы и уши. Предлога для справедливой войны больше не существует, и союзникам ничего не остается иного, как вернуться домой.

Спустя некоторое время, жители Куаукечоллана и Ат- цицихуакапа приходят к Моптесуме с жалобой на хуэксо- ципков и атлисков, которые опустошают их огороды и кукурузные ноля. Моптесума обещает помочь и объявляет мобилизацию. Король Тулы (Толлапа) Иштлильквечауак добивается от Монтесумы милостивого разрешения схватиться с врагом или, возможно, он принимает участие в походе и, улучив момент, предлагает атаковать первым. Вскоре он снова сталкивается с хуэксоцинками в недоброй памяти долине Атлиско.

Тольтеки начинают первыми: они бросают в сторону противника сигары и цветы, которые легко отскакивают от щитов. Скоро дело доходит до более тяжелых снарядов — камней, стрел и дротиков и, наконец, до рукопашного боя с мечами и копьями. Люди мужественно сражаются два дня. Потери пока что минимальны с обеих сторон. На третий день, однако, желая закончить дело и отличиться, Иштлильквечауак выводит свои войска вперед и атакует хуэксоцин- ков с такой смелостью, что, несмотря на все его подвиги, он взят в плен и растерзай. Его смерть в 1507 году подтверждена в анналах Тулы. Воины отступают в-панике. Тескок- цы приходят на выручку, но разбушевавшийся противник теснит их и продолжает наступать. Наступает очередь те- панеков. Союзники удерживаются ценой тяжелых потерь.

На следующий день все идет к развязке. Акольхи и те- папеки начинают бой, но вскоре их натиск ослабевает. Мешики и чальки приходят к ним на помощь и стойко сражаются, однако три — фатальная цифра! — три храбрых кузена Монтесумы убиты.

Непосредственно после этих событий Тезозомок рассказывает о втором сражении, которое внешне повторяет первое, отличаясь все же от него в некоторых деталях. Куау- кечоллап и Атуицихуакап направляют послов к Моптесуме с донесением о том, что люди из Атлиско и Акапеглахуакана желали бы встретиться через три дня для «игры». (Атуи- цихуакап и Куаукечоллап — два города, поля которых были ограблены, что привело к предыдущему сражению.) Хуэксоцинки и даже чолультеки должны принять участие в развлечении. Императору ничего не остается, как принять предложение. Он поднимает но тревоге обоих своих союзников, а также чальков, хочимильков, воинов из края плавучих садов и из долины Морелос. В назначенный день армии разбивают лагерь в Куаукечоллаие и Атуицихуакаие.

Один батальон, составленный из наиболее храбрых воинов, начинает бой; затем к нему присоединяется все остальное войско. Яростный бой идет весь день — но не на равных. Противник бросает в бой в шесть раз больше людей, чем союзники. Как и в первый раз, они теряют много людей. Около 8200 человек, утверждает Тезозомок, не считая постоянно присутствующих в печальной статистике близких родственников императора — опять в количестве трех! К вечеру мешики предлагают остановить «славный рыцарский бой, иоле которого усеяно цветами, драгоценными перьями — славной и радостной смертью среди цветов». Противник, который также достаточно измотан, считает, что забава действительно была хороша, но можно и передохнуть. Вернувшись в свой лагерь, мешики в волнении замечают: «Поле цветет мертвыми телами противников, и эти тела подобны красным розам в драгоценных перьях. Они скончались в такой радости, что сейчас они наслаждаются обществом наших предков и наших бывших королей в присутствии владыки загробного мира Миктлаптекутли».

В Мехико Монтесума заливается слезами, спрашивая у добрых богов, что он мог сделать такого, что так их разгневало. Прием напоминал траурную церемонию. Нет пи фимиама, ни звучания флейт и морских раковин, ни цветов, ни радости. Напротив, все плачут. Жены погибших и раненых распускают волосы, избивают себя и громко причитают. Стоя у входа в Большой храм, Монтесума и chihuacoatl присутствуют при возвращении войск. Одетые в плащи из орлиных перьев, они в бесстрастной позе опираются

на свои большие мечи. Воины проходят молча, направляясь прямо в храм для выполнения обычных церемоний благодарения. Затем начальники отправляются во дворец, чтобы доложить о ситуации. «Разве, — говорит Монтесума, — долг воина ие состоит в том, чтобы победить или умереть? Сегодня победил противник, завтра можем победить мы. Смерть моих братьев бесконечно горька мне, но тот факт, что они пали защищая свою родину, окрашивает их в цвет их крови, в цвет их великого мужества. Их награда, их драгоценные камни и перья — это их высокие подвиги. Такая кончина желательна для каждого из нас, поскольку они не умерли, как женщины, мешая головешки в очаге. Напротив, они пали с оружием в руках. Они окрасили своей кровью цвета утренней росы и кровью своих противников цветы полей и лучи солнца, и я горжусь этим».

После торжественных похорон император выражает свое удивление но поводу того, что тлателольки не приняли участие в общем обряде. Объяснение оказывается простым: у них не было убитых. Они пугливы как олени, поэтому спрятались от противника. «Возможно ли это? — негодует Монтесума. — Будем ли мы спокойно наблюдать, как эти негодяи насмехаются над нами и развлекаются, видя как мы страдаем? Очевидно, эти предатели забыли, что они мои вассалы. Разве их обязанность состоит только в том, чтобы платить налоги?.. Отныне они будут поставлять мне рабов, как делают это другие провинции, а.когда мы отправимся на войну, будут идти отдельно и сражаться будут одни, без чьей-либо поддержки».

Когда эти слова передают тлателолькам, они просто ие знают что делать. В большинстве своем они смиренно признают свою вину. Другие все же хотят вновь обрести свободу. Соотношение сил, однако, слишком неравно. Здравый смысл одерживает верх, и тлателольки решают умилостивить императора своими подвигами. Однако в течение целого года их ие приглашают на императорские приемы.

Это было уже третье дело Тлателолько с начала его правления. Первый казус возник в связи с тем, что император потребовал от тлателольков четкой выплаты налога, который они обязаны были выплачивать после своего поражения в 1473 году, когда у них было установлено правление двух военных губернаторов но примеру других ненадежных мест; тлателольки эту обязанность но сути игнорировали. Второй инцидент произошел, когда пожар храма Тцоимолко вызвал ложную тревогу, а Моптесума ожидал нападения.

Претензии Мехико к Тлателолько были, вероятно, связаны с централизаторскими усилиями императора. Начиная с 1488 года одним из военных губернаторов был принадлежавший к королевскому роду Тлателолько tlacatecatl Чихуа- понокацип. В 1506 году он был заменен Йоллокуаиицином, который, конечно, не принадлежал к королевскому роду. Одновременно в Тлателолько был прислан новый tlaco- chcalcatl, Ицкуауцин, «благородный и храбрый мешик». В этих изменениях выражена контрольно-интеграционная политика Мехико в отношении города-близнеца. Отношение Монтесумы к соседям является, впрочем, весьма последовательным. С одной стороны, он сеет страх, с другой — он обязывает и привязывает, как это было с его реформой установления дворянства. Кнут и пряник. Он находит и указывает вину, йотом привязывает к себе провинившегося своим великодушным прощением.

Итак, стремление к централизации, которое некоторыми в Тлателолько воспринимается без удовольствия. Отсюда все эти слабые попытки возмущения, подавляемые здравым смыслом.

Такими были первые походы Монтесумы. Они очень характерны для всего его правления. Под прицелом его внимания находятся, с одной стороны, долина Пуэбла, с другой — Оахака.

Долина Пуэбла привлекает его, поскольку столь близкое присутствие независимого анклава не может быть терпимо в империи, достойной этого наименования, Оахака же — поскольку это расположенные сравнительно близко огромные богатства. Сырье — например, зозоллапское золото и пользующиеся отличной репутацией в миштекском регионе готовые изделия ремесленников, горшечников, художников и ювелиров. Дань, выплачиваемая, например, провинцией Койолапап (долина Оахака), дает представление о значении этого региона для Мехико. Она состояла примерно из 800 тюков — 16000 штук — художественно выполненных накидок или плащей, 1600 тюков длинных накидок, 20 золотых дисков толщиной с палец и величиной с тарелку, 20 мешков кошенили, два «амбара» кукурузы, один — фасоли и еще один — семян одной из разновидностей шалфея. Поскольку один «амбар» вмещает примерно 186043 кг, то общее количество продовольствия составляло 744172 кг!

Для того, чтобы перенести в Мехико такое богатство, требовались усилия 32355 человек в течение 25 дней. Носильщики, однако, должны были нести с собой свою собственную провизию в ту и другую сторону, то есть ие менее 30 кг па человека. Иначе говоря, транспортировка такой массы продовольствия могла быть возможна только в условиях сменных команд, когда носильщики находились в пути ие слишком большое число дней и кормились собственным провиантом. Скорее всего, это продовольствие хранилось на промежуточных складах и могло служить питанием для войска и сопровождающего персонала. Возможно также, что какая-то часть продовольствия складировалась на месте, в императорских амбарах, а другая переправлялась в Мехико или к тем складам, мимо которых могли проходить войска или купеческие караваны. По всей видимости, транспортировка продовольствия составляла часть обязанностей, связанных с вассальной зависимостью. Каждый провинциальный город платил при всем этом наложенную па него дань.

Оахака представляла интерес в несколько ином отношении. Это был один из естественных мутей к перешейку Теуантепек и к стране майя или, но крайней мере, к центру торговли на большие расстояния, каким был город Хокоиоч- ко, расположенный рядом с Гватемалой. Отсюда приходили в Мехико дорогие перья, бобы какао, шкуры ягуаров, янтарь, жадеит. Эта проходившая в горах дорога больше подходила жившим достаточно высоко ацтекам, чем дорога по берегу Мексиканского залива. С другой стороны, завоевание Оахаки обеспечивало защиту южного фланга при-

брежлой дороги и способствовало окружению долины Пуэбла. И наконец, военная активность Монтесумы в Оахаке была нацелена на ликвидацию существовавших на тот момент анклавов, подавление мятежей и, в конечном итоге, сплочение империи.

Походы, таким образом, не возникали случайно. Проникновение предшественников Монтесумы в Оахаку привело к образованию некоего трезубца, два элемента которого достигали Койоланана и Теоиуктлана и включали большую часть Миштеки. Первый поход к Хальтенеку и Ачиотлану имел результатом закрытие этого кармана и его значительное сокращение. Второй, к Тототенеку и Кецальтенеку, был направлен на то, чтобы соединить приобретения, сделанные в восточной Миштеке и в долине Оахака, с территориями, завоеванными на перешейке Теуантепек. Третий поход, спровоцированный мятежами, имел целью укрепление дороги к долине Оахака. Четвертый был связан с защитой Коатлана и королевства Тототепек и, в общем, с контролем над всеми новыми завоеваниями.

Таким образом, все эти походы связаны между собой. Моптесума стремился превратить грабительское, хищническое государство в структурированное целое, в настоящую империю, которая осуществляла бы свой грабеж более культурно, с опорой на законность и порядок. Он это делал настолько систематично, насколько ему позволяли обстоятельства и необходимость карательных экспедиций. Его войны подтверждали то, что вытекало из его первоначальных политических, административных и религиозных реформ. Но они проводились еще как грабительские рейды и как охота за головами подавляющими силами и всегда но линии наименьшего сопротивления. Исключение представляла плотно населенная долина Пуэбла. Там, чтобы ограничить свои потери, мешики вели ритуальную войну на истощение, войну но правилам, которую они иногда превращали в настоящую войну, чтобы оценить стойкость противника.

ГЛАВА 6