Морально нечестивый

Глава 18

Каталина

Козима ведет меня к соседнему столику, за которым сидят еще несколько женщин тридцати-сорока лет. Кажется, они не слишком рады меня видеть. Я чувствую себя немного неловко, когда они просто игнорируют меня и начинают разговаривать друг с другом.

Я поджимаю губы и изображаю на лице приятную улыбку. Я хотела прийти сюда, поэтому теперь я должна быть сильной и показать им, что они не могут издеваться надо мной.

— Это твой сын? — спрашивает Козиму одна из женщин, указывая на пьяного мужчину.

— Он мой пасынок, — скрипит зубами Козима.

— О, я забыла об этом. Вы ведь так близки по возрасту. —Другая женщина присоединяется и шутит. Я помню, что читала об их семье, и что у Бенедикто Гуэрро два сына от двух разных женщин. Я предполагаю, что они намекают на тот факт, что Бенедикто женился на Козиме через несколько дней после смерти своей первой жены.

— Если бы только он видел во мне свою мать. — Козима притворно вздыхает и продолжает рассказывать о том, как сильно она старалась стать матерью для Микеле. — Но он просто ненавидит меня.

Другие женщины начинают утешать ее в явно фальшивой манере, и я спрашиваю себя, что я здесь делаю.

— Если вы меня извините, мне нужно в туалет. — Я одариваю их натянутой улыбкой и иду к выходу.

В туалете я включаю кран и брызгаю водой на лицо.

— Я могу это сделать. — Я смотрю в зеркало и говорю себе, что должна быть сильной...

Это трудно сделать, когда я никогда раньше не была в подобной ситуации.

Я делаю глубокий вдох и собираюсь уходить, когда дверь с грохотом открывается, и внутрь заходит тот самый пьяный мужчина.

— Это женский туалет, — говорю я ему, думая, что он просто ошибся.

— Правда? — его губы кривятся в жестокой улыбке. Он проходит внутрь, закрывая за собой дверь.

— Вам лучше уйти, — говорю я с большей убежденностью. У меня нехорошее предчувствие.

Когда я вижу, что он не двигается, я решаю выйти сама.

— Полегче, — говорит он насмешливо, его пальцы лапают мое тело.

— Отпусти меня!

— И зачем мне это делать? — его манера непринужденная, но я не могу сдержать дрожь, проходящую по моему телу.

— Отпусти! — я пытаюсь вырвать руку из его хватки, но он пихает меня в стену, толкая меня.

— Ты знаешь, кто я, не так ли? — его рот находится слишком близко ко мне, и я чувствую запах алкоголя в его дыхании.

— Микеле Гуэрро, — отвечаю я, отводя голову в сторону.

— Хм. — Он зажимает мой подбородок между пальцами и с силой поворачивает его к себе.

Я стараюсь не показывать страх, который испытываю. Вместо этого я смотрю ему в глаза, одновременно ища тревожную кнопку, которую дал мне Марчелло. Это небольшое устройство, которое при срабатывании издает оглушительный звук. Он был так обеспокоен нашим присутствием здесь, что подумал обо всем, храни его сердце.

Его пальцы грубые, и на моем лице остаются синяки, но я стараюсь не кричать. Моя рука в сумке, ищет тревожную кнопку.

— Так вот как ты заполучила моего кузена? С таким невинным лицом?

Я не отвечаю.

— Отвечай!

Я поджимаю губы.

— Сука! — его движение настолько неожиданно, что я едва успеваю среагировать. Его рука вырывается и обхватывает мое горло. Инстинктивно я обхватываю его руками, пытаясь ослабить хватку. Моя сумочка падает на пол, все содержимое рассыпается.

Нет!

— Отпусти! — стону я, бью руками по его груди и лицу. Кажется, его забавляют мои усилия, и он ухмыляется.

— Бедняжка, — насмешливо воркует он. — Интересно, действительно ли одна ночь между твоих бедер стоит того, чтобы умереть?

Все еще удерживая меня одной рукой, он начинает тянуть за платье другой.

Нет! Только не это! Только не это!

Мое сердце бешено колотится, разум почти отключился. Слезы собираются в уголках моих глаз.

— Нет, пожалуйста. Не делай этого со мной! — умоляю я его, пытаясь оттолкнуть его от себя.

Он не двигается.

Тыльная сторона его ладони касается моей щеки с такой силой, что я вижу звезды. Я с трудом удерживаю равновесие, а он снова рвет на мне платье, его пальцы скользят по внутренней стороне бедра.

Нет!

Я не знаю, что происходит дальше. Я начинаю кричать, как сумасшедшая, машу конечностями и брыкаюсь.

Я не пойду ко дну! Я не позволю ему сделать это со мной!

Он, кажется, на мгновение удивлен тем, что я сопротивляюсь, но это ненадолго. Он отталкивает меня к раковинам, и моя спина ударяется о сталь.

Я отшатываюсь от боли.

Он борется со своим ремнем, когда дверь открывается, и несколько женщин смотрят на нас.

— Помогите... — хриплым голосом пытаюсь позвать я, но они только хихикают и уходят.

Нет!

— Ты действительно думаешь, что кто-нибудь тебе поможет? — он насмехается надо мной, прижимая меня к себе.

Он пытается натянуть платье на мои бедра, когда я вижу свой шанс. С силой, на которую я только способна, я поднимаю колено и бью его. Он стонет, отшатывается назад и отпускает меня. Не теряя времени, я выбегаю из ванной.

Мне нужно найти Марчелло. Он мне нужен.

От одной мысли о том, что может произойти, у меня начинается истерика, слезы текут по лицу.

Я добегаю до бального зала и отчаянно оглядываюсь по сторонам, пытаясь найти своего мужа.

И тут я слышу их.

Потаскуха.

Шлюха.

Проститутка.

У меня дрожат руки, но я стараюсь держать голову высоко.

Все говорят обо мне и о том, что, по мнению этих женщин, они видели в туалете. О том, что я такая дешевка, что готова поднять юбки для любого мужчины.

Так много чувств грозит захлестнуть меня - паника, смущение, страх.

Но потом я вижу его.

Мы встречаемся взглядами, и я наконец-то снова могу дышать.

Он здесь.

Его взгляд перемещается по моему телу, и я могу только представить, что он видит... в каком состоянии я нахожусь.

Марчелло подбегает ко мне и прижимает меня к своей груди, крепко обнимая.

— Что случилось? — его голос низкий и хрипловатый.

— Он... Он пытался... — начинаю я. Я едва могу говорить, но рассказываю ему все.

Его руки крепко сжимают мои волосы. Тепло, исходящее от его тела, заставляет меня расслабиться... Он здесь, это все, что мне нужно знать. Когда я с Марчелло, я просто знаю, что нахожусь в безопасности. Пока он обнимает меня, люди продолжают разевать рты, называя меня разными именами.

Мне так стыдно перед Марчелло. Что он думает обо мне?

— Не слушай их. — Его голос звучит только для моих ушей, и боль в его глазах отражает мою собственную.

Он накидывает свой пиджак на мое испорченное платье и берет меня за руку, собираясь уходить.

Но это еще далеко не конец.

Подобно красному морю, толпа расступается, открывая Франко, который выглядит чрезвычайно самодовольным.

— Видите, все? Видите, как она пытается погубить мужчин? Она — Иезавель, говорю вам. Доводит хороших мужчин до гибели! — Франко нацеливается прямо на меня, почти тыча пальцем мне в лицо.

Марчелло ставит меня позади себя в защитном жесте.

— Это то, что ты сделала и с моим сыном, не так ли? Ты соблазнила его, а потом, блядь, убила. Она убийца, все! Убийца Иезавель! — Почему все так настроены против меня? Что я им сделала? Я смотрю вокруг и вижу только обвиняющие лица... слышу уничижительные слова.

Я ненадолго закрываю глаза, пытаясь избавиться от давления, нарастающего внутри меня. Но почему я пытаюсь? Они уже заклеймили меня шлюхой и убийцей.

— Я не делала этого! — я обретаю голос, удивляя даже саму себя. Если они хотят скандала, то они его получат. Я просто скажу правду.

— Он был педофилом... Он трогал мою дочь. — Люди вокруг затихают от моего признания, но потом Франко смеется.

— Правда? Какая мать, такая и дочь. Она начинает рано.

Я делаю шаг назад, мой рот открыт в шоке. Он... Он только что... В этот момент по моему лицу текут слезы. Как он может так говорить?

Я так потрясена, что едва замечаю, как Марчелло отходит от меня. Я сразу же ищу его, нуждаясь в его присутствии.

Он стоит в двух шагах от меня, в руке вилка.

С нечеловеческой скоростью он метнул вилку в сторону Франко, острой стороной вперед. Должно быть, и прицел, и сила были невероятными, потому что вилка вонзается в правый глаз Франко.

Все в ужасе смотрят на разворачивающуюся сцену.

Франко кричит от боли, зажимая кровоточащий глаз. Его колени подгибаются, и он падает на пол, его тело дрожит.

Марчелло смотрит на него без малейшего сочувствия во взгляде. Перемена настолько внезапна, что я едва могу поверить своим глазам.

Я никогда раньше не видела такого выражения на его лице. Он слегка поворачивается ко мне и утешительно кивает.

Что он делает?

Марчелло небрежно берет у стоящего рядом официанта бокал красного вина и покручивает жидкость в нем.

— Что ты сказал? Я тебя не расслышал? — он садится напротив Франко и опускается так, что оказывается на одном уровне с ним.

— Что ты сказал о моей жене? — спрашивает он снова, его голос тверд и непреклонен.

Франко, как дурак, не знает, когда остановиться.

— Что она лживая шлюха. И, держу пари, ее дочь такая же.

— Разве так... — Марчелло прищуривается, глядя на него. — Должен ли я напомнить тебе, что дочь, о которой идет речь, также и моя дочь? — То, что он называет мою дочь своей, согревает мое сердце так, как я никогда не думала, что это возможно.

Он не ждет ответа, хватается за конец вилки и сильно тянет. Одним плавным движением вилка вылетает вместе с глазом Франко. Кровь стекает по его лицу, и его крик эхом разносится по комнате.

Марчелло вертит вилку в воздухе и смотрит на нее со скучающим выражением лица.

— Кто-нибудь ещё хочет сказать что-то о моей семье? — он поворачивается лицом к толпе, чтобы посмотреть, осмелится от кто-то что-то сказать.

На заднем плане раздаются тихие голоса, но никто прямо не вмешивается. Шокирующим жестом Марчелло опускает глаз в свой бокал с вином и поднимает его вверх.

— За ваше здоровье. — говорит он и выпивает содержимое.

Некоторые женщины теряют сознание, другие чертыхаются и опустошают содержимое своих желудков. Даже некоторые мужчины выглядят немного зелёными.

Но никто ничего не говорит.

Марчелло снова останавливается перед рыдающим Франко и говорит ему что-то, чего я не могу разобрать. Что бы это ни было, Франко от этого выглядит еще более больным, чем раньше.

— Ты что-то сказал? Я не расслышал, — говорит Марчелло вслух.

Окровавленный Франко, все еще стоящий на коленях, изо всех сил старается подползти ко мне.

— Мне жаль. — Его голова низко опущена, в голосе слышна боль.

— Я все еще не расслышал тебя, — повторяет Марчелло ему, и Франко стискивает зубы.

— Прости. — На этот раз он говорит достаточно громко, чтобы все услышали.

Из глубины толпы появляется Бенедикто и хлопает в ладоши.

— Браво! — он качает головой в восхищении. — Браво!

Он забирает у Марчелло стакан, в котором все еще находится глаз, и подходит к брату.

— Что я тебе говорил, брат? — цокает он.

— Как... как ты мог позволить ему сделать это со мной? — заикается Франко, его лицо напряжено от шока.

— Я не позволял. Ты позволил. — Он пожимает плечами, а затем переворачивает стакан так, что глазное яблоко выпадает на землю.

Франко тут же бросается к нему, но Марчелло опережает его на шаг — в буквальном смысле. Раздается тихий звук, глаз расплющивается под ботинком Марчелло, и Франко впадает в истерику.

Я даже не успеваю ничего понять, как меня уносит муж.

— Что это было? — шепчу я в замешательстве. Весь этот эпизод был... Я просто в шоке.

— Возможно, я намекнул, что ему могут восстановить глаз, если будут выполнены некоторые условия.

— Он может? — удивленно спрашиваю я.

— Уже нет.

Мы садимся в машину

, и всю дорогу домой Марчелло не отпускает мою руку.

Пока он ведет машину, я украдкой разглядываю его профиль и влюбляюсь в него еще больше.

Для кого-то его действия могут показаться слишком жестокими, но для меня они значили весь мир. Никто раньше публично не заступался за меня.

Марчелло еще не знает об этом.

Но он только что стал моим ангелом-хранителем.

Как только мы добрались до дома, он подхватил меня на руки и отнес в мою комнату.

— Тсс, молчи, — шепчет он мне в волосы, когда укладывает меня на кровать, его дикие глаза оценивают мое разорванное платье и синяки.

Он поворачивается ко мне спиной и идет в ванную. Я слышу шум воды и думаю, что он набирает мне ванну.

— Марчелло? — спрашиваю я неуверенно.

Он снова появляется и медленно идет ко мне. Со страдальческим видом он падает к моим ногам и кладет голову мне на колени.

— Мне так жаль. Ты даже не представляешь, как мне жаль... Это все моя вина. — Он плачет, его голос полон эмоций.

Моя рука тянется к его волосам, и я медленно провожу пальцами по ним.

— Это не твоя вина, любимый. Это не так. — Как он мог помешать тому мужчине напасть на меня? В женском туалете, в любом месте.

— То, что ты сделал для меня... как ты защитил меня. — Я качаю головой, в моих глазах блестят непролитые слезы. — Никто никогда не делал этого раньше. Никто так за меня не заступался. И поэтому ты — мой герой, — говорю я ему с нежностью.

— Я ни для кого не герой, — говорит он после небольшой паузы. — Герой... я, — сухо смеется он. — Если бы ты только знала...

Его руки обхватывают мое тело, и он обнимает меня.

— Мне так жаль, — продолжает бормотать он.

Мы остаемся так на некоторое время, и я наслаждаюсь теплом его тела рядом со своим. Я чувствую себя в безопасности... в такой безопасности. Вновь взяв меня на руки, он входит в ванную комнату и ставит меня рядом с почти наполненной ванной. Марчелло выглядит озадаченным, его взгляд переходит с меня на ванну и снова на меня.

— Я... — начинает он, но качает головой. — Я буду снаружи. — Он заметно сглатывает, прежде чем повернуться, чтобы уйти.

— Подожди, пожалуйста! — слова вылетают у меня изо рта прежде, чем я успеваю их обдумать.

— Останься. — Я не знаю, откуда взялась эта смелость, но, глядя в его глаза, я понимаю, что могу это сделать. Я могу показать ему свое самое уязвимое «я».

Трясущимися пальцами я потянула за боковую молнию своего платья и вылезла из него. Теперь я стою только в лифчике и трусах. Взгляд Марчелло темнеет, окидывая меня, и по позвоночнику пробегает дрожь.

Я могу это сделать!

Прежде чем струсить, я протягиваю руки за спину и расстегиваю застежку лифчика, позволяя ему упасть.

— Лина, — простонал Марчелло, и мои щеки запылали от смущения.

Набравшись смелости, я быстро снимаю трусики и залезаю в ванну.

От обжигающей температуры воды у меня бегут мурашки по коже, и я стискиваю зубы от болезненного жара.

Мне не требуется много времени, чтобы привыкнуть к воде. Я поднимаю голову и вижу, что Марчелло все еще стоит в дверях и смотрит на меня.

— Ты можешь мне помочь? — я поднимаю губку и протягиваю ему. Я не знаю, откуда это взялось... эта бесцеремонность... но я не хочу, чтобы он уходил.

Он идет ко мне, откидывая рукава рубашки. Когда он оказывается рядом с ванной, он опускается на колени и берет губку из моих рук.

Он намыливает губку хорошим количеством геля, а затем начинает мыть мою руку. Его движения медленны, губка мягко касается моей кожи.

Он продвигается к моей ключице, и мне приходится тяжело сглотнуть от этого ощущения. Я украдкой смотрю на него, и он тоже не остается равнодушным. Марчелло обрабатывает обе мои руки, а затем переходит к спине.

Я хватаю его за руку, внезапно вспомнив, что он сейчас увидит.

— Она уродлива, — шепчу я, но медленно поворачиваюсь к нему спиной.

Мне страшно от его реакции. Я не могу этого видеть, но могу сказать, что он шокирован, по его мгновенному вдоху.

— Лина... — его голос мягкий, его дыхание почти касается моей кожи. Затем я понимаю, как близко он находится ко мне.

— Мар... — Я прервалась, когда почувствовала его губы на своей спине, прямо там, где начинается мой шрам. Он начинает проводить губами по контуру шрама, и мои глаза слезятся.

— Ты прекрасна, Лина. Такая, такая красивая. — Его голос как бальзам на мое сердце. В нем такая теплота... Я не думаю, что когда-либо чувствовала подобное раньше. Эта эмоция, больше, чем жизнь, разрастается в моей груди и стремится выйти наружу. Я напрягаюсь, болезненно хватаясь за край ванны.

Господи, что это за чувство?

Губка снова касается моей кожи, и Марчелло продолжает свои процедуры. К тому времени, как он заканчивает, я тяжело дышу, и не знаю, что это - пар от воды или...

Он приносит полотенце и помогает мне выйти, укутывая меня. Он возвращает меня на кровать.

— Спасибо тебе. За это. — Он берет мою руку и подносит ее к своим губам для легкого поцелуя.

Когда я смотрю в его глаза, я оказываюсь загипнотизированной.

— Не уходи. Останься со мной, пожалуйста.

— Лина, ты даже не представляешь, о чем просишь.

— Я хочу... Я хочу этого. Я хочу тебя.

Впервые я хочу контролировать то, что происходит с моим телом. И Боже, как я хочу его. Он — это все доброе и хорошее, и я даже не знаю, что я сделала, чтобы заслужить его.

Он — это все.

Мои пальцы ласкают его щеку, и я наклоняюсь вперед, чтобы поцеловать его в губы, желая показать ему, как сильно я этого хочу.

— Ты уверена? — спрашивает он, его голос едва превышает шепот.

Я киваю.

— Пожалуйста.

Его рука поднимается по моей шее, и он обхватывает мою челюсть, притягивая меня для поцелуя. Я раздвигаю губы, чтобы впустить его внутрь, мой язык ищет его.

Я падаю обратно на кровать, увлекая его за собой. Мое полотенце распахнуто, и я пытаюсь прижаться к его телу, желая почувствовать себя ближе.

Его руки начинают проводить по моей груди, и я дрожу от прикосновений, похожих на перышко.

— У тебя есть презерватив? — вдруг вспомнила я и спросила. Я знаю, что он говорил, что хочет детей в будущем, но я не хочу предполагать, что он имел в виду в ближайшем будущем.

Он поднимает голову на долю секунды, его зрачки настолько расширены, что он почти отводит глаза назад.

— Нет. — Он делает паузу. — Но я чист. Я ни с кем не был уже более десяти лет. — Его слова удивляют меня. Я никогда не думала, что такой мужчина, как Марчелло, может быть безбрачным так долго. Но учитывая его проблемы с прикосновениями... Я понимаю, как это может повлиять на ситуацию. И это заставляет меня чувствовать себя невероятно польщенной тем, что он делится со мной этой частью себя.

— Я тоже, — отвечаю я. — Я никогда раньше не занималась любовью. — Я краснею от этих слов и инстинктивно опускаю голову в смущении. Технически, я даже не могу сказать, что у меня раньше был секс... не учитывая того, как прошел мой первый и единственный раз, и как мало я о нем помню.

— Эй, — он приподнимает мою голову вверх. — Я тоже никогда не занимался любовью. Может, я и был с другими раньше, но это не было... приятно. — На его лице появляется небольшая гримаса. — Так что для нас обоих это впервые, хорошо?

— Хорошо. — Я едва успеваю выдохнуть это слово, как его рот снова оказывается на моем. Он целует меня, кажется, целую вечность, прежде чем переместиться выше, проводя поцелуи по всему моему лицу — носу, вискам, лбу.

— Я могу вытащить. Я знаю, что все еще есть риск, но...

— Нет, не надо. Я хочу тебя, всего тебя. — Я хочу быть его, и я хочу, чтобы он был моим. Любые дети, которые у нас могут быть, будут просто благословением.

Его выражение лица смягчается от моих слов, и он одаривает меня самой драгоценной улыбкой, которую я когда-либо видела. Мое сердце вот-вот разорвется в груди.

Марчелло поднимается и, прежде чем я успеваю запротестовать, снимает рубашку. Пусть, я раньше и видела его торс, но мне приходилось стараться не смотреть на него. Теперь я могу рассматривать его сколько душе угодно. Он берет мою руку и проводит ею по плоскости своего живота, призывая меня прикоснуться к нему. Сначала я двигаюсь осторожно, исследуя твердые выступы его живота, ощущая сильную кожу — такую непохожую на мою. Как раз в тот момент, когда я обретаю больше уверенности, он останавливает меня, целуя в последний раз костяшки пальцев, прежде чем повалить меня на кровать.

Его рот везде, и ощущения просто ошеломляющие. Хныканье вырывается из моих губ, когда он добирается до моих грудей, засасывая сосок в рот. Разве так должно быть? Эта мысль тут же улетучивается, поскольку он играет с моим телом, как маэстро. Он прикасается, и я отвечаю. Но потом он спускается ниже, к моему животу, оставляя за собой след из поцелуев. И ниже, пока...

Это не может быть правильным, не так ли?

Его дыхание обдувает мое самое сокровенное место, и я снова начинаю дрожать. Он раздвигает мои бедра, чтобы разместить свои плечи.

— Марчелло! — его имя на моих губах звучит как вопрос, но, когда его язык встречается с моей плотью, то это заканчивается восклицанием.

Я отчасти смущена, отчасти заинтригована.

— Боже, Лина, ты такая вкусная. Лучше, чем я мог себе представить.

Он целует меня медленно, смакуя и доводя меня до грани забвения. По собственной воле мои руки путаются в его волосах, подталкивая его вперед.

Он захватывает зубами какую-то точку и попеременно сосет, и покусывает, каждое действие заставляет меня терять контроль над своими конечностями.

— О, Марчелло... это так приятно... — задыхаюсь я.

Как крещендо, он стимулирует мое тело, пока оно не начинает пульсировать, завершая блаженную симфонию.

Мои глаза широко распахиваются, удивление заполняет меня.

Мне кажется, я слышала пение ангелов.

Но потом я спускаюсь вниз, мои руки вцепились в руки Марчелло и крепко держат его. Мое дыхание затруднено, когда я спрашиваю:

— Что это было? — выдохнула я, чувствуя себя вялой, но в то же время пораженной.

— Самое прекрасное, что я когда-либо видел в своей жизни, — отвечает он, с нежностью в глазах.

Он отодвигается назад и приподнимается, снимая брюки и нижнее белье.

И он... голый.

Я хочу прикрыть глаза, тепло снова путешествует по моей шее.

Чувствуя мою реакцию, Марчелло нежно прикасается к моему лицу.

— Мы можем остановиться, если ты хочешь.

— Нет. — Я энергично качаю головой. Я хочу этого. Это просто первый раз, когда я вижу...

Я заставляю себя посмотреть на него. Это Марчелло. Мой дорогой Марчелло. Мне нечего бояться. Я фокусирую взгляд на его груди, а затем медленно опускаю его вниз, к животу и к твердой длине, дергающейся в мою сторону.

— Он не поместится во мне! — бессознательно пробормотала я, расширив глаза от ужаса. Я знаю, как это работает, и эта штука никак не может поместиться внутри меня. Господи, да он, наверное, длиной с мое предплечье. Вспомнив боль прошлого раза, я инстинктивно отступаю назад.

— Поместится, я тебе обещаю, — говорит Марчелло и, взяв мою руку, опускает ее между моих ног.

— Чувствуешь это? Какая ты мокрая для меня? — я проникаю пальцами внутрь своих влажных складок и понимаю, что он имеет в виду. Если бы он не был таким самодовольным, то я бы чувствовала себя неловко из-за того, что я такая влажная.

Он придвигается ближе ко мне, заменяя мои пальцы своими, входя и выходя из меня.

— Ты такая мокрая, что примешь меня в себя, как хорошая девочка. — Его голос такой ровный, что я не могу не кивнуть.

Словно в трансе, я раздвигаю руки и ноги, приглашая его войти.

Он накрывает меня своим телом, и я чувствую, как его часть приближается к моему центру.

— Расслабься, не бойся. Я позабочусь о тебе, — шепчет Марчелло мне в волосы, его пальцы касаются моей щеки.

Я сглатываю свое беспокойство.

— Я не боюсь. Только не с тобой.

Никогда с тобой.

Он входит в меня медленно. Нет боли, когда он подается вперед и растягивает меня.

— О! — я обхватываю ногами его спину, наклоняю таз вперед и принимаю его еще глубже.

Это... замечательно.

— Черт! — бормочет он. — Ты так хороша, Лина. Ты создана для меня. — Марчелло прижимается к моему уху. Когда он полностью насаживается, то делает паузу, давая мне возможность приспособиться к его размерам.

— Скажи мне, когда я могу двигаться. — В его голосе звучит боль, и я вижу, как он напряжен.

— Пожалуйста! — я побуждаю его, обхватывая руками его спину и прижимая его грудь к своей. Дополнительное трение восхитительно, когда мы двигаемся вместе.

Мои руки блуждают по его спине, и я замечаю несколько вмятин, не похожих на мои собственные. Но я не успеваю зациклиться на этом, как он отступает и снова входит в меня.

Из меня вырывается стон.

— Я никогда не знала... — начинаю я, крепко обхватывая его руками, ища его рот.

— Лина... — стонет Марчелло и жадно целует меня, одновременно двигаясь внутри меня.

Он набирает скорость, и я чувствую, как внутри меня что-то нарастает. Это как раньше, но не совсем.

— Ах, я... — кажется, Марчелло знает, что мне нужно, потому что он перемещает одну руку между нашими телами и легонько поглаживает клитор. Эффект почти мгновенный.

Я прижимаюсь к нему, чувствуя все сразу.

Это слишком сильно.

— Черт, я кончаю!

Несколько толчков, и теплая жидкость покрывает мои внутренности.

Марчелло обрушивается на меня сверху.

— Черт! — Он ругается и переворачивает нас так, что я оказываюсь сверху. — Я ведь не раздавил тебя, правда?

Нежность в его глазах поглощает меня целиком, и я могу только покачать головой.

— Идеально... так идеально, — пробормотала я.

Мои веки тяжелеют, и уверенность в том, что Марчелло рядом со мной, убаюкивает меня.

Так прекрасно...