Морально нечестивый

Глава 13

Марчелло

Мой план проходил гладко. Вот уже несколько дней мне в основном удавалось избегать Каталину. И я считаю это подвигом, видя, что она пыталась ещё раз поговорить со мной. После последнего раза, думаю, я пас. Просто знать, что она в доме... уже сильная пытка.

К счастью, я тоже был занят. С тех пор как просмотрел все финансовые счета и составил досье на все предприятия семьи, то стал лучше понимать, как она работает, вернее, как она должна работать, чтобы получить максимальную прибыль. Я сделал несколько заметок и работал над их реализацией, наняв нескольких бухгалтеров и специалистов по фондовому рынку, чтобы пересмотреть портфолио и предложить дальнейшие инвестиции.

Я не могу позволить себе быть спокойным, особенно когда все внимание приковано ко мне. Мне известно, что Николо просто выжидает время. Франческо следит за другими представителями семьи и ежедневно информирует меня. Мы также заплатили нескольким людям, чтобы они следили за подозрительными личностями, и мне не терпится узнать, что они обнаружат.

Было чуть больше пяти вечера, когда мне удалось добраться до дома. Весь день я провел в больнице со своим другом - бывшим другом. Адриан оправился от черепно-мозговой травмы, и я должен был признаться ему, почему предал его доверие. Мне никогда не пришлось «вонзать нож» в его спину, если бы мой долг не был так велик. Десять лет назад Валентино спас весь мой мир, а взамен я согласился делать все, что он попросит. Кто бы мог подумать, что мой выбор снова укусит меня за задницу? Я признался Адриану в своих самых темных секретах. Мне не нужна была ни его жалость, ни его прощение, поскольку я знал, что не заслуживаю этого. Но мне бы хотелось, чтобы он знал, что я ценю его дружбу.

Я вошёл в дом, собираясь отправиться в свою комнату. Когда я прохожу мимо гостиной, то вижу, что Венеция стоит, положив руки на бедра, и смеётся над кем-то. Я немного двигаюсь вправо, держась вне поля зрения, и замечаю Каталину, сидящую на диване напротив Венеции.

— Я была бы признательна, если бы ты хотя бы уважала мою дочь. Она ни в чем не виновата. — Голос Каталины спокойный, но решительный. Из своего укрытия мне удается заметить, что она смотрит Венеции прямо в глаза, бросая ей вызов.

— Почему я должна это делать? Она — твоя ответственность. — Возражает Венеция.

— Да, она - моя ответственность. Но и ты должна вести себя по-человечески. Я не понимаю, почему ты всегда устраиваешь скандалы, — продолжает Каталина, сузив глаза на Венецию. — Но это то, чего ты хочешь, не так ли? Ты хочешь устраивать детские истерики, чтобы привлечь к себе внимание. — Она в упор смотрит на Венецию, и та бледнеет от обвинения.

— Заткнись! — кричит на нее Венеция. — Ты ничего не знаешь!

— Понимаю... — тихо говорит Каталина. — Ты хочешь внимания, не так ли? От своего брата?

— Заткнись! — Говорит Венеция, поднимая руки и затыкая уши, чтобы ничего не слышать.

— Но он не уделяет тебе никакого внимания, что бы ты ни делала. — Каталина встает и делает шаг к Венеции.

— Нет... Я не хочу слышать то, что ты хочешь сказать! — моя сестра вскидывает руки вверх и собирается покинуть комнату.

Каталина двигается еще быстрее, и менее чем через секунду ее руки обхватывают Венецию и притягивает ее к себе.

— Все хорошо, Венеция, — говорит она, ее голос ниже, чем раньше, и мне приходится напрячься, чтобы уловить то, что она скажет.

Каталина поглаживает ее по спине, и Венеция замирает на несколько мгновений. Ее руки все еще застыли в воздухе, тело напряжено. Как будто она не знает, как реагировать. Рука Каталины опускается к ее голове, и она медленно поглаживает ее.

— Это нормально, что ты так себя чувствуешь. Но я не враг. Моя дочь — не враг. Мы не отнимем у тебя брата. Знаешь, я теперь и твоя сестра тоже. — Слова Каталины, похоже, стали бальзамом для Венеции, потому что я услышал несколько сдавленных всхлипов. Руки Венеции медленно опускаются, но все еще не касаются Каталины.

Каталина, видя, что это работает, продолжает говорить своим успокаивающим голосом. Даже я, находясь в стороне, чувствую себя более расслабленным, просто слушая ее мелодичный тон.

— Я… — начинает Венеция, но прежде чем она может продолжить, она испускает громкий вопль. Затем она разрыдалась от души, наконец, вернувшись в объятия Каталины. Она плачет и плачет, а Каталина продолжает ее утешать.

Я чувствую, что увидел достаточно, и пытаюсь незаметно уйти в свою комнату, пока меня не заметили. Если я еще не знал, на что способна Каталина, то теперь мне известно... После того, как Венеция обращалась с ней все эти дни, меня удивляет, что у нее было столько терпения. Она была просто прелестна. Улыбка играет на моих губах. Она - нечто иное... Каталина... Лина.

Иногда, в потаенных глубинах своих мыслей, мне нравится называть ее Линой, знакомое прозвище согревает меня. И снова мне хочется, чтобы все было по-другому. О, Лина... в другой жизни... может быть.

Я трясу головой, прогоняя безнадежные мысли, и возвращаюсь к работе.

Внезапный стук дверной ручки заставляет меня нахмуриться. Я дал Амелии строгие указания, чтобы меня не беспокоили, пока я нахожусь в своем кабинете.

Затем он прекращается.

Я качаю головой и возвращаю свое внимание к документам на столе. С тех пор как были заблокированы точки ввоза товара, мы понесли значительные убытки. Я дал обещание, что решу это, а теперь похоже, это не только вопрос решения эмбарго, так сказать. Мне нужно придумать, как компенсировать потери. Одна мысль об этом заставляет меня стонать. Я не привык решать подобные вопросы, и от этого у меня болит голова.

Пока я набираю цифры, дверная ручка снова двигается, но на этот раз она наклоняется вниз, а затем дверь открывается. Маленькая фигурка заглядывает в слегка приоткрытую дверь.

Она неуверенно смотрит на меня, ее глаза расширены от любопытства.

— Входи, Клаудия, — говорю я.

— Можно? — вежливо спрашивает она, и я киваю.

Держа себя в руках, она заходит внутрь. Она старается выглядеть легко и спокойно, но я вижу, что она немного не уверена в себе, особенно по тому, как она садится и складывает руки на коленях.

— Что привело тебя сюда? — спрашиваю я, видя, что она не хочет начинать разговор.

До сих пор я не общался с Клаудией... В основном потому, что не знаю, как вести себя с детьми. Но мне удалось заметить, что она кажется более взрослой, чем ей есть на самом деле, особенно когда я слышал ее разговор с Каталиной. Глядя на нее сейчас, такую маленькую, и вспоминая, на что решился Гуэрра...

Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоить себя.

— Я... — Клаудия начинает и поднимает свои зеленые глаза, чтобы посмотреть на меня. Она выглядит точно так же, как ее мать.

— Ты ведь не хочешь, чтобы мы были здесь? — наконец спрашивает она, и я хмурюсь.

— Что ты имеешь в виду?

Она опускает ресницы.

— Ты всегда избегаешь нас. — От ее слов я замираю. Мне в голову не приходила мысль, что Клаудия настолько наблюдательна.

— Я не избегаю, — отвечаю я, ложь пролетает сквозь зубы. — Я был занят.

— О, — шепчет она, ее взгляд снова опускается, а руки судорожно сжимаются.

— Я думала... — начинает она, но качает головой.

— Что ты думала?

— Я думала, что ты был вынужден принять нас. Я не слепая... Я понимаю, что с мамой что-то случилось, что заставило ее бояться. Особенно после того, как отец Гуэрра... — Ее губы слегка дрожат, и я чувствую внезапную потребность притянуть ее в свои объятия; сказать ей, что никто и никогда больше не причинит ей вреда.

Но я не могу.

— Мама пытается защитить меня, не так ли? — спрашивает она, и мне трудно придумать ответ.

— Тебе больше не нужно беспокоиться об этом, Клаудия. Здесь ты в безопасности. Твоя мама здесь в безопасности. — Я изо всех сил стараюсь успокоить ее.

— Но... она не очень счастлива, — наконец говорит она. Так вот почему она пришла сюда?

— Что ты имеешь в виду?

— Она тебе не нравится, да? Вот почему ты избегаешь ее.

— Это она так сказала? Что она мне не нравится? — Я нахмурился. Не думал, что мои действия могут быть истолкованы подобным образом.

— Не совсем... но она думает, что навязывается тебе.

— Это не так, Клаудия. Уверяю тебя. Мне очень нравится твоя мама, и, как я тебе и говорил, я не избегаю ее, а занят работой.

— Она тебе нравится? — Ее глаза расширяются, и улыбка растягивается по ее лицу. Черт! Неужели я попал в ловушку?

— Эм... Конечно, она мне нравится. — Что еще я могу сказать десятилетнему ребенку?

— Да, я так и знала! Знаешь, маме ты тоже нравишься. Я думаю, она была грустной, потому что думала, что она тебе не нравится. — Она вскакивает со своего места. — Я должна ей сказать.

— По... подожди. — Я опоздал на секунду, так как она уже выбежала.

Черт!

Это именно то, что мне было нужно. Я горестно качаю головой при этой мысли.

Она мне нравится, вот в чем дело. И она нравится мне слишком сильно, чтобы сблизиться с ней. Наша договоренность должна оставаться такой, какая она есть. Я должен быть как можно дальше от нее.

Видя, в каком направлении движутся мои мысли, я отвлекаюсь, снова просматривая документы. Остановленный груз обошелся нам в два с лишним миллиона долларов. После нападения я отложил другие поставки, чтобы найти альтернативный маршрут. Это еще хуже, потому что мы до сих пор не знаем наверняка, кто стоял за нападением - ирландцы или другие организации. Чем больше мне приходится смотреть на цифры, тем больше расстраиваюсь. Я достаю телефон и набираю номер Влада, надеясь, что у него есть дополнительная информация о нападении.

Гудок звучит дважды, прежде чем я слышу его.

— Я вижу, что супружеское счастье — это не все, о чем говорят, не так ли? — спрашивает он с иронией, и у меня возникает желание закатить глаза.

— Ты слышал что-нибудь о нападении?

— Нет. Я должен отдать им должное, кем бы они ни были. Они стерли свои следы. Со стороны это выглядит как нападение ирландцев...

— Но?

— Но это не подходит. С тех пор Куинна видели по всему Нью-Йорку. Можно подумать, что после объявления войны он будет более осторожен в том, где показывается.

— Мне кажется, ты забываешь, что этот парень — машина. Может быть, он просто слишком самоуверен?

— Нет, — Влад делает паузу, — он вырос в этом стиле жизни. Куинн точно знает, что это влечет за собой. Особенно он знает, когда нужно отступить.

— Так что ты хочешь сказать? — спрашиваю я, с любопытством пытаясь понять, к чему клонит Влад.

— У меня есть две рабочие гипотезы. Либо его отец работает сам по себе, учитывая, что он скрывается с момента нападения на Агости, либо...

— Либо это подстава, — говорю я.

— Да. Чтобы заставить нас переключить внимание на ирландцев. Честно говоря, на данный момент мы не можем сбрасывать со счетов ни один вариант.

— Но кто от этого выиграет? Я имею в виду, конечно, многие выиграют от тотальной войны.

— Если бы Хименес был жив, я бы сказал, что это его почерк. Но сейчас... Мне нужно больше информации для этого. Я пытаюсь связаться с Куинном, то есть без кровопролития. Я дам тебе знать, что из этого выйдет.

Я уже собираюсь ответить, когда дверь кабинета распахивается, и в него врывается запаниковавшая Каталина.

— Что... — начинаю я, опуская трубку.

— Это Сиси. Что-то случилось в монастыре. — Ее слова слишком торопливы, поэтому я поднимаю руку, чтобы остановить ее.

— Помедленнее, Каталина. Что случилось?

— Убийство, — говорит она, ее глаза расширены от ужаса. — Кто-то убил монахиню в часовне... — Она трясет головой, как бы отгоняя мысленный образ.

— Хорошо, значит, монахиня была убита. Какое отношение это имеет к нам?

— Сиси сказала... — она прервалась, ее губы дрожат: — У нее на лбу была вырезана буква С...

— Когда? — Я пытаюсь взять себя в руки. Так много вопросов проносится у меня в голове. Почему? Кто мог это сделать? Все ли в порядке с Ассизи?

— Они только что обнаружили ее, — говорит Каталина, и я резко встаю.

— Ты слышал это? — Я снова подношу телефон к уху, и Влад усмехается.

— Слишком много убийств в таком святом месте, не находишь?

— У меня нет на это времени, Влад, — говорю я и собираюсь повесить трубку, но он отвечает.

— Встретимся там. — Линия обрывается. Типичный Влад.

— Не волнуйся. Я еду туда прямо сейчас. — Я снова обращаю свое внимание на Каталину пытаясь убедить ее.

— Я тоже еду. — Она смотрит мне прямо в глаза, провоцируя меня отказать ей.

— Каталина...

— Я еду! — она снова говорит, на этот раз с большей убежденностью. — Сиси — моя подруга. И если кто-то пострадает из-за меня... — Она прерывается, и я вижу страдание на ее лице.

Я вздыхаю и неохотно киваю.

— Но, — продолжаю я, нуждаясь в том, чтобы установить некоторые границы, — ты не отойдёшь от меня ни на шаг. Все ясно?

— Да, да! Спасибо! — Она горячо кивает, и я приглашаю ее следовать за мной к машине.

Я еду так быстро, как только могу, и мы добираемся до Сакре-Кер в рекордное время. Каталина молчит всю дорогу, ее лицо напряжено от беспокойства. Я думаю об Ассизи и о том, что она была на месте происшествия. После того, что случилось с отцом Гуэрра, я говорил с матерью-настоятельницей о том, чтобы нанять охрану для Ассизи в монастыре, но мне сразу же отказали. Я даже предложил нанять телохранителя-женщину, поскольку мужчинам вход в монастырь запрещен, но мать-настоятельница была непреклонна в том, что в Сакре-Кер нельзя находиться посторонним.

Прошло всего несколько дней, а уже произошло что-то другое. Влад был прав, по-своему, по-дурацки. Очень подозрительно, что два инцидента произошли в монастыре, да еще так близко друг к другу. Что-то не так.

Я паркую машину, и мы с Каталиной выходим из нее, направляясь ко входу в монастырь. Как раз перед тем, как мы собираемся пройти через охрану, я вижу Влада.

— Марчелло, — наклоняет он голову ко мне, а затем переключает свое внимание на Каталину. Она с любопытством смотрит на него, и я неохотно их знакомлю.

— Каталина, это Влад. — Он берет ее руку и пожимает ее.

— Я много слышал о тебе, — говорит Влад плавно, и мне приходится сдерживать себя. Одного вида его руки поверх ее достаточно, чтобы мои глаза вспыхнули.

— Давайте зайдём внутрь, — быстро добавляю, и Влад поднимает на меня бровь. Я игнорирую его, понимая, что он специально меня подначивает.

Охрана более строгая, чем в прошлый раз, но мы быстро проходим через нее. Повсюду бегают монахини в состоянии, которое я могу описать только как массовую истерию.

— Давай я позвоню Сиси. — Каталина берет свой телефон и набирает номер моей сестры.

— Я не знал, что у нее есть телефон. — Я хмурюсь.

— Я оставила ей свой, — отвечает она, прежде чем сказать: — Сиси, мы здесь... График? Мы сейчас придем.

Она поворачивается к нам, и мы с Владом киваем.

— Лина? — Моя сестра бежит к нам, когда видит Каталину. Она летит прямо в ее объятия и крепко обнимает ее. — О, Лина! Я скучала по тебе!

— Сиси, ты в порядке? — Каталина ласково гладит ее по голове. Я и не думал, что их связь настолько глубока.

Ассизи кивает, а затем смотрит на нас, нахмурившись.

— Марчелло? И... — Она бросает взгляд на Влада, но он, кажется, не обеспокоен этим.

— Влад. — Он сразу же представляется, на его лице приветливая улыбка. Он использует свой чарующий голос. Влад всегда так делает, чтобы казаться как можно более безобидным. Мало кто видит его таким, какой он есть на самом деле — хищником.

Он протягивает ей руку.

Ассизи бросает на него один взгляд, игнорируя его поднятую руку.

— Хорошо, итак, — говорит она, снова поворачиваясь к Каталине.

Я украдкой бросаю взгляд на Влада, и, хотя его внешность остается неизменной, нет никаких сомнений в том, что пренебрежение задело его самолюбие. Я почти хочу посмеяться над этим, одновременно дать пять своей сестре, если бы только мог.

— Расскажи нам, что случилось, — говорю я ей, и она грустно улыбается.

— Не знаю всех подробностей, но я была недалеко от часовни, когда начали кричать. Я вошла внутрь и... Вы должны увидеть это сами, если мать-настоятельница разрешит. Это просто... — Она качает головой.

— Она разрешит, — вмешивается Влад, и мы все направляемся к часовне.

Снаружи толпа, и несколько пожилых монахинь пытаются успокоить остальных. Мать-настоятельница тоже снаружи, она выглядит раскаявшейся, разговаривая со священником. Влад сразу же подходит к ней, и они обмениваются несколькими словами. Что бы он ей ни говорил, она не выглядит довольной. Он возвращается к нам и говорит, что мы можем пройти внутрь.

— Вы двое должны остаться здесь. — Я обращаюсь к Каталине и Ассизи, но обе сразу же качают головой.

— Нет, — говорят они в унисон.

Я вздыхаю.

— Я не думаю, что это то, что вы должны увидеть, —добавляю.

— Я уже видела, — отвечает Ассизи.

— И если это касается меня... Я должна это увидеть! — твердо говорит Каталина, поднимая голову и вызывающе глядя на меня.

Я поворачиваюсь к Владу, но он пожимает плечами.

— Ладно... — Я снова соглашаюсь. Конечно, это не может быть так уж плохо, учитывая, что с Ассизи все в порядке.

Мы заходим внутрь, и Каталина сразу же берет руку Ассизи. У меня почти возникает искушение сказать им, чтобы они подождали снаружи, но в чертах лица Каталины прослеживается твердая решимость, которая заставляет меня гордиться ею. Она хрупкая, но такая сильная.

Я отвлекаюсь от своих размышлений и сосредотачиваюсь на поставленной задаче.

Внутри я делаю несколько шагов, но резко останавливаюсь.

Часовня выполнена в готическом архитектурном стиле, а у алтаря стоит внушительная рельефная скульптура высотой до потолка. В центре скульптуры изображена сцена распятия Иисуса. Высокий свод позволяет разместить фигуры почти в натуральную величину. Вокруг Иисуса скорбящие, как земляне, так и небесные существа. По крайней мере, я предполагаю, что именно так выглядел бы алтарь в любой другой день. Вся стена окрашена кровью, некоторые участки измазаны отпечатками детских рук.

Тело монахини было помещено в центре, поверх фигуры Иисуса. Убийца раскинул ее руки в стороны, чтобы имитировать положение распятия, а ее ноги были связаны веревкой. Она все еще одета в свою привычную одежду, но ткань была разорвана посередине, фактически обнажая ее перед всем миром. На ее белой кофточке повсюду брызги крови.

На лбу у нее большая буква «Х», вырезанная, похоже, гвоздем. Возможно, даже одним из гвоздей, которыми она сейчас прикреплена к стене. Ее рот полуоткрыт, язык отрезан. Я плохо вижу с такого расстояния, но мне вдруг стало любопытно, остались ли у нее зубы.

Я подхожу ближе.

Все туловище монахини было разрезано, органы извлечены. Вместо этого они были положены на алтарный стол в качестве подношений. Сердце было положено на серебряную тарелку. Справа на кресте среднего размера лежали кишки, обернутые вокруг углублений в виде змеи. Далее лежали легкие, разрезанные на мелкие кусочки, рядом с чашей, наполненной красной жидкостью — кровью. Я задаюсь вопросом, должно ли это имитировать Евхаристию.

Я слышу позади себя вздох. Каталина подносит руку ко рту, глядя в недоумении на сцену перед собой.

— Кто мог сделать это...? — шепчет она.

Ассизи изучает форму монахини, ее взгляд устремлен на впадину в ее грудной клетке.

Влад стоит в нескольких шагах позади нас, держась на достаточном расстоянии. Я вижу, что он изо всех сил старается не смотреть на кровь.

Зачем он вообще пришел?

— Это очень похоже на то, что случилось с отцом Гуэрра, —комментирует Ассизи, указывая на тело. — Его внутренности также были повреждены. Ну, не так, но очень похоже.

— Но кто мог это сделать? Мы до сих пор не знаем, кто выкопал отца Гуэрра и поместил его в график... — Каталина покачала головой. — И зачем? — она подходит ближе. — Почему «С»? — Каталина сосредотачивается на лице монахини, когда Ассизи сужает глаза.

— Подожди... — Она идет к алтарю и останавливается прямо перед телом.

— Ассизи, что ты делаешь? — спрашиваю я.

— Мне кажется, я видела, как там что-то блеснуло... — Она хмурится и смотрит ближе, почти засовывая голову внутрь живота монахини.

— Ассизи, — повторяю я, и слышу чей-то стон.

Влад.

Ассизи поднимает руку и кладет ее внутрь тела, сморщив нос, как будто что-то ищет.

— Ради Бога, Сиси! — глаза Каталины расширяются. — Что ты делаешь? — Она пытается подойти ближе к моей сестре, но я поднимаю руку, чтобы остановить ее.

— Ассизи?

— Проклятие! — говорит она, поднимая руку, в кулаке у нее что-то есть. Она следует по кругу, пока не встает над алтарным столом. Она разжимает кулак, и куча окровавленных зубов выпадает на скатерть.

— Что...? — ясмотрю на зубы с ужасом в глазах, и тут появляется С. Я поворачиваюсь к Владу, и вижу, что он думает о том же.

Он достает носовой платок и промачивает им лоб, прежде чем выйти вперед.

— Интересный поворот событий. Не так ли, Марчелло? — он слегка наклоняется, чтобы посмотреть на зубы, а затем с отвращением отворачивает лицо. Ассизи закатывает на это глаза и возвращается к телу.

— Есть что-то еще. Я не могла понять это раньше. — Она снова вставляет руку и копается в содержимом желудка монахини.

Забавно, что Влад смотрит на нее с полу-благоговением, полу-отвращением.

— Вот! — восклицает Ассизи и достает скомканный кусок материала.

Она кладет его на стол, и мы все собираемся вокруг, чтобы рассмотреть его.

— Это пергамент... возможно, из человеческой кожи, —комментирует Влад, беря нож и разворачивает его, чтобы лучше рассмотреть. На нем что-то написано, и Влад неохотно использует свой платок, чтобы стереть с него кровь.

— Расплата за грехи других, — читаю я вслух, и Каталина задыхается.

— Это из-за меня, не так ли? Кто бы это ни делал, это из-за того, что я сделала... — По ее щеке течет слеза, и мне хочется просто поднять руку и вытереть ее.

— Каталина, — говорю я, пытаясь придумать, как сказать ей, что, возможно, им нужна не она, а я.

— Чья это кожа? — спрашивает Ассизи, присмотревшись. — Это ее? — Она указывает на монахиню.

— Скорее всего, нет, — говорю я и хмурюсь от собственных слов. Просто так устроен человек.

Она хмурится.

— Почему ты так уверен?

— Потому что тот, кто это сделал, — начинаю я и делаю глубокий вдох, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Каталину, — не нацелен на тебя.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает она, ее голос звучит почти как шёпот.

— Это, — Влад направляет нож на лицо монахини и на букву «С» на ее лице, — Знак серийного убийцы. «С» сама по себе могла бы указывать на тебя, — он поворачивается к Каталине, — но зубы подтверждают, что это серийный убийца, которого мы ищем.

— Что...? — спросила Ассизи, наклонив голову, как будто не верит своим ушам.

— Позвольте мне сказать, — начинает она, и я снова поражаюсь ее самообладанию во время всего этого, — вы говорите, что человек, убивший нашу сестру, серийный убийца? Тогда что насчет отца Гуэрра? Я не верю, что это совпадение, что эти вещи произошли почти в течение недели друг с другом. — Она массирует рукой лоб, размазывая по коже кровь с них.

Глаза Влада прикованы к лицу Ассизи, в частности, к крошечной дорожке крови на ее лбу. Он выглядит как в трансе, когда двигается, и в два шага оказывается перед Ассизи.

— Влад! — рявкаю я, понимая, что это нехорошо. Он собирается потерять контроль? Он собирается причинить ей боль?

Влад не отвечает. Он зациклен на красных пятнах на лице Ассизи.

— Не двигайся! — говорю я Ассизи, опасаясь, что любое резкое движение может заставить Влада сорваться. В последний раз я видел его в одном из эпизодов... это было не очень красиво.

Ее глаза расширяются от удивления, но она медленно кивает.

Глаза Влада пусты, он наклоняет голову, чтобы изучить лицо моей сестры.

— Влад! — снова зову я, надеясь вывести его из транса, в котором он находится.

Его рука движется вверх, и я уже двигаюсь, готовый оттащить его от Ассизи.

К моему удивлению, его рука почти нежно касается ее лба, и он смахивает пальцами немного крови. Он смотрит на нее секунду, прежде чем поднести к губам. Он закрывает глаза и делает глубокий вдох, наслаждаясь вкусом крови.

— Что...? — Ассизи выглядит ошеломленной, она хмуро смотрит на Влада.

— Ассизи, иди сюда, но медленно. Он может быть опасен.

Она выглядит неубежденной, но делает то, о чем ее просят, освобождаясь от хватки Влада. Он все еще где-то заперт, его лицо безучастно.

— Что с ним? — спрашивает Ассизи, когда доходит до меня.

— Он не... нормальный, — говорю я, потому что это единственное, что может точно описать эту ситуацию.

— Не... нормальный? — повторяет Ассизи, продолжая изучать застывшую фигуру Влада.

— Оставайтесь здесь, вы обе. — Я медленно прокладываю себе путь перед Владом и щелкаю пальцами перед его лицом.

— Влад! Опомнись!

Он поднимает глаза и смотрит на меня, сузив глаза. Он крутит пальцем в воздухе, на его поверхности все еще остаются маленькие крапинки крови.

— Еще... — шепчет он, и я издаю стон. Он ведь не сорвется, правда?

Зная, что может случиться, если он даст себе волю, я готовлюсь действовать. Мне нужно вырубить его, пока он не стал слишком опасен. Не сводя глаз с его лица, я откидываю рукав правой руки, уже с ужасом представляя себе контакт с кожей.

— Марчелло, что ты...? — Ассизи делает шаг вперед, и я резко поворачиваюсь, чтобы остановить ее. Рука Каталины тоже вскидывается, чтобы удержать Ассизи, но она отмахивается от нее.

Черт!

— Ассизи, не подходи! — кричу я, на мгновение отвлекаясь на движения Ассизи. В долю секунды Влад покидает мою сторону.

Черт!

Его рука обхватывает горло Ассизи, вдавливает ее тело в стену и поднимает с земли.

— Сиси! — кричит Каталина, и мне вдруг становится страшно.

— Лина, не подходи, — говорю я ей, закрывая ее собой.

— Но... — начинает она.

— Никаких резких движений. Мы должны вывести его из этого состояния! — говорю я ей.

— Ассизи, ты в порядке? — спрашиваю я ее и замечаю, что она не выглядит испуганной.

— Я в порядке... он не причиняет мне вреда, — отвечает она, и мне приходится нахмуриться. Влад держит ее в воздухе за горло и не причиняет ей боли?

— Влад, мне нужно, чтобы ты сосредоточился, хорошо? Ты сейчас причиняешь боль моей сестре. — Мне приходиться отделять каждое слово, надеясь прорваться сквозь дымку, застилающую его разум. Он наклоняет голову в сторону, как будто слышит меня.

— Да, это моя сестра, которую ты держишь. — Говорю я. В прошлом было крайне важно говорить с ним самыми простыми словами. Мне не известно, что именно происходит с ним, когда он теряет рассудок, но Влад словно регрессирует до невербального состояния.

Он делает секундную паузу.

— Сестра? — С его губ срывается гортанный звук.

Вот оно! Он близок.

— Да, она моя сестра. И ты причиняешь ей боль прямо сейчас.

Он снова отводит голову в сторону, его взгляд фокусируется на Ассизи.

— Сестра? — повторяет он с придыханием. — Сестра...

Он опускает Ассизи на землю, и мы с Каталиной вздыхаем с облегчением.

Он убирает руку с ее горла, и я собираюсь пойти и вытащить ее из его близости. Но вдруг Влад падает на колени, его руки обхватывают Ассизи.

Он... обнимает ее.

— Сестра, — повторяет он, почти с благоговением.

Ассизи вопросительно смотрит на меня, и я могу только покачать головой, давая ей знак оставаться на месте.

Руки Влада крепко обхватывают ее, и он повторяет одно и то же.

— Сестра, — с каждым разом это слово звучит все более настойчивее.

Рука Ассизи медленно опускается вниз, и она успокаивающе поглаживает его по спине.

Дыхание Влада учащается, и он издает какие-то звуки в горле.

— Все хорошо. Здесь ты в безопасности, — воркует Ассизи, и ее слова сразу же действуют на него, так как он закрывает глаза.

— Я думаю, он спит, — говорит Ассизи через некоторое время, медленно высвобождаясь из его объятий. Влад рухнул на пол, потеряв сознание.

— Что это было? — спрашивает моя сестра, но я только качаю головой.

Как мне удастся объяснить Владу, чтобы не показалось, что расчлененная монахиня — это детская забава?

Я просто рад, что ситуация не вышла из-под контроля. Мне уже доводилось видеть Влада в порыве гнева, и все эти эпизоды заканчивались как минимум парой трупов. Что бы ни щелкнуло в его мозгу, когда я упомянул, что Ассизи была моей сестрой, это должно было остановить Влада от того, чтобы наброситься на нас всех.

— Он... — я пытаюсь придумать правдоподобное объяснение, — у него какая-то травма. Это, должно быть, спровоцировало его. — Фактически это правда.

Ассизи и Каталина кивают, и я меняю тему. Потому что если они узнают больше о Владе, значит, узнают больше обо мне...

— Прежде чем мы уйдем, я хочу спросить тебя кое о чем, — говорю я сестре.

— Что?

—Ты действительно хочешь дать клятву? Если ты почувствуешь, что эта жизнь не для тебя, ты можешь сказать мне. Я беспокоюсь о твоей безопасности здесь, а мать-настоятельница не разрешает мне нанять для тебя охранника. — Губы Ассизи на секунду дрогнули, и она подняла глаза, чтобы посмотреть на меня с удивлением.

— Ты... ты говоришь... — она заикается. — Ты говоришь, что я могу покинуть монастырь? Но куда я пойду... Я....

— Ты можешь жить с нами, — вмешивается Каталина, подходя к Ассизи. — Мы с радостью примем тебя, не так ли, Марчелло?

Я киваю.

— Это и твой дом тоже. И там ты будешь в большей безопасности.

— Я… — качает она головой. — Да, да, пожалуйста, — Ее голос полон эмоций, и она бросается в объятия Каталины.

— Спасибо! Я… ты не понимаешь, что это значит для меня. — повторяет она, и я внезапно ошеломлен ее реакцией.

— Тебе здесь не понравилось? — спрашиваю я, почти нерешительно.

— Дело не в этом, — начинает она, но медленное покачивание ее головы опровергает ее слова, — не думаю, что подхожу для того, чтобы быть монахиней.

— Я думаю, это лучший вариант. Всегда знала, что Сиси не предназначена для такой жизни. — Каталина поворачивается ко мне, на ее губах играет одобрительная улыбка.

Все это время... кажется, что я ничего не делаю правильно.

В часовне раздается громкий стон.

Влад медленно поднимается на ноги, его глаза расфокусированы.

— Блядь, — ругается он. Влад выглядит так, как будто только что проснулся после похмелья. — Что случилось?

— Думаю, на сегодня ты получил свою порцию крови, —добавляю я резко, зная, что он поймет, о чем говорю.

Его черты лица напрягаются, и он бодро кивает мне.

— Извините за это. — Преображение происходит мгновенно. В одно мгновение его челюсть напрягается, а в следующее на его лице появляется сияющая улыбка.

— Я рада, что ты в порядке. — говорит Каталина, а Ассизи фыркает.

— Так что я пропустил? — нагло спрашивает Влад, подходя, чтобы осмотреть зубы.

— Ты уверен, что хочешь сделать это снова? — Я поднимаю бровь, но он игнорирует меня.

— Нам нужно выяснить, почему Химера нацелился на монастырь. Может быть, это… — Он поворачивается и смотрит на Ассизи и Каталину, прищурив глаза.

— Мы поговорим об этом позже, — говорю я ему напряженно. Последнее, что нам нужно, это чтобы они думали, что за ними охотится серийный убийца.

— Ты... ты только что сказал Химера? — Каталина побледнела, ее голос стал простым шепотом.

— Да, — отвечает Влад и складывает руки на груди, наблюдая.

Каталина качается на ногах, и Ассизи берет ее за руку, стабилизируя ее.

— Что? — спрашивает моя сестра.

— Ничего... — Каталина качает головой, но я все еще скептически настроен. Возможно ли, что она знает о Химере? Но это было бы невозможно, если только...

— Мы можем вернуться? — Каталина выглядит не очень хорошо, поэтому я сразу же соглашаюсь.

— А как же я? — спрашивает Сиси, когда мы выходим из часовни.

— Ты тоже пойдешь с нами.

— Но мать-настоятельница...

— Я все улажу с матерью-настоятельницей. Иди с Каталиной к машине, и я встречу вас там.

Она не выглядит слишком убежденной, но кивает.

— Твоя сестра была права. Это слишком большое совпадение, чтобы Химера появился здесь. — Влад говорит об этом после того, как они уходят.

— Кто бы это ни был, он подобрался слишком близко. И мне это не нравится.

— Кроме Гуэрра, Химеры и твоей собственной семьи, я бы сказал, у тебя полно дел. — Усмехается он.

— Ты забыл про ирландцев, — добавляю я.

— Верно... это мы ещё посмотрим.