Морально нечестивый

Глава 17

Марчелло

— Лина, не показалась ли тебе Асиззи немного странной в последнее время? — я застегиваю рубашку, пока она просматривает файл с подробным описанием всех людей, которые будут присутствовать на банкете Гуэрро.

— Ты тоже заметил? — она поднимает голову и спрашивает, удивляясь.

Я знаю, что не получу награды «Брат года», но даже я заметил, что Ассизи ведет себя немного странно. Все началось с того, что она пропустила несколько ужинов, а теперь она почти не выходит из своей комнаты, разве что на уроки. Даже миссис Эванс сказала мне, что считает Ассизи немного рассеянной.

— Ты пробовала поговорить с ней? Я не могу отделаться от мысли, что это травма от вида той монахини, — говорю я, хотя Ассизи была спокойна на протяжении всего времени. Возможно, это беспокоит меня еще больше.

— Я не знаю. Я немного волнуюсь за нее. Я пыталась дать ей время привыкнуть ко всему. Это первый раз, когда она вышла из монастыря, в конце концов. Но она отгораживается от нас. От всех нас. Даже Клаудия заметила перемену в ней. Как будто она всегда заперта в своей комнате. — Она вздыхает, и становится ясно, что этот вопрос ее беспокоит.

— Может, нам стоит записать ее на прием к психотерапевту Клаудии? — предлагаю я. Для нее нездорово закрываться от мира. Может быть, это чувство вины говорит во мне, но я хочу, чтобы она была счастливой... нормальной.

— Если она захочет. Я постараюсь поговорить с ней об этом, но она может быть очень упрямой.

— Ты знаешь ее лучше всех. — Каталина рассказала мне об их дружбе, и я не могу не быть чрезвычайно благодарным за ее присутствие в жизни Ассизи. Она действительно ангел.

— Тут очень много людей, — простонала Лина и закрыла папку.

— Сегодня тебе нужно быть начеку, и будет лучше, если ты сможешь узнать каждого.

— Но нам нужно беспокоиться только о Гуэрро, верно?

— Я не уверен. Мы не знаем, с кем они могут работать. —Гуэрро всегда были замкнутыми. Хотя их конфликт с семьей ДеВилль легендарен и насчитывает много поколений, их союзников всегда было немного сложнее вычислить. Как правило, это тот, кто ненавидит и ДеВилль. Я почти боюсь думать о том, что они могут быть связаны с так называемым Химерой.

— Готова? — я поворачиваюсь к Лине, отвлекаясь от своих размышлений. Ее красота поражает меня. Она одета в черное стильное платье-макси, которое облегает ее тело. Ее волосы слегка завиты по краям, что придает ей элегантность. Она выглядит довольно застенчивой, закусывая губу и поправляя платье.

Я останавливаюсь перед ней и вдыхаю ее аромат.

Я не заслуживаю ее.

Черт, я не заслуживаю ничего из этого.

Но она здесь, передо мной. И я могу прикоснуться к ней.

Двумя пальцами я приподнимаю ее подбородок и вижу тревогу в ее глазах.

— Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел в своей жизни. Не смущайся. — Румянец распространяется по ее щекам, и она робко улыбается мне.

— Спасибо, — шепчет она.

Если я добьюсь своего, она будет слышать это каждый день до конца наших дней. Но в глубине души я знаю, что у меня не так много времени с ней. И я возьму все, что смогу получить.

Как ни странно, банкет проходит в бальном зале отеля «St. Regis». Все говорит о том, что это спокойное мероприятие, ведь оно проходит в самом центре города. Но внешность может быть обманчива.

Мы прибываем в отель, и нас провожают в бальный зал. Там мы проходим обычный контроль безопасности, но потом можем идти. Мы уже собираемся войти в бальный зал, когда кто-то окликает меня по имени.

— Марчелло! — Каталина крепко сжимает мою руку.

Я придаю своему лицу серьезное выражение и поворачиваюсь, чтобы поприветствовать дядю. Это был не тот случай, когда я хотел увидеть его снова. Я общался со своими подчиненными, но не с ним. Уверен, он обиделся на это, ведь он консильери и якобы моя правая рука. Я чуть не фыркнул от этой мысли.

— Дядя, — приветствую я его.

— Эта прекрасная леди — твоя новоиспеченная жена? — начинает он нехарактерно для него сладким голосом.

— Да, — отвечаю я и слегка притягиваю Каталину за собой, ставая перед ней.

— Марчелло, — Николо качает головой, как будто разочарован, — ты не подумал пригласить свою семью? Представь мое удивление, когда я узнал, что мой племянник, — он сделал паузу, — мой дон женился, и никто из семьи не был приглашен. — Его критика не проходит мимо меня. Я с самого начала знал, что небольшая церемония вызовет недоумение в семье, учитывая их склонность к экстравагантным свадьбам. Но я не мог... не хотел подвергать Каталину чему-то подобному. Не после того, через что она прошла. Кроме того, рациональность была превыше всего.

— Это было довольно неожиданно, — ответил я, закрывая тему. Каталина вне зоны доступа. Для всех.

Николо бросает на меня взгляд, но никак не комментирует.

— Я рад, что ты смог быть с нами сегодня вечером. — Он притворно кашляет и проходит мимо нас.

— Так это был твой дядя... — Каталина хмурится, глядя на его удаляющуюся фигуру. Похоже, сегодня он пришел один.

— Держись от него подальше. Он опасен.

— Почему? — она смотрит на меня из-под ресниц.

— Он не считает, что я должен быть доном, — мрачно отвечаю я. И из-за этого я не знаю, на что он способен.

— Лина! — Энцо подходит к нам. Он выглядит безупречно, как всегда, одетый в белый костюм и черную рубашку.

— Энцо. — Каталина отпускает мою руку, чтобы обнять его.

— Где твоя жена? — спрашиваю я, заметив, что он один.

— Она будет здесь через какое-то время. — Энцо пожимает плечами.

Оставив эту тему, мы направляемся в бальный зал.

Там, должно быть, около пятидесяти человек, все они занимают высокие посты в пяти семьях. Или четырех... Я осматриваю зал и вижу, что ДеВилль не появился и никого не прислал от их имени.

— ДеВилль здесь нет.

— А ты их ждал? — Энцо поднимает бровь.

— Не совсем, но случались и более странные вещи, — замечаю я, и мои глаза снова фокусируются на толпе.

Я нахожу Бенедикто Гуэрро, нынешнего дона. Ему около сорока, но он все еще в хорошей форме. Я помню его еще с тех времен, но не могу сказать, что мы много общались. Рядом с ним стоит его брат, Франко, отец Антонио Гуэрро. Именно он приковывает мое внимание, потому что он первый, кто хочет возмездия за смерть своего сына.

Мой взгляд перемещается дальше, и по обе стороны от Бенедикто стоят его сыновья, Микеле и Рафаэло. Я очень удивлен, что они спокойно стоят рядом друг с другом. Я встречал их обоих, когда был моложе, и их вражда была ощутима между ними. Когда Франческо снабжал меня актуальной информацией о других семьях, он отметил, что вражда братьев с годами только усилилась. У них разница в возрасте меньше года, но у них разные матери. Мать Микеле умерла при родах, но она еще не успела остыть в могиле, как Бенедикто женился на матери Рафаэло. Это, вероятно, способствовало конфликту, также не помогло и то, что Бенедикто хочет назначить Рафаэло своим наследником, хотя он и не первенец.

— Он похож на отца Гуэрро. — Я чувствую легкую дрожь Каталины и притягиваю ее ближе к себе.

— Он не может причинить тебе вреда, — говорю я ей, и она быстро кивает мне.

Когда мы входим, все взгляды устремлены на нас. Губы Франко тут же кривятся в презрении, и он наклоняется, чтобы что-то сказать Бенедикто, который поднимает руку в знак остановки.

Может быть, он удержит своего брата в узде.

— Они определенно выглядят удивленными, — иронично замечает Энцо. Он поворачивает голову и замечает Маркезиса с женой на поводке. Он не выглядит слишком довольным этим фактом и подает нам знак, что переходит на их сторону.

— Полегче, — шепчу я Лине, когда мы проходим дальше в комнату. Она изо всех сил старается сохранять спокойствие, изображая на лице фальшивую улыбку.

— Мы справимся. — Она делает глубокий вдох. Как раз вовремя, чтобы Бенедикто успел поприветствовать нас.

— Ластра. Слышал о твоем брате. Мои соболезнования. — Он протягивает мне руку. Мое тело мгновенно напрягается.

— Рада познакомиться с вами, сеньор Гуэрро. — Каталина хватает его за руку, прежде чем я успеваю отреагировать.

Бенедикто кажется удивленным, но он пожимает ей руку.

— И я, сеньора Ластра. Я слышал о вашем бракосочетании. Жаль, что это было такое маленькое мероприятие, — добавляет он.

— Мы не хотели привлекать слишком много людей. Только друзья и семья. Кроме того, я слышал о вашей трагедии. Соболезную вашей утрате. — Надеюсь, мое сообщение будет принято. Будучи первым, кто затронул эту тему, я могу контролировать направление, которое она примет.

— Правда. — Бенедикто сужает глаза в мою сторону, в то же время его брат делает шаг ко мне. Бенедикто вскидывает руку, останавливая движение Франса.

— Мы все здесь друзья, верно, Брателло? — его голос напряжен, когда он обращается к брату, и тот кивает. Глаза Франко по-прежнему убийственны, он смотрит на меня, потом на Каталину, и я понимаю, что это далеко не конец. Просто сейчас это слишком публично.

— Хорошо, — неохотно соглашается Франко.

— Почему бы тебе не позволить своей жене присоединиться к другим женщинам, и мы могли бы поговорить о делах? —Бенедикто кивает в сторону группы женщин, беседующих за соседним столиком.

Я не хочу, чтобы Каталина пропадала из моего поля зрения, поэтому я пытаюсь вежливо отказаться.

— Я не уверен, что ей будет комфортно.

— Ба! — восклицает Бенедикто и кричит одной женщине. — Козима, иди сюда.

Женщина лет сорока присоединяется к нам, привалившись к боку Бенедикто.

— Что случилось, любовь моя?

— Почему бы тебе не взять синьору Ластра и не представить ее всем.

Козима сужает глаза на Каталину, и та не кажется слишком заинтересованной. Но она все равно улыбается и обращается к ней.

— Каталина, я Козима.

Моя жена ободряюще кивает мне и идет к Козиме.

— С тобой все будет в порядке? — шепчу я ей в волосы, боясь отпустить ее.

— Со мной все будет хорошо, — уверенно отвечает она.

— Ты знаешь, что делать, если что-то случится, — напоминаю я ей. Мы обсудили все возможные варианты при подготовке к этому вечеру, и я дал ей тревожную кнопку. Если она почувствует какую-либо угрозу, она должна нажать на кнопку, и она издаст достаточно шума, чтобы предупредить всех, кто находится поблизости.

Мне уже хочется стиснуть зубы и не отпускать ее, но я знаю, что мы должны следовать определенному этикету.

Как только Лина уходит с Козимой, к нам приближается пьяный Микеле. В руках у него полупустая бутылка "Джека".

— Посмотрите на этих влюбленных голубков. Он не может вынести разлуки с ней. — Он что-то бормочет и кладет руку на плечо отца. Внезапно я чувствую напряжение в воздухе.

— Тебе следует брать уроки, дорогой Папа.

— Микеле, — шипит его брат сзади него.

— О, вот и этот дебил. Я должен задаться вопросом, зачем ты это организовал, дон. — Слова Микеле полны яда. — Может быть, ты хотел показать всему миру, что твой старший — пьяница, — саркастически улыбается он, — а твой наследник — гребаный дебил. — Его ударение на наследнике не ускользнуло от меня.

— Не ггг... не говори так с от... отцом, — заикается Рафаэло, хватаясь за Микеле.

— Прекратите, вы оба! — наконец вмешивается Бенедикто.

— Да, Раф, хватит болтать. Ты всем покажешь, что тебя уронили на голову при рождении, — говорит Микеле насмешливым тоном, и голова его брата низко опускается от стыда. Удивительно, но он принимает оскорбление, не моргнув глазом.

— Я с-с-сожалею, — отвечает он, и я понимаю, что он, возможно, заикается. Это не делает человека дебилом.

Странно, однако. Когда я знал их много лет назад, у Рафаэло не было заикания. Или, может быть, я неправильно помню.

— Вот видишь, — смеется Микеле и похлопывает брата по плечу. Рафаэло расправляет плечи и опускает взгляд в покорном жесте.

— Хватит! — Бенедикто убирает руку Микеле и грубо сгибает ее.

— Боишься, что люди станут меньше думать о тебе, когда узнают, что твой наследник тронут умом? — Он насмешливо смеется и высвобождается из хватки отца.

— Чертовы засранцы. Cazzo di merda! — Микеле выкрикивает несколько ругательств, но тут же уходит от ситуации, просто подойдя к ближайшему свободному столику и взяв еще спиртного.

— Вы извините моего сына. У него проблемы с алкоголем. Вы знаете, как это бывает, — объясняет Бенедикто.

Франко по-прежнему взглядом кидает в меня кинжалами, а Рафаэло ведет себя робко, почти трусливо.

Я сохраняю спокойное выражение лица, принимая его объяснения, но внутри у меня возникает вопрос, сколько из этого шоу, а сколько — реальность.

— Итак, Ластра, — начинает Бенедикто, — я слышал, что ваши последние поставки были неудачными.

— Верно, — скептически отвечаю я. Слухи, конечно, ходят.

— Я уверен, что вместе мы сможем что-нибудь придумать. Я был в твоём положении. Молодой дон, только начинающий. Тебе понадобится вся поддержка, которую ты сможешь получить.

Франко фыркнул от слов Бенедикто.

— Ты позволишь убийце моего сына находиться среди нас? — выплевывает Франко, но Бенедикто закатывает глаза, на его лице появляется скучающее выражение. Он делает знак рукой и бросает на Франко угрожающий взгляд. Я не знаю точно, что это должно означать, но Франко тут же замолкает, не слишком довольный этим.

— Я думаю, ты можешь понадобиться в другом месте, Брателло. — говорит Бенедикто. Франко, кажется, держит себя в руках, но с трудом. Кивнув головой, он исчезает, теряясь в толпе.

— Извини моего брата. Он все еще горюет.

— Могу себе представить. — Я не знаю, что он хочет от меня услышать. Признать свою вину? Я скорее прикончу Франко, чем позволю кому-либо сказать хоть слово против Лины.

— А теперь вернемся к нашей теме, — говорит он и достает сигару из внутреннего кармана пиджака. Он прикуривает ее и делает несколько затяжек. — Мои транспортные линии полностью безопасны. Ты легко сможешь компенсировать потерянный доход. — Он объясняет, что у него есть транспорт дважды в неделю, но он мог бы выкроить еще один для меня.

— Понятно. И во сколько мне это обойдется? — мне довольно любопытно, что Бенедикто может хотеть в обмен. Просто потому, что его действия немного... подозрительны. Между нашими семьями сейчас столько вражды, а он хочет партнерства? В этом должно быть что-то большее.

— Ба! Ничего подобного. Считай это подарком. Для улучшения будущих отношений. — Да, но я на это не куплюсь. Поэтому я продолжаю допытываться.

— Я никогда не смогу с чистой совестью принять от тебя такое.

— Если ты так говоришь... — он делает паузу и смотрит на меня, сузив глаза. — Мой сын — мой наследник. — Он притягивает все еще трусящего Рафаэло к себе, хлопает его по спине и заставляет стоять прямо. — Но я до сих пор не нашел ему хорошую невесту. Ему нужна хорошая женщина, которая будет заботиться о нем и доме. Трудно найти такую в наши дни, — вздыхает он, — с этими феминистскими понятиями, все женщины вдруг стали независимыми. — Он с отвращением качает головой и начинает тираду о том, что место женщины должно быть дома, чтобы заботиться о муже и детях. В этот момент я слушаю вполуха и замечаю измученное выражение лица Рафаэло.

— Я… я не... не... хочу жжж...ену, — говорит Рафаэло с большим трудом, и я ему сочувствую.

— Но тебе нужна жена, — добавляет его отец и продолжает дальше, не обращая внимания на мнение сына. — Я слышал о твоей сестре, — неожиданно говорит Бенедикто, и я понимаю, к чему все идет.

— При всем уважении, но моя сестра слишком молода.

— Другая сестра, — хмурится он. — Та, которая выросла в монастыре. — Мне приходится тщательно скрывать свои эмоции. Откуда он знает, что Ассизи больше не в Сакре-Кер? — Она бы идеально подошла моему мальчику. Я уверен, что монахини наверняка привили ей традиционные ценности, — говорит он с такой убежденностью, как будто он уже все просчитал.

— Я не думаю, что Ассизи будет готова к этому в ближайшее время. И если она решит выйти замуж за кого-то в будущем, то я оставлю это на ее усмотрение, — пытаюсь я объяснить. — Я не буду принуждать ни одну из моих сестер к браку, которого они не хотят. — Я имел в виду то, что сказал Лине в прошлый раз. Пришло время немного изменить ситуацию в семье.

— Ну же, Ластра. Ты не можешь так говорить! — начинает он возмущенным тоном, но тут же останавливает себя. — Конечно, она еще не готова. Но почему бы нам не позволить им встретиться и посмотреть, что из этого выйдет? — настаивает он, и мне становится интересно, почему именно он так настроен на союз между нашими семьями. — Если они решат, что подходят друг другу, то кто мы такие, чтобы противостоять их счастью, верно?

То, как он это сформулировал, немного загнало меня в угол. Я не могу открыто отказать ему, поэтому просто киваю.

— Может быть, что-то можно устроить. — Лучше быть неопределенным.

— Хорошо. Я знал, что ты поймешь, что к чему. — Бенедикто кивает, удовлетворенный моим ответом. Но тут Рафаэло начинает дрожать рядом с ним.

— Я... Я... — заикается он, и я слышу жарчайший звук. Я присматриваюсь и вижу, что на передней части его брюк и на ноге образуется мокрое пятно.

Рафаэло только что обмочился.

Его отец сразу же замечает это, но никак не реагирует. Вскоре, он извиняется за них обоих и выходит из комнаты.

Может быть, Микеле в чем-то прав... Может быть, у Рафаэло действительно есть какие-то психические проблемы. Трудно связать с этим его внешность. Он крупный мужчина, если бы не его сутулые плечи и выгнутая шея. Одна только его осанка делает его похожим скорее на ребенка, чем на взрослого.

Качая головой от того, чему я только что стал свидетелем, я осматриваю бальный зал в поисках Каталины.

Я хмурюсь.

Где она?

Я нигде ее не вижу, поэтому спрашиваю у женщин, с которыми она была. Одна из них говорит мне, что она, должно быть, пошла в туалет. Но я не успокаиваюсь.

Она не может быть одна. Не здесь, когда так много желающих навредить ей.

Я сразу же нахожу Энцо. Он стоит у стойки с алкоголем, на его лице скучающее выражение. Он смотрит в полупустой стакан, который держит в руках, а люди вокруг него болтают. Его жена рядом с ним, но она занята разговором с отцом.

— Каталина пропала, — сразу перехожу к делу, когда вижу его. Я сразу же привлекаю его внимание, и он опускает свой стакан.

— Мы должны найти ее, — говорит он, и мы планируем охватить всю территорию.

— Куда вы идете? — его жена, Аллегра, цепляется за его руку и дуется.

— Я ищу свою сестру. — Его голос напряжен, когда он пытается стряхнуть ее с себя.

— Эту, — голос Аллегры полон яда, когда она говорит о Каталине. — Я уверена, что она с кем-то ушла. — Прежде чем я успеваю отреагировать, Энцо отталкивает ее.

Он хватает ее челюсть в свои руки и злым голосом говорит ей:

— Прекрати открывать рот, если хочешь сохранить это милое личико. — Он отталкивает ее назад и, нахмурившись, дает мне сигнал двигаться дальше.

Проверив каждый уголок бального зала, я чувствую, что теряю рассудок. Где она? То, о чем я думаю, ничуть не помогает.

Я проверяю туалеты, несколько женщин кричат на меня и называют извращенцем, но мне все равно.

Мне нужно найти Каталину.

Сейчас.

У меня учащается дыхание.

Проходят минуты, я бегаю вокруг, а ее все еще не видно. Я даже проверяю снаружи отеля и на парковке, но ее там нет.

— Не нашёл? — Энцо выглядит так же мрачно, как и я. Я киваю, и мы снова входим в бальный зал. Я готов наброситься на Франко, убежденный, что он что-то сделал. После агрессии, которую он проявил ранее.

Я направляюсь к нему, готовый пролить кровь.

Но в этот момент я слышу шепот.

— А чего ты ожидала? Она добровольно родила внебрачного ребёнка.

— Конечно, она бы подняла юбку для любого.

— Но ты можешь поверить, что она действительно пыталась соблазнить Микеле? Такая шлюха.

— Шлюха!

— Потаскуха!

Слова были брошены так небрежно. Группа женщин собралась в другом конце бального зала, и все заняты сплетнями.

Некоторые комментируют отсутствие у нее добродетели, другие просто повторяют то, что слышали или видели.

Я отгораживаюсь от всего этого.

Все, что я вижу, это Лина. Моя прекрасная Лина стоит одна в углу, на ее щеках слезы. Ее платье разорвано по подолу, и она изо всех сил старается держаться.

Глаза Каталины встречаются с моими, и с ее губ срывается рыдание.

В два шага я заключаю ее в объятия. Я прижимаюсь к ней, изо всех сил стараясь ее утешить.

— Что случилось? — прохрипел я, едва контролируя себя.

— Он... Он пытался... — начинает она между приступами икоты. Лина пытается объяснить, как Микеле поймал ее в ванной, а она отбивалась от него. Я слегка поглаживаю рукой ее волосы, пытаясь уверить ее, что теперь она в безопасности.

Но я ее подвел.

Такое ощущение, будто кто-то сжимает мое сердце железной хваткой. Я обещал себе никогда больше не подводить ее.

Это все моя вина.

Я обнимаю ее крепче, надеясь, что она перестанет слушать злобные языки, сплетничающие вокруг нас.

— Не слушай их, — шепчу я, готовый отвести ее домой. Я быстро снимаю свой пиджак и накидываю его ей на плечи, поворачивая ее к выходу.

Но тут самый громкий голос из всех имеет наглость вмешаться.

Франко, напыжившись, как павлин, выходит вперед, неся с собой новые обвинения.

— Видите, все? Видите, как она пытается погубить мужчин? Она — Иезавель, говорю вам. Доводит хороших мужчин до гибели! — он указывает на нее пальцем.

Я ставлю Лину позади себя, намереваясь защитить ее.

Франко продолжает.

— Так ты поступила и с моим сыном, не так ли? Ты соблазнила его, а потом, блядь, убила. Она убийца, все! Убийца Иезавель! — его голос набирает обороты, и все больше людей присоединяются к нему, очерняя Лину с каждым словом.

— Я не убивала! — голос Лины удивляет меня, когда она отвечает. Сначала она робеет, но потом сбавляет тон и продолжает. — Он был педофилом... Он трогал мою дочь. — Я смотрю на нее с благоговением в глазах. Что должно было произойти, чтобы она смогла сделать такое заявление?

Франко иронично смеется.

— О, правда? Тогда дочь похожа на мать. Она начинает рано.

Каталина задыхается рядом со мной, и я теряю дар речи.

Никто. Абсолютно никто не будет говорить так о Каталине или Клаудии, чтобы это сошло им с рук.

Не дождавшись ответа, я хватаю вилку со стола.