Морально противоречивый

Глава 21

Ассизи

— Ты купил его? — Я приглашаю Рафа в дом, уже беспокойная от волнения.

Поскольку Марчелло сегодня на логопедическом занятии, я пригласила Рафа к себе, попросив его об огромной услуге.

Глубоко покраснев, он медленно кивает, протягивая мне пакет.

— Боже, какой ты милый, — я крепко обнимаю его, прежде чем залезть в сумку и найти пакет.

— Ты уверена? — спрашивает он, пока я тащу его в свою комнату.

— Я не знаю, Раф. Я читала в интернете о симптомах, и они подходят. Кроме того, — добавляю я, низко опустив голову, — это не совсем невероятно. Он сделал... — я прервалась, увидев, что он покраснел еще больше. — Сейчас это не имеет значения. Посмотрим, что скажет тест, — заявляю я.

Я распаковываю тест торопливыми движениями, почти боясь узнать.

Вот уже несколько недель я чувствую себя не в своей тарелке. Слабость и тошнота по утрам и просто общее состояние усталости, которое было необъяснимо. Все рухнуло, когда я поняла, что у меня задержка месячных.

Они никогда не опаздывали.

С тех пор как у меня впервые начались месячные, они всегда приходили вовремя, и я знала, когда их ожидать. Когда прошел день, а месячных все не было, то я начала волноваться. И тогда я обратилась к интернету.

Беременна.

О том, что я могу забеременеть, я даже не думала. После того, как Максим подвез меня до дома, я просто отключилась. Психически и физически.

Мое тело приняло на себя основную тяжесть, и я провела неделю в постели, восстанавливаясь после различных травм, которые он нанес мне. От двух из них даже остались сильные шрамы: на шее и на груди. Я даже не хочу знать, что там произошло, потому что первые несколько дней было мучительно больно сидеть, двигаться или даже ходить в туалет.

К счастью, когда Марчелло был в больнице, а Лина и Клаудия уехали, мне не пришлось никому объяснять свое плачевное состояние. Я надела шарф на шею и немного подкрасилась ради Венеции, и она не поняла, что что-то не так.

Постепенно мое тело начало выздоравливать, но разум отставал. Не было ни одного момента, когда бы я не думала о нем или не пыталась понять, почему он так поступил со мной, хотя я никогда бы его не бросила.

Невзирая на повреждения моего тела, я бы осталась с ним. Потому что я знала, что это был не он. Я знала, что он не контролирует ситуацию.

Я бы простила ему всю боль, которую он причинил моему телу. Но чего я не могла и никогда не прощу, так это боль, которую он причинил моей душе.

Нежеланная...

Несколько дней подряд мне снились кошмары, его слова звенели у меня в ушах, его насмешливые оскорбления так глубоко засели в моей голове, что я не могла от них избавиться.

Дошло до того, что я едва могла заснуть, зная, что если я закрою глаза, то увижу его ухмыляющийся взгляд.

И все же, несмотря на то, что он разрушил меня изнутри, я все еще не могу избавиться от любви к нему.

Я чертова идиотка.

Я была так уверена, что со временем смогу оставить все это позади, и, хотя я все еще работаю над тем, чтобы больше не испытывать к нему любви, но текущий вопрос все усложняет. Потому что если я беременна, то я окажусь с довольно постоянной проблемой.

Сделав глубокий вдох, я иду в ванную, следуя инструкциям на упаковке, и мочусь на палочку. Затем я просто жду.

— Что ты будешь делать, если забеременеешь? — спрашивает Раф. Он сидит на моей кровати и смотрит, как я бегаю по комнате, словно сумасшедшая.

— Могу я пока не думать об этом? — мой голос низкий и немного дрожит.

— Сиси... — продолжает он, и я знаю, что он говорит серьезно. Это не то, к чему стоит относиться легкомысленно.

— Я не знаю, — признаюсь я. — Я никогда не думала... — я никогда даже не думала о том, чтобы иметь детей. Я? Мать? Что я вообще знаю о материнстве, ведь у меня ее никогда не было? — Должно быть решение, — говорю я, хотя моему голосу не хватает уверенности.

— Ты всегда можешь сделать аборт, — замечает Раф. — Я мог бы помочь тебе, — продолжает он, но я быстро качаю головой.

— Нет. Об этом не может быть и речи, — говорю я ему. Он должен знать, что я никогда не сделаю этого, учитывая собственную историю моего появления в Сакре-Кёр. Я бы никогда не сделала ничего, что могло бы навредить моему ребенку.

— Я знаю, — вздыхает он, — я сказал это на всякий случай, — он грустно улыбается мне.

Телефон звонит, сигнализируя, что время вышло. Мои руки вспотели, все тело дрожит, когда я беру тест. Закрыв глаза, я произношу короткую молитву, прежде чем открыть их.

Беременна.

— Ну что? — спрашивает Раф, и я всхлипываю, мои глаза уже влажные от слез. Я отдаю ему тест и сажусь на кровать.

Положив голову на руки, я массирую виски, пытаясь унять это чувство обреченности, поселившееся во мне.

Ребенок.

Боже мой, но как я могу иметь ребенка? Есть еще Влад, а он... ну, он тем более не может справиться с ребенком. Он слишком неуравновешен, чтобы даже находиться рядом с ним.

Не то чтобы он этого хотел.

Почему иногда я забываю, что он отбросил меня в сторону? Что я ничего для него не значу? По его собственным словам, ему было скучно, а я была просто экспериментом. Кто-то, с кем можно скоротать время.

— Сиси, — Раф садится рядом со мной и обнимает меня. — Все будет хорошо. Мы что-нибудь придумаем, — шепчет он мне в волосы.

Рыдания сотрясают мое тело, когда я выплескиваю все, что держала внутри себя.

— Марчелло убьет его. Он убьет меня, он... — Я даже не могу подобрать слова. — Что я вообще знаю о детях? — шепчу я, мои мысли путаются в голове, все мои эмоции выходят на поверхность. — Я не знаю, что мне делать, — искренне говорю я ему.

Я в такой растерянности.

— Выходи за меня замуж, — неожиданно говорит он, и я откидываю голову назад, мои глаза расширяются от его слов.

— Что?

— Выходи за меня замуж, Сиси, и никто не должен будет знать. Наши семьи уже надеются, что мы станем больше.

— Раф... — Я качаю головой, теряя дар речи.

— Возможно, мы знакомы недолго, но ты мой самый дорогой друг, и единственная, с кем я чувствую себя достаточно безопасно, чтобы поделиться своим секретом. Может быть, со временем... — он запнулся.

— Я не знаю, что сказать, Раф. Это так неожиданно. Слишком неожиданно.

Я никогда не думала о Рафе иначе, чем как о друге, и не думаю, что когда-нибудь увижу его в другом свете.

Не после него.

— Это решило бы обе наши проблемы. Мой отец хочет, чтобы я поскорее женился, и я мог бы претендовать на твоего ребенка как на своего собственного, — продолжает он, удивляя меня еще больше.

— Раф... Спасибо, но ты же знаешь, что я не испытываю к тебе таких чувств, — признаюсь я. Мы с самого начала говорили об этом. И хотя Влад, возможно, сейчас не в теме, это не значит, что он все еще в моем сердце.

— Нам не обязательно быть кем-то большим. Мы прекрасно справимся и как друзья, — начинает он, беря мои руки в свои. — Я знаю, что ты не влюблена в меня, так же, как и я не влюблен в тебя. Но у нас есть то, чего не хватает другим людям - доверие. И я клянусь, что буду заботиться о твоем ребенке так же, как о тебе, — он говорит искренне, и на мгновение я теряюсь в его светлых глазах. Такие полные доброты, и так кардинально отличающиеся от той пары, которую я люблю.

— Мне страшно, — шепчу я, делая глубокий вдох. — Я никогда не думала, что окажусь в такой ситуации.

Но какая альтернатива, в самом деле? Родить вне брака и быть отвергнутой, как Лина? Если Марчелло не убьет сначала меня и Влада. Я достаточно наслышана о нашем мире, чтобы знать, что так просто не делается, и я видела воочию, что пришлось пережить Лине, потому что она не была замужем, когда родила Клаудию.

Я смогу это выдержать. В конце концов, я умею спокойно воспринимать оскорбления людей. Но как же мой ребенок? Он невиновен, и я знаю, что ему придется вынести все это.

— Хорошо, — шепчу я, — давай сделаем это. Ты прав, что это единственный выход, и я обещаю, что буду лучшей женой, какой только смогу быть. Только не жди... — я сбиваюсь, и он улавливает мой смысл.

— Я знаю, где твое сердце, Сиси. В этом отношении тебе не о чем беспокоиться, — он слегка улыбается мне.

— Спасибо, — обнимаю я его. — Спасибо, — повторяю я.



Когда первоначальный шок от беременности проходит, я начинаю относиться к этой идее теплее. На самом деле, можно сказать, что я прихожу в восторг от перспективы рождения ребенка.

Наконец-то у меня будет кто-то специально для меня. Кто-то, кого я буду любить, и кто будет любить меня в ответ. То, что он - часть его самого, тоже плюс, ведь таким образом у меня будет что-то от него.

Марчелло то и дело уезжает из дома со своими процедурами, поэтому я не нашла подходящего момента, чтобы сообщить ему новость о браке. Но больше всего я не могла ничего о нем услышать.

— Боже, я даже не могу произнести его имя, — раздраженно бормочу я про себя.

В моей голове он стал кем-то вроде того, кто не должен быть назван, в основном потому, что даже мысли о его имени причиняют мне глубокую боль. Но это не мешает мне быть любопытной к нему и интересоваться, чем он занимается.

Марчелло был немногословен, и, кроме этого, у меня просто нет другого способа узнать о нем.

— Интересно, будешь ли ты похож на своего отца, — я поглаживаю свой живот, на моем лице появляется улыбка, когда я представляю себе темноволосого, темноглазого ребенка — его копию. Все, что я знаю, это то, что я одарю этого ребенка всей своей любовью, и ему никогда не придется сомневаться, нужен он или нет.

— Я люблю тебя, малыш, — шепчу я, и счастье уже охватывает меня, когда я представляю наше будущее. Пусть его в нем не будет, но у меня будет то, что лучше всего.

И это сделает все терпимым.

Раф был просто душкой, он почти каждый день интересовался моим здоровьем. Я знаю, что этот брак выгоден и для него, так как его отец давно хотел союза с нашей семьей.

А когда мы поженимся, то его отец наконец-то оставит его в покое, и все будет в порядке с наследованием власти. Раф может не хотеть ее, но кто-то должен будет принять это, и лучше он, чем его ужасный брат.

Даже зная, что это выгодно и ему, я бесконечно благодарна Рафу за предложение помочь мне.

Лежа в постели, я начинаю читать книгу о беременности, которую купила в Интернете, желая узнать, как можно больше и быть готовой, когда придет время. У меня уже есть предчувствие, что это будет мальчик, и я начала просматривать имена.

Погрузившись в чтение, я удивляюсь, когда мой телефон начинает звонить, а на экране высвечивается имя Рафа.

— Я буду у дома через час, — говорит он, как только я отвечаю.

— Через час? Как так? — я хмурюсь, так как сегодня мы ни о чем не договорились.

— Я попросил разрешения у твоего брата взять тебя на прогулку. С сопровождающим, конечно, — шутит он, и я отпускаю небольшой смешок. Марчелло был очень осторожен во всем - особенно в том, что касается того, чтобы оставлять меня без присмотра в присутствии любого мужчины.

Если бы он только знал, что я вытворяла с Владом...

Улыбка играет на моих губах при этой мысли. Мой брат так настаивал на том, чтобы я была осторожна с мужчинами, особенно с Владом, что я не сомневаюсь, что у него случился бы сердечный удар, если бы он узнал, что я уже ношу ребенка под сердцем.

Покачав головой, я дала Рафу понять, что буду готова к встрече с ним. Я медленно встаю с кровати, оглядываясь по сторонам в поисках какой-нибудь одежды.

Я стараюсь скрыть шрам на шее шарфом, не желая, чтобы кто-то задавал вопросы о том, что явно похоже на след от укуса. Но когда я сажусь за свой туалетный столик, чтобы нанести макияж, мой взгляд притягивает шкатулка с драгоценностями и ожерелье, лежащее в ней.

Я сняла его той ночью и с тех пор не надевала. И все же я не смогла выбросить его. Может быть, потому, что в тот момент ситуация еще не осозналась, а может быть, потому, что я все еще надеялась, что он вернется ко мне.

Приняла бы я его обратно?

Не знаю. Если бы он прибежал обратно, когда у меня еще не было времени все обдумать, то я бы, возможно, дала ему шанс. Но по мере того, как шли дни, я поняла, что если когда-нибудь сдамся, то просто покажу ему, что он может ходить вокруг меня в любое время. Что из-за моих чувств к нему я приму все это как должное, готовая простить его в обмен немного внимания.

Нежелательная...

Нет, что сделано, то сделано. И мне нужно оставить все позади. Меня ждет новая глава, и только выбросив его из головы, я смогу обрести счастье.

Не успев сообразить, что делаю, я сжимаю в ладони маленькую коробочку и забираю ее с собой.

Раф уже внизу, ждет меня. И когда мы выходим из дома, я бросаю коробку в первую попавшуюся общественную урну.

— Сиси, — качает головой Раф, когда видит, что я сделала. Я просто продолжаю идти.

— Все кончено, — говорю я, чувствуя огромную потерю в своем сердце, но, убедившись, что это временно, я пожимаю плечами.

Я не первая, кто страдает от разбитого сердца, и уж точно не последняя.

Я выживу.

По крайней мере, я надеюсь, что выживу. Я не знаю, как за такой короткий промежуток времени он стал такой неотъемлемой частью моей жизни. Даже сейчас, когда я знаю, что его нет рядом со мной, меня пробирает озноб, а его близость - единственное, что может сделать меня счастливой.

Господи, мне нужно перестать думать о нем. Это пройдет.

В конце концов...

Я не рассказывала Рафу всех подробностей нашего разрыва, но он и так догадался, что Влад причинил мне боль. И поэтому он был милым и старался не вспоминать о нем слишком часто.

— Так куда мы идем? — спрашиваю я, пока мы прогуливаемся по улицам Нью-Йорка, его тетя идет на несколько шагов позади нас, выполняя роль сопровождающего.

— Я подумал, что ты захочешь пойти в больницу. На обследование, — шепчет он.

— Раф, — мой рот открывается в шоке от его задумки. — А как же твоя тетя? Даже сейчас она бдительна, — замечаю я, когда женщина суживает глаза от того, что мы находимся слишком близко.

— Я уже записался на прием. Я могу отвлечь ее на некоторое время, пока ты не закончишь. Скажи ей, что ты делаешь прическу или что-то в этом роде, — предлагает он. — Там есть салон прямо рядом с клиникой.

— Ого, ты действительно все спланировал, да? — Я с трепетом наблюдаю, как румянец ползет по его шее. Это резкий контраст на фоне его светлого цвета лица сразу же бросается в глаза.

— Я читал об этом. И хорошо, что я могу получить консультацию раньше времени, — застенчиво говорит он, и я беру его руку в свою, сильно сжимая ее.

— Ты бесценен, — говорю я ему с улыбкой.

Иногда я не могу поверить, насколько Раф добр. Конечно, такой человек, как он, не может быть настоящим. А он продолжает удивлять меня своей заботливостью.

— Спасибо.

Следуя его плану, мы отправляемся в салон, и пока они устраиваются поудобнее в зале ожидания, я выхожу через черный ход и направляюсь в клинику.

Думаю, к этому времени у меня уже достаточно практики, чтобы красться, так что я не слишком волнуюсь. Тем более, что Раф все предусмотрел.

Внутри клиники меня быстро принимает медсестра и после того, как я заполняю анкету, ведет меня в комнату для консультаций.

— Добрый день, мисс Ластра, — приветствует меня доктор. Я улыбаюсь в ответ, хотя и немного нервничаю из-за того, что мне предстоит обследование.

Она старается сделать все возможное, чтобы мне было комфортно, прежде чем приступить к осмотру таза. Я стараюсь не обращать внимания ни на происходящее, ни на то, что она смотрит на мои женские части.

— Здесь все выглядит хорошо, — наконец говорит она и зовет медсестру, чтобы та принесла аппарат. — Давайте сделаем УЗИ, договорились?

Я киваю, и она задирает мою рубашку, брызгая на живот прохладным гелем. Достав из аппарата палочку, она начинает водить ею по поверхности моего живота, гель позволяет ей легко скользить по нему.

— Вот оно, — улыбается доктор, указывая на маленькую точку на экране. — Я бы сказала, что у вас примерно семь-восемь недель, — говорит она мне, но я слушаю вполуха, приклеив глаза к экрану.

— Вы можете услышать сердцебиение, — продолжает она, и я закрываю глаза, прислушиваясь к звуку.

Боже мой, я стану матерью.

Не знаю, почему, услышав биение этого крошечного сердечка, я прослезилась, но я не могу сдержать эмоций, когда до меня наконец доходит, что у меня будет ребенок.

Человеческая жизнь.

Иронично, что из всей этой смерти и разрушения мы в итоге создали жизнь.

Врач выписывает мне витамины и назначает следующий прием. Когда все готово, я благодарю ее и возвращаюсь в салон, внутри меня поднимается новый оптимизм.

Все изменится. На этот раз мне будет о ком заботиться. Положив руку на живот и улыбаясь, я снова встречаюсь с Рафом и его тетей.

Она нисколько не выглядит подозрительной, просто кивает мне, возвращаясь к одному из своих телефонных звонков.

— Я же говорил тебе, что она не заметит, — Раф улыбается мне, когда мы возвращаемся к ожидающей нас машине.

— Так-так, если это не мой слабоумный брат, — раздается злобный голос сзади нас.

Обернувшись, я замечаю мужчину, который идет к нам, обнимая двух девушек, и смотрит вниз на Рафа. Он одет в кожаную одежду, подчеркивающую его худощавую фигуру.

Остановившись перед нами, он надвигает солнцезащитные очки на волосы, длинные темные локоны развеваются на ветру, а его светлые глаза полны враждебности.

От него исходит злость, и я не могу удержаться от того, чтобы не скривить губы от отвращения, когда он продолжает оскорблять Рафа в лицо.

— Б-брат, — отвечает Раф, почти прячась за меня, его плечи поникли, а глаза уперлись в асфальт.

— И что у нас тут, — присвистывает он, оглядывая меня с ног до головы, а затем усмехается. — Конечно, слабоумные и отталкивающие, — шутит он, не сводя глаз с моего родимого пятна, в то время как девушки рядом с ним начинают хихикать. — Два Р, — продолжает он, похоже, очень довольный собой, пока девушки просто смотрят на него с благоговением, как будто он только что процитировал сонет Шекспира.

— Это, должно быть, твой брат-отступник, — киваю я в его сторону, не делая ничего, чтобы скрыть свое отвращение, — три Р, — фальшиво улыбаюсь я.

Раф рассказал мне о своем брате, Микеле, и о том, насколько напряженными были их отношения. На самом деле, напряженные — это еще мягко сказано, потому что Микеле, несомненно, мудак класса «А».

Я слышал о причинах их конфликта и о том, что их отец хотел, чтобы титул дона унаследовал Раф, а не Микеле, хотя последний был старше на несколько месяцев. Раф так и не смог объяснить мне, почему его отец так стремился к этому, даже когда его старший сын сошел с рельсов. Но чем больше Бенедикто добивался решения этого вопроса, тем больше Микеле отталкивал его, делая всевозможные гадости, чтобы привлечь к себе внимание.

Конечно, Раф всегда был объектом его насмешек, и это одна из причин, почему Раф всегда старался не привлекать внимания.

— А ты, должно быть, та монашка, на которой женится мой брат, — продолжает он, подходя ближе и впиваясь в мое лицо, на его губах самодовольная улыбка, так как он, без сомнения, думает, что сможет запугать меня. — Неужели ты не мог найти другую? Она, наверное, даже не знает, что делать с членом, —пытается пошутить он, и, конечно, девушки рядом с ним думают, что он сказал самую смешную вещь на свете, их смех раздражающе громкий.

Не боясь его, поскольку я встречала больше, чем свою долю таких задир, как он, я слегка приподнимаю подбородок, встречая его взгляд своим.

Почему, но он может быть мужским аналогом Крессиды.

— Ну, — начинаю я, с милым выражением на лице, медленно хлопая ресницами, — я определенно не знала бы, что делать с твоим, — я слегка придвигаюсь к нему, кладу руки ему на плечи, слегка похлопывая его.

Он хмурится, не понимая, что я имею в виду, по крайней мере, пока мое колено не соприкасается с его членом. Он морщится от боли, наклоняется вперед, его глаза смотрят на меня как кинжалы.

— Так как тебе, вероятно, стоит купить новый, — я подмигиваю ему, когда девушки рядом с ним задыхаются, пытаясь помочь ему.

Один взгляд на Рафа, и он кивает, мы оба садимся в машину и зовем его тетю с собой.

Я уже слышу его проклятия и то, как он называет меня сукой, когда машина выезжает со стоянки.

— Дорогой, это был твой брат? — спрашивает тетя Рафа, едва обращая на нас внимание. — Я должна была поздороваться, —хмурится она на мгновение, прежде чем продолжить разговор по телефону, быстро забыв о нас.

— Мне очень жаль, — Раф извиняется, как только машина приходит в движение, уводя нас как можно дальше от этого ужасного человека.

— Не надо. Теперь я понимаю, почему ты его ненавидишь. Он мерзкий, — отвечаю я, поджав губы. — Несколько минут в его присутствии, и я чувствую, что хочу очистить свою кожу. Фу, — высунула я язык от отвращения.

Раф усмехается, говоря мне, что это был хороший Микеле, и что обычно он еще хуже.

Я внимательно слушаю, с ужасом представляя, что скоро он станет моим зятем. Одно я знаю точно. Если Микеле попытается что-то сделать, его ждет несколько сюрпризов. Может, я и монашка, но, думаю, его ждет святой сюрприз, когда он увидит, что я не принимаю ничье дерьмо.



— Почему? — я хнычу от боли, глядя на его лицо.

Такое безэмоциональное.

— Это был всего лишь эксперимент, Сиси. И он провалился, — пожимает он плечами, подходит ближе ко мне и смотрит на меня с отвращением.

— Но я уверен, что на свете достаточно женщин, чтобы занять твое место, в конце концов, в тебе нет ничего особенного.

Я задыхаюсь от его жестокости, в уголках моих глаз стоят слезы.

— Пожалуйста, не говори так, — шепчу я, всем своим существом желая, чтобы он просто рассмеялся и сказал, что пошутил.

— Почему? — он подходит ко мне еще ближе, упираясь спиной в стену. — Я раню твои нежные чувства? — тянет он, проводя пальцем по моему лицу, и от этого прикосновения я дрожу. — Я заставляю тебя чувствовать себя... нежеланной? — шепчет он мне на ухо, и все мое тело замирает при этих словах.

— Перестань, пожалуйста, — умоляю я его, слова звучат в моих ушах, их эхо невозможно остановить. — Прекрати.

Но он не останавливается.

Обхватив мою шею руками, он сжимает ее так сильно, что я едва могу дышать.

— Прекрати, — даже мой голос становится едва слышным, когда я пытаюсь оттолкнуть его от себя.

Но он не двигается.

На его лице нарисована злая улыбка, как будто ему не терпится быстрее убить меня.

Одна рука убирается с моей шеи, другая продолжает высасывать из меня жизнь. Задрав мою юбку, он одним толчком оказывается внутри моего тела, боль заставляет меня зажмуриться.

— Нет! — кричу я, вскакивая с кровати. Я вся в поту, все мое тело горит.

Это был сон. Это был просто сон.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоить свои нервы.

Но когда я опускаю взгляд на свое тело, мой рот раскрывается в беззвучном крике, когда я вижу лужу крови между бедер, пропитанные ею простыни.

Я дважды моргаю, пытаясь прогнать сон, убежденная, что это все еще не является явью. Но когда я снова открываю глаза и вижу, что кровь все еще там, то меня охватывает новый страх.

Нет... Нет... мой ребенок.

И я кричу. Я кричу во всю мощь своих легких, страх овладевает мной и заставляет меня неконтролируемо дрожать.

Венеция первой врывается в мою дверь, ее глаза расширяются, когда она видит всю кровь вокруг меня.

— Вызови скорую, — я не знаю как, но нахожу в себе силы говорить. Тем более связными предложениями. Но я говорю. И когда до меня доходит, что нужно действовать быстро, я понимаю, что не могу поддаться страху или отчаянию.

Я должна бороться.

Может быть, еще не слишком поздно. Я читала о пятнистости. Может быть, это просто так.

Хотя, судя по количеству крови, это может быть что-то ужасное.

Я продолжаю держать себя в руках, даже когда меня грузят в машину скорой помощи и всю дорогу до больницы. Я просто закрываю глаза и представляю моего темноволосого малыша и то, как счастливы мы будем вместе. Я держусь за эту мысль, и это единственное, что стоит между мной и срывом.

А потом случается это.

— Мне очень жаль, мисс Ластра, но у вас случился выкидыш, — говорит врач, и после этого я ничего не слышу.

Вот так просто у меня отняли все.

Я даже не могу больше плакать, кричать или вопить о несправедливости. Я могу только смотреть на стены, которые, кажется, разделяют мое опустошение, их темные тени заполняют свет.

Через некоторое время ко мне приходит Марчелло, и я чувствую себя еще хуже от того, что побеспокоила его.

Что, если он прогонит меня? Опять?

Эта мысль невыносима, поэтому я делаю единственное, что могу — лгу.

— Мы поженимся, — заявляю я как можно увереннее, стараясь не обращать внимания на то, как болит мое сердце, когда я лгу о любви к Рафу, да и вообще обо всем.

Марчелло, как и подобает слишком заботливому брату, раскаивается, пытаясь убедить меня, что я не обязана выходить замуж за Рафа.

Но он не понимает. Он не понимает, что я не должна, мне это необходимо.

Даже сейчас я чувствую, что все глубже погружаюсь в себя, и знаю, что, если буду продолжать в том же духе, то мне станет только хуже.

Мне нужен кто-то, кто хочет меня, пусть даже по неправильным причинам. Мне просто нужно где-то жить.

— Посмотрим, — поджимает губы Марчелло, выходя из палаты.

Я обещала Рафу выйти за него замуж, и я выйду. Может быть, в процессе я снова обрету себя.

Лина и Венеция навещают меня, шокируя тем, как сильно они за меня переживали. У меня на глаза наворачиваются слезы от осознания того, что в этом мире есть люди, которым я не безразлична.

Но позже, когда врач выписывает меня домой и я снова остаюсь одна, я не могу удержаться, чтобы не достать маленькую фотографию УЗИ, которую я спрятала в ящике стола.

Я прижимаю ее к груди и снова пытаюсь представить, каким бы он был — темноволосый мальчик, которого, как знаю, я никогда не встречу.

И слезы начинаются снова катиться по моим щекам.

— О, Боже... почему я проклята? — спрашиваю я вслух, но меня встречает только тишина.

Другого объяснения этому нет. Я проклята.

И самое ужасное, что... Жизнь бросает мне приманку, давая иллюзию, что я могу обрести счастье, только для того, чтобы вырвать его у меня в самый неподходящий момент, когда я наиболее счастлива.

Кажется, что это моя судьба — быть вечно одинокой... и вечно нежеланной.

Дни проходят, но я почти не замечаю, день сейчас или ночь. Свадебные приготовления быстро улаживаются, люди приходят и уходят из дома, семья Рафа практически разбила здесь лагерь, так как они все больше и больше взволнованы свадьбой.

Я просто притворно улыбаюсь и стараюсь выполнять все действия, ничто не вызывает во мне реакции.

Даже Раф с его милым характером не может заставить меня выйти из моего нынешнего состояния.

Я просто выживаю.

— Сиси, — слышу я голос Лины, когда она стучит в мою дверь в ночь перед свадьбой.

— Входи, — говорю я, наблюдая, как она входит в комнату с неуверенностью на лице.

— Я хотела поговорить с тобой перед... — произносит она, увидев мое пустое лицо.

Я киваю, приглашая ее к столу у окна.

— Я не могу отделаться от ощущения, что ты была не в себе, — начинает она, ее руки беспокойно лежат на коленях. Я поворачиваю голову к ней, мой взгляд пуст - как это обычно бывает — и просто пожимаю плечами.

— Со мной все будет в порядке, — отвечаю я, почти легкомысленно.

— Я знаю, что потеря ребенка может быть очень болезненной, но... — начинает она говорить, а мои уши уже все слышат.

Я солгала, что не знала о своей беременности. Что я была так же удивлена, как и они. Так было легче избегать их жалостливых взглядов, и еще легче было притворяться, что со мной все в порядке.

Но это не так.

Все, чего я хочу, это кричать на весь мир, что я не в порядке. Что я хочу вернуть своего ребенка. Что я хочу вернуть его.

Но этого никогда не произойдет. Неважно, сколько я говорю себе, что это не реально — это является моей реальностью. И это адски больно.

Боже, почти каждый день мне приходится бороться с собой, чтобы даже встать с постели. Как мне удается одеваться, мило улыбаться и кивать всем подряд — ума не приложу.

Я хочу, чтобы меня оставили в покое.

— Ты не обязана выходить за него замуж, Сиси. Если ты не хочешь, — рука Лины накрывает мою собственную, сострадание, отражающееся в ее взгляде, почти двигает меня.

Но как можно сдвинуть с места то, чего больше не существует?

Я все больше убеждаюсь, что мое сердце, должно быть, умерло в тот же момент, когда умер мой ребенок. Потому что это был последний раз, когда я что-то чувствовала.

— Все будет хорошо, Лина, — жестко говорю я. — Все будет хорошо.

Эти слова звучат фальшиво и для моих ушей, поэтому неудивительно, что Лина озабоченно хмурится, подходит ко мне ближе и обнимает меня.

Когда-то эти объятия оживили бы меня. Теперь же это кажется просто... мрачным.

— Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя принужденной к чему-то только потому, что переспала с ним. Марчелло не такой, как мои родители, Сиси. Он никогда не будет навязывать тебе эти устаревшие стандарты, — говорит она мне, слегка поглаживая мои короткие волосы.

Забавно, что никто никогда не задавался вопросом о моем внезапном изменении в поведении, о моей новой прическе или о том, что летом я не могу выйти из дома без шарфа. При всей их озабоченности, неужели им действительно есть до этого дело?

— Я хочу, — отвечаю я, мой взгляд уже прикован к лужайке снаружи, где когда-то ждал мой принц, чтобы спасти меня из башни. — Все будет хорошо, — повторяю я.

Лина не выглядит убежденной, но наконец оставляет меня в покое.

И теперь я могу вернуться ко сну — единственное время, когда мне удается побыть вместе с моим ребенком.



— Ты такая красивая, Сиси, — голос Лины заставляет меня дважды моргнуть, и я пытаюсь обратить внимание на то, что она говорит.

Скрепив кружевную фату с маленькой бриллиантовой диадемой, она надевает ее на мои уложенные волосы.

— Я не могу поверить, что ты выходишь замуж, — я смотрю на нее через зеркало, пока она смахивает слезу со щеки. — Из тебя получится такая красивая невеста. Самая красивая, — она наклоняется, чтобы поцеловать меня в лоб.

— Я тоже, — бормочу я, заставляя себя улыбнуться.

Все вокруг меня так счастливы, и, учитывая мою чудовищную ложь, я понимаю, почему они так радуются за меня. Поэтому я стараюсь играть в созданную мной иллюзию, растягивая губы в вечную улыбку, чтобы не было никаких сомнений в моем душевном состоянии.

В конце концов, я — невеста.

Я смотрю на свое отражение, не в силах поверить, что все дошло до такой степени. Как деградировала моя жизнь за один месяц. Я никогда не считала себя особенно удачливой, учитывая все, через что мне пришлось пройти. Но на какой-то миг я подумала, что все невзгоды уступят место счастью.

Я покинула монастырь, который был источником всех моих кошмаров, и наконец-то нашла человека, который понимал меня. Кто видел меня — хорошую и плохую. Я наконец-то нашла себя после бесцельного блуждания всю свою жизнь.

Но это длилось недолго.

А теперь? И снова меня ждет жизнь, в которой я буду притворяться.

Притворяться, что я хорошая.

Притворяться, что я люблю своего мужа.

Притворяться, что я не... больше не я.

Осознав направление своих мыслей, я встряхнулась, повернулась к Лине и широко улыбнулась ей.

— Это будет потрясающе, — ложь просто вытекает из моего рта. — Я так и не поблагодарила тебя, Лина, — обращаюсь я к ней, единственная правдивая вещь, которую я готова сказать сегодня. — За все, что ты сделала для меня в Сакре-Кёр. Не думаю, что я была бы здесь без тебя, — я сжимаю ее руку.

Ее глаза снова слезятся, и она не может удержаться от фырканья, бросается ко мне всем телом и крепко обнимает меня.

— О, Сиси. Ты знаешь, как сильно я тебя люблю. Ты всегда будешь моей сестрой. Никогда не забывай об этом, — шепчет она.

— Спасибо тебе. Вы с Клаудией были единственными, кто не давал мне сойти с ума там, — признаюсь я, возвращая ей объятия.

Возможно, она не знает о том, что случилось со мной в Сакре-Кёр, но она была моим единственным источником утешения в те холодные годы. Невозможно подобрать слов, которые могли бы передать, насколько я ей благодарна за это.

— Ты тоже, Сиси. Ты всегда была храброй и каждый раз давала нам немного мужества, — улыбается она.

Хотела бы я иметь это мужество сейчас, потому что, хотя мои ноги несут меня к Рафу, но мое сердце уже мертво и похоронено.

Вся свадебная свита направляется в церковь, и мы с Марчелло приезжаем последними, готовые идти рука об руку к алтарю.

— Я горжусь тобой, Сиси, — говорит мне Марчелло, целуя меня в щеки перед самым входом. Впервые он прикасается ко мне более чем на секунду, и я впитываю его прикосновение. — Но не забывай, что у тебя всегда будет дом с нами, —продолжает он, и я киваю, слезы жгут глаза.

Следуя музыкальной мелодии, мы медленно заходим внутрь.

Раф ждет меня у алтаря, выглядя щеголем в своем черном смокинге, его светлые волосы зачесаны назад и подчеркивают его голубые глаза.

Ах, как бы я хотела полюбить его первым. Это избавило бы меня от душевной боли.

Но даже когда эти мысли проникают в мое сознание, то я понимаю, что они ошибочны. Потому что, хотя и знаю о своей собственной сердечной боли, но я также знаю, что есть только один мужчина, которого я когда-либо смогу полюбить. Один человек, который, кажется, был создан специально для меня.

Но этому не суждено было случиться.

Может быть, мы были правильными людьми в неправильное время. А может, он просто подходил мне, а я ему.

Мои ноги тяжелеют, когда я ставлю одну ногу перед другой, расстояние сокращается с каждой секундой.

И вдруг я оказываюсь рядом с Рафом, священник начинает церемонию, все выглядят чрезвычайно счастливыми, подбадривая нас со стороны.

Паника, не похожая ни на какую другую, овладевает мной, и я едва могу сдержать дрожь.

— Вы... — слова священника звучат как в тумане, а в моих ушах звенит то, что я могу описать только как оглушительный звук.

Я закрываю глаза, быстро моргая. Но тут вся комната темнеет, в церковь проникает дым.

По какой-то причине я не знаю, реально ли это, или это просто что-то, что производит мой больной разум, отвергая реальность, в которой я нахожусь, и каким-то образом создавая новую.

Люди кричат, раздаются выстрелы. Шум становится все громче.

Чья-то рука обхватывает меня за талию, ладонь зажимает мне рот, когда я чувствую горячее дыхание на своей шее.

— Ты не избавишься от меня, Дьяволица, - произносит он опасным голосом, который заставляет мое и без того мертвое сердце застонать.

А потом мир становится черным.