Морально противоречивый

Глава 33

Влад

— Я слежу за этим, — говорю я.

Поскольку остров Эллис — не самое гостеприимное место для посторонних, а камеры слежения, расположенные вокруг, имеют ограниченную зону действия, мне пришлось перейти к плану Б. Я послал дроны, чтобы получить кое-какие кадры.

Я знаю, что это рискованный путь, но я также не собираюсь врываться внутрь неподготовленным. Мне нужно, по крайней мере, иметь представление о планировке больницы и окружающей местности.

— Уже? — Сиси встает со своего стула и подходит ко мне, чтобы посмотреть на экран.

— Три дрона проникли внутрь. Двое были сбиты, — объясняю я. — Мы должны надеяться, что у них будет достаточно видеозаписей, прежде чем их тоже найдут.

Очень вероятно, что они уже ищут их, поскольку предыдущие должны были предупредить их о потенциальном присутствии других. И все же я надеюсь, что мы сможем что-нибудь раздобыть.

— Разве это не заставит их насторожиться?

— Это риск, на который я должен пойти, — мрачно отвечаю я. — Это не идеально, но я бы никогда не пошел на это вслепую.

Она кивает, продолжая смотреть на экран.

Остальные беспилотники предоставляют нам дополнительный час видеозаписи, прежде чем они также будут сбиты. Но этот час — наш единственный шанс на понимание того, что происходит внутри больницы, поэтому Сиси и я начинаем тщательно анализировать каждый кадр, составляя схему здания и того, чего ожидать внутри.

Однако, судя по тому, что мы видим, больница совсем не заброшена: она обставлена новым оборудованием на всех уровнях. С тех пор, как мы отправили дроны ночью, по коридорам бродило не так уж много людей, но тех немногих, кого мы засняли на камеру, мы смогли идентифицировать.

— Это все иммигранты, — отмечаю я, составляя список лиц, которые мы заметили. — Врачи и медсестры-иммигранты, — продолжаю я, просматривая данные. — Это имеет смысл, поскольку некоторые не смогли бы получить признание своей квалификации для работы в официальной больнице. Хотя это немного иронично, поскольку сама больница раньше была зданием для иммигрантов, — смеюсь я.

— Ты думаешь, они знают, что происходит?

Я поджимаю губы, кивая.

— Да. Но, вероятно, это единственный вид работы, который они смогли найти, где у них не спрашивали сертификаты, — говорю я, показывая ей, откуда берутся некоторые из этих людей. — Это умно. Привлекать персонал из охваченных войной стран, чтобы у них не было возможности предоставить документацию.

— Разве это не еще одна форма торговли людьми? — задумчиво спрашивает она, и мои губы растягиваются в улыбке.

— Только если их вывезут из их стран. Если их наняли, когда они уже обосновались здесь, то нет.

— Интересно, — отмечает она, покусывая кончик ручки. — Тогда что ты думаешь? Они добывают их отсюда или занимаются контрабандой?

Подталкивая к ней файлы, которые мы распечатали на идентифицированный нами персонал, я указываю на некоторые даты.

— Эти люди пропали без вести много лет назад из своих стран. И нет никаких записей о том, что они когда-либо были в США. Предполагаю, они были привлечены сюда с целью начать новую жизнь, но затем их втянули в бизнес.

— Мне их не жалко, — она пожимает плечами. — Они знали о том, что Майлз делал с детьми, и им никогда не приходило в голову высказаться?

— Не думаю, что мы должны судить их прямо. Если бы кто-то когда-нибудь подумал высказаться, его бы уже не было в живых. Это слишком рисковано. Даже если кто-то соберет доказательства и покажет их властям, как они узнают, кому их показывать? Слишком много людей вовлечено во все цепочки командования. Система просто прогнила насквозь.

— Но разве это не похоже на борьбу с ветряными мельницами? Мы положим конец правлению Майлза, но кто сказал, что его место не займет другой Майлз?

— Именно это ты и получаешь, когда добираешься до брюха зверя. Ты отрезаешь одну голову, на ее месте вырастает другая. Это никогда не закончится. Особенно когда речь идет о чем-то столь прибыльном, как это. Там, где есть спрос, будет и предложение.

— Я понимаю, — вздыхает она, — но это заставляет меня чувствовать себя беспомощной, и мне это не нравится.

— Я хотел бы защитить тебя от всех ужасов мира, Сиси, — я поворачиваюсь к ней, заправляя прядь волос ей за ухо, — но я не могу. Единственное, что я могу сделать, это устранить любую опасность, которая может угрожать тебе, — я делаю паузу, — и убедиться, что ты достаточно сильна, когда меня не будет рядом.

Ее рука тянется к моей, когда она одаривает меня одной из своих потрясающих улыбок.

— Я сильная, потому что ты со мной, — тихо говорит она. — Я не хочу думать о времени, когда тебя не будет со мной, Влад. Потому что об этом не может быть и речи.

Я ворчу, потому что я тоже не мог представить ни минуты без нее. Но независимо от того, как сильно я хотел бы быть с ней вечно, правда в том, что такой образ жизни может рано или поздно вывести меня из себя.

Даже я не непобедим.

Черт возьми, тот факт, что я зашел так далеко, просто поразителен. Но, хотя шансы не всегда могут быть в мою пользу, ради Сиси я готов пройти через ад и обратно, чтобы гарантировать, что ей никогда не придется пролить слезу из-за меня.

Я продолжаю смотреть отснятый материал в тишине, пока Сиси не указывает на экран, останавливая видео.

— Я думаю, что под землей что-то есть, — отмечает она, указывая пальцем на небольшое вентиляционное отверстие в нижней части здания.

Я увеличиваю масштаб, отмечая полосы и тот факт, что там, кажется, что-то есть.

— Возможно, именно там он и размещает свой проект, если он держит больницу строго для трансплантации.

— Что же нам тогда делать? Мы не можем просто ворваться, — она прикусывает губу, обеспокоенно глядя на меня.

— Нет. Нам понадобится помощь, — она хмурится, и я уточняю: — подкрепление. Я уже говорил с твоим братом, и он готов помочь. Энцо и Неро тоже в деле, так что наших объединенных сил должно быть достаточно.

— Но это все еще федеральная земля. Как ты собираешься это обойти?

Мои губы подергиваются.

— Я немного потороплюсь, — добавляю я, забавляясь, когда вижу, что мой телефон мигает сообщением с подтверждением от Неро. — Я буду использовать Мейстера, — говорю я ей, и ее глаза расширяются.

— Почему я слышу это в первый раз? — она поднимает бровь, почти оскорбленная.

— Потому что я пытался согласовать планы с Неро и твоим братом и убедиться, что это жизнеспособная альтернатива.

— Объясни, — она откидывается назад, скрестив руки на груди.

— Остров явно хорошо защищен, и они сразу заметят наше приближение. Нам нужен козырь, чтобы проникнуть туда незамеченными.

— И как ты убедишь Мейстера доставить тебя на остров, когда он пытался убить тебя последние несколько недель? — спрашивает она скептически.

— Неро все предусмотрел, — усмехаюсь я. — В настоящее время его драгоценная дочь находится в его распоряжении. На самом деле, мы проведем видеоконференцию с Мейстером, как только доберемся до дома твоего брата, и я уверен, что это будет очень убедительно.

— Черт, — присвистывает она, — неплохая идея.

Но потом она хмурится.

— Сколько лет его дочери?

— Ей, наверное, за двадцать, — я пожимаю плечами. — Но не беспокойся о ней слишком сильно. Она тоже не невинна.

— Что ты имеешь в виду?

— В узких кругах ее называют черной вдовой. Она была замужем три или четыре раза, и все ее мужья погибли при загадочных обстоятельствах. И все это вскоре после свадьбы. Я слышал, Мейстер уже давно пытается найти ей другого мужа, но ни у кого не хватает смелости жениться на ней.

— Это звучит интересно, — усмехается Сиси. — Я хочу встретиться с ней.

— И ты это сделаешь. Завтра утром мы едем к твоему брату.

Имея приблизительное представление об острове и больнице, мы заканчиваем на этом.



— Я не знала, что в подвале есть другой вход, — говорит Сиси, крепче сжимая рукой мою.

Мы собрали всю информацию, которую смогли найти о больнице, так что теперь единственная нерешенная проблема — планирование нападения.

Вчера вечером я разговаривал с Неро по телефону, и, хотя у него были небольшие проблемы с дочерью Мейстера, он заверил меня, что будет здесь сегодня, и мы сможем запустить план.

— Я думаю, Марчелло запечатал вход из дома, — отвечаю я, рассказывая ей о довольно развратной истории подвала. — Он, вероятно, не хотел, чтобы Клаудия или Венеция случайно туда попали.

Направляясь в заднюю часть дома, где люк ведет в подвал, я чувствую, как волосы на моем теле встают дыбом, отчего поворачиваю голову в сторону крыши.

Один шаг, и я толкаю Сиси за спину как раз в тот момент, когда пуля попадает мне прямо в лоб.

Пуля с краской.

Я открываю рот, но не издаю ни звука. Поскольку Сиси отмахивается от моей руки, плюхается на землю и смеется от души.

— Ты весь синий, — она едва может говорить, когда наклоняется, держась за живот, в уголках ее глаз выступают слезы от слишком сильного смеха.

Как будто этого было недостаточно, дверь подвала открывается, и выходят Марчелло с Каталиной, за которыми следует Адриан, все посмеиваются надо мной.

Но если Адриан здесь...

Я поднимаю глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Бьянка спрыгивает с подоконника первого этажа, приземляется на ноги и ухмыляется мне.

— Ты, — я стискиваю зубы, не в состоянии даже придумать какой-либо ответ, потому что кто будет воспринимать синего человека всерьез?

Краска размазана по всему моему лицу и стекает по костюму, делая меня официальным почетным смурфом.

— Что ж, — начинает она с веселым выражением на лице, — твое желание исполнилось, — пожимает она плечами и небрежно возвращается к мужу. Или это бывший муж?

— Когда это я просил, чтобы меня покрасили в синий цвет? — сухо бормочу я, поднимая руку и вытирая немного слизи с глаз.

Сиси все еще смеется рядом со мной, но, когда она видит, что мне не совсем весело, то быстро достает салфетку, помогая мне убрать немного этого дерьма с лица.

— О, я не знаю, — Бьянка драматично закатывает глаза, — может быть, когда ты позвонил мне, рыдая, и попросил убить тебя тайком, чтобы ты этого не заметил?

Я хмурюсь.

— Я так говорил?

— Ты идиот, — немедленно отвечает она, доставая свой телефон и проигрывая запись.

— Просто избавь меня от страданий, Би, пока я не сделал чего-нибудь похуже... например, не пошел за ней.

Я сглатываю, смущенный тем, что меня вот так поставили в тупик, поскольку это явно мой голос. И хотя я ничего не помню об этом конкретном инциденте, то могу поспорить, что знаю, когда это могло произойти.

— Я был в плохом настроении, — бормочу я, но она делает еще один шаг и включает другую запись.

Ту, где я действительно плачу.

— Я не могу жить без нее...

Жар приливает к моим щекам, когда я понимаю, что не просто плакал. Я, блядь, рыдал.

— Сволочь, — бормочу я себе под нос.

— Звучит знакомо? — она выгибает бровь, зная, что она меня достала.

— Когда это было? — Сиси хмурится, вопросительно глядя на меня.

— Когда я отослал тебя, — бормочу я, — я, возможно, экспериментировал с наркотиками, с многими наркотиками, но я не очень хорошо это помню.

— И ты критиковал меня, — вмешивается Бьянка, и я все больше злюсь на нее.

Неужели ей действительно нужно было так сильно смущать меня перед Сиси?

Но сейчас у меня нет на это времени. Особенно когда мне нужно дать понять Сиси, что я не наркоман.

— Это был один момент слабости, — я поворачиваюсь к Сиси, хватаю ее за руки и призываю посмотреть мне в глаза. — И это было всего один раз. Клянусь, — говорю я ей, желая, чтобы она знала, что я не колюсь тайно.

Она поджимает губы, прищурившись, смотрит на меня.

Остальные разговаривают приглушенными голосами, или, по крайней мере, так это звучит, потому что все мое внимание сосредоточено на Сиси и ее реакции. Я не хочу, чтобы она думала, что у меня проблемы с наркотиками вдобавок ко всем остальным моим проблемам.

— Это не похоже на один раз, — скептически отвечает она, и я чертыхаюсь.

— Хорошо, может быть, это было несколько дней. Максимум неделя, — поправляю я, съеживаясь от собственного объяснения. — Но я не прикасался к нему уже несколько месяцев, Дьяволица. Клянусь тебе, — я показываю ей свой мизинец, чтобы она увидела, что я говорю серьезно.

Она не выглядит убежденной, но она переплетает свой мизинец с моим.

— Прекрасно. Ты сорвался с крючка, — говорит она, и я выдыхаю с облегчением. — Но только потому, что ты так чертовски мило плачешь из-за меня, — она наклоняется, чтобы прошептать.

— Сиси, — стону я. — Сколько раз я должен тебе повторять? Я не милый. — Потому что как любой уважающий себя мужчина может быть милым? — Ты можешь называть меня как угодно. Например, сексуальный, красивый... — я делаю паузу, чтобы подумать: — свирепый?

— Конечно, — с готовностью соглашается она. Почти охотно. — Ты чертовски милый, — продолжает она, тем самым прикончив меня.

Но когда она приподнимается на цыпочки, касаясь губами мочки моего уха, я ничего не могу поделать с тем, что она меня гипнотизирует.

— Не забывай, что синий — мой любимый цвет, — шепчет она хриплым, сексуальным голосом, и от этого с моим сердцем происходят странные вещи.

— Прекратите, влюбленные пташки, — голос Марчелло разрушает момент, когда он почти вырывает Сиси у меня из рук. — Я могу смириться с тем, что вы вместе, — он жестом указывает между нами, почти с отвращением, — но это не значит, что ты можешь ткнуть мне это в лицо, — говорит он, прежде чем быстро встать между нами двумя.

Улыбка угрожает растянуть мои губы, и я смотрю на Сиси, чтобы увидеть ту же реакцию.

— Черт возьми, Челло, ты выводишь чрезмерно заботливого брата на совершенно другой уровень, — растягиваю я, просовывая руку ему за спину и снова хватая Сиси за мизинец. Она едва может сдержать смех, когда смотрит на своего брата.

— Верно, Марчелло, — кивает она. — Я думала, мы договорились, что я взрослая и могу решать сама. Кроме того, мы уже женаты.

Я чувствую прилив удовлетворения в груди, когда слышу, как она защищает наши отношения, и когда я ловлю ее взгляд, то не могу не подмигнуть ей.

— Посмотрите, как вы все счастливы, — вмешивается Бьянка, выходя вперед, рука об руку с Адрианом.

Как будто она должна была говорить. Она забывает, сколько дерзости мне приходилось терпеть от нее в течение многих лет.

— Я должен сказать, что никогда не думал, что доживу до этого дня, Кузнецов, — смеется Адриан. — Ты женат? — он качает головой, как будто это самая нелепая вещь. — Должен сказать, долгое время я думал, что ты гей, — он пожимает плечами, лениво глядя на Бьянку обожающим взглядом.

Я закатываю глаза. С каких это пор моя сексуальная ориентация стала такой горячей темой? Но я не отвечаю, потому что было бы несправедливо называть себя натуралом. Особенно когда единственным объектом моего внимания является она. Во всяком случае, мне оказывают помощь. И если это не термин, то я превращаю его в один из них.

Обходя довольно неуступчивую фигуру Марчелло, я подхватываю Сиси на руки, немного устав от этой маленькой игры, которую он затеял.

Я знаю, что у него много неуместного чувства вины, потому что именно он отдал ее Сакре-Кёр, но это не значит, что мы всегда должны будем считаться с его нежными чувствами.

— Ладно, хватит, — обращаюсь я ко всем серьезным тоном. — Думаю, мы можем преодолеть вражду, Марчелло. Сиси — моя жена, и это не изменится, нравится тебе это или нет. Вместо того, чтобы комментировать мою личную жизнь, мы должны обсуждать другие важные дела, — я киваю на них.

Они все смотрят на меня так, будто у меня выросла вторая голова. Даже Сиси смотрит на меня, ее глаза широко раскрыты, рот слегка приоткрыт.

— Теперь это уже не весело, — вздыхает Бьянка, и остальные, кажется, присоединяются к ней, все выглядят довольно разочарованными. Вместо того, чтобы спорить, они поворачиваются ко мне спиной и направляются обратно в подвал. Даже Марчелло выглядит внезапно незаинтересованным и даже не моргает дважды, когда мы с Сиси находимся так близко друг к другу.

— Что происходит? — спрашиваю я Сиси, немного сбитый с толку тем, что только что произошло.

— Они дразнили тебя, потому что тебя так легко вывести из себя, — признается она с застенчивой улыбкой на лице. — Особенно, когда дело касается меня.

— Черт возьми, — бормочу я, уже устав от всего этого.

И они удивляются, почему я не люблю общаться.

Направляясь в подвал, мы попадаем в конференц-зал, где круглый стол занимает центр комнаты, а вокруг в беспорядке разбросаны стулья. Сбоку есть пара компьютеров и большой проектор, освещающий другую сторону комнаты.

— Тут не сильно изменилось за последние десять лет, — добавляю я, бросая взгляд на Марчелло. Я был неотъемлемой частью его дома из-за дружбы наших родителей, и был здесь больше раз, чем мог сосчитать.

— По крайней мере, ты вытер пыль, прежде чем позвать нас сюда, — я провожу рукой по столу, отмечая, что он чистый.

— Влад, — Сиси тычет меня в руку, — прекрати настраивать людей против себя, — бормочет она, качая головой.

Пожав плечами, я просто сажусь за стол, внимательно наблюдая, как Сиси делает то же самое, чтобы я мог придвинуть ее стул поближе к своему.

Когда остальные тоже занимают свои места, я поворачиваюсь к Бьянке.

— Как ты здесь оказалась? Разве твой контракт не истекает через несколько месяцев? — я поднимаю бровь.

Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы найти ей работу с некоторыми связями в России, и я надеюсь, что она не расслабляется, потому что это плохо отразилось бы на мне. И поскольку моя репутация уже разорвана в клочья по всей стране, мне не нужно этого и за границей.

— Мы здесь, чтобы помочь, идиот, — она закатывает глаза, ее рука тянется к животу и поглаживает то, что, как я понимаю, является довольно большой шишкой.

Мои глаза расширяются.

Вот уж чего я никогда бы не ожидал от Бьянки.

— Она на четвертом месяце беременности, — объясняет Адриан, — так что она спокойно относится к заданиям. Но когда Марчелло позвонил, чтобы сообщить нам о вашей ситуации, она настояла на том, чтобы приехать сюда, — сухо добавляет он.

Мы с Адрианом никогда не ладили, в основном потому, что он всегда завидовал моей дружбе с его женой. Хотя я не знаю, почему он должен быть таким, поскольку я ясно дал ему понять, что Бьянка никогда не была на моем радаре как женщина или что-то еще, кроме моего партнера по оружию.

Но каким-то образом он вбил себе в голову, что я представляю угрозу, и он никогда не переставал быть занозой в заднице из-за этого.

— Что ж, Гастингс, должен сказать, я впечатлен, — поддразниваю я. — Уже прошло, — я смотрю на часы, — тридцать минут, а ты меня не оскорбил. Возможно, мы еще станем лучшими друзьями.

— Мечтай, — фыркает он, — у тебя больше шансов стать канонизированным святым, — бормочет он себе под нос.

— Это было бы не слишком сложно, — я пожимаю плечами, когда замечаю легкую улыбку Сиси. — Я бы просто позаботился о том, чтобы стать мумифицированным после смерти. Ты бы сделала это для меня, не так ли, Дьяволица? — тихо бормочу я, наклоняясь к ней и вдыхая ее свежий аромат.

Она поворачивается так, что виден только ее профиль.

— Только если я присоединюсь к тебе, — дерзко отвечает она, — мы были бы двумя мумиями, — ее голос чертовски хриплый, и будь я проклят, если мой член не подпрыгивает в штанах от этого сексуального звука, — завернутыми друг в друга и готовыми к загробной жизни.

— Черт возьми, Сиси, — стону я.

— Фу, — голос Бьянки заглушает мою растущую эрекцию. — Теперь я понимаю, почему ты с ней, — говорит она, прежде чем указать на Сиси, — или почему ты с ним, — она с отвращением качает головой.

— Можем ли мы отказаться от странных болезненных ощущений, — говорит Марчелло, массируя пальцами виски и выглядя совершенно недовольным нами. Каталина, с другой стороны, кажется немного более восприимчивой к нашим отношениям, поскольку она посылает успокаивающую улыбку Сиси.

Одно это ставит ее в мою Библию.

Даже Марчелло, несмотря на все его бормотание и протесты, сумел удивить меня, пригласив Бьянку и Адриана. Это может быть немного, но в количестве всегда есть сила, особенно когда это наемный убийца и обученный боец.

В этот момент Энцо и его жена тоже входят в дверь. Мои брови взлетают вверх, когда я понимаю, что Марчелло действительно преуспел в этом.

— Неро скоро должен быть здесь, — первое, что говорит Энцо, садясь за стол.

— Ты, — выплевывает Бьянка, бросаясь на Аллегру. Ее глаза расширяются, и она едва уклоняется от атаки Бьянки, Энцо быстро встает между ними и защищает свою жену.

— Думаю, никто не рассказал Би о новом развитии, — шучу я, но никто, кажется, не смеется.

Короткое объяснение от Энцо и Бьянка, наконец, раздраженно отступает, плюхаясь обратно на стул, где Адриан быстро пытается ее успокоить.

— Приятно познакомиться со всеми, — говорит Аллегра после полного раунда представлений. У нее сильный акцент — сильнее, чем у Энцо — и, вероятно, лучший способ сказать, что это не ее сестра, поскольку за все годы путешествий у Киары выработался безупречный английский акцент.

Можно с уверенностью сказать, что Киара не была ничьей любимицей, и меньше всего любимицей Бьянки, поскольку у той был роман с ее отцом, а также попытки подлизаться к ее мужу.

Пока мы ждем появления Неро с главным событием сегодняшней встречи, я быстро рассказываю всем о том, что мы узнали в Сакре-Кёр.

— Сиси, — ахает Каталина в ужасе, когда слышит, что Сиси была целью такой пересадки. Кулаки Марчелло сжаты, поскольку он, несомненно, снова винит себя в том, что с ней случилось.

— Но это не самое главное, — вмешивается Сиси, и я могу сказать, что она пытается увести разговор от себя, поскольку ей не нравится, когда ее рассматривают как жертву. — Было кое-что еще, что сказала Мать-настоятельница, — она бросает на меня обеспокоенный взгляд, но, когда я киваю, она поворачивается к Марчелло. — Николо был моим биологическим отцом, — объясняет она со вздохом.

Марчелло изо всех сил старается оставаться спокойным, но я могу сказать, как сильно это влияет на него, особенно в свете его собственного конфликта с Николо. Он был настолько одержим матерью Марчелло, что, должно быть, в какой-то момент напал на нее, что привело к рождению Сиси.

— Но самый неожиданный поворот, — добавляю я, — заключается в том, что Николо стал отцом другого, — я делаю паузу, и все смотрят выжидающе, — Микеле Гуэрра.

— Ты шутишь, — первым вмешивается Марчелло, и я просто качаю головой.

— Хотелось бы, — отвечаю я, рассказывая ему все о диагнозе Микеле о лейкемии и о том факте, что Сиси была подходящей парой.

— Понятно, почему он предпочел бы Рафа в качестве преемника, — отмечает Каталина, и я киваю.

Микеле уже ненавидели за попытку нападения на Каталину, но поскольку все слышат о его нынешней причастности к тайным трансплантациям, можно с уверенностью сказать, что сейчас его больше всего ругают.

— Этот ублюдок, — выругался Энцо, поклявшись убить Микеле собственноручно.

— Дети, — я поднимаю руки вверх, — мы забегаем вперед. Сейчас самое главное — разрушить организацию, и тогда мы сможем разобрать их одного за другим.

— Хорошо, потому что Микеле мой, — стискивает зубы Марчелло.

— Ты хочешь убить его? — я спрашиваю Сиси, поскольку у нее есть очень веские причины затаить на него обиду.

— Не совсем, — она пожимает плечами, — он такой дерьмовый человек, что так или иначе умрет. Я не особенно стремлюсь быть той, кто его убьет.

— Я сделаю это для тебя, — я с нетерпением предлагаю альтернативу.

— Нет, — она кладет свою руку поверх моей. — Пусть он барахтается. Как только операция Майлза закончится, у него больше не будет ресурсов. Я хочу посмотреть, как он тонет, как рыба на суше, — говорит она, ее глаза полны огня, когда она поворачивается ко мне.

Я не могу удержаться и хватаю ее за затылок, притягивая к себе для быстрого поцелуя.

— И вот все заново, — бормочет Марчелло.

— Знаешь, Кузнецов, для того, кто заявил, что никогда ни с кем не обменяется телесными жидкостями, ты обмениваешься ими слишком много, — смеется Адриан.

— И вот как проходит наше перемирие, Гастингс, — стону я, все еще держа Сиси рядом со мной

— Но она не просто кто-нибудь, — ворчу я, почти оскорбленный тем, что он причислил Сиси к той же категории, что и всех других обычных людей. — Она единственная, кто делает обмен телесными жидкостями безумно привлекательным, — говорю я, глядя на ее покрасневшую щеку. На моем лице также остались синие следы краски, но я не собираюсь указывать на это.

Вместо этого я нежно ласкаю ее лицо, удаляя все следы краски. Я бы не хотел, чтобы она злилась на меня за то, что я ее тоже запачкал.

— Мы можем прекратить говорить об обмене жидкостями организма, — громко вмешивается Марчелло, — тем более, что это моя сестра. И я действительно не хочу представлять... — он замолкает, у него вырывается громкий вздох.

— В конечном итоге я всажу ему пулю в голову, — бормочет Марчелло, а Каталина рядом с ним пытается его успокоить.

— Что могу сказать, Челло. Я так действую на людей, — самодовольно добавляю я.

На данный момент, заставить людей хотеть меня убить, кажется, навык.

Мы тратим еще немного времени на то, чтобы понять, чем все занимались, и, поскольку Сиси вежливо просит меня, я прилагаю заметные усилия, чтобы не действовать никому на нервы — снова. Это не так просто, как кажется, потому что мне приходится прикусить язык, чтобы не ляпнуть что-нибудь, что может быть неверно истолковано как оскорбление. В конце концов, мы все здесь собрались, но я знаю, что у большинства нет потерянной любви ко мне.

Если уж на то пошло, я просто сущее зло.

Я кладу руку поверх ее, так как мне нужно, чтобы она была рядом, чтобы действовать, и просто надеваю свою самую очаровательную улыбку, пытаясь подыграть.

Некоторое время спустя дверь распахивается и врывается Неро, его лицо лишено всякого выражения. На его плече та, кого я ожидаю увидеть дочерью Мейстера, она затолкана в мешок из-под картошки. Из него доносятся приглушенные звуки, но он, кажется, не возражает.

Окинув взглядом комнату, он быстро кивает, прежде чем усадить свою пленницу на стул, быстро снимая мешок, сохраняя при этом ее границы.

— Саломея Мейстер, — кивает он ей, когда снимает ткань с ее головы.

Саломея неплохо выглядит, по крайней мере, я так думаю. Мои чувства искажены, когда дело доходит до такого рода вещей, потому что у меня есть только один золотой стандарт, и она сидит рядом со мной.

Черные волосы и бледная кожа, у Саломеи темно-синие глаза, обрамленные темными ресницами. Вместе они придают ей почти кукольный вид и определенно безобидный. Вы бы не подумали, что кто-то, выглядящий таким невинным, к настоящему времени пережил по крайней мере трех мужей.

Но когда она переводит взгляд на Неро, ее взгляд смертоносен, и я вижу, что под этой безобидной внешностью скрывается какой-то огонь.

— Убрать? — спрашивает он, указывая на кляп. Когда все соглашаются, он делает это, убирая его с лица.

— Ты гребаный ублюдок. Я убью тебя, черт возьми! Я затолкаю тебя в клетку, и мои дикие звери будут питаться тобой! — она плюет в него, толкая свое тело вперед, продолжая проклинать Неро.

— Или нет, — запоздало кивает он, решительно вставляя кляп на место.

Его рука слишком долго задерживается на ее лице, ее глаза слегка расширяются.

Интересно.

— Я полагаю, мы можем, наконец, позвонить Мейстеру? — спрашивает Марчелло, и я вижу, что он не может дождаться, когда мы все покинем его дом.

Да, ведь ему не следовало быть ведущим, если он собирается так ворчать по этому поводу.

— Я окажу вам честь, — я поднимаюсь со стула, медленно направляясь туда, где стоят Неро и Саломея.

— Ты... — она прищуривается, глядя на меня, и я вижу намек на узнавание.

— Когда это было? Восемь лет назад? — спрашиваю я, удивленный.

Она была несовершеннолетней, когда Мейстеру пришлось просить меня жениться на ней, а когда я отказался, он тут же выдал ее замуж за кого-то другого. Я даже не уверен, что она была совершенолетней, когда это произошло.

— Почему я здесь?

— Я уверен, что Неро, должно быть, сказал тебе, почему, — добавляю я, и ее взгляд скользит к Неро.

— Он? — спрашивает она. — До недавнего времени я была уверена, что он немой, — она ухмыляется ему, но он никак не реагирует. Со скучающим выражением на лице он просто смотрит на нее. Когда она видит, что ее насмешка не сработала, она фыркает, поворачиваясь ко мне.

— Почему я здесь? Слышал, что я вернулась на брачный рынок? — она многозначительно хлопает ресницами.

Я уже чувствую, как кто-то сверлит дыру у меня в спине, и мне не нужно оборачиваться, чтобы знать, что Сиси, вероятно, в одном шаге от того, чтобы наброситься на меня.

— Отнеси ее в комнату пыток, — приказываю я Неро, не желая прикасаться к ней и попадать в неприятности с моей женой.

Неро делает, как ему было сказано, вставляет кляп на место и выводит ее из комнаты.

— Я надеюсь, ты не собираешься пытать ее сам, — говорит Сиси, подходя ко мне.

— Нет, — отвечаю я, — даже не прикоснусь к ней, — продолжаю я, поднимая руки вверх.

— Хорошо, — удовлетворенно кивает она. — Я могу это сделать.

— Ты? — спрашиваю я, удивленный.

— Конечно. Это в первую очередь наш бизнес, так что если ты не можешь этого сделать, то это падает на меня, — как ни в чем не бывало заявляет она, поднимая руки и собирая волосы в тугой пучок на затылке.

— Верно, — отвечаю я, снова в восторге от нее. — Но нам нужно только немного огрубить ее, чтобы Мейстер воспринял нас всерьез.

— Не беспокойся, — быстро отвечает она, складывая манжеты рубашки и следуя за Неро.

— Это моя сестра? — почти недоверчиво спрашивает Марчелло, не сводя глаз с удаляющейся фигуры Сиси.

— Нет. Это моя жена, — гордо говорю я, — и она — сила, с которой нужно считаться, — я хлопаю его по спине, прежде чем последовать за ней.

Мы быстро переделываем комнату пыток, украшаем ее, чтобы показать, что мы не играем, и устанавливаем камеру прямо перед Саломеей.

Сиси не шутила, когда сказала, что у нее все под контролем, так как Саломея теперь щеголяет с разбитой губой и уже подбитым глазом.

Тем не менее, самым удивительным было то, что даже в своем избитом состоянии она болтала с Сиси так, словно они были давними друзьями.

— Я не самая большая поклонница твоего отца, — упоминает Сиси, — поскольку он уже по меньшей мере дважды пытался убить Влада и меня. Но поскольку ты не на его стороне, то думаю, мы можем быть друзьями, — она улыбается, — после того, как он умрет.

— Вы, ребята, планируете его убить? — Саломея поднимает взгляд по сторонам, задавая этот вопрос.

Неро ворчит, все еще рядом с ней.

На самом деле, он не ушел, даже когда Сиси приводила в порядок свое лицо.

Аллегра стоит в конце комнаты с Энцо и Адрианом, пока Марчелло устанавливает камеру на место. Каталина отвела Бьянку наверх, чтобы покормить ее, так как у нее появилась тяга к еде из-за беременности.

— Да, — честно отвечаю я. — Он все равно что мертв.

— Черт, — бормочет она себе под нос. — Можете ли вы убедить его, что я его официальная наследница, прежде чем убить его? Я действительно не хочу проснуться и обнаружить, что он отдал все свои деньги на какую-то благотворительность или что-то в этом роде. Не то чтобы мой отец был очень милосерден, но он сделал бы это просто назло мне, — она глубоко вздыхает.

— Зачем ему это делать? — спрашивает Сиси.

— Мы чертовски ненавидим друг друга. Единственная причина, по которой я не убила его сама, — это то, что я продолжала надеяться, что он изменит свое завещание, — разочарованно говорит Саломея.

Сиси резко поворачивается ко мне.

— Тогда это сработает? Если он ее ненавидит?

— О, он, конечно, ненавидит меня, но я все еще нужна ему как наследница женского пола, — вмешивается Саломея. — Это единственное, на что я, по-видимому, гожусь, — она закатывает глаза.

— Хорошо, тогда это сработает, — киваю я, возвращаясь к камере, чтобы убедиться, что все в порядке.

Я говорю всем отойти в сторону, готовясь записать, как Саломея умоляет своего отца спасти ее, но я немного удивлен, увидев, что Неро, похоже, неохотно покидает ее.

— Неро? — резко спрашиваю я.

Его взгляд встречается с моим, и он кивает, отступая в сторону.

— Сделай все возможное, Саломея. Я мог бы даже подделать его завещание для тебя, если ты добьешься успеха, — обещаю я.

Ее глаза расширяются, зрачки сверкают от возбуждения.

— Сделка, — соглашается она.

Я начинаю обратный отсчет, а затем говорю ей начинать.

Камера приближает лицо Саломеи, ее окровавленную губу и фиолетовый глаз, когда она дрожит и шмыгает носом.

— Это все твоя гребаная вина, старик! Почему ты не мог оставить меня в покое? — кричит она, проклиная своего отца и называя его всевозможными именами.

Что ж, если это ее способ звучать убедительно, пусть будет так.

— Ты знаешь, что они угрожали сделать? — она продолжает кричать, ее лицо покраснело от напряжения. — Гистерэктомия. Скажи пока, пока своим наследникам, папи, дорогой. Я знаю, что не буду скучать по ним, — ухмыляется она в камеру.

Я подношу руку ко лбу, не в силах поверить, что это сообщение заставит Мейстера сотрудничать.



— Я удивлена, что видео сработало, — комментирует Сиси, присоединяясь ко мне на палубе лодки.

Все полностью готовы к тому, что мы найдем на острове, и, хотя я бы хотел, чтобы Сиси осталась, поскольку это будет опасно, я не мог помешать ей приехать.

Я знаю, что она все равно последовала бы за мной, потому что, если я что-то и узнал о ней, так это то, что в ней есть упрямство, которое придает силы любому решению, которое она принимает. Она никогда не отступает, несмотря на связанные с этим опасности, и нападение в Новом Орлеане показало мне, что так же, как я сделаю все возможное, чтобы защитить ее, так и она сделает это ради меня.

Она переплетает свои пальцы с моими, ее голова покоится на моем плече, пока мы смотрим, как лодка покидает гавань.

— Мейстер такой же меркантильный, каким я его себе представлял, — говорю я ей, украдкой бросая взгляд туда, где Мейстер сидит на палубе, скованный и в настоящее время допрашиваемый Энцо.

Переговоры с Мейстером прошли в соответствии с планом. Хотя послание Саломеи не было традиционным, оно учитывало интересы Мейстера.

Когда я разговаривал с ним, потребовалось некоторое время, чтобы убедить его, что у нас действительно есть его дочь, но после просмотра записи все следы сомнений испарились, и он согласился помочь нам добраться до острова. Он также отдал свою козырную карту, поскольку он по крайней мере дюжину раз просил убедиться, что его дочь — особенно ее матка — будет в безопасности.

Это также подтвердило, без малейшего сомнения, что Мейстер был связан с Майлзом все это время, включая все те годы, когда они втянули Мишу в свои планы и напали на мой дом. Только за это я оставляю за собой право отправить его в могилу после того, как все закончится.

— Мы так близко, Влад, — шепчет Сиси.

— Да, — натянуто отвечаю я.

Теперь, когда момент расплаты так близок, я не знаю, как ко всему относиться. Я особенно боюсь не найти Катю живой. Потому что она может быть просто оболочкой человека.

После того, как мы склонили Мейстера к сотрудничеству, то составили план нападения, и Энцо, и Марчелло вызвали нескольких своих лучших людей. Я вкратце рассказал им об эксперименте Майлза, особенно об испытаниях, которым он подвергал нас в детстве. Любой, кто воспитан на таких условиях, обречен стать смертельно опасным ублюдком — если ему достаточно повезет, чтобы достичь зрелости. И поэтому мы выбрали людей с наибольшим опытом в рукопашном бою и стрельбе.

План довольно прост.

Взяв лодку Мейстера, чтобы добраться до острова, мы спрятали на борту несколько лучших солдат. Как только мы прибудем на остров, первая задача — убрать береговую охрану и убедиться, что порт свободен. Затем прибудут еще несколько лодок, чтобы помочь с эвакуацией.

Судя по тому, что я видел на записи с беспилотника, вся больница занята, так что нам понадобится достаточно места, чтобы доставить всех в безопасное место.

Затем, после того, как все будут эвакуированы из помещения, мы совершим набег на подвал.

Сиси выдвинула хорошую идею о том, что эвакуация должна быть органичной, а не враждебной, потому что в тот момент, когда мы начнем вывозить так много людей из больницы и из подвала, то будут направлены силы правопорядка, и все окажутся под перекрестным огнем.

Вместо этого она предложила нам двоим зайти внутрь под видом персонала больницы и поднять пожарную тревогу, направляя всех к выходу, где люди Энцо заберут их и отведут в порт.

Тогда у нас будет свобода передвижения, когда мы будем разбираться с ситуацией в подвале.

— Тебя что-то гложет, — проницательно замечает она, откидываясь назад, чтобы изучить меня.

Я делаю глубокий вдох. От нее никогда ничего не ускользает.

— После стольких лет месть так близка, что я почти чувствую ее вкус. Но что будет после?

В моих первоначальных планах, мне стыдно признаться, но я не планировал жить после выполнения своих обещаний. Все это было вопросом соблюдения моего слова, данного моим сестрам, а затем...

У меня никогда не было ничего, ради чего можно было жить, и с моим одиноким существованием не было ничего, что могло бы привлечь мое внимание.

Теперь, думая о том, чтобы освободиться от клятвы и оставить все позади... Я чувствую себя потерянным.

— Мы разберемся с этим, когда придет время, — отвечает она, беря мое лицо в свои руки и призывая меня посмотреть ей в глаза. — Но я здесь. Я всегда буду рядом. И вместе мы пройдем через все.

— Ты права, — я подношу костяшки ее пальцев к своим губам, целуя каждый. — Мы будем делать это день за днем.

Ее губы растягиваются в ослепительной улыбке, которая всегда способна заставить меня затаить дыхание. Особенно учитывая, что она одета в один из тех черных латексных костюмов, которые были сшиты на заказ, а вокруг ее тела в ножнах оружие.

Я провожу пальцами сквозь обручи, удерживающие ее пояс на месте, притягивая ее к себе.

— Ты видела, как глаза Марчелло метали в меня кинжалы, когда он увидел, во что ты была одета?

— Он думает, что ты каким-то образом промыл мне мозги, — смеется она. — Он даже отвел меня в сторону, чтобы спросить, не употребляем ли мы какие-нибудь наркотики.

— Черт бы побрал Бьянку и ее длинный язык, — стону я. — Теперь я не только кажусь дисфункциональным убийцей. Но и накачанный наркотиками дисфункциональный убийца. Как раз то, что мне было нужно, — бормочу я себе под нос.

— Не волнуйся, — она ухмыляется, — я сказала ему, что ты дал мне крепкий коктейль из серотонина, окситоцина и дофамина. Он заткнулся.

Я дважды моргаю, и, прежде чем я это осознаю, на моем лице появляется улыбка.

— Дьяволица, — растягиваю я, гордость переполняет мою грудь. — Это лучшее, что я когда-либо слышал. Кажется, я влюблен, — свистлю я, подмигивая ей.

Кажется, мое чувство юмора передалось ей.

— Возможно, он что-то замышлял, — она поднимает бровь, — поскольку мы опьянены, — она наклоняется, чтобы прошептать, — друг другом.

— Сиси, — я кладу руки ей на плечи, отрываю ее от земли и решительно отодвигаю от себя. — Мы идем на войну, но, когда ты говоришь со мной своим хриплым голосом, все, что я вижу, это ты, я и кровать.

— Я думала, кровать не нужна, — возражает она, и я закрываю глаза.

Мои ноздри раздуваются, мне труднее всего контролировать себя, когда я смотрю на ее соблазнительные изгибы и то, как каждое ее движение — это чертово произведение искусства. Даже когда она поднимает палец, чтобы убрать выбившуюся прядь волос своей прически, я ничего не могу поделать с тем, как дергается мой член.

Или то, как громко бьется мое сердце, а вены пульсируют от неизжитого давления.

Черт возьми.

Эта женщина доведет меня до смерти.

Скрытая улыбка на ее лице говорит мне, что она точно знает, как влияет на меня, и она использует это в полную силу. Если бы не обстоятельства, в которых мы сейчас находимся, я бы не стал терять ни секунды, чтобы показать ей, что кровать совсем не нужна — палуба вполне подойдет.

Но когда в поле зрения появляется остров, момент, которого мы ждали, быстро приближается, она быстро трезвеет.

Встречаясь со всеми на палубе, мы быстро повторяем план еще раз, делегируя задачи. Энцо и его жена отвечают за то, чтобы вывезти всех с острова, в то время как Бьянка, Адриан и Марчелло будут нашей поддержкой после эвакуации больницы.

Их люди также находятся в режиме ожидания, ожидая приказов.

После того, как мы проводим еще одну проверку оборудования, убедившись, что все устройства связи работают, мы готовы к работе.

Когда лодка причаливает к порту, Энцо освобождает Мейстера от оков, собираясь поговорить с береговой охраной.

Мы все ждем сзади, пока не получаем сигнал к продолжению.

Как только мы оказываемся на твердой почве, завязывается небольшая драка. Всего, может быть, пять береговых охранников, и мне и еще одному человеку требуется столько же минут, чтобы отправить их, прежде чем они смогут поднять тревогу.

Первый этап завершен.

Несколько мужчин снимают одежду с береговой охраны и занимают свои места на контрольном посту, готовые принять другие лодки, прибывающие на остров.

Однако, прежде чем мы уйдем, я удостоверяюсь, что отдаю Мейстеру должное. Один порез на животе, и я приказываю всем дать ему истечь кровью, прежде чем сбросить его в воду. В конце концов, это то, чего заслуживают предатели. И я не думаю, что Мейстер когда-либо был верен кому-либо в своей жизни.

Живи как предатель, умри как предатель.

Кроме того, он изжил себя. И хотя он заслуживает более длительной смерти за все, что он пытался сделать против меня и Сиси, сейчас нет времени останавливаться на деталях.

У меня есть одна цель.

Добраться до Майлза.

Путь свободен, Сиси и я направляемся в больницу, остальные тихо следуют за нами и ждут дальнейших инструкций.

— Издалека здание выглядит заброшенным, — упоминает Сиси, когда мы подходим к служебному входу. Избегая камер наблюдения, я достаю из кармана какие-то инструменты, работая с замком.

— Это самое разумное место, чтобы сделать это без помех, — говорю я ей, вставляя натяжной ключ в замок, — гражданские лица не будут вторгаться, и никто не подумает, что происходит что-то неладное, потому что это федеральная территория.

Дверь со щелчком открывается, и Сиси мечтательно улыбается мне, заходя внутрь, а я следую за ней.

Мы входим в прачечную, и, повернувшись ко мне, Сиси уверяет меня, что у нее это есть. Улыбка играет на моих губах, я киваю ей, призывая ее продолжать.

Хотя нет ни одного момента, когда я не беспокоился бы о ее безопасности, я также доверяю ее навыкам и знаю, что она может позаботиться о себе. И я знаю, что, подавляя ее своей чрезмерной опекой, я бы просто подавил ее потенциал. Я имел в виду то, что сказал ей раньше. Я хочу, чтобы она была сильной сама по себе и ни от кого не зависела. Потому что я боюсь, что может наступить время, когда ей тоже придется быть сильной ради меня.

Пока я жду в одной из палат, она выходит, поймав взгляд одной из медсестер.

— Что ты здесь делаешь? Тебе не разрешено здесь находиться, — женщина окликает Сиси, ее иностранный акцент безошибочен.

Один громкий звук — и дверь открывается, Сиси тащит женщину внутрь.

— Ты становишься ужасно хороша в том, чтобы вырубать людей, — я с удивлением замечаю, что она берет одежду медсестры и надевает ее.

— Это весело, — она пожимает плечами, подмигивая мне.

Как только ее наряд на месте, она снова выходит, на этот раз заманивая одного из врачей в прачечную.

В мгновение ока я переодеваюсь врачом, и мы оба оказываемся в коридорах больницы.

Здание состоит из нескольких уровней, но по мере того, как мы проходим мимо открытых комнат, заполненных людьми, картина становится все более мрачной.

— Боже мой, — шепчет Сиси, останавливаясь в дверях одной из комнат. Поворачивая голову, чтобы посмотреть, на что она смотрит, я понимаю, что комната больше двадцати квадратных метров, но в ней около шести детей, тесно располажившихся на двухъярусных кроватях, все подключены к капельницам.

— Как мы собираемся их эвакуировать? — спрашивает она, указывая на их состояние. — Я не думаю, что они способны ходить, не говоря уже о том, чтобы бегать, если случится пожарная тревога.

Мои губы растягиваются в тонкую линию, когда я обдумываю возможности. Поднося палец к коммуникатору, я связываюсь с Энцо, давая ему понять, что план может пройти не так гладко.

— Мы пошлем людей, чтобы забрать тех, кто не может свободно передвигаться, — отвечает он, и мы разрабатываем новый план.

Вместо того, чтобы сразу бить тревогу, мы с Сиси проводим несколько обходов на всех уровнях, составляя каталог тех, кому может понадобиться помощь, а кто может передвигаться самостоятельно.

Однако то, что мы видим, ужасно, и Сиси страдает все больше и больше, поскольку она видит все больше и больше детей на их маленьких кроватках, едва способных двигаться, потому что у них могут лопнуть швы.

— Боже, Влад, — шепчет она, — это могла быть я. Это мог быть любой из нас.

Я кладу рку на ее плечо и быстро сжимаю его.

— Сейчас мы ничего не можем сделать, кроме как увести их отсюда, — говорю я ей.

— Я знаю, — вздыхает она, записывая последние номера комнат, которым может понадобиться помощь.

Сделав это, мы поднимаем пожарную тревогу, наблюдая, как люди начинают бегать вокруг, в больнице быстро образуется хаотичный беспорядок.

— Мы не можем задерживаться, — я притягиваю ее к себе, пока она продолжает смотреть на больных детей с грустью в глазах.

— Я знаю, — в конце концов соглашается она, но я вижу перемену в ее поведении. — Хотела бы я заставить их не так сильно страдать, — ее голос едва громче шепота, руки сжаты в кулаки. В ее глазах появляется новая убежденность, и тот факт, что это ее расстроило, заставляет меня покраснеть.

— О, но я сделаю это, Дьяволица, — я беру ее за руку, разжимая ее кулак и медленно массируя его. — Я позабочусь о том, чтобы они пожалели о том дне, когда родились. И ты, — я подношу ее пальцы к своим губам, — будешь в первом ряду, чтобы стать свидетелем их агонии.