Морально противоречивый

Глава 26

Влад

Я резко проснулся, пот прилип к моей коже, пока я мысленно воспроизводил события из своего сна.

Черт, но это было хуже, чем я себе представлял. Намного хуже. И почему-то я уверен, что этот сон - один из самых спокойных.

С тех пор, как я вернулся из Перу, мои сны служат мне воспоминаниями, иногда память острая, как сегодня, иногда тусклая. Тем не менее, каждый кусочек головоломки движется в одном направлении.

Я был игрушкой Майлза. И Ваня должна была заплатить за то, что стала бесполезным экспериментом.

Мои кулаки сжимаются, когда я осознаю, что случилось с моей сестрой, в голове звучат громкие голоса, в груди клокочет боль.

Черт.

Мне нужно убираться отсюда.

Я смотрю на спящую Сиси, даже сейчас ее тело ищет мое, с ее губ срывается вздох, и я вспоминаю, за что я борюсь. Я обещал, что никогда не оставлю ее, и я не собираюсь разочаровывать ее снова.

Даже если мне придется убить часть себя, чтобы это произошло.

Я уже чувствую, что поскальзываюсь, и мои руки липкие от крови. Раскрывая ладони перед собой, я делаю несколько попыток, прежде чем мои глаза видят реальность, а не очередной фантом, порожденный моим больным разумом. Я моргаю, и пустые руки становятся кровавыми, а потом снова становятся нормальными и снова кровавыми.

Проклятье!

Мое зрение затуманивается, и, хотя я знаю, то, что я вижу, являются ложью — миражом, но я не могу не сомневаться в себе.

Мои руки липкие, и пот, прилипший к пальцам, напоминает сочащуюся кровь, окрашивающую их после каждого убийства.

Осознав, что я иду по пути невозврата, я быстро выхожу из комнаты, надеясь, что Сиси не заметит моего отсутствия.

Возможно, я не хочу этого признавать, но я все еще представляю для нее опасность, и я никогда не сделаю ничего, что может причинить ей вред.

Я уже причинил ей столько боли, что хватило бы на всю жизнь, и это настоящее чудо, что она меня простила. Я не собираюсь ставить под угрозу все это.

Поскольку я покинул Перу раньше, чем ожидалось, мне пришлось отказаться от некоторых лекарств, прописанных Эль Вьехо. Вместо этого он дал мне несколько рекомендаций о том, как взять мои приступы под контроль.

— Пойми источник, и ты узнаешь ответ, — загадочно сказал он.

Но понять источник не так-то просто, когда человек не может его вспомнить.

Сны и воспоминания о времени, проведенном с Майлзом, дали мне некоторое представление о том, что там происходило. Он пытался сделать из меня идеальную машину — убийцу, и поэтому я могу только представить, каким тренировкам, как умственным, так и физическим, он меня подвергал. Конечно, мои шрамы показывают одну сторону истории, и, учитывая то, что я помню сейчас, я убежден, что большинство из них — результат его попыток приучить меня к боли.

Я закрываю глаза, пытаясь отогнать воспоминания. Видеть себя прижатым к земле под весом какого-то склизкого человека определенно не способствовало улучшению моего настроения. Если уж на то пошло, воспоминания только усилили мою жажду крови, потребность убивать охватила мои чувства.

Я переставляю одну ногу за другой, пробираясь к подвалу. Я едва успеваю позвонить Максиму и попросить, чтобы он приготовил для меня комнату. Но с учетом того, что я шатаюсь от стены к стене, мои движения нескоординированы и вялы, а зрение меня подводит, сознание ускользает от меня, у него будет достаточно времени, чтобы привести все в порядок.

Чтобы применить учение Эль Вьехо на практике, мне пришлось немного импровизировать. Конечно, его совет понять происхождение моего спускового крючка и встретиться с ним лицом к лицу, вместо того чтобы пытаться избежать его, поставил меня перед дилеммой.

С тех пор как я увидел, что мои приступы делают с моим окружением, я всегда стремился контролировать их, избегая, насколько это возможно, смотреть на кровь — даже если это оказалось несколько затруднительным в моей профессии.

Тем не менее, я стал изобретательным, используя всевозможные методы пыток, которые гарантировали, что мои пленники прольют свои секреты, но не свою кровь. От ядовитых пауков и змей до муравьев-пулистов и плотоядных личинок — я нашел множество способов получить от цели то, что хотел, не поддаваясь на уговоры.

Тем не менее, держаться подальше от своего спускового крючка было не так уж эффективно, и я заметил это в последние несколько лет. Если раньше для того, чтобы заставить меня потерять себя, требовалось довольно много крови, то теперь достаточно увидеть пару капель, и я пропал.

Чем больше я пытался подавить себя, тем больше терял контроль. И это стало настолько плохо, что никто не может быть в безопасности рядом со мной.

Понять источник.

Я не могу его понять, если у меня нет воспоминаний о нем. Поэтому самый безопасный курс действий на данный момент — это поддаться моим вспышкам. Полностью принять их, когда они приходят, и позволить себе крушить все вокруг — разумеется, в контролируемой среде.

Поэтому я прибег к созданию собственной бойни. Если мой зверь хочет крови, то кровь он получит.

Наконец я добрался до подвала и, введя код, вошел в комнату.

Построенная в стиле римской бани, комната полностью выполнена из белого мрамора. По две колонны находятся с каждой стороны комнаты, удерживая вместе аркаду с расписным потолком — сценами военных действий и кровопролития. В центре находится только круглый бассейн, наполненный пресной водой из Миссисипи. Вся комната имеет дренажную систему, предназначенную для сбора всех жидкостей в бассейне.

И конечно же, как язычник, я не могу начать свой ритуал без жертвоприношения. Как только я вхожу в комнату, на меня набрасываются пятеро крепких мужчин, все они кричат и выкрикивают непристойности в мой адрес — вероятно, потому, что Максим похитил и запер их здесь.

Но как только я вижу цель, я больше не слышу и не вижу ничего, кроме реки крови, ожидающей меня, их трупы — высшая жертва.

И вот я двигаюсь.

Мои действия — чистый инстинкт: я бью, изворачиваюсь и снова бью, ловко уклоняясь от каждого удара, и тут же наношу свой. Двое мужчин быстро падают, а для остальных троих — это лишь вопрос времени. Танцуя в такт биению их сердец, я вкладываю всю свою силу в кулаки, нанося удар в адамово яблоко, и слышу, как ломается трахея, как сила моего удара отбрасывает его кости назад и перекрывает доступ воздуха. С придушенным вздохом он тоже падает.

Следующие двое — это уже совсем другое дело, я целюсь в жизненно важные точки, их глаза закатываются, когда они падают на землю.

Пыхтя, туман немного рассеивается, достаточно, чтобы я заметил нож, который Максим бросил в клетку из потайного окна в потолке.

Я быстро хватаюсь за рукоятку, перетаскиваю тела, пока они не оказываются на одной линии с маленькими дренажными трубами, моим лезвием перерезаю им горло и наблюдаю, как кровь стекает вниз, пока медленно не начинает двигаться к воде.

То же самое я делаю с каждым телом, располагая их перерезанные горла так, чтобы вся кровь собиралась в бассейне. Теперь все пять дренажных точек заняты трупами, сливающими свою жизненную сущность в мою яму.

В мгновение ока чистая вода становится мутной, кровь придает ей цвет. И медленно, очень медленно, ржавый цвет уступает место красному.

Еще больше крови заполняет бассейн, и я закрываю глаза, зрелище ласкает все мое существо.

В нетерпении я рву одежду по швам, практически ныряя вперед, кровавая вода ударяется о мою кожу и заставляет меня вздохнуть от удовольствия. Металлический запах переполняет мои ноздри, и я могу только стараться вдыхать глубже.

Погружаясь в воду, я позволяю крови покрыть каждый сантиметр моей кожи, ее текстура, хоть и разбавленная, питает моего внутреннего зверя. И хотя он просит большего — как всегда бывает — он наконец-то успокоился.

Я остаюсь под водой, теряя себя в море крови, смерти, которая окружает меня, всеохватывающем красном цвете.

И я жду.

В отличие от тех случаев, когда я был залит кровью, это успокаивает меня. И я обнаруживаю, что мое сознание начинает медленно возвращаться.

Я выныриваю на поверхность воды, тяжело дыша, мои глаза, наконец, приспосабливаются к окружающему меня зрелищу, ясность возвращается в мой разум.

— Черт, — бормочу я, глядя на изуродованный вид людей, которых я только что принес в жертву.

Я, конечно, приложил все усилия, чтобы убедиться, что они действительно мертвы.

Я провел много времени, размышляя над советом Эль Вьехо и пытаясь применить его к моей собственной ситуации. Наконец, я понял, что есть только одно решение — сдаться крови. В буквальном смысле.

Было немного сложнее достать ресурсы для этого, но я быстро нашел способ украсть несколько заключенных - людей, которых никто не пропустит - после того, как буду уверен, что их анализы крови актуальны, конечно.

Максим занимался поиском здоровых заключенных, которых я должен был убить и, в общем, искупаться в их крови.

— В моей голове это выглядело лучше, — говорю я вслух, закатывая глаза на свои собственные обстоятельства, почему-то забавляясь тем, что мне пришлось прибегнуть к этому. В конце концов, я не Элизабет Батори. Мои наклонности не направлены на достижение вечной жизни. Я буду счастлив, если мне удастся сохранить эту.

И это сработало. Удивительно, но мои вспышки стали короче, и стоит мне погрузиться в кровь на пару часов, как они проходят. Конечно, для этого мне приходится убить несколько человек. Но я предпочту безопасность Сиси кому угодно.

Эта практика сделала меня менее неустойчивым и более способным контролировать себя даже в начале кризиса. Если обычно я сразу же отключаюсь, то теперь у меня остается хоть капля совести даже во время самой страшной атаки.

Это вселяет в меня... надежду.

Теперь, если бы только я мог вспомнить, что послужило толчком. Во всех воспоминаниях, которые у меня были до сих пор, было много крови, и чаще всего это была моя собственная кровь. Но до этого момента я не чувствовал ничего, кроме возмущения своими воспоминаниями. Ничто из того, что я видел, не вызывало у меня особой восприимчивости или гнева. Конечно, мой компас немного перекошен, поскольку мне, вероятно, пришлось перенести все безумства, которые только можно себе представить. От изнасилования до психических и физических пыток, до того, что мое тело было открыто для извращенного удовольствия Майлза. Извращенной радости Майлза, я не думаю, что есть что-то, что может превзойти это.

Я погрузился в свои мысли, мое тело все еще по шею в крови, когда услышал скрип двери.

Я откидываю голову назад и с ужасом смотрю, как Сиси осторожно заходит внутрь, ее глаза расширяются, когда она осматривает окружающее побоище. Наконец ее взгляд останавливается на мне, и она с любопытством смотрит на меня, наклонив голову в сторону и изучая меня, как диковинку.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, мой голос груб.

Как она сюда попала?

Я принял все меры предосторожности, чтобы она не узнала об этом. Теперь, когда я наконец-то заставил ее дать мне еще один шанс, мне не нужно, чтобы она увидела это и поняла, что я все еще монстр.

Комната намеренно скрыта от посторонних глаз, а дверь защищена паролем. Как она могла найти дорогу сюда и открыть дверь?

Она не отвечает, просто пожимает плечами, передвигаясь по комнате и оценивая ущерб. Немного наклонившись, она изучает труп одного из заключенных, проводя пальцем по моему прямому порезу. То же самое она делает со всеми телами, а затем останавливается передо мной.

— Интересно, — замечает она, и я изо всех сил пытаюсь понять ее.

Она злится? Разочаровалась во мне? Она собирается меня бросить? Она не может так поступить. Нет, конечно, я не позволю ей этого сделать.

Но интересно это хорошо или плохо?

Думает ли она, что я ее обманываю?

Чертов Аид, но это отнимет у меня баллы, а их и так немного. Я не могу потерять ее доверие. Или ее уважение. Или что-либо еще.

Мое сердце начинает бешено биться в груди, когда я понимаю, что она загнала меня в угол. Поднявшись из воды, я начинаю пробираться к ней, но она просто протягивает ко мне одну руку, ее ладонь поднята вверх, и она качает одним пальцем вперед-назад в движении типа "не смей".

Черт... Я в жопе.

— Я могу объяснить, — тут же говорю я, но она продолжает подносить пальцы ко рту, затыкая рот.

Мой разум тут же начинает работать в ускоренном режиме, когда я даю команду своему мозгу думать обо всех возможных сценариях и о том, что я могу сделать, чтобы выбраться из этой неразберихи. У меня уже готов список подарков, а также больше вырезанных сердец, поскольку они, похоже, помогают.

Я собираюсь выйти из бассейна, но как только я делаю еще один шаг к ней, она останавливает меня. Подняв руку, она качает головой, приказывая мне оставаться на месте.

Ее пальцы уже на пуговицах платья, и она медленно расстегивает их. Ее глаза устремлены на меня, как будто она осмеливается, чтобы я смотрел на ее чувственные движения.

Ей не нужно говорить мне об этом, я и так в восторге от плоти, выглядывающих ее ключиц... затем декольте... Вскоре платье расстегнуто по всей длине, и она снимает его со своего тела, роняя на пол.

— Черт, — шепчу я, глядя на ее фигуру.

Под ним ничего нет.

Я осматриваю ее с головы до ног. Ее золотисто-оливковая кожа сверкает в освещении комнаты, делая ее похожей на богиню, спустившуюся с небес в ответ на подношение крови. Ее сиськи круглые и упругие, соски уже твердые и покрыты мурашками.

Мой взгляд опускается ниже, к ее гладкому животу и очерченной линии талии.

Я сглатываю.

Не думаю, что когда-нибудь смогу привыкнуть к ее виду. Она настолько изысканна, что никакие слова не могут ее описать. Черт, да даже словарь, скорее всего, лишился бы дара речи — или словаря?

Видите, даже мой мозг дает сбой, когда речь заходит о ней!

Ее бедра изогнуты и стройны, слегка расширяются наружу, образуя идеальную фигуру песочных часов. Я спускаюсь ниже, к небольшой копне подстриженных светлых волос между ее ног. Это восхитительное место, которое принадлежит только мне и будет принадлежать только мне.

— Сиси, — хриплю я, мое тело уже готово к ее ласкам, мой член напрягается, чтобы привлечь внимание, пока мои глаза греются в ее славе.

Я был создан, чтобы поклоняться этой женщине.

В этом нет никаких сомнений. Не тогда, когда мои колени слегка дрожат, уже желая встать перед ней на колени и оказать ей то уважение, которого она заслуживает.

Она — единственная во всей вселенной, кто может поставить меня на колени, и о, но я с радостью упаду. Ради того, чтобы попробовать ее, я готов на большее. Я простер бы себя у ее ног.

Она двигается, ее ноги почти скользят по мраморному полу, ее длинные, тонизированные ноги сгибаются и еще больше подчеркивают ее фигуру.

Черт!

Она окунает пальцы ног в кровавую воду, ее губы подрагивают, когда она одобряет температуру. Затем, медленно, маняще, она начинает опускаться, кровавая вода встречает ее кожу и окрашивает ее.

Я смотрю, как загипнотизированный, как она погружается в воду, пока ее волосы не наливаются кровью, светлая блондинка становится розово-красной.

Поднявшись на воздух, она поднимает на меня бровь, пробираясь через воду, чтобы добраться до меня. Все ее лицо теперь красноватое, не похожее на мое, и я чувствую желание схватить ее и притянуть к себе.

Просто поглотить ее.

Но сначала мне нужно увидеть, насколько она зла на меня.

— Сиси, — начинаю я, но она кладет палец на мои губы, подходит ко мне сбоку и прижимается к моему горлу, ее нос двигается вверх и вниз по поверхности моей шеи в мягкой ласке. Я замираю, не зная, как реагировать.

— Ты был непослушным, — шепчет она мне на ухо, ее зубы ловят мочку, когда она покусывает мою кожу.

— Черт, Сиси, — простонал я, — ты не можешь говорить такие вещи. Особенно в таком виде, — говорю я ей, мой голос напряжен.

— Какие? — спрашивает она, откидываясь назад, чтобы опустить на меня свои красивые ресницы, ее глаза мерцают скрытым смыслом и озорством.

Распутница.

Я обхватываю ее рукой за талию, прижимая к себе. В два шага я прижимаю Сиси к стенке бассейна, ее ноги раздвинуты, она обхватывает меня, ее киска трется о мой член.

— Ты очень хорошо знаешь, моя маленькая соблазнительница, — говорю я ей, мои пальцы впиваются в ее щеки, когда я поднимаю ее голову, чтобы она посмотрела мне в глаза. — Ты — воплощение греха, — дыша на ее губы, я провожу рукой по ее шее, ключицам, прежде чем провести кончиками пальцев по ее соску.

Она задыхается, быстро переводит дыхание, когда ее глаза обращаются ко мне.

— Как ты сюда попала, Сиси? — Я наклоняюсь к ней, пока мы не оказываемся на расстоянии одного дыхания друг от друга. Она не отводит взгляд, вызывающе глядя на меня.

— Через дверь, — пожимает она плечами, на ее губах появляется намек на улыбку.

— Сиси, — поднимаю я бровь. — Эта конкретная дверь защищена паролем, — говорю я.

— И чья это вина, — начинает она, подходя еще ближе, ее язык высовывается и проводит по моим губам, проскальзывая мимо моей щеки, чтобы прошептать мне на ухо, — что пароль — это мой день рождения?

Я слышу веселье в ее голосе, и мои собственные губы подрагивают.

— Хм, я виноват, — говорю я, возвращая ее обратно к себе, положив большой палец ей на подбородок. — Но как ты нашла дверь? О ней знаем только Максим и я.

— Твой друг Максим может быть очень разговорчивым при правильном стимуле, — продолжает она, проводя ногтями по моей груди.

От ее прикосновений я теряю рассудок, особенно когда мне нужно держать себя в руках. Нарушение безопасности - это нарушение безопасности, независимо от того, кто нарушитель. А поскольку Максим едва говорит по-английски, мне еще более любопытно, как она получила эту информацию.

— Что ты сделала, Сиси? — спрашиваю я с серьезным выражением лица. Внутри, однако, меня почти переполняет гордость.

Она единственная в своем роде.

— Я просто подробно описала какую-то процедуру из учебника анатомии, — улыбается она озорно. — Ты развратил меня, — соблазнительно говорит она, перебирая пальцами по моей груди. И чтобы показать мне, какая она распутница, она приподнимается на цыпочки, чтобы поцеловать меня в губы. — Он мне много рассказал. Все твои секреты, — нахально шепчет она, и мои глаза расширяются от ее слов.

— Сиси! — я стону, закрывая глаза, мои уши наслаждаются звуком русского языка на ее губах.

— Я выучила. Немного, — она слегка краснеет.

— Для меня? — спрашиваю я, невероятно удивленный. Я никогда бы не подумал, что она приложит столько усилий ради меня.

Она кивает.

— Я хотела иметь возможность сказать тебе, что люблю тебя, на твоем языке, помимо всего прочего, — продолжает она, и мои губы расширяются в улыбке.

Зная Сиси, помимо всего прочего, она не хочет оставаться в стороне, ее врожденное любопытство неутолимо.

— И? — спрашиваю я, умирая от желания услышать слова.

Она хлопает ресницами, облизывает губы, прежде чем сказать. — Возможно, я скажу тебе. После того, как ты расскажешь мне, что все это значит, — она указывает на комнату с кровью. Поджав губы, она ждет ответа.

— Это... сложно, — отвечаю я, не зная, как много я должен ей сказать. Потому что если она все узнает... Я не знаю, как она на это отреагирует.

— Это не так, — она качает головой, ее зубы выглядывают, когда она прикусывает нижнюю губу. — Мы вместе, — говорит она, улыбка тянется к ее губам, — ты обещал, что будешь доверять мне. Больше никаких секретов.

— Дьяволица, — простонал я, понимая, что она права. — Я доверяю тебе, — я делаю глубокий вдох, мои глаза ищут ее. — Но ты, возможно, не увидишь меня прежним, когда узнаешь некоторые вещи обо мне.

Ее рука крепко сжимает мою, когда она подносит ее к губам, покрывая костяшки моих пальцев легким поцелуем.

— Влад, — говорит она, ее тон серьезен. — Я видела тебя в худшем состоянии, и я все еще здесь.

— Это может быть еще хуже... — я замялся, и она подняла на меня пытливую бровь.

Черт! Сейчас или никогда.

Я знаю, что Сиси этого не оставит. Когда она что-то задумает, она всегда доводит это до конца. Это одна из тех вещей, которые мне в ней нравятся, но в данном случае я боюсь, что это может привести к разрыву между нами. Потому что мое прошлое нельзя приукрасить. Мне просто нужно надеяться, что она не будет воспринимать меня по-другому.

— Я рассказал тебе о своей сестре, Ване, и о том, что я не помню, что произошло, когда нас забрали, — сделав глубокий вдох, я начинаю. Сиси внимательно слушает, и я заставляю себя рассказать ей все, что так долго держал в себе.

— Она была мертва к тому времени, когда нас нашли, — я откидываю одной рукой прядь ее волос в сторону, — но я не сказал тебе, что понял, что она мертва, только спустя годы.

— Что ты имеешь в виду? — хмурится она.

— Со мной там что-то случилось, — я поджал губы, чтобы не сказать больше, — и я так и не осознал ее смерть. Для меня она все еще была жива. Как и ты, я мог прикасаться к ней, — я провел рукой по ее щеке, — разговаривать с ней, делать с ней все, что угодно.

— Ты говоришь, что видел призрак своей сестры? — недоверчиво спросила она.

— Не призрак. Скорее, плод моего разума. Призрак, порожденный моей зависимостью от нее. — Я вздыхаю, понимая, что сейчас сниму все слои и предстану перед ней обнаженным. — В детстве я был очень одиноким. Никто не хотел со мной заниматься. Ваня была единственной, с кем я мог говорить... общаться. Единственная, кто был рядом со мной. Пока я не понял, что она не настоящая.

— Когда ты это осознал?

— Мне было пятнадцать, — начинаю я, рассказывая ей об инциденте с одеждой и о том, как отец сказал мне, что Ваня уже давно мертва. — Тогда у меня была первая полноценная вспышка, — объясняю, мысль о том, что я больше никогда не увижу Ваню, была настолько мучительно безумной, что я просто сорвался.

И вот я рассказываю ей все с самого начала. Как все сторонились меня с тех пор, как Валентино нашел меня, как мое болезненное увлечение смертью заставляло людей бояться меня или считать ненормальным. Ваня, или та, кого я считал Ваней, была единственной, кто был рядом со мной, и единственное, что помогало мне оставаться в здравом уме.

— А потом появилась ты, — я улыбаюсь ей, — с того первого момента в церкви что-то произошло.

— Влад, — Сиси произносит мое имя мягким голосом, и я вижу боль в ее взгляде. Для меня. Слезы собираются в уголках ее глаз, ее рука сжимает мою, когда я говорю.

— В первый раз Ваня исчезла, — продолжаю я, и ее брови сходятся в замешательстве.

— Ты имеешь в виду… — Сиси прерывается, и ее осеняет понимание, когда она отступает назад. — Поэтому ты искал меня? — спросила она внезапно, ее голос прервался. Она качает головой, и я чувствую, как дрожит все ее тело.

Черт! Я все испортил.

— В самом начале. Да. Я хотел выяснить, почему ты, казалось, оттолкнула ее, — говорю я быстро, стараясь выложить все, пока она не сделала поспешных выводов. — Но один момент в твоем присутствии, и все отпало. Я могу обещать тебе, Сиси, что присутствие или отсутствие Вани было последним, о чем я думал, когда был с тобой.

Она быстро моргает, пытаясь все осмыслить. На секунду я испугался, что она воспримет это неправильно, что я с ней только из-за этого.

— Продолжай, — говорит она нерешительно.

— Теперь она ушла. Навсегда, — заверяю я ее, рассказывая о своей поездке в Перу, моей последней попытке взять себя в руки. Ее глаза расширяются, когда я рассказываю ей, чем занимался последние несколько месяцев, и как под руководством Эль Вьехо мне удалось открыть глубокую часть себя. Я также рассказываю о том, что мой маленький ритуал крови очень помог мне преодолеть вспышки.

Когда она молчит, просто смотря на меня, я чувствую себя вынужденным успокоить ее.

— Пожалуйста, не думай, что я с тобой из-за этого. Я изначально искал тебя? Да, — признаю я, внутренне морщась от собственных слов, — но я здесь не поэтому. Я люблю тебя, Дьяволица, и до тебя я и не думал поправляться. Мне было хорошо просто жить между вспышками.

Сиси задумчиво кивает.

— Почему ты перестал с ней встречаться? — в конце концов спрашивает она.

Я закрываю глаза, страшась того, что последует дальше.

— Потому что я начал вспоминать, что произошло за время, проведенное с Майлзом, — начинаю я и рассказываю ей все, что помню до сих пор — все, что случилось со мной и Ваней, а также то, что я сделал, чтобы добиться расположения Майлза. Подробности ужасны, и ее лицо искажается от ужаса, когда она слушает меня. Я ничего не приукрашиваю, рассказывая ей о визитах охранников и даже о развратных наклонностях самого Майлза.

— Боже правый, — шепчет Сиси, ее рука поднимается, чтобы коснуться моей щеки. — Это то, о чем ты боялся мне рассказать? Боже, Влад. Почему? Почему ты думаешь, что я буду осуждать тебя за что-то подобное? Мое сердце плачет от того, через что пришлось пройти тебе и твоей сестре. И ни в чем из этого не было твоей вины, — она кладет свой лоб на мой. — Ни в чем, — повторяет она.

— Я до сих пор не знаю всех подробностей. Но у меня такое чувство, что что-то, что Майлз сделал со мной, повредило меня окончательно, — признаюсь я. — Он пытался создать идеального солдата. И в каком-то смысле ему это удалось...

— Это не так, — прерывает она меня. — Он рассчитывал на то, что у тебя нет чувств, Влад. Может быть, ты бесстрашен, когда речь идет о смерти, и безжалостен, когда речь идет об убийстве. Но он не учел твою способность любить. — Она побуждает меня посмотреть в ее глаза, такие ясные и искрящиеся теплом.

— Сиси... пожалуйста, не делай из меня того, кем я не являюсь, — говорю я ей, зная свои собственные - довольно печальные — ограничения.

— Нет, ты послушай меня, Влад. Я слышала все, что ты мне сказал. И знаешь, что я вижу? — спрашивает она, ее тон серьезен, и я качаю головой, почти рассеянно. — Я вижу любящего брата, который готов на все ради своей сестры. Я вижу верного человека, который посвятил всю свою жизнь тому, чтобы найти и отомстить за своих сестер. Одинокого человека, который искал убежища в памяти о единственном дорогом ему человеке, — она поджала губы. — И яростный мужчина, который готов сражаться даже с самим собой, чтобы быть с той, которую он любит.

Она делает паузу, и я слышу биение ее сердца, как и своего. В комнате царит полная тишина, если не считать этих мелких стуков, которые, кажется, нарастают с каждой секундой.

— Я вижу человека с неограниченной способностью любить. Возможно, тебе не хватает других чувств, Влад. Но я думаю, что ты компенсируешь это другими способами, — ее рука оседает на моем сердце. — Твоя способность любить - это то, о чем люди пишут сонеты, мифы и сказки. Всеобъемлющая, — ее губы растягиваются в улыбке, — и я чувствую себя безмерно счастливой, что я та, кому ты решил подарить свою любовь.

— Черт, Сиси. Я... — она прикладывает палец к моим губам, заставляя меня замолчать.

— Я вижу тебя, Влад, хорошего и плохого. Я вижу тебя настоящего. Убийцу, животное, любовника, — ее рука опускается к моей груди, и она рисует маленькие круги над моим сердцем. — И я люблю каждую из твоих граней. Для меня ты просто ты. — Она делает глубокий вдох. — С этого момента больше не закрывайся от меня, боясь, что я буду думать о тебе хуже, потому что этого никогда не произойдет.

— Черт, Сиси, что я сделал, чтобы заслужить тебя? — Я обхватываю ее за плечи, притягивая к себе. — Ты единственная в своем роде, Дьяволица. Моя единственная в своем роде, — говорю я ей в волосы.

Мы остаемся так, кажется, целую вечность, обвивая друг друга, кровь прилипает к нашим телам, сердца бьются в унисон.

Я должен был понять, что моя Сиси будет только понимать меня. И все же я боялся рассказать ей обо всем, всегда думал, что она поймет свою ошибку и решит уйти от меня. Но каким-то образом всего несколькими словами ей удалось развеять весь этот страх.

Я должен доверять ей.

Моя храбрая Сиси обладает силой тысячи мужчин. Конечно же, она не откажется ни от чего.

Я крепче обхватываю ее тело, все мое существо пронизано любовью к ней.

— Я убила кое-кого, — вдруг Сиси заговорила, ее голос дрожит, когда она делает глубокий вдох. — Я не хотела, но и не жалела об этом, — продолжает она, рассказывая мне о девушке, которая терроризировала ее в течение многих лет, и о том, как она избавилась от ее тела. — Ты не единственный с запятнанным прошлым, Влад, — говорит она, откинувшись назад, чтобы посмотреть на меня.

— В моих глазах ты не можешь поступить плохо, Сиси, — искренне говорю я ей. — Ты можешь убить миллион людей и все равно останешься моей Сиси. — Если уж на то пошло, я еще больше горжусь ею за то, что она постояла за себя и выступила против тех, кто хотел причинить ей боль. Потому что любой, кто осмелится шутить с моей Сиси, заслуживает только боли.

И я стремлюсь к тому, чтобы это произошло. Скоро.

Подняв руку, я смахнул несколько прядей волос с ее лба.

— Для меня ты идеальна.

— Видишь? Я тоже так к тебе отношусь. Ты не был бы моим Владом без своих недостатков. И поэтому ты идеален для меня.

Она приподнимается и, обвив мою шею руками, прижимается губами к моим.

Я наслаждаюсь мягким прикосновением ее рта к моему, тем, как ее губы слегка раздвигаются, как ее язык встречает мой, танцуя вокруг друг друга.

Я прижимаю ее к себе, мои руки лежат на ее пояснице, и я углубляю поцелуй. Ее сиськи прижимаются к моей груди, ее живот смягчает мой твердый член, и я уже чувствую, что вот-вот сгорю.

Как так получается, что один взгляд на нее — и я становлюсь болезненно твердым, одно ее прикосновение — и я готов излиться?

Как человек, который никогда не интересовался противоположным полом, я просто озадачен тем, как мое тело реагирует на ее собственное. Олицетворение женственности, она уникально привлекательна, создана специально для меня. И я планирую поклоняться ей до тех пор, пока живу.

— Больше никаких секретов, — шепчет она мне в губы.

— Больше никаких секретов, — соглашаюсь я.

Ее руки обвились вокруг моей шеи, я подхватываю ее на руки и выхожу из бассейна. Красные капли крови, смешанные с водой, прилипают к нашей коже, прокладывая себе путь вниз, капая на пол.

Сиси смотрит на меня сквозь прикрытые веками глаза, и, прижавшись ко мне, издает вздох.

Отведя ее в душевую кабинку, я включаю воду, позволяя ей смыть с нас все.

Под мощной струей душа мутная вода падает на наши тела, смывая красноту. Я опускаю ее на ноги и, взяв губку, намыливаю ее мылом, прокладывая путь по ее телу, очищая каждое пятнышко.

Она молчит, пока я провожу губкой по ее шее и сиськам, только внимательно наблюдает за мной, ее рот полуоткрыт, и она издает небольшой вздох каждый раз, когда моя рука касается ее сосков.

Я двигаюсь медленно, очищая ее тело, смывая кровь, чтобы открыть ее нетронутую кожу.

Опустившись перед ней на колени, я скольжу рукой по ее животу и ниже, к копне волос между ног. Ее дыхание сбивается, когда я осторожно провожу рукой по этому месту.

— Влад, — шепчет она, глядя на меня сверху вниз. Ее глаза запотевшие — от слез или воды из душа, я не знаю.

Уголок моего рта кривится в улыбке, когда я наклоняюсь вперед и целую ее живот. Я прижимаюсь щекой к ее коже, закрываю глаза и просто наслаждаюсь ощущением ее присутствия рядом со мной.

Она проводит руками по моим волосам, втирая шампунь в кожу головы. Ее прикосновения твердые, но нежные, они тщательно очищают мои волосы. Вздох удовольствия вырвался у меня, кожу покалывало, когда она провела пальцами по моему лицу, а затем прикоснулась к моей щеке.

— Мы все преодолеем, — говорит она. — Вместе. Мы - команда, помнишь? — улыбается она мне, и я чувствую, как мои губы подрагивают в ответ. Я беру ее руку и целую ее открытую ладонь.

— Да. Мы команда, Дьяволица, — соглашаюсь я, поднимаясь на ноги. Мы стоим мгновение под сильной струей воды, позволяя ей ополоснуть нашу кожу, прежде чем я выношу ее, заворачиваю в полотенце и высушиваю.

Я не жду, пока она что-нибудь скажет, и веду ее в свою комнату, намереваясь показать ей, как много она для меня значит.

Богиня моего сердца.

Она не спрашивает, куда мы идем или что я делаю, когда я кладу ее на свою кровать, отстраняясь, чтобы посмотреть на нее во всей красе, раскинувшись на кровати, она — олицетворение соблазна, воплощение тепла в холодную зимнюю ночь.

Потому что она — единственное, что заставило мое замерзшее сердце оттаять, лед медленно трескается, удары учащаются. И точно так же оно бьется только для нее.

— Что ты делаешь? — почти робко спрашивает она, видя, как я открываю один ящик и достаю оттуда бутылочку масла для тела.

Поскольку я купил практически все, что может понадобиться женщине, я полностью обеспечен всем необходимым, чтобы удовлетворить любое ее желание.

— Балую тебя, — ухмыляюсь я, опускаясь на матрас и медленно проводя рукой по ее бедру. — Я хочу заботиться о тебе, — продолжаю я, моя рука движется выше, пока не достигает изгиба ее попки.

Она тихонько мурлычет, переворачивается на живот и поднимает попку вверх. Как и в первый раз, когда я увидел ее, я нахожу себя в восторге от ее изгибов.

Я провожу пальцами по контуру ее попки, наслаждаясь тем, как мурашки появляются на ее коже.

Слабая дрожь пробегает по ее позвоночнику, с губ срывается тоненькое мяуканье, когда она закрывает глаза, все ее тело расслабляется, и она позволяет мне делать с ней все, что я захочу.

Не желая упускать приглашение, я быстро набираю немного масла в ладони, кладу их на ее кожу и распределяю влагу по всему телу.

— Это так приятно, — хнычет она, когда я двигаюсь выше, массируя маслом ее спину.

Мой член упирается между ее складок, а мои руки нежно двигаются по ее спине, массируя плечи и шею.

Она не осознает, но она слегка подается ко мне, проталкивая мой член дальше в долину ее задницы, это действие настолько невинно и в то же время так безумно, что мне трудно сдержать себя.

Я стиснул зубы, продолжая свои ласки и стараясь не обращать внимания на то, как мой член, кажется, умоляет о пощаде, этот ублюдок дергается в поисках ее дырочки.

Это ради нее!

Я повторяю это в голове, пытаясь обрести равновесие. Но правда в том, что как только Сиси окажется обнаженной в моей постели, все ставки будут сделаны.

— С этого момента я должна просить тебя о массаже каждый день, — говорит она, — у тебя это неплохо получается.

— Ты искушаешь судьбу, Дьяволица, — говорю я. Мысль о том, что она будет лежать подо мной голой каждый день, не имея возможности ничего сделать, - чистая пытка. Но если моя девочка хочет массаж, то я могу только потакать ей.

Она поднимает голову и смотрит на меня, ее глаза опускаются к моему болезненно твердому члену. Ее рот приоткрывается в небольшом «о», глаза слегка расширяются. Тут же ее губы подрагивают, и на лице появляется озорная улыбка.

Она отшатывается назад, выпутывая свое тело из моего.

Я вопросительно смотрю на нее. Масло, покрывающее ее кожу, сверкает на свету, делая ее неземной, как фея, блеск ее кожи только усиливает ее привлекательность и заставляет мою кровь течь быстрее, вся она скапливается ниже и делает мое возбуждение невероятно болезненным.

Встав на четвереньки, она движется ко мне, чувственное скольжение ее конечностей останавливает мое дыхание. Особенно когда она облизывает губы, глядя на меня из-под ресниц и искушая меня на погибель.

Чертов Аид!

Если раньше я думал, что меня уже нет, то теперь я просто уничтожен. Вид ее пухлого розового рта, когда она проводит зубами по поверхности нижней губы, слегка покусывая ее, вызывает у меня физическую боль.

Мне требуется недюжинная сила, чтобы оставаться неподвижным и не делать того, о чем я мог бы пожалеть - например, прижать ее к кровати и найти облегчение в ее сладком маленьком теле.

— Блядь, — бормочу я себе под нос, ее рука лежит на моем члене, а ее язык высунулся, чтобы лизнуть головку. — Сиси, — стону я, влажность ее рта слишком манит меня, чтобы я мог оставаться неподвижным.

Запустив кулак в ее волосы, я подталкиваю ее вперед, и она открывает рот, чтобы вобрать в себя больше меня. Ее язык ласкает нижнюю часть, и мое дыхание учащается, когда она крепче сжимает меня, засасывая глубоко в рот.

Она облизывает всю длину, а затем целует головку.

Двигаясь вверх по моему телу, она обвивает руками мою шею и смотрит на меня, произнося слова, от которых сердце замирает в груди.

— Пожалуйста, займись со мной любовью, — шепчет она.

Мои глаза расширяются от ее просьбы, и я ищу на ее лице хоть какую-то подсказку, что она действительно этого хочет. В ее взгляде, в котором смешались страх и желание, есть небольшой след опасения, когда она продолжает кусать губу.

— Ты не обязана, Сиси. Конечно, не для того, чтобы доставить мне удовольствие, — говорю я ей, хотя мои яйца подтягиваются в знак протеста.

— Я хочу, — она гладит меня по щеке. — Я хочу тебя. Я хочу чувствовать себя так близко к тебе, как только могу, — продолжает она, ее руки лежат на моей спине.

— Сиси... — рычу я. Ей не нужно повторять дважды. Я перекладываю мою богиню на спину, ее ноги раздвинуты по обе стороны от моего тела, ее сладкая киска зовет меня.

Мои руки обхватывают талию Сиси, и я приникаю ртом к ее коже, прощупывая нижнюю часть груди, прежде чем взять сосок в рот. Я пировал на ее сиськах, как изголодавшийся мужчина. Держать ее в своих руках так долго, не смея сделать ничего, кроме как обнять ее, было мучительно.

Теперь, когда она наконец дала мне зеленый свет, я нацелился поклоняться ей, как богине, которой она является.

Ее ноги беспокойны, она пытается подтолкнуть меня к своему телу, ее руки тянутся к моему члену. Один взгляд на нее, и я вижу разочарование в ее чертах, в том, как она тяжело дышит, словно может умереть, если я не войду в нее в следующую секунду.

— Еще нет, моя маленькая грешница, — говорю я ей, проводя языком по шраму на ее груди, а затем перехожу к маленькой отметине, которую я оставил вокруг ее соска, и легонько целую его. — Ты должна быть готова взять меня, — говорю я, опускаясь ниже, скользя языком по ее животу, а затем приоткрываю губы и всасываюсь в ее кожу, кровь вытекает на поверхность и отмечает ее как мою.

Я продолжаю, не спеша целовать весь ее торс, оставляя маленькие любовные укусы повсюду, и гордость раздувается в моей груди, когда я вижу, что она покрыта моими отметинами.

— Пожалуйста, — стонет она, когда я опускаюсь ниже, и мой рот оказывается на вершине ее киски. Я вдыхаю ее запах, мускусный аромат щекочет мои чувства и опьяняет меня.

— Это мое, Сиси, — я говорю с ее киской, касаясь ртом ее малых губ и обдувая мягким воздухом ее блестящее возбуждение.

— Да, — отвечает она с придыханием. Ее глаза закрыты, позвоночник выгнут дугой, она еще больше раздвигает ноги, приглашая меня полакомиться ею.

Я провожу руками по ее талии, пока мои ладони не касаются ее бедер, мои большие пальцы вдавливаются в мягкую кожу прямо над ее изгибами, когда я приближаю ее к своему рту.

— Скажи это, — прошептал я, мой рот жаждет вкуса.

— Твоя, — хнычет она, пытаясь притянуть меня ближе, — Я вся твоя, — произносит она слова, которые способны развязать мне руки.

Я проникаю носом в ее киску, раздвигаю ее губы и долго облизываю ее, впитывая ее соки. С нее уже капает, ее киска источает нектар, которым я могу напиться.

— Я был создан, чтобы поклоняться твоей киске, Дьяволица. — говорю я, впиваясь в нее. Это сладость и грех, смешанные вместе в смертельной комбинации. Как амброзия для простого смертного, ее сущность способна сделать меня непобедимым. Потому что, когда она рядом со мной, я действительно чувствую себя несокрушимым.

Ее руки запутались в моих волосах, когда я сосредоточил свое внимание на ее клиторе, втягивая его в рот и заставляя ее кричать от удовольствия, ее ноги дрожат, ее бедра сжимаются вокруг моей головы, когда она пытается удержать меня на месте.

Ее дыхание неровное, и я не даю ей ни секунды отдыха, продолжая дразнить ее, пожирая ее киску так, словно это лучшая еда за всю мою жизнь. К этому времени мы уже достаточно изучили тела друг друга, чтобы точно знать, что нравится другому, и мне доставляет истинное удовольствие использовать это знание, чтобы сводить ее с ума раз за разом.

К тому времени, когда я закончу с ней, она будет настолько мокрой и расслабленной, что забудет обо всем своем страхе, а ее киска будет готова проглотить меня целиком.

Я провожу языком вокруг ее входа, проталкивая его внутрь настолько, чтобы пощекотать внешнюю стенку, зная, что ей понадобится всего несколько ударов, чтобы кончить.

— Влад! — кричит она, ее голос становится все громче, ее руки разрушают мой фасад.

Но я не останавливаюсь.

Я чувствую, как дрожит ее тело, когда она отходит от кульминации, и хочу, чтобы она дольше наслаждалась.

Я ввожу два пальца в ее вход, проверяя ее плотность. Она все еще плотная, как перчатка, и на мгновение я боюсь, что ей снова будет больно. Но как только эта мысль приходит мне в голову, я понимаю, что, если она все еще чувствует боль, то значит, я не сделал свою работу правильно.

Положив рот на ее клитор, я начинаю двигать им внутрь и наружу, чувствуя, как ее стенки сжимают мои пальцы, а ее стоны вибрируют в воздухе. Добавив третий палец, я пытаюсь растянуть ее еще больше.

— Влад... — шепчет она неуверенным голосом, ее широко раскрытые глаза смотрят на меня.

— Шшшш, — я дую на ее клитор, продолжая вводить и выводить из нее три пальца. Хотя вначале она испытывала страх, она начинает расслаблять свои мышцы, ее вход растягивается, чтобы впустить дополнительный член.

Я увеличиваю скорость, одновременно покусывая ее клитор.

— Блядь! Влад... Я не могу... — пытается сказать она, но все ее тело рушится, когда она начинает неконтролируемо дрожать, ее оргазм отдается в каждой клеточке, в каждом уголке ее существа. Рот разинут, глаза закатились к затылку, она может только наслаждаться своим удовольствием, прежде чем оно начнет стихать.

Видеть ее в таком состоянии лучше тысячи оргазмов, ее губы приоткрыты, щеки раскраснелись.

Я двигаюсь вверх по ее телу, все еще целуя ее шею, посасывая ее кожу, чтобы оставить более заметные следы на ее теле, желая, чтобы все видели, кому она принадлежит.

— Я люблю тебя, — шепчу я, прежде чем взять ее губы в долгий поцелуй, используя руку, чтобы поднести свой член к ее входу.

Я успеваю лишь подтолкнуть головку в ее теплое тело, прежде чем чувствую, как она напрягается, как все ее тело напрягается подо мной.

— Сиси, — я поднимаю голову, чтобы посмотреть на нее, и вижу непролитые слезы в уголках ее глаз. Она слегка дрожит, пытаясь сохранить спокойствие. — Мы можем остановиться, — говорю я ей, лаская рукой ее щеку.

— Нет, — качает она головой. — Я хочу этого. Правда хочу.

— Она заключает меня в свои объятия, ее ноги обхватывают мою задницу, когда она пытается вогнать меня в себя.

Черты ее лица напряжены, глаза тут же закрываются в ожидании боли. Каким-то образом, одного этого достаточно, чтобы заставить меня остановиться.

Положив ладони на ее задницу, я поворачиваю нас так, что моя спина ударяется о матрас, а Сиси подпрыгивает на мне.

Ее глаза расширяются, когда она видит смену позиций. Ее киска находится прямо на основании моего члена, ее влага стекает по моим яйцам, заставляя меня стонать от разочарования.

Так близко, но так далеко.

Ее взгляд останавливается на моем члене, в ее глазах появляется опасение, когда она проводит одной рукой по его длине, ее губы поджимаются, поскольку она, несомненно, думает о моем размере и о том, что это будет означать для ее тела.

— Сиси, посмотри на меня, — я подталкиваю ее подбородок вверх. — Это все твое, — указываю я на свое тело. — Ты контролируешь ситуацию, Дьяволица. Так используй меня, — подсказываю я ей, надеясь, что, отдав ей бразды правления, она покажется менее пугающей.

Все мои силы уходят на то, чтобы оставаться неподвижным, пока она медленно начинает раскачиваться на моем члене, ее глаза все еще оценивают его с легким трепетом.

Но я просто позволяю ей задавать свой собственный темп, зная, что ей это нужно, чтобы преодолеть свой страх.

Она упирается коленями в матрас, подаваясь вперед. Взяв мой член в руку, она приподнимается надо мной, располагая головку у своего входа.

— Ты главная. — заверяю я ее еще раз.

Кивнув мне, она слегка опускается, и я завороженно смотрю, как ее складки обхватывают мой член. Ощущение ее влажных, теплых стенок сразу же ударяет меня, как пуля в грудь, и мне требуется все, чтобы сдержать себя. Тем более что она все еще так насторожена, даже сейчас закрыла глаза, ее нижняя губа дрожит, когда она принимает меня в свое тело.

В тот момент, когда я вхожу в нее на дюйм, она останавливается, с ее губ срывается вздох. Она упирается руками в мою грудь, удерживая себя в неподвижном состоянии.

— Больно? — сразу же спрашиваю я, волнуясь.

Я старался сделать все возможное, чтобы она как можно больше раз спускалась на меня, чтобы она была скользкой и капала, достаточно, чтобы принять меня без проблем. Но я знаю свой размер, и даже если бы она не была девственницей, ей было бы трудно вместить меня в себя.

Я поднимаю руку к ее лицу, поглаживая ее щеку костяшками пальцев.

Она прикусывает губу, ее глаза смотрят на меня, когда она медленно качает головой.

— Я чувствую, как ты растягиваешь меня, — говорит она, опускаясь еще на дюйм. Рот приоткрыт, стон вырывается из ее губ, а глаза закрываются - на этот раз от удовольствия, а не от трепета. — Это так приятно, — хнычет она, и я наконец расслабляюсь, откидываюсь назад и позволяю ей двигаться в своем собственном темпе.

— Ты такой толстый и.. — она прерывается, ее язык высовывается, чтобы смочить губы, так как она, кажется, теряет слова. Она выглядит так чертовски сексуально, словно сбывшаяся мечта, блеск пота на ее теле возбуждает меня еще больше, так как я не могу не представить ее полностью покрытой моей спермой.

Ее руки лежат на моем животе, ее руки образуют перевернутый треугольник, подчеркивающий ее сочные сиськи, пышные и полные, искушающие меня хуже дьявола.

Медленно, она продвигает себя вниз еще на дюйм, мой член плачет от радости, что его приняли в рай. Я откидываю голову назад, ощущение того, что меня окружает ее жар, не похоже ни на какое другое. Поскольку я не помню многих эпизодов из своей жизни, я впервые ощущаю это, то, как мой член уютно устроился внутри нее.

Ее стенки прижимаются ко мне, сжимая меня так крепко, что мне приходится прилагать сознательные усилия, чтобы не кончить слишком быстро.

— Я чувствую себя как в раю, Сиси. Черт... — бессвязно бормочу я, не в силах выразить словами то, что она делает со мной.

С того момента, как я впервые увидел ее, я знал, что она — воплощение искушения, сумевшая заставить меня почувствовать то, что до нее не чувствовал никто другой. Я знал, насколько она опасна - для моих чувств, для моего сердца, для всего, черт возьми. Потому что один взмах ее красивых ресниц в мою сторону, и я был проклят.

Проклят быть ее рабом на целую вечность.

Уголки ее рта приоткрываются, когда она наблюдает, как я отдаюсь экстазу, находясь внутри нее, и она, кажется, обретает новую уверенность, делая один глубокий вдох, прежде чем полностью опуститься на мой член.

Мы оба вздыхаем от удовольствия, и до тех пор, пока я жив, я не смогу забыть вид ее сверху, мой член так глубоко внутри нее.

— Боже, Влад, — говорит она с придыханием. — Я понятия не имела, — кажется, она так же ошеломлена, как и я, когда она слегка покачивается, ее стенки гладят мой член в манящей ласке, которая заставляет меня видеть звезды.

Я тоже.

— Ты чувствуешь это, Дьяволица? — спрашиваю я, проводя рукой по ее животу, ощущая место, где мы соединены, — мы одно целое.

— Это так? — озорно спрашивает она, ее пальцы рисуют случайные фигуры на моей груди. — Значит, это делает тебя Дьяволом? — лукаво улыбается она, слегка приподнимаясь, а затем снова опускаясь.

Я открываю рот, чтобы ответить, но из него не вырывается ни звука, удовольствие настолько сильное, что я боюсь, как бы меня не сломали навсегда.

— Пока я твоя вторая половина, я буду всем, чем ты захочешь, — отвечаю я, мой голос густой и хриплый. Все, что угодно, лишь бы она никогда не покидала меня.

— Хм... — она прерывается, перемещая руки вверх по моей груди, пока не упирается в мои грудные мышцы, и использует меня, чтобы подтолкнуть себя вверх, на этот раз до тех пор, пока я не выйду наполовину, прежде чем опуститься снова, с большей силой.

— А что, если я решу принять обеты и действительно стать монахиней? — продолжает она спрашивать, и я понимаю, что она пытается сделать. Она хочет помучить меня, зная, что без нее я не протяну и дня.

Мне становится все труднее удерживаться от кульминации, маленькая распутница наслаждается тем, что мучает меня своими маленькими движениями.

— Тогда я последую за тобой, стану священником и буду стараться осквернять тебя на каждом шагу, — отвечаю я с придушенным стоном.

— Ты злой, — она сглатывает, ее зрачки затмевают радужку, когда она переводит взгляд на меня, желание капает с неё и только сильнее разжигает меня.

— Я твой. Как бы и кем бы ты ни хотела, чтобы я был. Я твой, — признаюсь я, положив руки на ее бедра, призывая ее двигаться — наконец-то избавить меня от страданий.

— Хорошо, — ухмыляется она, приподнимаясь, пока мой член не выскальзывает из ее киски, и тут же меня охватывает агония, поскольку я чувствую себя обделенным без ее тепла. — Но все, чего я хочу, это ты.

Ее маленькая рука обводит мою длину, направляя меня обратно в свое убежище, легко опускаясь на меня в этот раз, ее киска такая чертовски мокрая, что ее соки стекают по моему стволу.

Вот это и есть рай.