Мормилай. Грёзы проклятых

Глава 14

Люди верят в чудеса. Особенно, когда дело касается чужого нежданного несчастья.

Я проснулся от очень настойчивого стука в дверь. Похоже, меня пытались дозваться довольно давно.

«Опять спал. Наваждение какое-то!».

Самое странное заключалось в том, что, как и в прошлый раз, я совершенно не помнил того, как засыпал. Не помнил чувства сонливости. Мой разум просто в какой-то момент отключался, и это нервировало.

«Что, если мне нужно будет бдеть, а я вот так выпаду из сознания на несколько часов?».

Вздрогнув, как от удара, я бросился прочь из-под одеяла, готовый к бою. Сабля теперь никогда не покидала мои покои, как и заряженный пистолет, лежавший под подушкой.

— Кто там? — спросил я, извлекая клинок из ножен.

— Господин... Гм… Антони, — несколько смутившись, проговорила Майя. — От этого прохиндея лекаря Лентяева приходил мальчишка. Он принёс какое-то лекарство, видимо, для тебя.

— Что-нибудь ещё?

— Прибыл Милош Древоступ и двое его людей. Они у ворот. Что прикажете делать?

— Я сам их встречу, — ответил я. — Скажи, пускай, ждут.

Глянув на прикроватную тумбу, я нашёл свежий костюм, приготовленный для меня Агатой. На этот раз меня ждал красный дублет с широкими рукавами, обшитый тесьмой и разноцветными лентами, просторные шаровары до колен, белоснежные чулки и тонкие тканевые перчатки. В дополнение ко всему этому безобразию был мягкий чёрный плащ.

«На сколько я помню, даже сам Антони не одевался так броско, — подумал я, ухмыляясь. — Развлекается моя зазноба. Ладно, пускай!».

Облачившись в оставленный прачкой костюм, я спустился на первый этаж по парадной лестнице. Во дворе было пустынно. Без Якоба, который каждое утро выгонял лошадей, гоняя их по кругу, здесь стало тихо.

«Надо срочно нанять того мальчишку, о котором он рассказывал, пока животины не захворали».

Подойдя к воротам, я отодвинул задвижку, выглядывая наружу. На меня смотрели трое хмурых мужчин, одетых под стать хозяину дома. Это показалось мне забавным. Однако, скользнув взглядом по их нарядам, я понял, что эти ребята разодеты столь броско не просто так. Это было визитной карточкой, таких как они.

«Это же ландскнехты, разрази меня гром, — думал я, играя с ними в гляделки. — А моя мамаша не промах. Наняла людей, что надо. Эти драться умеют. Правда, верны ли?».

Захлопнув задвижку на крошечном окошке, я снял засов, отворяя ворота. Наёмники всё так же хмуро глядели на меня, не говоря ни слова.

— Вы опоздали, — бросил я, не спеша, пристально следя за их реакцией. — Вас ждали намного раньше.

Тот из них, что был старше прочих, лет сорока, нехорошо улыбнулся. Как и я он был одет в цветастые шарованы до колен, поверх торса мужчина носил пышный кафтан со множеством прорезей, через которые виднелась его рубашка. На голове наёмника красовался многослойный щегольской берет со множеством крашенных перьев разной длинны.

— Ни-ет. Вы сами отменили пи-ервоначальную сделку, — хмыкнув, заявил он, нагло глядя поверх моей головы, изучая внутренний двор особняка.

— Кто отменил? — осведомился я. — Как?

— Милош, я чего-то не понимаю? — подал голос второй наёмник, чуть по моложе. — Что это он такое говорит?

— Спокойно, Сепп, — буркнул главный. — Леди Сабина прислала записку, — добавил он, переведя взгляд на меня.

— В следующий раз, если он, конечно, будет, перепроверяй подобные сообщения. Мы придумаем условный сигнал, может быть, какой-то знак, — ответил я, изображая глубокое раздумье. — Кажется, нас всех обманули. Её специально выманили из особняка, чтобы я остался один.

— Что-то стряслось? — протянул мужчина, изучающе глядя мне в глаза. — Нади-еюсь, никто ни-е пострадал.

Он говорил с сильным акцентом, гортанно выплёвывая слова, а некоторые растягивая, словно не был уверен в их правильном произношении и смысле. Я медленно поднял руку, отгибая край воротника, демонстрируя ужасный, свежезашитый разрез на шее.

— На меня совершили покушение, — ледяным тоном сообщил я.

Наёмники переглянулись.

— Мы здесь никак ни-е зами-ешаны, — чуть нервозно заявил Милош. — Я так понимаю, пи-еред нами господин Антони?

«Слава богу, он не видел его при жизни, — внутренне выдохнул я. — Всё делала мать».

— Он самый, — кивнул я. — Прошу в дом. Предложение в силе, но охранять меня нужно не в дороге, а здесь. Обсудим детали.

— Обсудим, — согласился Милош, поправляя огромный меч, всё это время лежавший на его плече.

Закрыв за ландскнехтами ворота, я проводил их к парадному входу. Все трое были вооружены длинными мечами. Мне хорошо были известны нравы этой братии, как и то, что в городах, где они наёмничали, это оружие провоцировало частые проблемы с городовой стражей. Ношение холодного оружия в мирное время не было под запретом, но, когда неподготовленный человек видел сомнительно типа, несущего на плече полтора метра стали… Возникали известные опасения и вопросы. Прятать длинный меч в ножнах, из-за размеров можно лишь за спиной, а извлечь его оттуда без посторонней помощи проблематично. Ландскнехты подходили к вопросу практично, нося чудовищные железки на плечах, постоянно готовые к бою. Вот и тогда, глядя на бредущих через «мой», Веленских двор, я думал о том, что реши ребята изрубить меня в капусту, я вряд ли успею пронзить хотя бы одного. Полуторный меч в умелых руках — грозное, очень быстрое и смертоносное оружие, не уступающее ни сабле, ни рапире.

Я отвёл наёмников в обеденную залу, крикнув Майю.

— Бутылку вина, — бросил я.

— Какого изволит мой господин? — уточнила Майя, но понял, что я вряд ли хорошо в этом разбираюсь, добавила. — Быть может, любимого? — Она улыбнулась.

— Его, — кивнул я, тоже натянув приятную улыбку.

Вскоре она вернулась, с подносом, на котором стояла пыльная бутылка и четыре бокала.

«Нужно срочно нанять дворецкого и ещё пару слуг, — думал я, следя за тем, как неловко Майя развивала вино. — Уж на что я непритязателен, но не понимаю, как Веленские обходились таким ужатым штатом. Неужто, деньги и драгоценности, что прячет у себя в спальне Сабина — это всё их состояние? Не мог же Антони промотать почти всё? Или мог? Тогда они на грани разорения… Вот почему за него никто не хочет выдать дочь… Ну, кроме того, что он был несносным кретином и садистом».

После освобождения из-под власти Веленского, мои мысли стали намного свободнее и, порой, даже мешали. Я анализировал всё и вся, непрестанно выискивая ловушки и придумывая собственные. Иногда это мешало тем, что я выпадал для окружающих, внезапно погружаясь в раздумья.

— Лучше поздно, чем никогда, — произнёс я, поднимая бокал. — За знакомство!

— Будем знакомы, — кивнул Милош, чуть прихлёбывая.

— Будем, — громыхнул тот, которого звали Сепп.

— Будем, — добавил третий.

— Мне нужна круглосуточная охрана. Здесь в доме, даже когда я отсутствую должен быть человек. Скоро вернётся моя мать. Она стара, больна и редко покидает дом. В поездки и выходы в свет мне так же понадобится охрана до двух человек.

— Итого трое, — пробасил Милош.

— Верно.

— Мы пробудем в Крампоре до конца мая, — задумчиво проговорил Милош.

Я поразмыслил. Мои планы были весьма амбициозны, но по времени, я не ожидал их исполнения позднее середины лета следующего года.

— Меня устраивает это, — согласился я.

— Нужны выходные, — продолжил Милош. — Один в неделю для двоих из нас. Кто идёт решаем мы сами, будем меняться.

— Согласен, — кинул я, тотчас добавив. — Но всегда в разные дни недели. Я сам буду назначать в какие, накануне… Чтобы никто не мог вычислить, когда в доме на двух мужчин меньше.

— Справи-едливо, — буркнул Милош, почёсывая щетину.

— В доме не напиваться. После заката не шуметь. Жить будете во флигеле для слуг. Там три женщины. Скоро будет новый дворецкий. Старого убили во время покушения на меня. Возможно, найму ещё кого-то. Женщин и пальцем не трогать! Кто ослушается, застрелю на месте.

— Не надо нам угрожать, — подал голос до этого молчавший наёмник.

— Как тебя звать? — осведомился я.

— Мартин, — с вызовом ответил самый молодой из троицы.

— Это не угроза, Мартин, а правила моего дома. Ты либо клянёшься выполнять их, либо уходишь прямо сейчас.

— Это тоже справи-едливо, — грозно заявил Милош, метнув испепеляющий взгляд на своего человека.

— Завтрак готов, господин, — вставила Майя, робко вошедшая в залу.

— Вы голодны? — осведомился я.

— Ни-ет, благодарю, — ответил за всех Милош. — Нам подходят условия, но мы не поговорили об оплате. Прежнее соглашение предполагало сопровождение.

— По сто пепельных до конца мая каждому.

— Итого триста двадцать, — ответил Милош, с улыбкой протягивая мне руку.

— Идёт, — ответил я, хлопнув по его ладони. — Когда готовы приступить?

— Сепп прямо сейчас. Мы с Мартином к завтрашнему утру.

— Договорились, — сказал я, вставая. — К завтрашнему утру жду вас двоих, подпишем контракт.

— Подпишем, — согласился Милош уже менее весело.

«Не любят наёмники бумажки, да прописные условия».

Когда Милош с Мартином ушли, я не придумал ничего лучше, чем отвести Сеппа в оружейную. Многие месяцы моё тело застаивалось, тратя остатки хлипкого здоровья на бесцельные и бесполезные стояния по четырнадцать часов к ряду. Пришло время навёрстывать упущенное. К тому же, без регулярных тренировок по фехтованию нельзя быть уверенным в том, что в случае опасности успеешь среагировать так, как должно. Опыт это, конечно, хорошо, но практика в таком деле нужна и желательно ежедневная.

Сепп оказался очень умным фехтовальщиком. Я почему-то ждал от него бешенного напора и размашистых ударов, а вместо этого получил сдержанного и коварного соперника. Когда мы фехтовали на рапирах, он не спешил атаковать, раздразнивая меня, провоцируя напороться. С саблей в руках Сепп становился смертоносно быстр, и всё время норовил атаковать меня в вооруженную руку, вместо того, чтобы пытаться закончить поединок ударом в маску или уколом в корпус. Но его истинной страстью был длинный меч. Сепп вращал мечом, выписывая в воздухе смертоносные кружева, он то замирал в одной из стоек, провоцируя меня, то атаковал столь стремительно, что я едва успевал брать защиту дистанцией, а один раз чуть не лишился пальцев. В конце концов, запыхавшись, мы взяли паузу, и готов биться об заклад, я заметил в его глазах уважение. Он тоже остался доволен нашим спаррингом. В дверь постучали.

— Войди, — крикнул я.

— Господин, прибыл ещё один человек, — доложила Майя. — Говорит, вы изволили пригласить его на должность дворецкого.

— Как он назвался? Каспер?

— Точно так, господин. Каспер Рудкович.

— Пусть поднимется сюда, — велел я.

Майя отправилась встречать нового слугу, а я прильнул к окну, чтобы понаблюдать. Каспер вошёл во двор чинно и подчёркнуто независимо, но увидав огромный дом, немного перетрухал. Его прежний хозяин был менее состоятелен, к тому же первым человеком, которого будущий дворецкий увидел после Майи был Сепп. Я специально послал его следом за кухаркой, наказав устроиться у колодца, и демонстративно править его громадный меч. Каспер явился готовый на всё, как я и предполагал. Он старательно набивал себе цену, однако, был согласен и на компромиссы. Узнав о том, насколько значителен предполагаемый фронт работ, бывший батлер Радзиковского запросил ещё десять пепельных сверх оговоренной суммы. Я согласился при условии, что на эти деньги он наймёт помощника, какого-нибудь мальчишку из небогатой семьи и будет его обучать.

«Никогда не стоит переплачивать тем, кто уже освоил ремесло. Их доходы в любом случае будут расти. Но инвестировав в будущее даже одного человека, ты сделаешь мир чуточку справедливее».

Мысли о будущем и справедливости, не зря все чаще тревожили мой разум. Когда ты подневольный раб, очень легко определять, где правда. Она всегда за тобой. Но всё становится сложнее потом, когда господином становишься ты сам. Особенно, если для этого нужно идти по головам, плести интриги, лгать и убирать с пути неугодных. Возможно мне бы удалость заткнуть совесть, внушив себе, что все они мои враги. Что я военнопленный, которого лишили судьбы… если бы не Агата. Агата стало лучом света в царстве кошмара, который не позволил сломаться, освещая путь, заряжая волей, а затем и яростью. И теперь, когда я начинал лгать даже ей, хотя бы даже про судьбу Якоба, мне было стыдно. Прежде всего перед самим собой.

«Чем я лучше Антони, если решаю свои проблемы убирая ненужных людей? Тем, что не насилую и не избиваю прислугу? Увы, это не достижение».

К вечеру я вызвал Каспера в свою спальню. За день новоиспеченный дворецкий успел освоиться. Войдя в покои Антони, он кратко, но с достоинством поклонился, застыв, не хуже, чем я неделей ранее. Невзирая на весь тот багаж, с которым Рудкович попал в этот дом, по его лицу было видно, что он доволен переменами.

— Мне не здоровится, — протянул я, лёжа в постели. — Доставь ко мне лекаря. Немедленно. Майя в курсе, кто меня обслуживает.

Каспер снова со значением поклонился, ответив:

— Как будет угодно, господин. — И отправился выполнять поручение.

Я немного волновался. Это чувство, как и многие другие, до срока было забыто, но теперь вновь проявлялось, хоть и значительно ослабленное.

«Это только первый этап. Его не просчитать, я знал это изначально, — говорил я себе. — Главное не проколоться, не паниковать».

К счастью, Касперу удалось разыскать лекаря. Дворецкий явно хотел расстараться, повысив свою ценность и почёт на новом месте. Он привёл Лентяева в сумерках, доставив на нанятой двуколке. Визитёра встретил Сепп, сопроводив лекаря до моей спальни. Ландскнехт тоже проявил инициативу, обыскав Игоря с таким пристрастием, что перепугал беднягу до полусмерти.

— С момента нашей последней встречи миновал лишь день, а в вашем доме разительные перемены, — посетовал лекарь.

— Всё течёт, всё меняется, — рассеянно заметил я. — Иногда столь быстро, что мы это замечаем, лишь осознав, что не можем справиться с течением.

— Я полагаю, вы позвали меня не для того, чтобы обмениваться философскими пассажами.

— Верно, — кивнул я. — Осмотрите мою шею, Игорь.

Игорь поставил саквояж на секретер, и подхватив стул, присел в изголовье у постели. Приподняв над головой подсвечник, он осторожно касался шва подушечками пальцев. Хмурясь, лекарь рассматривал собственную работу, что-то бормоча под нос. Наконец, стихнув, он поставил подсвечник на прикроватную тумбу.

— Чем вы обработали разрез?

— Ничем, — невинно ответил я. — Что-то не так? Нет следов заживления? Загноился?

Игорь промолчал. Вернувшись к саквояжу, он раскрыл его, на миг замер, обернувшись ко мне. Порывшись, достал крошечные ножницы и пинцет. Лекарь вновь опустился на стул, а затем принялся совершать некие действия, которые не были мне видны.

— Вот, полюбуйтесь, — наконец сказал лекарь, поднимая передо мной связку ниток. — Они вам больше не нужны. Шов крепок, словно ему месяц, а то и два.

— Готов поклясться, ещё утром это был свежий разрез, — заявил я, ощупывая шею.

— Так, чем вы его обработали?

— Я уже ответил, ничем.

— В таком случае, вам вряд ли когда-либо ещё понадобятся мои услуги. Такая регенерация свойственна, разве что... — Он замолчал.

— Кому?

— Никому, — уклончиво ответил Игорь. — Доказательной медицине не ведомы подобные прецеденты.

— Хотите сказать, что тут поработал алхимик?

— Возможно, хотя я до сих пор не понимаю, зачем меня вызвали, — тон лекаря становился нервозным. — Мы не на экзамене. Или это у вас игра такая?

Открыв дверцу прикроватной тумбы, я извлёк оттуда увесистый кошель с монетами.

— Это ваш гонорар за отличную работу, — проговорил я. — Излечить такую рану, нанесённую душегубами, что вторглись в мой дом! И всего за день! Похвально, весьма похвально.

— Я не совсем понимаю, — процедил Игорь, не спеша взять деньги.

— А всё очень просто. Вы самостоятельно покупаете ингредиенты для снадобий и лекарств, которые изготавливаете?

— Допустим, — кивнул он.

— Где именно?

— Да по-разному, что попроще на рынке можно раздобыть, что посложнее заказываю. А что?

— Завтра по утру вы отправитесь на рынок, пополнить свои запасы. И там, как можно чаще, вы будете говорить случайным собеседникам или просто греющим уши торгашам, что врачуете Антони Веленского.

— Вот как, — с интересом сообщил лекарь.

— Да так, — хмыкнул я. — Не забудьте упомянуть, что не успели вы снять швы с жуткой раны на шее, как заметили у бедняги Антони первые симптомы чёрной оспы.

— Чёрной оспы? — эхом отозвался Игорь.

— Совершенно верно, именно её. Поражение началось с лица Антони. Выкарабкается или нет, одному богу известно. И после каждого посещения особняка, будете добавлять новые подробности того, как изменилось лицо больного, как оно обезображено, сетуя на несправедливость судьбы к столь юному дарованию.

— Простите мою бестактность, — смеясь, заметил Лентяев. – Это вы-то юны?

— Вот, видите, проклятая зараза уже меня меняет.