Мощи Распутина. Проклятие Старца

71

Прежде чем Чандхари успела сказать что-то еще, щелкнул электронный замок, дверь лаборатории открылась и вошел человек, для встречи с которым Росток приехал в Детрик.

На нем была оливковая униформа военного офицера. На плечах красовались погоны с одной серебряной звездой. Росток представлял этого человека старше: перед ним же стоял привлекательный юноша с округлыми мальчишескими щеками и пухлыми губами. Он отрывисто назвал свое имя — Натаниэль Шерман — и, не подав Ростку руки, стал пристально изучать его, после чего переключил внимание на Чандхари.

— Как далеко вы продвинулись?

Вздохнув, доктор отдала папку. Просмотрев вложенные в нее листы, Шерман повернулся обратно к Ростку:

— Мы рады, что вы нас навестили, — сказал он. В свете вынесенного Чандхари приговора, Росток не знал, что ему думать об этом замечании. — У вас есть ко мне вопросы?

— Я действительно умираю? — спросил Росток. Это был не тот вопрос, ради которого он изначально приехал, однако сейчас он волновал его больше других.

Шерман нахмурился.

— Мне жаль, но ответ утвердительный.

— И действительно нет никакого лекарства?

— Пока нет. Для вашего состояния противоядия не найдено, по крайней мере, — на Западе. Но мы надеемся его найти. Исследовав ваше заболевание, мы можем получить некоторые ответы. Где одежда, в которой вы были в хранилище?

— Она уже выстирана.

— Печально.

— Печально? Почему?

— Было бы неплохо проверить ее на образцы.

— Какие образцы?

— Вы говорили Чандхари, что хранилище было продезинфицировано.

— Да.

— Это тоже плохо. А лаборатория Альцчиллера, как я понимаю, сгорела.

— Об этом я ничего не говорил.

— У нас есть и другие источники информации, — сказал Шерман, почти слово в слово процитировав Уинфилда.

Росток сразу понял, что Шерман ему неприятен, и, похоже, Чандхари разделяла его чувства.

— Вы ведь на самом деле не генерал? — спросил Росток.

— А вы разве не видите погоны?

— Он не военный, — угрюмо проговорила Чандхари. — Он молекулярный биолог, как и все мы.

— Я не прошел военное училище и, конечно, не поднимался по лестнице чинов. Но, так или иначе, я все же генерал и командую здесь.

Он отдал папку обратно Чандхари. Лицо доктора приняло удрученное выражение. Ее дружелюбие испарилось, как только появился этот молодой офицер. Похоже, она испытывала неловкость в присутствии Шермана, хотя явно подчинялась ему.

— Это военная база, — объяснила она Ростку. — По требованию Пентагона, операциями должен руководить офицер рангом выше полковника. Офицеров с требуемым научным образованием не оказалось, поэтому ему дали этот пост, предварительно возведя до генерала.

— Можете назвать это лабораторным назначением, — прокомментировал Шерман. — Оно так же правомерно, как и военное.

Росток не доверял молодому генералу. Казалось подозрительным, что он вошел в тот самый момент, когда Чандхари начала говорить об исследовании АТА русскими военными.

— Вы подслушивали нас? — спросил Росток.

Шерман не стал отпираться:

— Все комнаты просматриваются, тем более если у нас посетители. Это не нарушает ваших личных свобод, если вас это волнует. Не забывайте, что вы внутри особо охраняемого объекта. Если вы были внимательны, то заметили предупредительную надпись в комнате ожидания.

— Вы похожи не на ученого, а скорее на специалиста по безопасности.

Шерман улыбнулся ему одной из тех широких доверительных улыбок, что всегда настораживали Ростка.

— Внутри этого здания мы все эксперты по безопасности. Верно, Веда?

Чандхари кивнула в знак согласия.

— Конечно, я подслушивал, — сказал Шерман, повернувшись к Ростку. — А вот вы задаете слишком много вопросов.

— И, по-моему, имею право услышать ответы на них. От вас.

— Вы сейчас о руке? О кисти Распутина? Но ведь не мы нашли ее, вы. Что мы можем вам рассказать?

— По-моему, вы знаете куда больше, чем хотите показать. Может быть, я и не такой умный, как вы двое, но вижу, что вы что-то скрываете.

— Что-то скрываем? — фальшивая улыбка застыла на лице Шермана. — Нет, нам нечего скрывать. Вы сами рассказали, что рука пролежала в сейфе больше пятидесяти лет. Веда поделилась с вами всей известной нам информацией, часть из которой даже была конфиденциальной, но… учитывая ваше состояние, думаю, ее можно простить. Мне кажется, нечто, заразившее вас и других людей, могло вырасти на этой кисти. Может быть, той же биологической реакцией оно предохраняло руку от разложения, убивая бактерии и предотвращая процесс гниения.

Ростку это показалось логичным, однако…

— Профессор Альцчиллер думал иначе, — сказал он.

— Ах да, Альцчиллер. У него всегда были экзотические теории.

— Но он когда-то работал на вас.

— Альцчиллер не был биологом. Он был судебным экспертом, собирателем костей. И работал на моих предшественников. Но это было давно.

— Его посылали с экспедицией в Лаос и Камбоджу, обследовать останки солдат на предмет следов биологического оружия, верно?

Самоуверенное выражение лица генерала поблекло.

— Допустим.

— Как называлась та экспедиция? «Желтый дождь»?

— Вы знаете об этом? — перебила его Чандхари. — Знаете о его работе?

— Да.

— Сам Альцчиллер никогда ничего не рассказал бы о той поездке, — сказал Шерман. — И в статье о ней было написано далеко не все. Как вы узнали о том проекте?

— Как и у вас, у меня свои источники, — улыбнулся Росток.

Его источником был репортер «Скрантон Таймс», которому Альцчиллер давал интервью после экспедиции «Желтый дождь» и которого он уговорил сохранить истинную цель поездки в тайне. Репортер держал свое слово, пока не позвонил Росток и не убедил его, что раз Альцчиллер мертв, тайну можно раскрыть.

— Чертовы СМИ, — злобно бросил Шерман. — Ваш источник — это какой-то репортер. Он, вероятно, сказал вам, что Альцчиллер не обнаружил ничего значительного? Только пару листьев и веток с желтым налетом. Мнения о его происхождении разошлись. Некоторые высокоуважаемые ученые предположили даже, что это пчелиный помет или пыльца.

— Однако ваши предшественники так не считали. Шерман пожал плечами.

— Об этом уже писали в научных журналах, так что, думаю, мир не рухнет, если и вы узнаете. В полевых отчетах было сказано, что осадок остался от воздушного спрея, распыленного над племенем Хмонг. Мы и биомедицинская лаборатория в Эджвуде взяли образцы для исследования. В них оказалась не пыльца, но и никаких обычных химических веществ мы в них тоже не обнаружили.

— Это был тот самый желтый осадок?

— Единственным веществом, которое распознали наши люди, был лаурилсульфонат. Это поверхностноактивное вещество, которое входит в состав туалетного мыла и моющих средств. Как думаете, что оно делало в глубоких джунглях? Единственное рациональное объяснение: его распылили, чтобы смыть следы биологических или химических агентов.

— Зачем кому-то это понадобилось? — спросил Росток. Ни о чем подобном профессор не упоминал. — Они боялись оставить следы?

— Не обязательно. Подобную операцию проводят, чтобы нейтрализовать ядовитые осадки, прежде чем вводить войска. Одна из основных проблем биологического оружия состоит в долговечности его химических агентов. Они остаются активными вплоть до оккупации зараженной территории. Помните, как тяжело было очистить здание Сената в Вашингтоне[38]? А ведь доза спор сибирской язвы была небольшая по сравнению с огромными объемами, которые обычно используются на поле военных действий.

— Есть только два способа уничтожить биохимические осадки, — подвел итог Шерман. — Самый эффективный — сжечь их.

— Лабораторию Альцчиллера сожгли, — вспомнил Росток. — Полностью уничтожили всего через несколько часов после его смерти.

— Второй способ — избавиться от осадков с помощью какого-нибудь поверхностно-активного вещества или дезинфицирующего раствора, — сказала доктор Чандхари. — Так делали русские в Афганистане и вьетнамцы в Лаосе.

— Министерство продезинфицировало банковское хранилище, — сказал Росток. — Значит, теперь там безопасно.

— И поэтому мы не смогли достать образцов… — начала было Чандхари, но осеклась, заметив на себе недовольный взгляд Шермана.

— Что вы сказали? — Росток встал между ними, прерывая зрительный контакт. — Какие образцы? Когда вы пытались взять образцы?

— Она говорила об образцах, которые Альцчиллер искал в Камбодже, — сказал Шерман. — Когда мы услышали о его смерти, то вспомнили об экспедиции.

Чандхари облегченно улыбнулась и закивала головой в знак согласия:

— Все верно. Еще этим утром мы обсуждали образцы, привезенные профессором. Они оказались бесполезными.

Лгать у нее получалось не так хорошо, как у Шермана.

— Давайте-ка все проясним, — выступил Росток. — Мы здесь говорим о биологическом оружии. Если я ничего не путаю, профессор Альцчиллер по вашему заданию искал остатки химических веществ в Лаосе.

Двое смотрели на него, озадаченные.

— Поэтому вам потребовалась моя одежда? Вы ищете образцы тех же веществ в Миддл-Вэлли, верно?

Росток разглядывал их лица, пытаясь увидеть мимический жест, подтверждающий его догадку, когда из коридора раздался звук сирены. Он услышал шум открывающихся дверей коридора, а за ним — звук приближающихся шагов. Судя по тяжелым ударам, шел кто-то в военных ботинках.

Возможно, охранники.

Шерман мог вызвать их незаметно для остальных.

И действительно, в дверь просунул голову молодой военный.

— Вам не нужна помощь сэр? — спросил он Шермана.

Шерман сделал шаг вперед, и на лице его вновь появилась фальшивая улыбка.

— Как думаете? — спросил он Ростка. — Будут у нас с вами проблемы?

Росток покачал головой.

— Нет, — пробормотал он. — Проблем не будет. Шерман кивнул, и военный закрыл дверь.

Снаружи послышались приглушенные реплики, затем удаляющиеся шаги.

— Боюсь, нам придется вас немного задержать, — сказал Шерман. — Бежать даже не пытайтесь: у охранника за дверью приказ стрелять в вас.