Мощи Распутина. Проклятие Старца

45

Задняя дверь здания факультета оказалась незапертой. В коридоре горела одна лампа с питанием от генератора. Лифты не работали, поэтому в лабораторию Уильяма Альцчиллера, находившуюся на пятом этаже, они поднимались пешком.

— Работает аварийное питание, — объяснил профессор. Он посмотрел на Робин испепеляющим взглядом, не успела та войти в лабораторию. — Там снаружи какая-то проблема, все электричество выключилось, — сказал он. — Генератор отвечает за все, кроме лифтов и вентиляции.

В лаборатории и впрямь было душно. Пахло дезинфицирующими средствами и химикатами. И потом, подумал Росток, прочищая нос.

— Вы бы открыли окно, — сказал он. — Проветрилось бы немного.

— Я бы открыл, — согласился Альцчиллер, — но в этих новых зданиях все окна запечатаны. Весь день сидим без вентиляции.

— А где ваш ассистент — тот молодой гений, которого вы взяли в помощники?

— Он проработал всю ночь, а утром почувствовал себя неважно, так что я отправил его домой.

— Все должно быть конфиденциально, — напомнил Росток профессору. — Надеюсь, вы не забыли его предупредить?

Если это так секретно, зачем вы привели с собой журналистку? — Альцчиллер повернулся к Робин. — Я видел вас по телевизору. Не знаю, что вам наговорил Росток, но я скажу одно: что бы вы здесь ни услышали, это не для эфира. Не хочу, чтобы меня цитировали или даже просто упоминали в новостях, — он повернулся к Ростку. — У нее есть с собой диктофон?

— Я уже все забрал: и диктофон, и мобильный. Они внизу, в машине.

Робин переводила взгляд с полицейского на профессора.

— Да что с вами? Вы в курсе, что вы параноики?

— Я сделал тебе одолжение, допустив сюда, — укоризненно произнес Росток. — Теперь будь добра, помолчи немного. Можешь узнать много интересного.

О да, — сказал внезапно повеселевший Альцчиллер. — У нас тут в высшей степени необычный артефакт. Никогда не видел ничего подобного.

Он подвел их к столу в дальнем конце комнаты, возле окон. Рука лежала на стеклянном подносе, накрытая прозрачным колоколом, ладонью вниз. Пальцы касались стекла.

— Так вот она где, — сказала Робин, наклонившись, чтобы рассмотреть руку поближе. В ее глазах теперь было больше интереса, чем в прошлый раз, подумал Росток.

— Разве кисть не нужно держать в морозильнике? — спросил он. — Или он тоже не работает?

— Честно говоря, я держу ее здесь намеренно, — признался Альцчиллер. — Как вы думаете, сколько она пролежала в сейфе?

— По словам банкира, все пятьдесят лет. Но такого же не может быть, верно?

Альцчиллер изогнул бровь, однако прямого ответа не дал.

— Как думаете, у него была цель обмануть вас?

— Вряд ли кто-то вам ответит. Гарольд Зиман умер этим утром. Его лечащий врач сказал, что от кровоизлияния в мозг, — Росток заметил, что Робин испуганно смотрит на него. Очевидно, она не слышала о смерти Зимана. — Но рука не могла пролежать в сейфе больше пары часов. Иначе она начала бы разлагаться, верно?

— Верно. Этот процесс начинается очень быстро, особенно при комнатной температуре.

— Поэтому я и удивлен, что вы ее не заморозили. Без вентиляции здесь довольно жарко.

— Да, сейчас почти тридцать три градуса. Я слежу за температурой с тех пор, как вы уехали. Ночью было двадцать градусов, и как только взошло солнце, лаборатория начала прогреваться. Сначала от солнечных лучей сквозь стекла, затем еще электричество отключилось. К полудню здесь было тридцать четыре градуса.

У Ростка создалось ощущение, что профессор хочет что-то сказать, но ходит вокруг да около. Возможно, его смущало присутствие репортерши и то, с каким интересом она рассматривала кисть. Они оба наблюдали за Робин, пока та ходила вокруг стола и изучала руку так, словно видела ее впервые.

— Все хорошо, мы работаем над этим делом вместе, — попытался успокоить профессора Росток. Затем поглядел на него и добавил: — Вы выглядите так, словно очень устали. У вас красные глаза.

— Зрительное напряжение, — объяснил профессор. — Слишком долго глядел в микроскоп. Когда мне попадается что-нибудь интересное, я забываю об отдыхе.

Он щелкнул выключателем рядом со столом. Матовая стеклянная поверхность дважды мигнула, прежде чем зажечься. Альцчиллер взял два рентгеновских снимка и вставил их в зажимы в верхней части панели.

— Мы сделали несколько снимков руки — и со стороны ладони, и с тыльной части, — сказал профессор. — Это позволило довольно точно определить размеры костей, не повредив ткань. В качестве дополнительной меры безопасности, чтобы не изменить клеточную структуру ткани, мы воспользовались оборудованием с пониженным уровнем излучения, — Альцчиллер показал на призрачные изображения на стеклянной панели. — Как видите, несмотря на весьма внушительный вид пальцев, иллюзия массивности создается в основном за счет мяса. Кости фаланг, на самом деле, не намного длиннее среднего размера. Пястные кости, которые весьма точно отражают пропорции тела, также нормальной длины. Я бы сказал, что наш загадочный человек имел рост около ста восьмидесяти сантиметров — плюс-минус четыре — и был среднего возраста. Видите эти рубцы?

Он указал на небольшие узлы в районе костяшек.

— Они формируются из раздельных костей, которые появляются где-то в пять лет, и срастаются со стержневыми костями примерно в двадцать. Судя по Состоянию суставов, я бы сказал, что предмету нашего исследования от сорока до пятидесяти лет. Я нашел у него раннюю стадию ревматического артрита, вдоль суставов между первым и вторым рядом фаланг.

— Вы имеете в виду средние костяшки? — спросил Росток.

— Извиняюсь, — опомнился профессор. — Я знаю, что нужно говорить проще, но всегда забываю.

— Что насчет мизинца? — спросил Росток.» — Почему он выгнут в сторону?

— Врожденная деформация, — сказал профессор. Сначала я думал, что это результат неправильного срастания кости. Но как вы видите на снимке, повреждений не было. Если бы он имел перелом, отложения кальция в районе трещины были бы гораздо обильнее.

— Теперь посмотрите на саму кисть и на то, что осталось от запястья, — сказал Альцчиллер, снова обращая их внимание на прозрачный купол. — Кожу прямо над обрубком чем-то яростно терли. Похоже, это ожоги от веревки. Нам удалось найти волокна пеньки, что весьма необычно, учитывая, как аккуратно отрезана кисть.

— Вы считаете, что она ампутирована? — спросил Росток. — Это не могло произойти случайно?

— Нет» исключено. Несчастный случай обязательно вызвал бы смещение запястных костей.

Он обвел скопление темных пятен на рентгене.

— В человеческом запястье восемь костей в два ряда — они представляют собой неправильные фигуры, составленные наподобие паззла. Сами кости прочные, но их легко разъединить. Однако, как вы сами видите, они все на месте.

Росток кивнул, хотя и не мог сказать, правильно ли составлены кости. Оставалось поверить Альцчиллеру на слово.

— А если человек случайно отрезал себе кисть бензопилой? — спросил Росток.

— Или лезвием газонокосилки? — добавила Робин, Насмешливо намекая на прошлый разговор с Ростком.

Профессор направил на кисть галогеновую лампу на гибкой ножке. Свет, казалось, выделял каждую пору на коже.

— Внимательно посмотрите на край запястья.

Робин подошла ближе.

— Видите белую область? Это передняя кольцевая связка: тонкое волокнистое образование, которое закрывает мышцы и нервы и защищает запястные кости, словно пластиковая изоляция — электрические провода. Единственный вариант, при котором кисть могла быть отделена от тела без разрыва связки, это ампутация медицинским скальпелем. Кроме того, и сухожилия, и нервы отрезаны от лучевой и локтевой костей… простите, я имел в виду, костей предплечья… там, где они соединяются с запястьем. Тот, кто проводил операцию, — а это была именно операция — старался сделать все чисто, и ему это удалось. В общем, ампутацию проводил Человек, знающий анатомию.

— Хирург? — спросил Росток, хотя боялся, что уже знает ответ. Альцчиллер собрал все факты воедино и нашел научное подтверждение невозможному.

— Логичное предположение, — сказал профессор. — Как минимум, этот человек неплохо осведомлен в медицине. Однако я не вижу причин, повлекших ампутацию: ни повреждений, ни патологий, из-за которых бы потребовалось отрезать руку. Разве что небольшие отметины, оставшиеся от детской болезни.

— Какой именно? — спросила Робин.

— Я точно не уверен, но это похоже на вакцинию, больше известную как коровья оспа. Она передавалась от коров к людям во время доения. Врачи давно не сталкивались с ней: с тех самых пор, как фермеры перешли на автоматизированное доение.

— Вы хотите сказать, кисть принадлежала человеку, работавшему на ферме и доившему коров? — Робин глядела на руку сощуренными глазами. В ее голове явно что-то происходило. Ростку показалось, что она что-то задумала.

— Да, определенно, — ответил Альцчиллер. — Он должен был доить коров, причем в раннем возрасте, потому что отметины довольно бледные.

— И у него был иммунитет к оспе?

— Вероятно. Рука выглядит совершенно здоровой: даже теперь, спустя сутки после ее появления здесь. Понятия не имею, зачем было ампутировать такую кисть.

— И оставлять ее в банковском сейфе, — добавила Робин.

— Здесь определенно своя загадка, — согласился профессор. — Но меня больше занимает рука, чем личность человека, проводившего ампутацию. Нам удалось извлечь несколько образцов почвы из-под ногтей.

Он вставил под огромный микроскоп предметное стекло, включил свет и отошел, чтобы они могли смотреть в двойной окуляр. Образцы при столь сильном увеличении было не узнать: какие-то неясные образования, некоторые с зазубренными концами, другие гладкие, и все пепельно-серого цвета. Ростку они ничего не говорили, однако он продолжал смотреть, пока профессор объяснял, что он в них обнаружил:

— Перед вами на удивление чистые образцы. Кстати это ил. Его можно найти на дне реки либо на равнине, где она когда-то текла.

— Может быть, он работал на реке, — предположила Робин. — Здесь недалеко Саскуэханна и Дэлавер.

— Еще Лакавонна проходит прямо через Миддл-Вэлли, — добавил Росток.

— Мы провели анализ почвы, — ответил Альцчиллер. — Она не соответствует характеристикам тех почв, которые можно найти в ближайших водоразделах. Особенно интересно отсутствие химических и прочих загрязнений, которые сегодня отравляют реки США. Кроме того, на руке нет никаких признаков тяжелого физического труда, никаких мозолей. Единственные шрамы — все те же оспины на тыльной стороне. Чем бы наш таинственный человек ни занимался, это явно был не физический труд. И определенно не на берегу американской реки.

— Как вы можете быть в этом уверены? — Ростку не нравилось, в какую сторону уходил разговор.

— Каждая река в США изучена и занесена в каталог. Вода во всех реках проверяется, — объяснил Альцчиллер. — Это делают службы по контролю за загрязнениями. Каждый год в различных местах вдоль рек берут образцы, чтобы определить, как изменилось качество воды. Эти образцы все равно что отпечатки пальцев. Их хранят в особом архиве, и все экологические службы имеют к ним быстрый доступ. Мы провели компьютерный поиск и получили отрицательный результат. Соответствующей реки в Штатах не существует.

— Может быть, это река в Канаде? — спросила Робин. — Или какая-то область у истока, где вода еще чистая?

— Я не сказал, что ил абсолютно чистый, — заметил Альцчиллер. — В образцах высокий уровень содержания экскрементов и тяжелых металлов. Значит, река протекает в зоне с большим населением, где не заботятся об использовании канализации и уничтожении отходов заводского производства. Однако странно, что мы не обнаружили современных химических соединений, таких как эпоксид гептахлора, полихлорированные дифенилы, хлорированные гидрокарбонатные производные и прочие осадочные токсины. Этого человека связали и утопили в реке, которой не должно существовать.

— Вы ничего не говорили об утоплении, — сказал Росток.

— Я не могу судить наверняка, так как не имею доступа к легким жертвы. Но, основываясь на уровне газов в крови, я ставлю на утопление. Это еще одна из загадок нашей руки. Первая образец почвы.

— Что загадочного в утоплении?

— Дело не в нем. Загадка в том, что неясно, почему цианид не убил его раньше, чем удушье.

— Что?

— Перед вами рука человека, которого утопили в несуществующей реке после того, как он не умер от огромной дозы цианида.

Завершив пикник старик и мальчик сбросили крошки вниз, лесным животным. Пока мальчик допивал содовую, старик продолжал историю:

— Распутин стал исповедником и духовным наставником императорской семьи. Александра считала его святым. Он превратился в самую важную религиозную фигуру, реорганизовал иерархию Православной Церкви и лично назначил Патриарха Петрограда и председателя Священного Синода, однако так и не был рукоположен в священники.

— Но как он мог делать все это, если не был священником? — спросил мальчик.

— Не все святые люди — священники, и не все священники — святые люди, — ответил старик. — Один из наиболее почитаемых старцев, отшельник Макарий, так же не был рукоположен. После того, как Распутину впервые явилась Богоматерь, именно Макарий отправил его в странствие, которое спустя десять лет а.

Завершилось во дворце императора.

— Так он стал святым скитальцем? — спросил мальчик, желая показать, что помнит прошлые уроки.

— Не просто скитальцем, — сказал старик. — Распутин всегда был необыкновенным человеком. В своем первом путешествии он пересек Уральские горы; путь его лежал на юг, через степи Украины, Румынию и Болгарию в Грецию. Ему приходилось идти сквозь огромные незаселенные территории, целыми днями не видеть других людей, есть только траву и коренья. Но паломничество воспитало Распутина, как семинария воспитывает духовников. Он заглянул в глубь своей души, долго думал над значением явления ему Богоматери и нес Слово Божье всем, кого встречал.

Распутин обнаружил, что способен успокаивать страхи и узнавать желания незнакомых людей, давать советы, которые впоследствии оказывались пророческими. Его дар исцеления становился сильнее, и он без колебаний использовал его. Из паломничества Распутин вернулся, обретя славу целителя и пророка.