Мой слуга Тень (СИ)

Глава 1. Представление у таверны «Гнутый якорь»

В воскресенье Ирис давала представление у таверны «Гнутый якорь».

Время и место были выбраны с умыслом. Днем в порту пришвартовались два торговых судна, команды выйдут в город и зрителей соберется прилично.

Когда Ирис ставила шатер, уже знала, что представление ждет успех. От радостного предвкушения щекотало в груди.

Денек выдался славный, солнечный. В таверне играл патефон, ветер нес запах моря и карамели, продавцы напитков не успевали обслуживать многочисленных покупателей.

По улицам бродили моряки в обнимку с подружками. У пивных радовались жизни студенты и клерки, которые в выходной день пришли в портовый район, чтобы найти приключений на свои напомаженные головы.

Вскоре у шатра собралась толпа. Появление артистки и ее кукол встретили свистом и аплодисментами. Гул поднялся такой, что впору испугаться.

Но Ирис была не из пугливых. Она прекрасно знала, что так обитатели квартала выражают свою радость.

Пьесу выбрала незатейливую – «Старые подтяжки».

Местной публике подавай простое зрелище с драками, грубыми шутками, пройдохой-мужем, его вертихвосткой-женой и глупым богатеем, который в финале обязательно останется в дураках.

Для районов поизысканнее отец написал другие пьесы. «Рыцарь-призрак» хорошо шел в Общественном саду, где гуляли влюбленные парочки. Комическая история «Похождения хромого брадобрея» пользовалась популярностью в студенческих кабаках, а философский и местами похабный «Путь мудреца» любили в кафе, где собирались поэты.

Представление шло своим чередом. Ирис манипулировала вагами, заставляя кукол мутузить друг друга, кувыркаться или целоваться взасос. Она подавала реплики за всех героев – то басом, то тенорком, то визгливым фальцетом.

Публика хохотала и хлопала. В ящик полетели первые монеты.

Ирис могла с точностью до пары кронодоров предсказать, сколько наберется к концу спектакля. В ее расчетах учитывалось время года, количество зрителей и примерный размер их кошельков.

Сегодня сбор будет удачным. Ирис уже прикидывала, как купит к ужину пирог с индейкой и пинту грушевого сидра, потом зайдет в кондитерскую и побалует себя лимонными пирожными.

Но тут ее словно ударили поддых. В гуще толпы мелькнули широкие плечи Бугая Барта и загорелая лысина Карася Клода, приспешников гангстера Картавого Рикардо.

А вон и сам Рик – в полосатом костюме и белой шляпе, шныряет черными глазками, поглаживает усишки.

Он явился по ее душу. Нашел все-таки!

У Ирис дрогнула рука, и богатей фон Баранс запутался в нитях. Его нога задралась к уху, голова свернулась набок. Публика засвистела.

Ирис дернула крестовиной и с ходу сочинила нужную реплику, чтобы спасти положение.

Шоу должно продолжаться!

– Ну и наклюкался же я! Аж ноги узлом завязались! – выкрикнула она фальцетом.

Публика захлопала, решив, что так и было задумано.

Ирис приходилось нелегко. Щеки горели от глумливых взглядов Рика и его шестерок.

Ожидание неминуемой расправы нависло над ней, как камень. Грудь теснило, дыхание участилось, пальцы не слушались. Приходилось напрягать горло, чтобы публика слышала реплики. Движения кукол стали резкими, неуклюжими.

Цепенея от страха, Ирис повела представление к финалу.

Герой вышел сухим из воды, его ветреная супруга была прощена, а богатей фон Баранс свалился в выгребную яму.

Публика хлопала так буйно, что вывеска на таверне закачалась. Монеты дождем посыпались в ящик, изредка шелестели купюры.

Ирис кланялась, приклеив к лицу улыбку. Кланялись и ее куклы.

Когда она подняла голову, увидела, что Рик и его помощники пробрались сквозь толпу и уже стоят возле ящика.

– Душечка Ирис! – приветствовал ее слащавым голосом Картавый Рик, проглатывая «р», отчего «Ирис» прозвучало как «Игис». Да и прочие слова с этим звуком давались Рику непросто. – Какая удача встретить тебя сегодня! Мы в прошлый раз кое-о-чем не договорили.

К ящику подошел хорошо одетый господин, сжимая в руке монету. Он собрался опустить ее в щель, но Бугай Барт выхватил ящик у него из-под носа, сорвал крышку и высыпал содержимое в подставленную кепку напарника.

Увидев это, господин передумал платить и попятился. Бугай Барт отобрал у него монету и швырнул к остальным.

Прочие зрители сразу поняли, что к чему. Толпа рассеялась как по волшебству. Рикардо и его банду знали хорошо.

Ирис затошнило от страха. Они поколотят ее прямо здесь, или утащат подальше в подворотни?

– Двадцать пять кронодоров, – возвестил Карась, за секунду пересчитав выручку наметанным глазом.

– Выходит, с тебя еще три тысячи семьдесят три кронодора, – Рик мигом прикинул оставшуюся сумму долга.

– Ты уверен? – слабо спросила Ирис.

– Конечно! У меня в школе были пятерки по математике, – обиделся Картавый Рик.

Ирис подозревала, что никто из троицы даже младшую школу не окончил. Их познаний в математике хватало лишь для выбивания долгов и сбора подати.

– Что ж, поговорим о долге. Одну минуточку, уложу кукол и позову подружку. Она давно хотела познакомиться с тобой, Рик.

Ирис лучезарно улыбнулась и нагнулась к ящику.

Сначала бережно уложила артистов. Потом, глубоко вздохнув, протянула руки к Клодине.

Клодина была перчаточной куклой размером с комнатную собачку. Чтобы ей управлять требовались две руки.

Внутри Клодины отец установил хитрый механизм. Клодина умела открывать рот, хлопать глазами, корчить гримасы и многое другое.

У куклы было немало секретов. Верная подружка из тряпок и папье-маше не раз выручала Ирис во время стычек с уличной шпаной.

Внутри Ирис словно пружина щелкнула. Терять ей нечего. Она будет играть не на жизнь, а на смерть. Неожиданность – ее главное оружие. Только не оплошать!

Она выпрямилась и повернулась к Рику, выставив Клодину вперед.

– Привет, красавчик! Поболтаем? – произнесла Ирис тонким голосом, совершенно непохожим на ее собственный. Ее губы при этом не шевелились – складывалось полное впечатление, что говорила Клодина.

Рик отшатнулся.

– Что за хрень? – возмутился он.

– Ты слышала? – обижено пропищала Ирис, поворачивая голову куклы к себе. – Он обозвал меня! Почему все красавчики такие грубияны?

Карась Клод потрясенно пучил глаза. Бугай Барт счастливо засмеялся. Сейчас он походил на раскормленного ребенка и наверняка радовался воспоминаниям о том, как в детстве папаша водил его в цирк.

– Гони деньги! – угрожающе потребовал Рик. – На долг набежали проценты. Ты знаешь, что бывает, если не платить вовремя.

Бугай Барт оборвал смех. Он обошел Ирис и двинулся к навесу.

Шесты с грохотом повалились. Барт топнул ногой, послышался хруст. Барт нашел Фифи, тростевую куклу, с которой Ирис собиралась дать бесплатное представление на детской площадке, как у нее было заведено. Теперь Фифи погибла. Сердце Ирис облилось кровью.

Клод вытащил кастет, вставил в него пальцы, многозначительно покрутил кулаком.

Дело дрянь, отчетливо поняла Ирис. Пора переходить к решительным действиям. Иначе она закончит вечер в лазарете с переломанными костями.

Жаль навеса и кукол, но здоровье дороже.

– Мы можем уладить дело иначе? – кокетливо спросила Клодина и похлопала ресницами. Ирис машинально отметила, что на левом глазу куклы их следовало подклеить.

– Как иначе? – презрительно бросил Рик, обращаясь к кукле. Незаметно для себя самого он втянулся в игру.

– Как насчет поцелуя? – томно предложила Клодина. – За один мой поцелуй короли были готовы отдать полцарства. Я всем отказала. Но ты – другое дело!

Кло подалась к Рику, обвила его шею ручками и смачно чмокнула в губы.

Бугай Барт утробно захохотал. Рик дернулся, как ужаленный, и попробовал отодрать от себя куклу.

– Убери эту дрянь! – завопил он. – Чокнутая кукольница!

Пальцы Ирис инстинктивно сжались, Клодина щелкнула челюстью и впилась фарфоровыми зубками в нос Рика.

Он закрутился на месте, по его подбородку текла кровь. Ирис металась рядом, привязанная к Рику куклой.

Она отчаянно жала на рычажки, но механизм заело и Клодина не разжимала челюстей.

– Отпусти, Кло! Отпусти же! – шептала Ирис. – Пора уносить ноги!

Но кукла словно жила собственной жизнью. По спине Ирис пробежал холодок. На нее вновь сошло странное чувство, которое она время от времени испытывала во время представлений.

Она как будто раздвоилась. Она была одновременно Ирис, уличной актрисой, но в то же время куклой Клодиной. Она чувствовала ее ярость и жажду мести.

Карась спохватился и кинулся на помощь боссу. Он занес кулак с кастетом; в этот момент челюсти куклы, наконец, разжались. Рик согнулся, хватая руками лицо. Карась по инерции налетел на него и сшиб с ног.

Ирис сунула куклу подмышку и помчалась прочь. Вслед ей неслись ругательства, бухали шаги Барта. Рассыпалась трель полицейского свистка, шаги стихли.

Ирис удалось оторваться от погони.

Она нырнула в темную подворотню, пронеслась по гулкому двору, залетела в подъезд, выскочила через черный ход и припустила дальше.

Позволила себе остановиться и передохнуть только за доками, в тесной щели между пакгаузами.

– Черт, черт! – крикнула Ирис, стукнув кулаком по щербатой кирпичной стене. И тут же укорила себя голосом Клодины:

– Не ругайся, ты же девочка!

В первый момент Ирис даже не сообразила, что говорит сама с собой. Кукольный голос прозвучал как будто со стороны.

Она положила Клодину на приступку и серьезно сказала:

– Прости.

Ей показалось, что кукла улыбнулась в ответ. Но, конечно, это было лишь ее воображение. Или поздно сработавшая пружина в кукольной голове.

У Ирис тяжело колотилось сердце, гнев сжимал горло.

Все так хорошо шло в последнее время! Отец написал три новые пьесы. Они понравились зрителям. Завелись деньги, получилось снять комнату в приличном доходном доме. Ирис подала заявление на курсы вольных слушателей в Академии.

Но теперь ничего этого не будет. Рик их нашел. Он еще не знает, где они живут, но скоро разнюхает.

Значит, нужно опять скрываться. Лучше всего уехать из столицы.

Но куда? В цирк или варьете отца вряд ли возьмут – его слабости всем известны. Гастроли по провинциям приносят больше расходов, чем доходов.

Пропали навес, ширма, тележка и четыре куклы. Глупо надеяться, что они ждут ее возле трактира «Гнутый якорь». Рик постарается, чтобы она никогда не увидела свое имущество.

Хорошо хоть Клодину удалось спасти.

На улице послышались шаги и грубые голоса. Ирис подпрыгнула; ее прошиб холодный пот.

Рик?!

Но в просвете показались фигуры трех подвыпивших моряков. Они веселились, и им дела не было до девушки, которая пряталась за пакгаузом и тени своей боялась.

Ирис со вздохом подняла куклу и отправилась домой. Надо срочно предупредить отца и вместе решать, что делать дальше.

***

Она добралась на трамвае до окраин, сделав три пересадки, чтобы запутать преследователей. По дороге постоянно оглядывалась, но погони не заметила.

Быстрым шагом прошла по пустынной улице и юркнула в дверь доходного дома, где они с отцом жили уже третий месяц.

В подъезде пахло кошками и жареной селедкой. Стены отчаянно требовали ремонта. Ирис птичкой взлетела на второй этаж, отперла дверь и вошла в крошечную прихожую.

Отец сидел за столом у окна и дымил трубкой. Перед ним были разложены детали для новой куклы. Когда вошла Ирис, Финеас вздрогнул и уронил шестеренку.

– Что случилось? – воскликнул он мигом поняв, что дело неладно.

– Рикардо нашел меня, – ответила Ирис и устало опустилась на стул. На соседний стул она аккуратно посадила Клодину. Вздохнула, оперлась локтями о стол, прижала пальцы к гудевшим вискам.

– Ты не пострадала? – спросил отец хриплым от чувства вины голосом. – Они тебя не тронули?

– Нет. Забрали выручку, уничтожили навес и Фифи. Остальных кукол пришлось бросить. Как и тележку.

Отец медленно отложил трубку, расправил рукава.

– Прости, – прошептал он, пряча глаза. – Я закончил расчеты для новой модели игры. На этот раз она сработает! Завтра пойду в «Золотой туз» и отыграюсь. Мы выплатим долг, обещаю! Мне лишь нужно сто кронодоров для начальной ставки…

– Нет! – Ирис грохнула кулаком по столу. – Не смей прикасаться к картам!

Отец испуганно замолчал. Ирис смотрела на него с гневом и жалостью. Как непохож стал ее отец на профессора Финеаса Диля, кем он был десять лет назад!

Некогда знаменитый математик и талантливый поэт превратился в забулдыгу. Щеки заросли седой щетиной, волосы сальные, давно нестриженные. Но синие глаза по-прежнему горят азартным огнем.

Именно азарт и легкомыслие профессора Диля были виноваты в его нынешнем положении. Десять лет назад он купил на все сбережения акции треста, который оказался проектом мошенников.

Проект схлопнулся, учредитель бежал с деньгами, вкладчики обнищали за одну ночь. Профессор Диль получил нервный срыв, после которого не смог вернуться на кафедру.

Профессор решил поправить положение картами. Он разработал математическую модель игры, рассчитывая, что она поможет ему сорвать куш. Но он сел за стол казино с шулерами, и лишился не только денег, но и спокойной жизни.

Профессор Диль опустился на дно и потянул за собой дочь, которой тогда исполнилось семнадцать. Ей пришлось бросить школу, чтобы позаботиться об отце.

Уличной артисткой Ирис стала благодаря случайности. Девять лет назад, чтобы свести концы с концами, она устроилась работать сиделкой к маэстро Мантейфелю.

Маэстро был немолод, но весьма бодр, а к креслу оказался прикован в результате несчастного случая в цирке. Он поскользнулся на банановой кожуре, которую швырнула ему под ноги дрессированная, но невоспитанная обезьяна, и сломал лодыжку.

Когда Ирис впервые вошла в квартиру маэстро, она замерла от испуга и восторга. Она попала в сказочную пещеру.

Здесь жили механические куклы. Они свисали с потолка, сидели на диване и за столом, улыбались ей с полок.

В шляпах на полках прятались кролики, из сигарного ящика выскакивал чертик на пружинке. На полу лежали стопки книг о фокусах древних жрецов, с помощью которых они творили непостижимые чудеса и дурачили простаков.

Маэстро Мантейфель оказался именитым артистом. Он носил титул Верховного Пупенмейстера, который цирковая братия дает кукловодам, чей талант так велик, что схож с колдовством.

Он умел мастерить любые виды цирковых и эстрадных кукол, владел престидижитацией, чревовещанием и игрой на двадцати музыкальных инструментах.

Он мог оживить все что угодно. В его ловких руках ложки превращались в придворных дам, а стаканы – в рыцарей; он заставлял чайник петь, а блюдца – танцевать.

Изнемогая от скуки во время вынужденного безделья, маэстро Мантейфель научил Ирис основам своего мастерства. А когда Ирис привела к нему отца, маэстро поделился с ним секретами создания механических кукол. Но и сам узнал много нового – профессор Диль был неплохим инженером-самоучкой.

Маэстро вернулся на сцену через два месяца, цирк уехал, а Ирис и Финеас стали зарабатывать на хлеб, давая уличные представления.

Жизнь была сносной и даже порой счастливой, если бы не долги Финеаса и его вечное стремление вернуться за карточный стол.

Ирис не всегда удавалось уследить за отцом. В прошлом году он опять попал в руки шулеров. Они обобрали его начисто, а хуже всего – их бандой руководил Картавый Рик.

Ирис и Финеас сидели молча, не зажигая лампы.

– Давай поужинаем, – предложил отец. – Утро вечера мудреней. Завтра и решим, что делать. Все образуется, вот увидишь!

– Конечно, – улыбнулась Ирис, хотя не верила, что все изменится как по волшебству. Ей предстояла тяжелая ночь, полная мрачных мыслей.

Она встала и взяла жакет.

– Схожу в лавку на углу, куплю печеной картошки.

В дверь постучали, Ирис замерла, прижимая жакет к груди. Отец вскочил.

– Кто там? – спросил он встревоженным голосом.

– Это я, господин Диль! Принесла вам почту!

В комнату вошла квартирная хозяйка госпожа Пфорр и кокетливо улыбнулась.

– Проходила мимо почты и заодно забрала ваши письма. Вот они!

– Благодарю вас, – отец принял из ее рук пачку.

– Не желаете ли заглянуть ко мне на чашечку чая? – продолжала щебетать хозяйка, поправляя подкрашенные синькой букли. Господин Диль ей нравился. Она не раз намекала, что не против свести с жильцом близкую дружбу и сделать из него человека.

– Возможно, позднее, госпожа Пфорр. Спасибо! – отец ловко выпроводил хозяйку.

Ирис перебирала письма.

Рекламный каталог. Письмо из ссудной лавки с напоминанием о задолженности. Счет из больницы. Открытка от старой школьной подруги, с которой Ирис не виделась уже десять лет.

И еще одно письмо… Ирис с удивлением покрутила белоснежный конверт, на котором красивым размашистым почерком было написано ее имя.

– Госпоже Ирис Диль, квартал «Доки», Сен-Лютерна, – прочитала она вслух. – От какого-то барона Гвидобальдо цу Герике из усадьбы «Черный дуб», Альсинген, близ Шваленберга. Никогда о таком не слышала. Наверное, ошибка.

Отец издал сдавленный звук.

– Ты его знаешь? – удивилась Ирис. – Но почему этот барон пишет мне?

– Ирис… дай сюда…

Отец протянул дрожащую руку к конверту, но Ирис уже развернула лист плотной бумаги и пробежала глазами ровные строчки.

– Что за чушь?! – возмутилась она. Ее сердце билось все сильнее, кровь прилила к щекам.

Ее хотят разыграть?!

«Дорогая Ирис, – прочитала она, – долгие годы меня давило чувство вины за то, что я не стремился познакомиться с тобой, моей дочерью. Меня удерживало обещание, которое я дал твоей матери. Лишь недавно я узнал о том, что Этель покинула этот мир почти пятнадцать лет назад. Мне стоило немалых трудов выяснить, что ты живешь в Сен-Лютерне, но я не смог найти точный адрес. Поэтому отправляю копию этого письма во все почтовые отделения Сен-Лютерны. Очень надеюсь, что одно из них попадет в твои руки…»

Ирис читала и погружалась в пучину недоумения.

– Что все это значит? Почему этот человек знает маму, называет меня дочерью и хочет, чтобы я приехала к нему в усадьбу?! Ерунда какая! Этот старикан, должно быть, из ума выжил!

Она засмеялась, подняла голову, и смех умер у нее в горле.

В глазах ее отца стояли слезы. На его лице застыли ужас и облегчение.

– Вот и выплыла правда наружу, – прошептал он и взмахнул рукой как человек, который потерпел поражение. – Что ж, все к лучшему. Ирис… я не твой родной отец. Ты дочь барона Гвидобальдо цу Герике. Он нашел тебя.

***

Ирис не закричала и не заплакала. У уличных артисток крепкие нервы. Хотя новость оглушила ее, и на миг комната поплыла перед глазами.

Отцу она поверила сразу. Финеас Диль не умел лгать. Он был вспыльчивым, но бесхитростным человеком – еще одна причина, по которой ему не везло за карточным столом.

– Во-первых, папа, успокойся, – сказала она твердым голосом – хотя слова приходилось выталкивать наружу, губы плохо слушались. – Во-вторых, мой отец – ты. Самый родной и близкий. Ты вырастил меня, играл со мной, водил на пристань и стихами объяснял математическую модель движения волн. Я ничего не понимала, но это неважно. В-третьих, расскажи все по порядку.

– Я женился на Этель, когда она была беременна тобой, – отец дрожащими руками вытряхнул трубку в камин и достал кисет.

– Как ты знаешь, твоя мать родом из Шваленберга. Там она встречалась с Гвидобальдо цу Герике, баронским сынком. Он разбил ей сердце. Родители приготовили для него родовитую невесту, а Этель была дочерью булочника. Она сбежала в столицу и порвала все связи с Гвидо. Поклялась, что не возьмет от него ни гроша. Да он, как мне известно, и не предлагал. Когда мы познакомились, Этель еще не знала, что носит тебя. Наша встреча излечила ее от Гвидо. Нас настигла любовь с первого взгляда. То, что у нее было с бароном, она называла юношеской глупостью и очень о ней сожалела. Когда Этель рассказала мне обо всем, я ни секунды не колебался. Ты стала моей дочерью. Я любил и люблю тебя как родную.

– Понятно, – выдавила Ирис и побарабанила пальцами по столу. – А что Гвидо? Как ты думаешь, почему он решил разыскать меня?

– Насколько знаю, он женился на богатой невесте, но детей у них не было. Он овдовел и больше не женился. Как и я… Но у меня была ты. А у него наследников нет. Думаю, он хочет, чтобы ты жила с ним.

Финеас глянул на Ирис со страхом.

– Ирис, барон может дать тебе денег. Это решило бы наши проблемы, но прошу: не отвечай на его письмо. Он предал твою мать. Этель не хотела, чтобы ты встречалась с ним. Она написала ему о тебе лишь незадолго перед смертью.

– Не будем рубить с плеча, – Ирис сжала кулак и глянула на Клодину, как будто рассчитывая, что кукла даст ей подсказку.

Кло ответила ей застывшим игривым взглядом. Ее подруга любила риск и приключения. Она была легкомысленной, веселой. Полной противоположностью Ирис. Или, вернее, она олицетворяла ту сторону ее характера, которой Ирис не желала давать волю.

– Все же я не буду препятствовать тебе, если ты хочешь познакомиться со своим настоящим отцом, – уныло заключил Финеас. – Кровные узы крепки.

– Мой отец – ты и только ты. Во мне, выходит, течет кровь аристократов? Да кто в это поверит? И кому она нужна, эта жиденькая голубая водичка? – Ирис невесело рассмеялась. – Что касается барона… я отвечу на его приглашение. Съезжу к нему познакомиться. Он нам кое-что должен, как ты думаешь? Мы не в том положении, чтобы цепляться за гордость. Это письмо – подарок судьбы.

– Твоя решительность меня пугает, но и радует, – признал Финеас. – В такие минуты ты напоминаешь мне свою мать. Этель всегда знала, как поступить правильно. Даже если это и шло вразрез с ее принципами.

Отец был так бледен и несчастен, что у Ирис сжалось сердце. Она встала и набросила жакет.

– Давай закончим этот день приятно, – предложила она. – У меня припрятано пятьдесят кронодоров. Пойдем-ка в бар «Джимбо-Джамбо». Возьмем тебе сидра и запеченную утку. А мне мятного лимонада и креветок. Будем есть, пить и веселиться. И госпожу Пфорр позовем! Кло, ты тоже идешь с нами.

Ирис подхватила куклу и поманила отца.

– Барона оставим на завтра. Ишь ты, выискался, отец-молодец!

Вечер прошел неплохо. Ирис ела, пила, хохотала, развлекала посетителей представлениями с участием Кло, и упорно гнала из головы все мысли о Картавом Рике и бароне Гвидобальдо.

Когда они вернулись в доходный дом, в кровать Ирис не отправилась, хотя и валилась с ног от усталости. Она зажгла керосиновую лампу, усадила перед собой Кло и стала держать с ней совет.

Отец похрапывал за ширмой, Ирис вполголоса беседовала с куклой. Она всегда так делала, когда приходилось принять важное решение. Подавая реплики за Клодину, она становилась другой девушкой – удалой авантюристкой, но не лишенной здравого смысла.

Здравого смысла у нее и самой хватало, но без готовности рисковать он превращает человека в сухаря.

Ирис была нужна собеседница с другим складом ума. Кло вдохновляла ее и подбрасывала дельные мысли.

Беседа продолжилась почти до рассвета, а когда измученная Ирис отправилась спать, она уже твердо знала, что нужно делать. Осталось убедить отца.

Чем она и занялась, как только Финеас выкурил первую трубку.

– Папа, слушай и не перебивай, – решительно заявила Ирис, ставя перед ним стакан чая. Отец испуганно вздрогнул, но покорно кивнул.

– Барон пригласил меня к себе в поместье. Пишет, что ждет меня через десять дней. Мы к нему поедем и познакомимся.

– Нет. Я не поеду, – Финеас гордо задрал голову. На его щеках выступили красные пятна. – Ты встретишься с ним одна, без меня.

Ирис внимательно посмотрела на отца и поняла, что им движет. Профессор Диль, жалкий и опустившийся, не хотел предстать в нынешнем виде перед бывшим любовником жены.

Хотя наверняка это не единственная причина. Нужно пожалеть его гордость.

– Мне было бы легче, если бы ты поддержал меня при встрече с бароном.

– Нет! – Финеас резко отодвинул чашку. – Не нужно, чтобы при твоей встрече с настоящим отцом присутствовал… чужой человек. Который виноват в том, что ты живешь такой жизнью!

Он гневно обвел рукой жалкую, тесную комнатушку.

– Никогда так не говори! – набросилась на него Ирис. – Чужой человек – это барон. Мне нравится наша жизнь. Другой я не хочу.

Ирис кривила душой. Все эти годы она отчаянно мечтала о своем доме. Где можно жить, не скрываясь, не переезжая с места на место.

У нее никогда не было постоянного дома. Даже когда отец был уважаемым профессором, родители снимали квартиры, а Ирис училась в школе с проживанием.

Потом были цирковые фургончики, балаганные шатры, ночлежки. Постоянные странствия, переезды. Стычки с полицией, уличной шантрапой. Прокуренные кабаре, таверны, городские площади и улицы.

Но Ирис хотелось другого. Ничего особенного: лишь просыпаться каждый день в одной и той же комнате – уютной, светлой, и чтобы обои были в цветочек, а на окнах – желтые занавески! Какао и кремовые булочки на завтрак, потом книга в своем саду, вечером – званый ужин с подругами, настоящими, не кукольными!

Она бы завела собачку или кошку. Или канарейку! Она бы получила образование. Любое – хоть на секретаршу бы выучилась, хоть на доктора.

…И все это может стать реальностью, если барон Гвидо признает ее своей дочерью.

Но отца – своего настоящего отца, профессора и кукольника Финеаса Диля, она ни за что не бросит. Что бы ни предлагал барон. Только так, и никак иначе.

– Сделаем вот что, – заговорила Ирис после недолгого раздумья. – Пока я буду в отъезде, ты устроишься в труппу. В знаменитое шоу маэстро Морвилля. Я знаю кое-кого из состава. Силач Гильгамеш давно предлагал к ним присоединиться. Им как раз нужен реквизитор и бутафор. Владелица возьмет тебя, если ты подпишешь договор и поклянешься не нарушать их правила. У них порядок строгий. Никаких карт, выпивки и скандалов. Иначе они выкинут тебя в два счета. Ты меня понял? – Ирис сурово свела брови.

Отец сглотнул и кивнул. Он посмотрел на свою трубку.

– Курить на территории ярмарки у них тоже запрещено.

– Но…

– У Морвиллей ты будешь в безопасности. Они заботятся о своих. Рикардо к Морвиллям носа не сунет.

– Мне придется жить в тюрьме, – посетовал отец.

– Я не задержусь у барона. Только выясню его планы. Если он может быть нам полезен, я постараюсь разыграть карты в нашу пользу.

– Ты такая расчетливая и практичная, – заметил отец не то с осуждением, не то с восхищением.

– Попрошу у барона денег в долг. Как только мы встанем на ноги, мы все ему вернем. Подачки нам не нужны.