Мой слуга Тень (СИ)

Глава 11. Находка в лесу

За завтраком Ирис была сосредоточена, как во время сложного представления. Она вспоминала, чему учил ее Рекстон, и очень старалась делать все правильно.

Каждое движение выверено. Локти не разводить, ложечкой не звенеть. Нож и вилку не сметь пристраивать на тарелку так, чтобы их ручки опирались на стол. На слуг обращать не больше внимания, чем на тень от веток сирени, что колыхались за окном.

Последнее оказалось самым сложным. Ирис нет-нет да поглядывала на дворецкого, который невозмутимо выполнял свои обязанности.

С остальным она справилась неплохо.

По сути, столовая церемония ничем не отличается от спектакля, размышляла Ирис. Играть на сцене она умеет. Новая роль станет ее второй натурой – дайте только время! И практики побольше с терпеливым учителем.

Ирис опять глянула на Рекстона и получила ободряющую улыбку – почти незаметную, но в груди затрепетала радость.

Теперь ее как будто связывала с дворецким общая маленькая тайна. И если это еще не дружба, то первые шаги к ней уже сделаны.

Родственники Ирис ее успехи тактично оставили без внимания. Тетя Грета все еще дулась. Даниэль размышлял о чем-то своем. На его красивом лице лежала тень озабоченности.

Видимо, думает о своем великом будущем, и о том, что ему препятствует. Деньги, деньги, все упирается в деньги!

Ирис решила пока не возвращаться к разговору о скорых переменах в поместье. Пусть тетя Грета остынет, усвоит новую мысль, смирится с ней.

Вот пройдет званое чаепитие, и можно приступать к делу.

Вслед за хозяйкой Ирис поднялась со стула. Вовремя вспомнила, как правильно положить салфетку – небрежно опустить на край стола, между тарелок. Ни в коем случае не складывать в первоначальную форму!

Вчера выяснилось, что если гость аккуратно сворачивает салфетку, то хозяйка может обидеться. Она поймет этот жест как намек, что салфетка будет использована повторно без стирки.*

Ну кто бы мог подумать! В приличном обществе каждый промах истолковывают шиворот-навыворот. Глупо, когда мнение о человеке складывается из таких мелочей.

Но что поделать: порой приходится играть по чужим нелепым правилам, чтобы добиться своего.

Ирис обменялась последним заговорщицким взглядом с дворецким. Тот принялся убирать со стола.

Ей хотелось помочь ему. На Рекстон свалилось слишком много обязанностей: он теперь и дворецкий, и камердинер, и шофер, и управляющий!

Ирис двинулась к столу, но Рекстон разгадал ее намерение: нахмурился и покачал головой.

Ирис упрямо взялась собирать грязные ложки, но Рекстон сказал вполголоса, крайне внушительно:

– Госпожа Диль, не стоит. Я буду заниматься своим делом, а вы – своим. Так заведено.

Она вздохнула и послушалась. Ничего: когда она станет хозяйкой гостевого дома, то будет работать с ним наравне, а не только командовать.

От нечего делать Ирис отправилась бродить по дому. Теперь она осматривала все комнаты хозяйственным взглядом и делала мысленные пометки.

Эта спальня пустует. Здесь большая кровать, можно размещать супружеские пары.

Комнаты в дальней части дома лучше сдавать молодежи. Во-первых, там имеется отдельный выход на улицу, во-вторых, шум от постояльцев не помешает.

Дорогую мебель вынести, заменить той, что попроще. Такую можно подобрать на благотворительной распродаже за сущие гроши.

И не забыть убрать все опасные изобретения барона! Безобидные можно оставить; они станут изюминкой поместья.

Например, вот эти часы, которые умеют вязать пряжу. Барон соединил часовой механизм с крючками фабричной вязальной машины. В часы следовало заряжать моток пряжи, и они делали одну петлю за одну секунду. Снизу болталось синее полотно; чтобы связать шарф, часам потребуется несколько месяцев.

Абсолютно бесполезное, но забавное изобретение!**

Энтузиазм Ирис рос с каждой осмотренной комнатой. Она твердо верила: все получится! Пока она мало смыслит в том, как управлять большим особняком, но научится и этому. Рекстон ей все расскажет.

Но дому нужно что-то еще. То, что выделит его из сотен других гостевых домов, привлечет избалованных впечатлениями гостей!

«Черному дубу» нужна легенда. Рассказы о его славном прошлом. Романтическая или кровавая история.

Да-да, и парочка призраков не помешала бы.

У Ирис начала формироваться смутная идея.

Люди хотят получить привидения? Они получат привидения.

Легенды легко рождаются. Нужен лишь повод: кто-то замечает смутную тень, слышит неясный шорох, фантазия довершает остальное.

Рассказанные шепотом у трактирного очага истории разрастаются, получают новые подробности и начинают жить своей жизнью.

В арсенале Ирис имелся популярный кукольный спектакль – «История о Железноруком Портном и Белой Деве». У нее имелась кукла-призрак. Если надо, она и сама сыграет роль призрака! Дайте только белую простыню, немного светящейся краски, и…

Ирис не удержалась и рассмеялась. Рисковое предприятие она задумала. Обман, мистификацию!

Но почему бы и нет?! Рекстон, конечно, не одобрит. Тетя Грета тоже встанет на дыбы. А вот Даниэлю понравится. Трюк можно опробовать на докторе Фальке, этом любителе паранормального. Пусть порадуется.

Ну и что, что это обман? Все артисты – обманщики. Они заставляют зрителей верить в то, чего не существует в природе – в вечную любовь, безусловную преданность и благородство.

Призраков тоже можно включить в этот список.

Ирис спустилась на первый этаж и пошла искать лестницу в подвал. Надо осмотреть прачечную. Постояльцам потребуется много свежего белья. Как в доме работает прачка? Справится ли она с новым объемом работы?

Ирис дошла до конца длинного коридора. Окон тут не было, на стене горел одинокий светильник.

Послышались голоса.

В укромном уголке у основания лестницы прятались Рекстон и Софи. Они были поглощены беседой и не заметили Ирис.

***

Софи прижималась к стене; Рекстон стоял к ней вплотную и что-то тихо ей втолковывал. Он угрожающе склонил голову.

Горничная молчала, крепко сжав губы. Из-под ресниц сверкал дерзкий взгляд..

Она дернулась вбок в попытке уйти, но дворецкий упер руку в стену за ее плечом, преградив ей путь. Он навис над девушкой, а потом коснулся ее подбородка и заставил поднять голову, чтобы она не отводила взгляда.

Софи часто задышала и зажмурилась. Тогда Рекстон убрал руку и положил ей ладонь на плечо; он заговорил мягко, почти ласково.

– Ты должна… подумай как следует… помогу… – разобрала Ирис.

– Вас это не касается, – ответила Софи дрожащим, злым голосом.

Ирис кашлянула и вышла из теней.

Рекстон оглянулся, отпустил горничную. Сердито свел брови.

Софи воспользовалась моментом и бросилась наутек. Она вихрем пронеслась мимо остолбеневший Ирис, грубо задев ее плечом.

– Что тут произошло? – спросила Ирис требовательно.

– Ничего, госпожа Диль, – ответил Рекстон своим прежним ледяным голосом, которым он обращался к Ирис в первый день их знакомства. – Я беседовал с Софи, чтобы выяснить причину ее плохого настроения.

– И что выяснили?

– Ничего определенного, госпожа Диль.

– Вы обращались с ней сурово, я видела.

– Это не так, госпожа Диль.

Несколько секунд они мерялись взглядами, как бы оценивая упрямство и решимость собеседника.

Ирис проиграла в этой схватке. Рекстон смотрел на нее так холодно и невозмутимо, что она просто не нашла нужных слов. Она чувствовала, как сильно раздосадовало дворецкого ее появление.

– Вы что-то ищете в подвале, госпожа Диль?

– Я лишь хотела осмотреть прачечную.

– Сейчас там никого нет. Прачка приходит из Альсингена два раза в неделю. У нас установлена стиральная машина – изобретение барона, но она недоработана. Рвет белье. Поэтому прачка стирает руками. Еще вопросы, госпожа Диль?

– У меня очень много вопросов, Арман, – горько сказала Ирис. – Вот только ответите ли вы на них честно?

Дворецкий поднял бровь в притворном недоумении.

Стоит ли настаивать на продолжении разговора? Ирис решила, что не стоит. Сейчас лучше отступить.

– Простите, мне нужно идти. Меня ждет работа. С вашего позволения, госпожа Диль.

Позволения он, впрочем, не дождался: просто взял и ушел. А Ирис осталась одна в темном коридоре в полной растерянности. Отличного настроения как не бывало.

Грудь сжимало от досады и непонимания, спину щекотало от предчувствия беды.

Какая ошибка – считать, что она уже почти что своя в этом доме! Все не так. Тут полно тайн. Все что-то скрывают!

Но что: пустяк, или нечто зловещее?

И она посчитала, что станет с Рекстоном друзьями! Ага, размечталась. Вот дурочка! Он ясно показал, что никакой дружбы между ними быть не может.

Коридор внезапно стал очень мрачным. Ирис почувствовала, что задыхается.

Она вернулась в свою комнату, настежь открыла окно и попробовала занять себя делом: подсчетами и написанием писем, но вскоре бросила, потому что мысли блуждали неизвестно где.

День тянулся мучительно медленно. В доме находиться не хотелось, сердце жгла обида на Рекстона, в голове роились темные подозрения.

Тогда она решила отправиться на прогулку: дойти до кладбища и увидеть могилу Гвидобальдо цу Герике. Она даже мысленно не могла назвать ее могилой отца. Слава богу, Финеас жив и здоров.

Скорее бы получить от него письмо!

Ирис накинула жакет и сошла вниз. В коридоре встретила Адель, предупредила ее, что пропустит обед, и расспросила, как дойти до кладбища.

– Если хотите принести цветы на могилу, возьмите гвоздики или лилии с клумбы у ворот, – посоветовала дружелюбная старшая горничная.

Ирис так и поступила. Собрала небольшой букет и отправилась на свидание к отцу.

Кладбище находилось на полпути от поместья к Альсингену. Ирис взяла вправо, как ей указала горничная, прошла по тропинке сквозь тенистую рощу и скоро увидела кирпичную ограду, над которой нависали раскидистые ветви.

У ограды паслась парочка диких пони. Они были крепенькие, мускулистые. Их светло-гнедые шкуры приятно лоснились. Пони увлеченно обгладывали репейник, подергивая короткими ушами.

Увидев девушку, лошадки фыркнули и пустились наутек.

Ирис улыбнулась им вслед.

Прошла сквозь крытые ворота и двинулась по дорожке между могилами.

***

Кладбище было старым, надгробные плиты накренились и заросли бурьяном. Крепко пахло полынью, на высокой траве лежали полосы вечернего солнца.

На Ирис снизошло умиротворение и даже немного потянуло в сон.

Скоро она вошла в посмертные наделы рода цу Герике. Миновала старые надгробия с увлекательными надписями. Они кратко излагали историю жизни и смерти ее предков. Ирис читала эпитафии, как занятные рассказы.

Первые бароны отличались непоседливостью и неуемным нравом. Мало кто из них мирно почил в своей постели. Кто расшибся насмерть на охоте, кто не пережил ранения, а один так и вовсе расстался с головой на плахе по ложному доносу.

Баронессу Амальду цу Герике сожгли во время бунта разъяренные крестьяне, посчитав, что она промышляет колдовством и навела мор на их скот. А барона Сеймура в эпитафии величали именитым алхимиком и чернокнижником.

Дар управлять эфирным полем определенно передавался в этом роду из поколения в поколение.

Более свежие надгробия уже не поведали ничего интересного, кроме дат жизни и смерти. Могильщики научились держать языки за зубами.

Надгробие барона Гвидобальдо цу Герике было строгим и простым – гладкая черная плита с выбитыми золотыми буквами. Могилу усыпали привядшие цветы.

Ирис навела порядок, убрала старые цветы, аккуратно разложила новые. Жаль, не догадалась взять вазу и воды.

Села на скамью и прислушалась к своим чувствам.

Легкая печаль. Горечь. Разочарование. И, пожалуй, все.

Те, кто знал барона при жизни, говорили о нем уклончиво. Ирис догадывалась, что человек он был вздорный и добротой не отличался. Если и имелись у него какие-то хорошие качества, ей теперь о них не узнать.

И все же он был ее отцом по крови.

– Привет, Гвидо, – сказала она негромко. – Это я, твоя дочь Ирис. Жаль, что мы так и не увиделись. Однако следовало тебе поторопиться. Двадцать семь лет ты и в ус не дул, чтобы меня разыскать. Прости, не хотела тебя упрекать, – спохватилась она. – Наверное, у тебя были свои важные причины. Ты их маме теперь расскажи, ладно? Там, где ты сейчас, вы наверняка встретитесь. Скажи ей, что я ее помню и люблю.

Над головой у нее громко и сердито застучал дятел. Ритм был неровный, как будто он передавал послание азбукой Вейла, которой пользовались моряки и телеграфисты.

Ирис видела справочники с кодом в кабинете барона.

Ирис кода не знала, и в переселение душ не верила, но нашла дятла глазами и приветливо помахала ему рукой.

Иногда все же хочется думать, что усопшие имеют способ подать о себе весточку.

– Что ж, приятно было повидаться. Я приду еще, – пообещала она дятлу и надгробию, встала и вышла на мощеную дорожку.

Приближался вечер, верхушки деревьев окрасились золотом, тени посинели.

Ирис отправилась к противоположному выходу с кладбища. Там, как рассказывал доктор Фальк, на расстоянии пол-лиги через лес лежал живописный пруд.

Домой Ирис не хотелось, и она решила прогуляться. Крюк небольшой, а от пруда до поместья есть удобная тропинка. Она не заблудится и вернется домой до темноты.

Дорожка вела сквозь сумрачный лесок. Изредка среди веток порхали птицы. Кругом царил покой.

Пруд оказался большим, правильной круглой формы. Берег зарос высокой травой, среди которой покачивались неимоверной красоты желтые цветы. Дальше стеной возвышались заросли шиповника.

Ирис подошла к берегу и всмотрелась в воду. В лицо пахнуло прохладой.

Вода в пруду была прозрачной, но от лежащего на дне ила казалось черной. Время от времени в ней мелькали серебряные мальки, стремительно проносилась тень крупной рыбы.

Из воды торчали полусгнившие бревна и массивные коряги. Изредка ветерок поднимал легкую рябь, на которой качались куски коры и опавшие листья.

Было тихо, лишь вдалеке продолжал упорно стучать дятел да зудела мошкара.

Ирис прошла сквозь высокую траву и камыши к самой воде. Нашла подходящее бревно, осторожно села.

Травяные заросли обступали ее плотной стеной. Перед лицом носились крупные стрекозы.

Сильно взмахнув крыльями, на воду спустилась утка, и, лихо проскользив по воде лапками, поплыла, оставляя за собой серебристый клин.

На Ирис нашло оцепенение. Наверное, пруд был волшебным – мысли потекли спокойно и неторопливо, руки и ноги налились приятной ленью.

Она будет часто приходить сюда, решила Ирис. Тут можно прекрасно отдохнуть от всех забот.

Но наслаждаться покоем удалось недолго.

Из леса донеслись глухие звуки, как от удара лопаты о землю. Потом звонко тюкнуло – сталь налетела на корень или камень; последовало неразборчивое досадливое ворчание.

– Кто здесь?! – Ирис вскочила на ноги.

Но ответа она не получила, а шум стих так же внезапно, как и начался.

Раздвигая камыши руками, Ирис отошла от пруда и углубилась в лес по узкой тропинке. Подумала и забрала вправо, где шумело.

От мысли, что за ней может наблюдать кто-то невидимый, становилось не по себе. Если тут бродит человек, почему он не откликается?

– Эй! – позвала она повторно. Лес молчал. Тревога нарастала.

Не стоило кричать и привлекать к себе внимание, поняла Ирис. Мало ли кто тут может бродить? Лучше было тихо уйти подобру-поздорову.

Но ведь эти земли относятся к поместью? И, между прочим, теперь принадлежат ей. Могут тут быть посторонние?

Конечно. Жизнь в столице научила Ирис тому, что опасность может таиться где угодно: в подворотне, на оживленном вокзале, в узком переулке и на лестнице в квартиру.

А тут лес. Почти дикая природа. В ней полно вещей и существ, с которыми городская девушка пока незнакома.

Решив скорей вернуться на дорожку, Ирис продралась сквозь кусты. Нога скользнула, из-под подошвы полетели комья земли. Девушка вовремя успела ухватиться за ветку, иначе свалилась бы в неглубокий, но крутой овраг.

Внизу, на дне, росли кусты дикой малины, лопухи и крапива.

– Фууух, – с шумом выдохнула Ирис. Сердце гулко колотилось.

Вот, пожалуйста, что и требовалось доказать. В лесу нужно ходить да глядеть в оба.

На дне оврага, возле гнилой коряги, что-то тускло блеснуло. Ирис вытянула шею и увидела выдранные пучки трав, кучу свежей земли, небольщую, наполовину присыпанную яму в которой лежал предмет столь необычной формы, что Ирис даже протерла глаза – не мерещится ли ей?

Из-под куска дерна выглядывало крохотное лицо.

Первая мысль была такой: кто-то бросил в овраг куклу? Но зачем?!

Любопытство одержало верх. Цепляясь за корни и ветки, Ирис осторожно спустилась в овраг и принялась исследовать яму.

Похоже на лисью нору, которую кто-то раскопал: на дерне следы лопаты.

Она носом ботинка отбросила ком глины, нагнулась и чуть не отпрянула от удивления.

Нет, в яме лежала не кукла.

Это пресс-папье – мраморный брусок, отделанный бронзой. Сверху, вместо ручки, фигурка Панчинелло, злого проказника с огромным носом и ехидной усмешкой.

***

Ирис подняла пресс-папье, стряхнула землю и травинки. Тяжелая штука. На одной из граней скол, пористая поверхность испачкана чем-то вязким, темно-красным.

«Будь я проклята, если это не пропавшее пресс-папье из кабинета барона!» – подумала Ирис обескураженно.

Какого дьявола оно делает в овраге, в наполовину присыпанной землей яме?

Ни одной догадки по этому поводу Ирис сделать не успела. В кустарнике за спиной зашелестело; девушка насторожилась и начала поворачиваться, но тут ее ударило в затылок со страшной силой.

Она уронила пресс-папье и упала лицом вперед, успев в последний момент выбросить руки.

От удара и падения ее на миг оглушило. В глазах потемнело, лишь вспыхивали от боли красные звездочки. В рот набилась земля и трава, щека нестерпимо горела.

Ирис застонала и с трудом перевернулась на спину.

Открыла глаза, приподнялась на локтях, потрясла головой, прогоняя дурноту. Движение сразу отозвалось болью в затылке.

– За что?! – хрипло спросила она в пространство. Страха не было: лишь непомерное удивление и обида.

Она подняла лицо к небу и часто задышала; над головой качались потревоженные ветки. Замолчавший сверчок вновь затрещал, радостно чирикнула птичка.

Ирис села, поморщилась; сухие ветки, на которые она упала, больно впивались в спину.

Хватаясь рукой за глиняный склон оврага, Ирис осторожно поднялась на ноги. Зашаталась, глубоко вдохнула-выдохнула. Ощупала саднящий затылок; крови нет, лишь небольшая припухлость. Боль в голове понемногу ушла, мысли прояснились.

Что, черт побери, произошло?!

Она нашла пропавшее пресс-папье. А потом к ней кто-то подкрался, ударил и толкнул.

Ноги разом задрожали, волоски на шее встали дыбом. Запаниковав, Ирис огляделась.

В овраге, кроме нее, никого. Яма пуста; пресс-папье пропало. Кусты не шевелятся. Но в них может прятаться кто угодно. Этот человек чуть не убил ее.

«Если бы хотел убить, ему ничего не стоило закончить дело, пока я лежала, оглушенная, – попробовала рассуждать Ирис. – Тогда он бы добился своего».

А так… Что так? Зачем он это сделал? Ради смеха?

Нет. Это человек не хотел, чтобы она вернула в поместье вещь, которую он прятал в овраге. Ирис появилась не вовремя и помешала ему.

Надо убираться отсюда как можно скорее!

Ирис на четвереньках вскарабкалась по стене оврага. Выбраться удалось не с первой попытки; корни обрывались, из-под подошв сыпалась глина, за юбку цеплялись колючки.

Она легла животом на край, подтянулась из последних сил, вскочила на ноги и бросилась в чащу, пока напавший на нее человек не решил вернуться, чтобы разделаться с ней раз и навсегда.

Она торопливо шла, раздвигая рукой ветки, но каждую секунду останавливалась и прислушивалась.

Все как-то сразу переменилось. Даже деревья стали другими, темными и угрожающими, в воздухе разлилось чувство опасности. Птицы притихли.

Справа шевельнулись листья.

– Эй! Кто там?! Выходи! – крикнула Ирис в бессильном отчаянии.

За ивой заворочался массивный силуэт, медленно двинулся в сторону и пропал за зарослями.

Но то, что Ирис успела увидеть, наполнило ее животным ужасом, от которого внутренности свело судорогой.

Это не был человек. И не животное. Больше всего это существо походило на оживший куст или стог сена: лохматый, широкий, буро–зеленого цвета.

Ирис сдавленно ахнула и ринулась прочь, не разбирая дороги.

Замедлила шаг, лишь когда деревья поредели и сквозь просветы показалось залитый вечерним светом лужок.

В груди не хватало воздуха, кололо бок, лицо и ноги саднили от царапин. Но сумятица в мыслях постепенно успокаивалась.

«Мне померещилось, – убеждала себя Ирис. – Никакой это был не леший. Это пони прошел за деревом и пошевелил ветки. А я решила, что видела лесной призрак. Меньше надо было думать о привидениях, вот и полезла в голову разная ерунда!»

Однако человек, который набросился на нее в овраге, не был ни призраком, ни ерундой.

– Да что же это такое! – громко воскликнула Ирис, придя в отчаяние, и заковыляла прочь.

Она вышла на луг и вздохнула с облегчением. Ужасы леса остались позади. Впереди показались знакомые очертания строений поместья «Черный дуб».

Ирис заплутала в лесу и вышла к нему не со стороны ворот; пришлось брести вдоль ограды и искать вход.

Зудели разбитые колени, сил становилось все меньше.

Да еще она умудрилась подвернуть ногу, при каждом шаге боль била током от колена выше по бедру.

Только бы никого не встретить! Она не готова рассказывать о том, что произошло. Да и безопасно ли это? Вдруг тот человек – один из тех, кто живет в поместье?

Она остановилась передохнуть, уцепившись рукой за чугунный прут ограды. И увидела, как от поместья через луг стремительной походкой глубоко озабоченного человека идет тот, кого ей меньше всего хотелось сейчас видеть – дворецкий Рекстон.

Но поздно: он ее уже заметил.

– Госпожа Диль! Ирис! – крикнул он. – Наконец-то я вас нашел!

Ирис угрюмо смотрела, как он приближается: шагает широко, руки в карманах, одет в брюки и свитер, лицо обеспокоенное.

Рекстон остановился, увидел, в каком она была виде, и обеспокоенность сменилась потрясением.

– Что случилось? Где вы были?

– Свалилась в овраг, – коротко ответила Ирис. – И это не был несчастный случай.

Она отцепилась от ограды, сделала шаг и тут же скривилась от боли.

– Не двигайтесь, – твердо сказал Рекстон, забросил ее руку себе на шею и подхватил ее за талию. – Я вам помогу.

У Ирис хватило здравого смысла принять его помощь без лишних слов. Лучше так, чем свалиться перед ним на землю.

Впрочем, в первый миг ее кольнула тревога.

Мог ли Рекстон быть тем, кто напал на нее в лесу?

Маловероятно.

Он слишком спокоен – ну, по крайней мере, был таким, пока не увидел ее. Дыхание у него ровное, одежда чистая. Он не успел бы сбегать в усадьбу, переодеться и выскочить обратно, чтобы встретить ее у ограды.

Можно ли ему доверять? Неизвестно. Но все равно лучше, чем полагаться только на саму себя.

Ирис пристально посмотрела в лицо дворецкому.

– Ирис, позвольте мне вам помочь, – повторил он тихо и настойчиво. – О вас нужно позаботиться. Вы могли серьезно пострадать.

– Сумеете провести меня так, чтобы никто меня не увидел? Ни тетя, ни горничные?

– Разумеется. Пройдем через калитку к черному входу. Тихо, не спешите. Вот так… Все будет хорошо.

От его непривычно ласкового тона и от тепла его тела Ирис вдруг захотелось расплакаться.

Чтобы скрыть слезы, она сказала весело:

– Должно быть, сейчас я похожа на лесное пугало.

– Вы похожи на лесную деву, которая попала в переделку. Стойте, Ирис. Давайте иначе. Так будет быстрее и безопаснее для вашей ноги.

И он безо всякого предупреждения подхватил ее под спину и колени, поднял на руки и понес.

---

*Так утверждается в книгах по этикету начала 20-го века.

** Это реальное изобретение.