Мяч в игре

Глава XVIII СКОЛЬКО ЧАСОВ В СУТКАХ?

Первого сентября Коля и Таня встали в семь утра.

Мама уже вторые сутки была в рейсе, а Игорек еще спал, тонко посвистывая, словно у него в носу находилась маленькая дудочка.

Коля и Таня быстро приготовились к зарядке. Из репродуктора грянула музыка, комнату наполнил бодрый голос инструктора.

Посторонний изумился бы: как Игорек спит в таком шуме? Но Таня и Коля не беспокоились. Звучали марши и вальсы, разносились громкие команды инструктора, брат и сестра бегали вокруг стола, подпрыгивали, приседали — Игорек безмятежно свистел носом. Но стоило вдруг выключить радио, Игорек мгновенно просыпался.

У него еще с войны сохранилась эта привычка. В дни суровой блокады, постоянного тревожного ожидания воздушных налетов, ленинградцы не выключали радио круглые сутки. Если звучала музыка, раздавался голос диктора, или ночью слышался четкий, сухой стук метронома, — значит, все спокойно. Когда же внезапно наступала тишина, все настораживались: не раздастся ли вой сирены, оповещающей об очередной тревоге?!

Закончив зарядку, Коля и Таня помылись, поели и стали гладить свою одежду. Коля уже привык орудовать утюгом. Равноправие, так равноправие!

Перед уходом в школу Таня разбудила Игорька, одела, умыла и накормила его. Впервые после лета малыш оставался дома один, под присмотром соседок.

На улице сразу чувствовалось, что сегодня — первое сентября, первый день занятий в школах. По всем панелям, весело переговариваясь, торопливо шагали мальчики и девочки. Особенно торжественно выглядели первоклассники. Нарядные, тщательно причесанные, они шли в сопровождении бабушек и матерей, осторожно неся в руках новенькие, скрипучие сумки и портфели.

Многие малыши несли в школу букеты цветов, а некоторые — даже маленькие глиняные горшки с геранью, гортензиями, примулами, левкоями. Шагать с портфелями и цветочными горшками, да еще притом не измять новенькие костюмы и платья, малышам было нелегко. Но они ни за что не отдавали матерям ни цветы, ни портфели.

Коля подошел к школе, окруженной ребятами. На ходу здороваясь, обмениваясь шутками, он пробрался в свой класс.

На доске уже кто-то крупно написал мелом:

«Мы — семиклассники! Ура!» — и поставил десятка два огромных восклицательных знаков.

Коля сел за свою старую парту, на которой ему был знаком каждый глазок от сучка, каждая царапинка. Вот возле чернильницы вырезано ножом «Коля + Валерий = друзья». Коля усмехнулся. Эту надпись сделал он сам на уроке арифметики в пятом классе.

«Маленький был!» — снисходительно подумал Коля.

Варвара Ксенофонтовна тогда устроила собрание и Коля тщательно закрасил слова черной тушью. Но все-таки они проступали до сих пор.

Валерий пришел позже Коли. Он несколько секунд постоял в дверях, словно колеблясь, какую выбрать парту?

Два года он сидел в классе рядом с Колей. Но летом они поссорились и до сих пор почти не разговаривали.

Видимо Валерию было нелегко подойти к Коле и сесть с ним. Еще, чего доброго, подумает, что он ищет примирения.

Но Валерий пересилил свою гордость и твердыми шагами направился к старой парте.

Звонка еще не было, ученики — веселые, загорелые, в красных галстуках, — расхаживали по классу, смеялись, рассказывали, как провели лето. Только Валерий сидел задумчивый, молчаливый.

К Коле сразу подскочило несколько ребят. Они уже знали, что он сдал переэкзаменовку, радовались за товарища, крепко пожимали ему руку. Председатель совета отряда Рома Голицын, высокий, худощавый, с огромными очками на маленьком лице, первым поздравил Колю.

— Молодец! Я так и знал — ты не подведешь наш отряд!

— И ты молодец! — Рома протянул руку Валерию. — Хорошо помог другу. Как настоящий пионер!

Валерий вдруг побледнел, встал, громко хлопнув крышкой парты, и сухо ответил:

— Я не помогал Коле! Ни разу за все лето… — и словно не замечая Роминой протянутой руки, он быстро выбежал в коридор.

Со звонком в класс вошла Варвара Ксенофонтовна. Она поздравила ребят и уже через несколько минут урок пошел обычным чередом, словно и не было никаких каникул.

Изредка Варвара Ксенофонтовна внимательно посматривала на третью парту справа, за которой сидели Коля и Валерий. Сказывалась прошлогодняя привычка — учителя считали третью парту самой беспокойной во всем 6-б классе.

Валерий болтал на уроках, то и дело выскакивал со всякими замечаниями и шутками, будоражил ребят. А Коля, хотя и не очень шумел, но зачастую занимался в классе посторонними делами: то чистил промокашкой позеленевший патрон, то ремонтировал электрофонарик — динамку, а однажды даже принес в класс пушистого красноглазого кролика. Ребята все пять уроков ерзали, поворачивались к Коле, и учителя не могли понять, почему нынче школьники никак не могут сосредоточиться?!

Но главное — в третьей парте справа весной хранился футбольный мяч.

Бывало, посреди урока мяч вдруг вывалится из парты и, подпрыгивая, катится по полу, вызывая веселое оживление учеников.

А едва начиналась перемена — Коля и Валерий срывались с мест, мчались в школьный сад, увлекая остальных ребят, и возвращались лишь к самому звонку, потные, с грязными подтеками на лицах.

Однако сегодня Варвара Ксенофонтовна была довольна и Колей, и Валерием. Оба мальчика сидели спокойно, сосредоточенно слушали и даже не перешептывались.

Когда раздался звонок, возвестивший конец учебного дня, к доске быстро подошел Рома Голицын.

— Внимание! — крикнул он. — Чрезвычайное сообщение!

Ученики, уже вставшие с парт, с портфелями в руках остановились в проходах и возле дверей.

— Произошло необычайное событие, — тревожным громким голосом продолжал Рома Голицын. — Сегодня за все шесть уроков Валерий Громов не получил ни одного замечания. Как ни странно, он не болтал, не выскакивал, не острил и не подсказывал. Больше того, сей ученик даже три раза поднял руку, вместо того, чтобы просто кричать с места. Руководство школы встревожено. Что случилось с Громовым? Ребята засмеялись.

— Заболел! — выкрикнул кто-то.

— Влюбился!

— Просто, он заключил пари, что сегодня будет тихоней. И выиграл!

Валерий спокойно выслушал шутливые замечания ребят и в ответ, улыбаясь, прочитал стихи Барто:

…Быстро промелькнул первый день учебы. А за ним и второй, и третий. Занятия в школе потекли по привычному руслу.

Продолжались и тренировки, Вячеслав Николаевич, пользуясь последними погожими деньками, в конце каждого занятия проводил тридцатиминутную двустороннюю игру между учениками, разбив их на две команды. Тренировочные, состязания обычно проводились Ленским по всем правилам и ничем не отличались от настоящих встреч, только продолжительность — вдвое короче.

Но иногда Ленский устраивал своеобразную учебную игру: после каждой ошибки — неточной передачи, плохой обработки мяча, или наоборот, удачной комбинации, звучал свисток тренера.

Игра приостанавливалась, Вячеслав Николаевич коротко разбирал действия футболистов и состязание продолжалось.

Особенно правились ребятам те тренировочные игры, которые они в шутку называли «ограниченными». Это были игры с определенным условием, ограничением. Заметив, например, что некоторые ученики слишком увлекаются обводкой, Вячеслав Николаевич провел игру, в которой все участники обязаны были не задерживать у себя мяч больше трех секунд и производить не свыше двух «касаний». Это сразу сделало игру быстрой и веселой.

Валерий, как и Коля, участвовал во всех тренировочных играх. Держался он попрежнему замкнуто, отчужденно от ребят. Чувствовалось, что он много размышляет, обдумывает свои ошибки. Вячеслав Николаевич, да и сами ученики незаметно присматривались к нему. Впрочем, не требовалось особой наблюдательности, чтобы увидеть перемену в игре Валерия. Он меньше гонял по полю, строже держался своего места и уже не стремился во что бы то ни стало обязательно сам забить гол. Очевидно, суровые уроки тренера не пропали даром.

Ученики радовались за своего товарища, но Валерий вел себя холодно, словно отгораживаясь от всех.

«Придет срок — сам примкнет к команде», — решил Ленский, наблюдая за Валерием. — А пока — пусть поразмыслит поглубже. Ему только на пользу…»

И тренер делал вид, будто вовсе не замечает замкнутости, угрюмости Валерия.

С первого сентября перед Вячеславом Николаевичем встала новая, трудная задача. Летом ребята были свободны от учебы. А теперь требовалось приложить все силы, чтобы футбол не мешал школьным занятиям.

Однажды он приказал ребятам принести на следующее занятие школьные дневники: Вячеслав Николаевич хотел проверить, какие отметки получают его ученики.

Как назло, Коля в этот день задержался в школе, потом завозился с уроками, а тут еще Игорек попросил приклеить хвост к лошади.

В общем, Коля чуть не опоздал на тренировку. Чтобы выиграть время, он в пути даже пересел с трамвая на автобус (тот шел более прямым маршрутом).

От остановки до стадиона Коля всю дорогу бежал. Опаздывать на тренировки нельзя. Коля знал: тренер в таких случаях неумолим. Опоздай хоть на полминутки — все! Ленский не допустит к занятиям.

Все-таки Коля успел. Ребята уже были на площадке, когда Коля ворвался в раздевалку и быстро переоделся. Схватив дневник, он выскочил на дорожку. Все уже выстроились, но Хохряков, к счастью, еще не успел отдать рапорт. Коля быстро занял свое место в шеренге.

Тренер заметил этот маневр, усмехнулся, поглядел на часы, но ничего не сказал: стрелки на циферблате показывали ровно пять.

После рапорта, Вячеслав Николаевич медленно двинулся вдоль строя, внимательно просматривая дневники.

Возле Коли тренер задержался. Мальчик смутился: он знал — в дневнике стоят две «тройки».

— Болотин! Три шага вперед! — скомандовал Вячеслав Николаевич.

Коля вышел из шеренги.

— Так, — сказал тренер, — На «тройках», значит, ползешь? С ямщиком! Устаревший способ передвижения…

Ребята заулыбались.

— В чем дело, Болотин? — строго спросил тренер.

— Времени нехватает, — тихо объяснил тот. — И школа, и уроки, и тренировки, да еще дома…

Коля смущенно замолчал, он никому не рассказывал, что ему приходится возиться с Игорьком, почему-то считая, что товарищи посмеются над ним и прозовут «нянькой».

— Так! — оглядев строй, сказал Вячеслав Николаевич. — А еще у кого из вас, ребята, нехватает времени?

Все молчали. Вообще-то многим день казался чересчур коротким, но ученики, чувствуя скрытый подвох в словах тренера, предпочитали выжидать.

Только шустрый Вась-Карась не удержался.

— У меня нехватает, — нарочно сокрушенно вздыхая, признался он, озорно поблескивая быстрыми, черными глазами. — Вчера даже кроссворд решить не успел. Так и заснул с «Огоньком». Проснулся, а журнал под спиной, — и измят, будто теленок его жевал…

Ребята засмеялись.

— Эх, было бы в сутках сорок восемь часов! — воскликнул Вась-Карась. — Вот это бы жизнь! А то еще говорят — какой-то профессор придумал пилюли. Проглотишь — и спать вовсе не надо. Где бы их достать? Я уж три аптеки обегал. Нету…

— Разговорчики! — строго оборвал его Вячеслав Николаевич.

Он достал из своих глубоких карманов два никелированных секундомера с длинными шнурками и вручил их Коле и Васе.

— Возьмите домой, — сказал тренер. — Завтра, как встанете, сразу пустите секундомеры. Точно засекайте, сколько времени потратите на зарядку, умывание, ходьбу в школу, занятия, обед и все прочее. Записывайте на листочке. А потом доложите мне. Только секундомеры не поломайте — машинки хрупкие…

Коля и Вася не понимали, к чему все это. Но послушно взяли секундомеры.

На следующее утро Коля, едва вскочив с постели, ощутил беспокойство.

«В чем дело? Ах, да! Секундомер!»

Он быстро снял его со шкафа, куда спрятал вчера от Игорька, и нажал кнопку. Мертвые стрелки — короткая и длинная — сразу ожили, торопливо закружились по циферблату, отсчитывая минуты, секунды и даже десятые доли секунд.

Закончив зарядку, помывшись и поев, Коля остановил секундомер и записал на листочке 33 минуты 25,2 секунды.

Потом подумал и вычеркнул секунды.

— Ишь ты, как министр, — насмешливо фыркнула Таня. — Каждая минутка на учете!..

Коля снова щелкнул секундомером — обе стрелки разом скакнули назад, на прежнее место, 0 минут, 0 секунд.

— Начинаем собираться в школу, — сказал Коля и опять пустил секундомер.

— Вызываем из гаража личную автомашину, — ехидно подсказала Таня.

Но брат и бровью не повел. Пусть острит, самой-то небось завидно.

В школе секундомер вызвал шумное любопытство товарищей. Они столпились вокруг Колиной парты, разглядывая сверкающую машинку. Валерий даже пожалел: надо было сказать тренеру, что у него тоже нехватает времени. Получил бы такой же секундомер. А теперь — на тебя и не смотрят.

Сев за парту, Коля щелкнул кнопкой, и неторопливо записал на листочке:

«Сборы, одевание и ходьба в школу — 21 минута».

И снова пустил секундомер. Честно говоря, в этом не было никакой необходимости. Коля и так прекрасно знал — сегодня пять уроков, значит, занятия продлятся с 9-ти до без четверти двух. Но разве удержишься?

Дома Коля пообедал (на еду ушло 37 минут), потом сел за уроки. Закончив их, записал — 2 часа 20 минут.

Игорек все время вертелся рядом, не сводя глаз с секундомера. Его удивляло, почему на часах стрелки ползут медленно-медленно, а на секундомере длинная стрелка скачет, как сумасшедшая, обегая круг за кругом? И цифр на циферблате гораздо больше.

— Сломатый? Да? — приставал он к Коле.

— Нет, целый.

— А почему…

— А потому! — оборвал его Коля.

Но от Игорька так просто не отделаешься. Пришлось пустить секундомер, поднести его к уху братишки, чтобы тот послушал тиканье, и вдобавок еще нарисовать ему цветными карандашами жирафа.

Когда Коля спохватился и взглянул на секундомер, тот показал — 22 минуты.

Как записать это время? Не напишешь же — возился с Игорьком? Смешно!

Коля подумал и написал на листке:

«Рисовал братишке жирафа».

Нет, тоже нехорошо. Как-то по-детски.

Подумал и переделал:

«Обучал брата рисованию».

Вот теперь — внушительно.

Коля поужинал, почитал книгу, перед сном полчаса погулял (так советовал тренер) и в одиннадцать лег в постель.

Перед следующим занятием Вячеслав Николаевич собрал ребят в «аудитории» и вызвал Колю.

— Ну, послушаем, что показал твой хронометраж!

Коля смущенно запинаясь, стал читать по бумажке, сколько времени и на что у него ушло.

— Постой, постой! — остановил его тренер. — Напиши все на доске столбиком.

И Коля написал.

— Больше ты ничего в этот день не делал? — спросил Вячеслав Николаевич.

— Абсолютно ничего!

— Ну, отлично.

Тренер провел мелом жирную черту под Колиными записями.

— Подсчитай, сколько всего ты истратил времени?

Коля взял мел, сложил все числа и написал под чертой:

«19 часов 59 минут».

— Так, — сказал Вячеслав Николаевич. — Для ровного счета — 20 часов. А в сутках сколько времени?

— Двадцать четыре часа, — смутился Коля.

— Куда же ты потерял целых четыре часа?

Этого Коля объяснить не мог. Он отлично помнил, что записывал все сделанное. Куда же, в самом-то деле, запропастились эти проклятые четыре часа? Ведь он не сидел просто так, глядя в потолок?! Странно!

Еще более печальный результат получился у Васи Карасева. Он использовал в сутки на сон, учебу, еду и все прочее только 18 часов 15 минут. А где же остальные 5 часов 45 минут?

У Васи глаза округлились от удивления. Как будто, без дела не сидел, а все-таки, выходит, почти 6 часов потерял!

— Поищи под столом! — посоветовал Хохряков.

Ребята дружно смеялись, глядя на растерянные лица Коли и Васи. Казалось, они и в самом деле сейчас полезут под стол отыскивать потерянные часы и минуты.

— Нет, тут что-то не так! Ручаюсь! — запротестовал Вась-Карась.

— А ты вспомни, — улыбнулся Вячеслав Николаевич. — Все ли ты записал? Вспомни все, что делал.

— Ну, что? — Вась-Карась поднял глаза к потолку. — Ну, проснулся, встал…

— Сразу встал? — перебил его тренер.

— Конечно, сразу! Ну, то есть не совсем сразу, немного, конечно, полежал…

— С часок! — ехидно подсказал кто-то.

— Вовсе нет! — обиделся Вась-Карась. — Самое большее — минут 15…

Ребята засмеялись.

— Так! Четверть часа потерял, — сказал Вячеслав Николаевич и записал на доске: «15». — Ну, потом?

— Потом помылся, поел…

— Встал и сразу пошел мыться?

Вась-Карась снова поднял глаза к потолку.

— Кажется, сразу. Впрочем, постойте… Немного полистал журналы. Отец вечером принес два новых журнала мод.

— Совершенно необходимое занятие! — засмеялся Ленский.

— Сколько же ты изучал моды?

— Да, пожалуй, минут десять…

— Так! — тренер под громкий смех ребят написал на доске: «10». — Дальше?

— Ну, поел, пошел в школу…

— Сразу? — давясь от смеха, наперебой закричали несколько мальчиков.

— Ну, ясно, сразу! — возмутился Вась-Карась. — Что же я по вашему после еды какой-нибудь ерундой занимался или болтал, как девчонка?..

— Ой, — хлопнув себя по лбу, вдруг вскрикнул он. — Забыл! В самом деле разговаривал. По телефону. Димка Пищиков как раз вчера на стадионе был. А я билета не достал — обидно — последняя встреча в сезоне. Ну, Димка, конечно, не утерпел и перед школой позвонил мне, рассказал.

— И долго рассказывал — спросил тренер.

— Да, порядком, минут десять. На стадионе, понимаете, забавный случай был…

— Про забавный случай — в следующий раз, — перебил тренер. — Итак: еще десять минут долой! Дальше?

— Дальше — в школу пошел…

— Сразу? Повесил телефонную трубку и в школу?

— Ну, не сразу, конечно. Собрал портфель, запер комнату… Тут, честно говоря, я еще немного задержался. Ключ, понимаете, куда-то запропастился. Твердо помню — вчера положил его на подоконник. Стал искать — нету, как корова слизнула…

— Сколько искал? — крикнул Хохряков.

— Да недолго, минут пять. Ключ почему-то оказался у меня в кармане…

Ребята уже прямо покатывались со смеху.

— Ну, хватит! — улыбаясь, сказал Ленский и постучал мелом по доске.

— Вероятно, всем уже ясно, как Вася потерял шесть часов?

— Ясно! — закричали ученики.

— Времени на все хватит, — сказал Вячеслав Николаевич. — И на учебу, и на тренировку, и на чтение… Надо только уметь правильно использовать свой день.