Мясная муха

111

На следующее утро Скарпетта стоит возле окна, наблюдает за грязным течением Миссисипи, уносящейся вдаль к кораблику с вывеской «казино», к военному эсминцу «Кидд» и дальше, к Старому мосту. Скарпетта поворачивается к Сэму Ланье.

За те несколько минут, которые она видела его вчера, когда, наконец, добралась сюда, он, чтобы не будить жену, проводил Скарпетту через задний двор в домик для гостей. Скарпетта боялась, что Сэм ей не понравится, но он произвел на нее хорошее впечатление.

— Вы работали с семьей Дард? — спрашивает Скарпетта. — Насколько хорошо вам и вашим коллегам удалось с ними пообщаться?

— Меньше, чем хотелось бы, — поджимает губы Сэм. — Я говорил только с сестрой Шарлотты, миссис Гидон. Правда, недолго. Она немного странная. Ладно, давайте, расскажу вам о городе. — Ланье быстро меняет тему, словно кто-то может их подслушивать. Развернувшись к окну, он показывает на запад: — Со Старого моста в Миссисипи постоянно прыгают разные бедолаги. Не представляете, сколько раз нам приходилось вылавливать их тела, потому что, когда полиция пытается снять несчастных, люди вопят: «Давай, прыгай!» Потому что, видите ли, бедняги создают пробку. Представляете? А вон там, немного подальше, видите? Один парень в душевой занавеске и с автоматом Калашникова пытался захватить эсминец «Кидд» и поплыть на русских. Его остановили, — прибавляет Сэм. — И убийцами, и психами занимается один и тот же отдел. На ненормальных приходится три тысячи задержаний в год.

— И как это работает? — интересуется Скарпетта. — Члены семьи просят взять родственника под стражу?

— Да, почти всегда. Либо полиция. И если судебный следователь — в данном случае, я — решает, что человек представляет опасность для себя и окружающих и не желает или не может получать должное лечение, делу дается ход.

— Судебный следователь — выборная должность. Хорошо, если у него нормальные отношения с мэром, полицией, шерифом, Луизианским университетом, окружным прокурором, судьями, прокурором штата, не говоря уже о городских политиках, — она делает паузу. — Политики умеют влиять на людей и на их голоса. Но вот полиция советует поместить такого-то в психиатрическую лечебницу, и что следователю, соглашаться? Так происходит столкновение интересов.

— А еще следователь решает, в состоянии ли обвиняемый предстать перед судом.

— Значит, вы присутствуете при вскрытии жертв убийств, устанавливаете причину смерти, а затем, если подозреваемого задерживают, определяете, может ли он отвечать на процессе?

— Я провожу анализ ДНК, затем подозреваемого приводят ко мне в кабинет, и я — в присутствии копа и прокурора — веду допрос.

— Более странной системы судопроизводства, чем в этом штате, я не встречала, доктор Ланье. Если вы чем-то не понравитесь властям, вы совершенно беззащитны.

— Добро пожаловать в Луизиану. Но если кто-то будет указывать мне, как работать, я пошлю его в задницу.

— А уровень преступности? Насколько я знаю, с этим здесь плохо.

— Не просто плохо, а ужасно, — отвечает Сэм. — На сегодняшний день в Батон-Руж самый высокий процент нераскрытых преступлений по стране.

— Почему?

— Ну, Батон-Руж вообще неспокойный город. Не знаю, почему.

— А полиция?

— Знаете, я уважаю патрульных, многие прямо из кожи вон лезут. Но власти выгоняют хороших парней и набирают таких же уродов, как они сами. Политика. — Сэм откидывается на спинку стула. — А у нас тут серийный убийца. И за несколько десятков лет — явно не один. — Он качает головой. — Политика, снова политика.

— А организованная преступность?

— Мы — пятый по размеру порт в США. Второй по величине нефтеперерабатывающий центр — Луизиана добывает шестнадцать процентов нефти страны. Давайте лучше, — Ланье встает из-за стола, — пообедаем. Всем нужно есть, а у меня такое чувство, что вы давно этого не делали. Выглядите замученной, и брюки висят.

Скарпетта почти ненавидит свой черный костюм.

Они с доктором Ланье выходят из кабинета, все встречают их любопытными взглядами.

— Вас ждать? — холодно спрашивает у босса полная женщина с седыми волосами.

Скарпетта почему-то уверена, что это на нее тогда жаловался доктор.

— Кто знает... — отвечает ровным голосом Сэм, словно на даче показаний в суде.

Скарпетта видит, доктору не нравится эта женщина. Между ними пробегают почти видимые электрические разряды. И тут Сэм облегченно вздыхает — дверь открывается, и на пороге возникает высокий симпатичный мужчина в темно-синих брюках и куртке следователя. От него за несколько шагов веет силой. Как только он входит, седая женщина впивается в него недобрым взглядом.

Эрик Мерфи, следователь по уголовным делам, приветствует Скарпетту.

— Куда идем обедать? — спрашивает он.

— Вам нужно поесть, доктор Скарпетта, — повторяет Ланье у лифта. — А о ней я уже говорил, не могу от нее избавиться, — он кивает в сторону кабинета, нажимая кнопку нижнего этажа автостоянки. — Черт, она работает здесь дольше, чем я. Переходит от следователя к следователю по наследству.

Лифт открывается, и они оказываются на просторной автостоянке. То и дело хлопают двери, выпуская людей на обед. Доктор Ланье подходит к черному «шевроле-каприс», оснащенной мигалкой, рацией, системой позиционирования и мощным двигателем, «незаменимым при любой погоне», хвастается Сэм. Скарпетта занимает заднее сиденье.

— Вы не должны сидеть сзади, это неправильно, — озадаченно произносит Эрик, открывая переднюю дверь. — Вы же наша гостья, мэм.

— И, пожалуйста, только не мэм. Кей. И вообще, у меня ноги короче, поэтому я буду сидеть сзади.

— А меня можете называть как хотите, — весело замечает Эрик. — Все так и поступают.

— Ладно, тогда я — Сэм. Хватит с меня этого «доктора».

— Меня тоже так лучше не звать, — говорит Эрик. — Я не доктор. — Оставив попытки уговорить Скарпетту забраться вперед, он залезает в машину.

— Да, доктором ты был, — Ланье заводит машину, — лет в десять-двенадцать, когда облапал всех девочек в округе. Господи, терпеть не логу парковать машину между бетонными столбами!

— Они опять подкрадываются к тебе, да, Сэм? — подмигивает Эрик Скарпетте. — Так и норовят схватить его тачку. Смотрите, — он показывает на выбоину и следы черной краски на столбе. — Что бы вы могли сказать об этом месте преступления? — Эрик открывает упаковку жвачки. — Я вам намекну. Раньше это было местом парковки одного судебного следователя, но не так давно он — а он у нас, как вы понимаете, один — пожаловался, что оно слишком маленькое, заявив, что здесь невозможно парковаться.

— Ну хватит уже, а то выдашь все мои секреты, — Ланье аккуратно выруливает со стоянки. — Кроме того, это моя жена дел наделала. А из нее водитель...

— Она тоже следователь, по уголовным делам. — Эрик снова поворачивается к Скарпетте. — Работает за гроши. Впрочем, как и мы все.

— Черт, — Ланье переключает скорость. — Тебе платят намного больше, чем ты заслуживаешь.

— Теперь можно поговорить? — спрашивает Скарпетта.

— Теперь, да. Может, мой кабинет и прослушивают, черт знает. Но мою машину или «харлей» точно нет, — поясняет Сэм.

— Совершенно случайно в моем самолете оказались маленький Дард и ваш прокурор, Уэлдон Винн, — сообщает Скарпетта. — В конце концов, пришлось отвозить Элберта домой. Не знаете, что все это значит?

— Вы меня путаете.

— Мальчик гостил в Майами. Вчера утром его неожиданно отвезли в аэропорт и посадили на самолет с пересадкой в Хьюстоне. И он — случайно — оказался на моем рейсе в Батон-Руж. Видимо, так же случайно, как и Винн. А вы, Сэм, не похожи на человека, которого легко напутать.

— Вот что я скажу вам, вы не знаете меня и не знаете, что здесь творится.

— Где был Элберт восемь лет назад, когда умерла его мать? — спрашивает Скарпетта. — И где его отец, почему этого мистического персонажа никогда нет, как говорит мальчик?

— Этого не знаю. Могу только сказать, что знаком с Элбертом. В прошлом году мне пришлось обследовать его, без шума и пыли, учитывая богатую семью и загадочную смерть матери. Затем мальчика отправили в частную психиатрическую клинику в Новом Орлеане.

— Господи, что? — возмущается Скарпетта. — Он лежал в лечебнице, а его одного отправляют на самолете.

— Судя по тому, что вы рассказали, он был не один. Дядя оставил его на попечение стюардессы, а та, в свою очередь, проследила, чтобы он прилетел в Хьюстон. А потом с ним были вы. И вот еще что. Три года назад, в октябре, его тетя позвонила в Службу спасения и сообщила, что племянник — кажется, тогда ему было семь — весь в крови, говорит, что на него напали, когда он катался на велосипеде. Мальчик был в истерике и перепуган до смерти. Но никто на него не нападал, Кей. Вы сказали, я могу вас так называть? Так вот, он сам нанес себе увечья. Очевидно, незадолго до того, как я его обследовал. Неприятная картина.

Скарпетта вспоминает, что на кухне у миссис Гидон не было ножей.

— Вы абсолютно уверены, что он сам это сделал? — спрашивает она.

— Я ни в чем абсолютно не уверен, Кей, — отвечает доктор. — Я обнаружил много странных порезов, на первый взгляд — просто царапин. Первые попытки. Все порезы небольшие, в малозаметных местах — на животе, бедрах, ягодицах.

— Тогда понятно, почему я не видела шрамов, когда сидела с мальчиком, — кивает Скарпетта. — Я бы заметила.

— Меня больше тревожит другое, — говорит Сэм. — Кто-то хочет видеть вас в Батон-Руж. Зачем?

— Это вы мне скажите. Кто мог проговориться о моем приезде? Только вы или кто-то из вашего офиса.

— Исключено. Конечно, у меня было достаточно информации, и я мог такое провернуть, если бы мы с Винном были друзьями. Но я ненавижу сукиного сына. На нем столько грязи — вовек не отмыться. И куча денег. Он говорит, что вырос в богатой семье. Чушь. Винн из Миртл-Бич, Южная Каролина. Отец работал управляющим в гольф-клубе, мать, как каторжная, — медсестрой. С большими деньгами он вырос, верно?

— Откуда вы это узнали?

— Все вопросы к Эрику.

— Я начинал в ФБР, — улыбается тот. — Иногда удается оторваться от бумажной рутины и кое-что проверить.

— Дело в том, что Винн погряз в коррупции, — продолжает Ланье. — Можно ли это доказать — другой вопрос. Но я знаю, что кое-кто из тех, кого арестовывали за последние несколько лет в Батон-Руж, каким-то образом не попали под программу высылки и не получили лишние пять лет за использование огнестрельного оружия при совершении преступления. Прокурор почему-то не обратил на это внимания, так же как и контролирующий комитет. Я никому не лижу задницу — одна из причин, почему меня так здесь не любят. В следующем году выборы, а у меня тут целая куча засранцев, которым очень не хочется снова увидеть меня в кресле следователя. Плохие парни меня не жалуют, и я с ними не общаюсь. Правда, их неприязнь делает мне честь.

— Мы говорили с вами по телефону, — напоминает Скарпетта. — Кто-то из ваших помощников заказал для меня машину.

— Это была ошибка. Ужасно глупо с моей стороны. Моему секретарю можно доверять, но эта сотрудница, которую вы только что видели, должно быть, подслушала. Вечно сует нос не в свои дела.

Они проезжают по непримечательному району Батон-Руж мимо университета — похоже, главного здания в городе. Доктор Ланье паркуется возле популярной студенческой забегаловки и вешает на приборную доску красную металлическую табличку с надписью «судебный следователь», словно они приехали не пообедать, а на место преступления.