Мясная муха

115

Уже в метре от входной двери можно заметить первую каплю крови, маленькую круглую точку с неровными краями, словно зазубринами у ножа.

Под углом в девяносто градусов, думает Скарпетта. Капля крови при столкновении с поверхностью сохраняет практически идеально круглую форму, если она летит по прямой, под углом в девяносто градусов.

— Она стояла, — говорит Скарпетта. — Или кто-то стоял.

Она медленно переводит взгляд на следующую каплю крови на терракотовом кафельном полу. Напротив дивана, прямо возле ковра — лужа крови, в которой отпечатался нечеткий след ботинка, словно человек, наступивший туда, поскользнулся. Скарпетта подходит ближе, внимательно изучает засохшую темно-красную каплю, затем смотрит на доктора Ланье. Он подходит ближе, и Скарпетта показывает на почти неразличимый частичный отпечаток ботинка, след подошвы напоминает ей детский рисунок океанских волн.

Эрик начинает фотографировать.

Следы борьбы видны на диване и стеклянном журнальном столике, немного перекошенном. Ковер под ним задрался, на противоположной стене видны следы удара.

— Отпечатки волос, — Скарпетта показывает на кровавый паутинчатый рисунок на светло-розовых обоях.

Дверь открывается, и входит молодой полицейский с темными редеющими волосами. Он переводит взгляд с доктора Ланье на Эрика, и, наконец, останавливается на Скарпетте.

— Кто она? — спрашивает он.

— Начнем с того, кто вы? — обращается к нему доктор Ланье.

Голос полицейского звучит угрожающе, видно, что он не в духе, его взгляд блуждает где-то за их спинами.

— Детектив Кларк из Закари, — он замахивается на муху огромной рукой в медицинской перчатке. — Меня перевели на расследования в прошлом месяце, — прибавляет он. — Поэтому я не знаю, кто она, — он снова кивает на Скарпетту которая неподвижно стоит у стены.

— Консультант, — отвечает доктор Ланье. — Если вы не слышали о ней, то все еще впереди. А теперь расскажите, что тут произошло. Где тело и кто им занимается?

— В спальне для гостей. Там Робияр, делает фотографии.

При упоминании Ник Робияр Скарпетта поднимает глаза.

— Хорошо, — говорит она.

— Вы ее знаете? — теперь детектив Кларк кажется немного смущенным. — Черт возьми, терпеть не могу эту мерзость, — говорит он, раздраженно отмахиваясь от еще одной мухи.

Скарпетта обводит взглядом капли крови на полу и стене, некоторые из них совсем крошечные. Здесь жертва упала, но ей все-таки удалось встать на ноги. Рисунок капель здесь не похож на тот, что она привыкла видеть. Когда жертву избивают, кровь разлетается в стороны каждый раз, как убийца замахивается на нее своим орудием.

В гостиной происходила упорная борьба, жертва сопротивлялась, царапалась, брыкалась, видны следы ног и ударов. Все слилось в этом кровавом месиве, но нигде нет признаков того, что кровь каплями отлетала от орудия. Возможно, и не было никакого орудия. По крайней мере, пока нет, думает Скарпетта. Может, когда убийца вошел в дом, единственным орудием был кулак, может, он не предполагал, что ему понадобится орудие, а потом потерял контроль над ситуацией.

— Эрик, проверь, чтобы никаких посторонних, — произносит доктор Ланье вглубь дома. — Мы будем здесь.

— Что известно о жертве? — обращается Скарпетта к детективу Кларку. — Вы знаете, что здесь произошло?

— Известно немного, — он листает свой блокнот. — Ребекка Милтон, тридцать шесть лет. Все что пока удалось установить — она снимает этот дом. Ее друг приехал примерно в половине первого, чтобы вместе с ней поехать обедать. Она не ответила на звонок, поэтому он вошел в дом и нашел тело.

— Дверь не была заперта? — спрашивает доктор Ланье.

— Нет. Он нашел тело и вызвал полицию.

— Значит, он опознал ее, — произносит Скарпетта, поднимаясь с корточек. У нее начинают болеть колени.

Кларк ничего не отвечает.

— Он уверен? — Скарпетта не доверяет визуальному опознанию. Не факт, что тело, найденное в доме, принадлежит кому-то, кто в нем жил.

— Не знаю, — отвечает Кларк. — Думаю, он недолго там оставался. Вы сами все поймете, когда увидите. Тело в ужасном состоянии. Но Робияр тоже полагает, что это Ребекка Милтон.

— Откуда Робияр может знать? — хмурится доктор Ланье.

— Она живет всего через два дома отсюда.

— Кто? — Скарпетта обходит комнату.

— Робияр живет поблизости, — детектив Кларк показывает в сторону улицы. — Через два дома.

— Господи, — говорит доктор Ланье. — Как странно. Может, она видела что-нибудь или слышала?

— Сейчас только обед, она патрулировала улицу, как и все мы.

Хозяйка дома была аккуратной женщиной с неплохим доходом и хорошим вкусом, отмечает про себя Скарпетта. Восточные ковры машинной работы, очень милые, а слева от двери — домашний кинотеатр из вишневого дерева, с современной стереосистемой и огромным телевизором. Яркие оригинальные рисунки на стенах бросаются в глаза сочной палитрой и примитивным изображением людей, рыб, воды, деревьев. Ребекка Милтон, если это действительно она, любила искусство и жизнь. Скарпетта рассматривает фотографии в причудливых рамках. На них изображена стройная загорелая женщина с блестящими черными волосами и красивой улыбкой. На других фотографиях рядом с ней стоит еще одна женщина, тоже темноволосая. Они вполне могут быть сестрами.

— Она точно жила одна? — спрашивает Скарпетта.

— Вроде она была одна, когда на нее напали, — отвечает Кларк, просматривая свой блокнот.

— Но мы не знаем этого наверняка.

— Нет, мадам, — он пожимает плечами. — Сейчас трудно что-нибудь сказать наверняка.

— Я спрашиваю, потому что на этих фотографиях две женщины, которые, очевидно, были очень близки. Снимки сделаны в этом доме, на парадном крыльце или на заднем дворе.

Она указывает на кровавые следы волос, отпечатавшиеся на стене:

— Вот здесь она упала, или кто-то упал. Видимо, у нее было обильное кровотечение, даже волосы в крови.

— Да, у нее тяжелая травма головы и сильно разбито лицо, — соглашается Кларк.

Напротив расположена столовая, в центре которой — стол из ореха, выполненный под старину, и шесть стульев того же стиля. За стеклянными дверцами шкафчика виднеются тарелки с золотой каймой. Дальше — кухня, но, похоже, ни убийца, ни жертва там не были, погоня продолжилась по коридору, устланному синим ковром, и закончилась в спальне, окна которой выходят на передний двор.

Кровь повсюду. Темно-красные пятна почти высохли, но в некоторых местах ковер промок насквозь. Скарпетта останавливается в конце коридора, рассматривает капли крови на стене. Одна капля круглая, темно-красная по краю и совсем светлая внутри. Вокруг нее множество крошечных кровяных точек.

— У нее есть колотые раны? — Скарпетта обращается к детективу Кларку, замешкавшемуся с камерой в начале коридора.

— Есть, — из спальни выходит мрачный доктор Ланье. — Около тридцати или даже сорока.

— На стене отпечаток, словно кто-то чихал или кашлял кровью, — говорит Скарпетта. — Смотрите, капли крови темные по краю и светлые внутри, здесь, здесь и здесь, — она показывает на следы. — Это пузырьки. Такое можно наблюдать у человека, у которого кровь в легких или трахее или просто во рту.

Скарпетта подходит к двери в спальню, здесь крови совсем мало. Кровавые отпечатки ладоней на ручке и отдельные капли на полу, ведущие в комнату. За доктором Ланье, Эриком и Ник Робияр ей не видно тела. Скарпетта входит в комнату и закрывает за собой дверь, не касаясь кровавых пятен и ручки.

Ник сидит на корточках, вытянув перед собой руки в медицинских перчатках, и фотографирует.

Если она и рада видеть Скарпетту, то не показывает этого. Пот стекает у нее по шее за воротник темно-зеленой майки с надписью «Полицейский Департамент Закари», заправленной в темные форменные штаны цвета хаки. Ник поднимается и отходит в сторону, давая Скарпетте возможность осмотреть тело.

— У нее очень странные колотые раны, — говорит Ник. — Когда я приехала сюда, температура в комнате была двадцать градусов.

Поставив жертве под мышку градусник, доктор Ланье наклоняется к телу, тщательно изучает его. Скарпетта с трудом узнает женщину с фотографии.

Хотя нельзя быть уверенной до конца. Волосы испачканы засохшей кровью, лицо разбито, опухло, обезображено синяками, ранами. Степень реакции ткани на травмы свидетельствует о том, что жертва некоторое время была жива. Скарпетта дотрагивается до ее руки — тело еще не остыло. Трупное окоченение не началось, нет пока и оседания крови, которое происходит из-за давления, когда останавливается кровообращение.

— Температура тела тридцать три градуса, — сообщает доктор Ланье.

— Она умерла совсем недавно, — произносит Скарпетта. — Хотя характер крови в гостиной, коридоре и даже здесь указывает на то, что борьба происходила несколько часов назад.

— Возможно, жертва скончалась от травмы головы, но не сразу, — Ланье осторожно ощупывает сзади голову женщины. — Трещины. Серьезная травма, ей разбили голову о стену.

Скарпетта еще не готова говорить о причинах смерти, но согласна с доктором, у жертвы была тяжелая травма головы, нанесенная тупым предметом. Если бы колотые раны задели и повредили одну из главных артерий, например, сонную, смерть наступила бы мгновенно, но в данном случае жертва некоторое время оставалась жива. Кроме того, Скарпетта не замечает на теле артериальных кровотечений. Женщина могла быть еще жива, когда ее друг нашел тело в половине первого, но скончалась к тому времени, как приехала «скорая».

Сейчас примерно час тридцать пять.

На жертве бледно-голубая сатиновая пижама, разорванная сверху. На животе, груди, шее видны колотые раны диаметром около шестнадцати миллиметров, неглубокие, их характер весьма необычен, их явно нанесли не простым ножом. Судя по отпечаткам, у орудия было два острых конца, один немного уже другого, в центре отпечатался след от перемычки, возможно, это какой-то инструмент с двумя колющими концами разной длины и ширины.

— Чертовски странно, — произносит доктор Ланье, изучая тело в увеличительное стекло. — Ни разу не видел подобного ножа. А вы? — он смотрит на Скарпетту.

— Нет.

Раны нанесены под разным углом, некоторые из них V— или Y-образные, смотря в каком положении наносили удар. Некоторые травмы представляют собой открытые раны, другие — глубокие порезы, в зависимости от того, было ли орудие воткнуто в мягкие ткани, или рассекло их.

Скарпетта аккуратно разделяет края раны руками в медицинских перчатках. Ее снова удивляет нетронутая полоса ткани между двумя острыми концами орудия. Что это могло быть, спрашивает она себя, изучая раны в увеличительное стекло. Скарпетта осторожно поправляет на женщине рубашку, пытаясь понять, как она была надета, когда наносили раны. На рубашке не хватает трех пуговиц, которые валяются в стороне.

Еще две пуговицы почти оторвались и болтаются на нитках.

Скарпетта поправляет рубашку так, как она могла бы быть надета, если бы женщина стояла. Конечно, в таком положении дырки на рубашке не совпадают с ранами, на одежде отверстий больше. Скарпетта насчитывает тридцать восемь дырок и двадцать две раны. Это слишком много, обычно такая жестокость характерна для убийств на сексуальной почве, но также, если убийца и жертва знакомы.

— Есть что-нибудь? — спрашивает доктор Ланье.

Скарпетта все еще пытается соотнести отверстия на пижаме с ранами, кажется, у нее что-то получается.

— Видимо ее рубашка была задрана, когда убийца наносил удары, видите? — она поднимает рубашку, которая от крови почти потеряла голубой цвет. — Некоторые отверстия проходят через несколько слоев сложенной ткани. Поэтому на рубашке больше дырок.

— Значит, он поднял рубашку до того, как начал колоть, или во время? И только потом порвал ее?

— Не уверена, — отвечает Скарпетта. Всегда очень трудно сказать наверняка, как все было, это потребует несколько часов кропотливой спокойной работы в морге, при хорошем освещении. — Давайте повернем ее немного, чтобы посмотреть спину.

Они с доктором Ланье приподнимают тело под левую руку и немного поворачивают его в сторону, из ран с новой силой начинает идти кровь. На спине обнаруживается еще около шести колотых ран и глубокий длинный порез около шеи.

— Он бежал за ней, замахивался сзади. По крайней мере, хоть раз ей удалось вырваться, — подытоживает Эрик. Они с Ник как раз вернулись в комнату с несколькими лампами.

— Возможно, — только говорит Скарпетта.

— Размазанный след на двери означает, что ее толкнули. Может, он толкнул ее, ударил ножом, а потом ей удалось убежать сюда, — предполагает Ник.

— Возможно, — повторяет Скарпетта. Они с доктором Ланье осторожно опускают тело на пол. — Сейчас могу сказать лишь одно — пижамная рубашка была задрана, когда убийца наносил ножевые ранения.

— Это означает убийство на сексуальной почве, — говорит Эрик.

— Это и есть убийство на сексуальной почве повышенной жестокости, — отвечает Скарпетта. — Даже если ее не насиловали.

— Это необязательно, — Доктор Ланье наклоняется ближе к телу, щипцами собирая улики. — Фрагменты ткани, — произносит он вслух. — Возможно, от пижамы. Несмотря на расхожее мнение, насилие не всегда имеет место. Некоторые из этих ублюдков импотенты, другие предпочитают мастурбировать.

— Она была твоей соседкой, — обращается Скарпетта к Ник. — Ты уверена, что это именно Ребекка, а не та, другая женщина на фотографиях? Они очень похожи.

— Это Ребекка. Та женщина ее сестра.

— Сестра живет с ней? — спрашивает доктор Ланье.

— Нет. Ребекка жила одна.

— Пока мы не провели экспертизу ее зубов, нам ничего не остается, как полагаться на визуальное опознание, — доктор Ланье наблюдет, как Эрик делает снимки, положив перед фотоаппаратом линейку.

Ник угрюмо смотрит на потускневшие глаза женщины, на ее разбитое в кровь лицо.

— Мы не были друзьями, — говорит она. — Никогда не общались, но я видела, как она работала в саду, гуляла с собакой...

— С какой собакой? — Скарпетта быстро поднимает голову.

— У нее желтый Лабрадор, совсем щенок, может, восемь месяцев, не знаю. Ей подарили его на Рождество, наверное, друг.

— Скажите детективу Кларку, чтобы полиция искала собаку, — говорит Ланье. — А еще передайте, пусть задействуют всех, кого могут, чтобы сюда не проник ни один посторонний. Мы еще побудем здесь некоторое время.

Доктор Ланье протягивает Скарпетте упаковку ватных палочек и маленькую бутылочку стерильной воды. Скарпетта открывает крышку и, смочив палочку, берет мазок с груди жертвы для проверки на наличие слюны, ватный наконечник сразу становится красным. Образцы из влагалища и прямой кишки могут подождать, пока тело не окажется в морге. Она начинает собирать улики.

— Я буду на улице, — говорит Ник.

— Нам нужно больше света, — голос доктора Ланье, как всегда, становится громче к концу фразы.

— Я могу принести сюда все лампы, которые есть в доме, — отвечает Эрик.

— Да, это могло бы помочь. Только сфотографируй сначала все, как есть, а то какой-нибудь чертов министр скажет, что это убийца принес в комнату лампы.

— Много волос, думаю, собачьих, наверное, от ее собаки... — Скарпетта осторожно помещает улики в прозрачный пакет. — Кто у нее? Желтый Лабрадор?

Ник уже ушла, Скарпетта и Ланье остались одни в комнате.

— Да, она сказала, желтый Лабрадор, — отвечает он.

— Собаку нужно найти по многим причинам. В том числе, чтобы удостовериться, что с бедняжкой все в порядке, — говорит Скарпетта. — Еще нужно сравнить образцы волос. Не могу сказать точно, но теперь мне кажется, что здесь полно собачьих волос.

— Да. Смотрите, — Доктор Ланье показывает на грудь жертвы, где особенно много волос, прилипших к крови. — Чаще всего собачью шерсть можно найти на руках или в волосах, если они попали на тело жертвы с ковра или с пола, но на груди?

Скарпетта хранит молчание. Она подбирает щипцами очередной волос и встряхивает пакет, в котором лежат уже около двадцати волосков, взятых с живота жертвы.

На улице кто-то начинает громко свистеть.

— Бэзил, ко мне! Бэзил, где ты, малыш? — раздаются голоса.

Слышно, как открывается и захлопывается дверь, кто-то торопливо идет по гостиной, направляясь к столовой. Затем раздаются голоса полицейских.

— Нет! Нет! Нет! Этого не может быть! — кричит женщина.

— Мадам, вы можете показать себя на этих фотографиях?

Скарпетта узнает голос детектива Кларка. Он старается говорить громко и не слишком скорбно. Чем громче кричит женщина, тем больше повышает голос детектив.

— Извините, но вам туда нельзя.

— Но она моя сестра!

— Мне правда очень жаль.

— Господи! Господи!

Голоса становятся тише, видимо, детектив и женщина вышли во двор. Привлеченные запахом смерти, в комнату проникают несколько мух, их громкое жужжание действует Скарпетте на нервы.

— Черт, скажите им, наконец, чтобы перестали открывать дверь! — говорит она Ланье. У нее болят ноги от долгого сидения на корточках, по лицу струится пот.

— Господи, да что там происходит? — Доктор Ланье кажется очень рассерженным.

— Бэзил, Бэзил! Ко мне! — раздается свист. — Эй, Бэзил! Ты где?

Парадная дверь открывается и захлопывается.

— Ну все, — доктор Ланье поднимается на ноги. Он выходит из комнаты, на ходу снимая перчатки, в то время как Скарпетта помещает в пакетик еще один волос, на этот раз черный. Эти волоски прилипли к телу жертвы, когда кровь еще не засохла. Их много на животе и груди, но на голых, испачканных кровью ступнях женщины, волос нет.

Под хирургической маской дыхание Скарпетты становится жарким, пот заливает глаза. Она продолжает рассматривать лицо жертвы, отмахиваясь от назойливых насекомых. В увеличительное стекло картина приобретает еще более ужасающий вид. Каждая рана и царапина выглядит рваной, зияющей. На голове к крови прилипли кусочки штукатурки, очевидно, со стены в гостиной, где она ударилась головой. Такое количество шерсти животного на теле жертвы о многом говорит Скарпетте.

— Мы нашли собаку, — говорит Ник, останавливаясь в дверях.

Скарпетта отворачивается от ужасного кровавого месива в увеличительном стекле.

— Бэзил — ее собака.

— Большая часть волос не от собаки. Тут их очень много, разных цветов и разного типа. Возможно, все они собачьи, потому что по структуре немного грубоваты, хотя я не уверена.

Возвращается доктор Ланье. Он протискивается в комнату между дверью и Ник, надевает новые перчатки.

— Все это заставляет меня предположить, что волосы попали сюда с одежды убийцы. Возможно, он лег на нее.

Скарпетта немного приспускает на жертве штаны, разглядывает след резинки на талии. Потом садится на корточки и снимает маску.

— Зачем кому-то садиться на нее, не сняв с нее штаны? — удивляется доктор Ланье. — Почему эти странные волосы есть только на животе и груди, а в других местах — ничего. И вообще, откуда он взял столько волос?

— Мы нашли Бэзила, — снова повторяет Ник. — Он прятался под домом на противоположной стороне улицы, съежился там и дрожал. Наверное, выбежал, когда убийца ушел. Кто же теперь о нем позаботится?

— Думаю, ее друг возьмет его, — отвечает доктор Ланье. — Если нет, то Эрик у нас очень любит собак.

Он открывает две упаковки с чистыми простынями. Пока Скарпетта расстилает одну из них на полу, Ланье с Эриком поднимают тело и кладут его посередине. Второй простыней они накрывают тело и заворачивают как мумию, чтобы не потерять улики.