На афганской границе

Глава 4

— Я! — Громко крикнув, я решительно вышел из строя.

Сашка, оставшийся у меня за спиной, молчал. Колебался.

«Не сделай глупость, — думал я в этот момент про него, — не сделай глупость, Сашка. Не подведи нас с тобой».

Сашка не подвел. Он устоял на своем месте. Когда я пошел направо, к остальным парням, которых уже строили молодой долговязый лейтенант, Сашка проводил меня взглядом.

Взяли далеко не всех. Из общей массы призывников начальник сборного пункта назвал человек двадцать. Были среди них и мои знакомцы: щекастый Мамаев и Вася Уткин.

— Опа-на, — вполголоса пробасил Васька Уткин, когда я встал в новый строй рядом с ним, — братец Селихов. А ты который?

— Александр, — назвал я свое новое на время службы имя.

— Саша, значит. Ну жди своего братца. Щас к нам присоединится.

Сашка, конечно же, не присоединился. Большую часть призывников оставили ждать своей очереди. В ВДВ же пошли человек двенадцать-пятнадцать, и майор Сапрыкин встал перед ними, спросил риторическое «готовы ли служить», а потом увел с собой, чтобы проверить пополнение лично.

К нам же подступил старлей погранвойск. Отдав честь, крикнул:

— Здравия желаю, товарищи призывники!

— Здравия желаем, товарищ старший лейтенант! — Крикнули мы нестройным хором.

— Служить готовы⁈

— Так точно!

— Очень хорошо. Меня зовут старший Лейтенант Машко Сергей Петрович.

Старлей внимательно пробежал взглядом по шеренге. Потом, задумавшись, приподнял взгляд к кронам тополей, росших за зданием казарм. Потом затянул краткую речь о том, что мол, нам может выпасть честь служить в погранвойсках, но это пока что неточно.

— Ну че, теперь пойдем в погранцы? — Шепнул кто-то из строя.

— По глухим лесам да горам бегать, — вздохнул худощавый парняга, что стоял от меня по левое плечо. — Так себе удовольствие. Там, куда нас пошлют, небось ни одной девчонки чуть ни на триста километров вокруг. Грустнота…

Парень показался мне примечательным. Чуть пониже меня, он был таким смуглым, будто только недавно вернулся с колхозной уборки.

— Главное, что б не в Афган, — вполголоса посетовал другой, стоящий немого дальше — лучше бы нам об этом переживать,.

— М-да… — Протянул худощавый, — согласен. Мне вот, ни узбечки, ни таджички не нравятся. А наших, словяночек, там видать, и днем с огнем не сыскать.

— Разговорчики! — Крикнул старлей, закончив какую-то свою речь, которую никто особо-то и не слушал.

Он важно сцепил руки за спиной, пошел вдоль строя. Топал он, внимательно осматривая каждого парня. Когда оказался рядом со мной, замедлил шаг, встал лицом к лицу, осмотрел. Потом бросил взгляд назад, туда, где скрывалась в административном здании команда Сапрыкина.

Лейтенант сделал такое лицо, будто хотел что-то мне сказать, но все же промолчал. Пошел дальше по шеренге.

Ты посмотри, какой внимательный оказался. Насколько я знал, команду для покупателей составляли еще на сборном пункте. Почему нас с Сашкой решили разделить, я не знал.

Оба мы отличались крепким здоровьем, рост с весом у нас, считай, совпадали. Бери, да включай обоих в одну и ту же группу. Да только было у составителей какое-то свое представление о том, каких солдат им куда направить. У офицеров-покупателей тоже было представление, нередко отличавшееся от административщиков с пункта.

Короче, видел я, что старлей этот сделал в уме по поводу меня заметку. Не сказать, что это меня напрягло, но и я тоже отметил в голове, что нужно быть начеку. На всякий случай.

Покрайней мере пока Сашка не отбыл, нужно было всеми силами скрыть от офицеров, что мы поменялись. Иначе весь план пойдет насмарку.

— Слышь, Саш? — Обратился ко мне Васька Уткин, когда старлей прошелся по всей шеренге, и ушел в сторонку поговорить о чем-то с лейтенантом, — а братан твой чего?

Я обернулся, видя, как немногочисленная группа призывников-будущих ВДВшников, уже полностью скрылась в администрации сборного пункта. Среди них был и Сашка, ставший теперь до конца службы Пашкой.

— А брат мой вон там, — сказал я.

— Вот так? Разделили, значит? А я слышал, близнецов отправляют в одну часть.

— Тебя с друзьями, я смотрю, тоже.

— Ага, — покивал Василий. — Содетдома вместе. Думали и отслужим так же. Ан нет. Серегу забрал вон тот майор. А Димка длинный остался с остальными.

— Бывает, — пожал я плечами.

— Слышь, Саша, а давай друг друга держаться? — Вдруг спросил Василий. — Вы с братцем, вроде, мужики ниче. Вместе оно, все проще будет.

— Не возражаю, — с легкой улыбкой ответил я.

Старлей закончил болтать с сержантом и потопал к администрации.

— Ну че, бойцы! — Подступил к нам Сержант. — Пока свободны. Отправление завтра, в шесть утра.

Сержант почему-то хмыкнул, глянул на нас как-то самодовольно и добавил:

— Гуляйте пока. Ночка у вас будет та еще.

— Селихов! Селихов! — услышал я голос, словно бы приглушенный толщей воды, — Селихов!

Голос был не Сашкин. Сработал старый рефлекс, и я распахнул глаза. Схватил чью-то руку, готовую вцепится мене в горло.

— Ты че? — Удивился долговязый сержантик, уставившийся на меня белесыми в темноте глазами.

На миг в них блеснул страх.

— А… Ты это, — пробурчал я, отстраняя его руку.

— Я тебя растолкать хотел, чего ты дерганый такой?

— Не люблю, когда трогают, — сказал я, поднимаясь на нижних Сашкиных нарах.

— Серьезный, мля, — хмыкнул сержант. — Вставай, одевайся.

Я опустил ноги на холодный пол, встал. Глянул на Сашку, беспокойно спящего на верхних нарах.

— Что? Товарищ старший лейтенант к себе вызывает? — догадался я.

Сержант приподнял брови от удивления. От этого его тонкокостные скулы стали будто бы еще острее.

— Догадливый. Пойдем, провожу тебя до кабинета.

На улице было холодно. Шел мелкий косой дождик, неприятно коловший лицо. Бушевал ветер. Он трепал пожелтевшие кроны высоких тополей, срывал и гнал по плацу осенние листья.

Я посильнее укутался в старую отцовскую куртку, которую накинул на плечи. По пути к администрации, на втором этаже которой еще горели несколько окон, я не волновался. Знал, что практика эта нормальная. Старлей зашивается с делами, не успевает опросить команду. Вот и сидит ночью, роется в личных делах. Знал я из моей прошлой жизни, из Сашкиных писем, что был старлей сам виноват в том, что ему до сих пор приходится торчать на девятке. Слишком поздно приехал на сборный пункт.

Вместе с сержантом мы зашли в администрацию. Тут, в небольшом холле первого этажа, у несущей стены, красовался Ленинский уголок. Большой бюст Ленина стоял на пьедестале, устланном алым полотном.

За спиной вождя висело красное знамя с бахромой. На нем золотыми буквами вышили ленинские слова: «Красная Армия есть вооруженная сила, созданная властью рабочих и крестьян для защиты великих завоеваний Октябрьской Революции (Ленин)». По обе стороны от бюста установили флаги со знаменами СССР и РСФСР.

Мы прошли мимо, направились на второй этаж. Там мы с сержантом пошли вглубь коридора.

На стене я заметил плакат. Он говорил о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве между СССР и Демократической республикой Афганистан. Он изображал вооруженных советского и афганского солдат, защищающих этот договор от уродливых моджахедов, ЦРУшников и прочих буржуев.

— Погоди минутку, — сказал мне он и постучал в тяжелую деревянную дверь. Заглянул внутрь, — разрешите? Призывник Селихов прибыл на беседу по…

— Отставить, пусть заходит, — раздалось изнутри.

Сержант пригласил меня, и я зашел внутрь. В небольшом кабинете стояло несколько письменных столов, походивших на школьные парты. За дальним сидел старлей. Машко рассматривал личное дело в серой папке. Очевидно, мое. Еще больше десятка он разбросал на столе.

— Селихов? — Поднял старлей внимательные глаза, — ну, присаживайся.

Присаживаться было не на что, и я без затей взял стул из-за другого стола. Поставил перед рабочим местом старлея.

— Селихов, значит, — засопев, потянул он. — М-да…

Он полистал дело, потом бросил на меня резкий вопросительный взгляд и почему-то спросил:

— Павел?

— Александр, — не повел я и бровью.

— Ах да. Александр, — наигранно поправился он. — Вижу-вижу. Александр, который младший. Написано, Паша на пятнадцать минут тебя старше.

— Так точно.

— Ох уж мне эти близнецы, — посетовал он, — марки с вами бывает, хоть стой, хоть падай. Если уж не определишь вас в одну воинскую часть, так сразу прибегают мамки, начинают ругаться, мол, разделили наших солнышек, как же они теперь друг без друга? Невдомек матери, что это уже никакие не их солнышки, а военнослужащие вооруженных сил Союза Советских Социалистических республик.

— Мои родители к такому относятся спокойно, — сухо ответил я. — Если дело только в этом, то тут не стоит переживать.

Лейтенант снова полистал дело.

— Ага. Мать — Зоя Васильевна Селихова, учительница начальных классов. Отец — Степан Семенович Селихов, шофер в колхозе «Новатор», станицы Красной Новокубанского района. Хорошая, приличная семья. Ни приводов, ни проблем с законом. На работе тоже все чисто. Как надо, в общем. Примерные вы, Селиховы.

На наигранную похвалу я ничего не ответил, только заглянул старлею в глаза, когда он поднял их от бумаг. Машко продержался недолго. Он вдруг смутился, прочистил горло, и стараясь этого не показывать, снова погрузился в мое личное дело.

— В школе у вас тоже все было отлично. Оба братца, что Павел, что Александр, хорошисты учебы, комсомольцы и спортсмены.

— При всем к вам уважении, товарищ старший лейтенант, — начал я. — Спать очень хочется. Завтра сложная дорога. Если у вас есть ко мне вопросы, давайте сразу перейдем к ним.

— Ишь, какой прямолинейный, — ухмыльнулся старлей. — Сразу к делу. Уважаю. Ну, раз так, давай перейдем сразу к делу. А дело такое, что близнецы в армии — это, как я уже сказал, часто бывает настоящая головная боль.

— У меня деды по маминой линии тоже близнецы, — пожал я плечами. — И ничего. Отлично служили, немца в Крыму били.

— Немец немцами, это-то ладно. Дело тут в другом.

— В чем?

У нас, как ты знаешь, принято таких, как вы с братом определять в одну воинскую часть. На встречу идем, хотя советскими законами такого и не предписано.

— Ну определите, — пожал я плечами, — я только рад буду.

— У вас тут другой случай.

— Какой? — Спросил я холодно.

— А тебе, Александр, этого знать не положено, — уклончиво ответил он.

— Есть, знать не положено, — равнодушно пожал я плечами.

Не так для меня было важно, будем ли мы с Сашкой служить вместе. Гораздо важнее, чтобы вместе мы пережили Афганистан, куда очень скоро занесет нас судьба.

Однако старлей завел этот разговор не просто так. Сдается мне, есть у него какие-то основания присмотреться к нам получше. И я догадывался какие. Ну что ж, пусть присматривается. Перехитрить меня у него не выйдет.

— Была у нас в отряде одна история, пару лет назад, — начал старлей. — Тоже призвали близнецов. Оба попали к нам, в отряд. Вместе прошли курс подготовки, а потом определили их на разные заставы. Так уж решили в штабе. Ну и что ты думаешь? Один из этих остолопов додумался написать про все это дело своей мамке.

— Мамка была не в восторге, — ухмыльнулся я.

— Это еще мягко сказано, — старлей скрипнул стулом, усаживаясь поудобнее. — Возмутилась она, мол, как это, ее сынки с детства вместе, кашу жрали с одной чашки, а сейчас их разорвали. И плевать, что они на соседних заставах и по три раза за неделю видятся, когда в дозоре, на стыке участков встречаются. Так она, вместо того чтобы, как все нормальные мамки, написать письмо начотряду или, на худой конец, в военную прокуратуру, знаешь, что учудила?

— Не знаю, — пожал я плечами.

— Написала в Крокодил! Представляешь?

— Да вы что? — Деланно удивился я.

— Ну, — он кивнул. — В отряде даже скандал был. Хорошо небольшой. Благо, начотряда, Валерий Дмитриевич наш, не пошел у нее на поводу. Ну и мамаша смирилась.

— И что вы хотите мне этим сказать, товарищ старший лейтенант?

— А то, что у меня, товарищ Селихов, и без вас с братцем проблем хватает.

Я пожал плечами, мол, это не мои проблемы.

— А вот еще был случай. Уже со мной. Летал я в прошлом году в Элисту, там местные призывались. И попался мне один дружок, калмык. Я даже фамилию запомнил. Сергей Илюмжинов его звали. Так вот, призвался он по повестке, все как надо. Я принимал команду, с личным делом было все хорошо. Да только потом уже, через полгода, выяснилось, что никакой он не Сергей, а брат-близнец его Дима, у которого вообще по здоровью было освобождение.

— Прокололся? — Спросил я с ухмылкой.

— Ага. Когда выяснилось, что у него аллергия на собачью шерсть страшная. А по карточке должен быть здоров как бык. И знаешь че? Этот Дима вместо Сергея пошел в армию. А все потому, что Сергей учился в техникуме, да только отсрочку ему не дали. Пришла повестка, а сердобольный братец, что б другой доучиться мог, пошел вместо него долг Родине отдавать. Вот тогда был скандал так скандал.

Рассказы старлея стали меня утомлять, и я сказал:

— Товарищ старший лейтенант, в чем вы нас с братом подозреваете? Скажите прямо. Хватит уже вокруг да около ходить.

Я уже давно понял, к чему он клонит. Видимо, несмотря на то, что я разговаривал сегодня с Сашей, как ему себя вести, брат прокололся. Ну ничего, я видел, как Сашка нервничает, и потому предвидел такой вариант развития событий. Знал, как мне выкрутится.

Мы с Сашкой, в моей прошлой жизни, когда оба только проходили подготовку, много переписывались. Сашка писал, что у него там, на сборном пункте, с отправкой была настоящая катавасия. А виноватым в ней оказался именно офицер-покупатель. Чуть за это даже не губу не загремел. Те воспоминания из письма были, что называется, моим козырем.

— Твой брат Пашка, если это, конечно, Пашка, странновато себя вел сегодня на беседе с майором Сапрыкиным. Несколько раз путался в ваших именах. Сашкой себя называл. Короче, отвечай, почему вы с ним поменялись местами?

— А кто вам сказал, что мы поменялись? — Пожал я плечами.

Старлей нахмурил белесые брови.

— А что, нет?

— Нет. А то что Пашка там говорил товарищу майору, я не знаю.

Нарочито спокойный, я откинулся на спинку стула. Добавил:

— Короче, не пойму, товарищ старший сержант, откуда вы все это взяли.

— Не дури мне голову. Лучше признавайся, — угрожающе подался он вперед.

— Признаваться в чем?

— Что вы с Сашкой поменялись местами!

— Вы прекрасно знаете, что оба мы совершенно здоровы, у нас приличная семья. Если бы не ваши секретные обстоятельства, оба бы отлично подошли для погранвойск. Да и зачем нам местами меняться? Что в погранвойсках, что в воздушно-десантных — везде служить дело почетное.

— Да черт вас знает, что у вас бывает в головах… — недовольно пробурчал сержант, — А если тебя ранят на службе, а группа крови у вас разная⁈ Что тогда⁈

— У нас одинаковая. Можете проверить, — сказал я спокойно.

— Так, у меня проблемы будут! Мне оно надо⁈

— А вот это уже вопрос другой, — улыбнулся я. — Но, скажем прямо, ваши проблемы, это ваши проблемы. Тем более вам не стоит о них беспокоится, ведь перед вами сижу я, Александр Селихов.

Старлей вздохнул. Подперев голову рукой, принялся массировать глаза.

— Давай так с тобой поступим, — начал он, чуть пораскинув мозгами, — Ты, Павел, пойдешь сейчас к своему брату Александру и приведешь его сюда. Мы втроем поговорим спокойно на эту тему. Ну и поменяетесь обратно. Как и надо, Александр уедет в отряд, а ты, Паша, отправишься в свою бригаду. Никто ни о чем не узнает. Никаких последствий для тебя с братом не будет.

— Я не Павел, товарищ старший лейтенант, — стоял я на своем.

— Врешь.

— Докажите обратное.

— Ах ты… — старлей покраснел, — да что ты… Я…

Он замялся от злости, не зная, какие слова подобрать.

— Короче. Хватит играть со мной в эти дурацкие игры, — наконец сказал он. — Ты сейчас пойдешь и приведешь сюда Александра, а не то…

— Я уже тут, товарищ старший лейтенант.

— Я тебя заверну! — Не выдержал старлей и аж встал. — Заверну так, что ты проторчишь на девятке еще неделю! Будешь сидеть и ждать, пока тебя не отправят в Сибирь, в какой-нибудь стройбат! БАМ достраивать!

— Ну, попробуйте завернуть, — пожал я плечами. — Я знаю, что вы этого не сделаете. Иначе у вас действительно будут проблемы.

— Ну боец… Это залет… — пробурчал он угрожающе. — Залет огромный!

«Дави-дави, старлей. Не додавишь, — подумалось мне. — Упираться я буду до последнего. На кону Сашкина жизнь, и перед тобой, штабной, я не отступлю. Еще во время прошлой службы привык таких на место ставить».

— Короче так, — он медленно опустился на свое место. — Короче так, Селихов, кто бы ты там ни был. Я тебя заворачиваю. В погранвойска ты, дружок, не попадешь.