На крючке ярости

Глава 11

Огонь снова погас. Луи тяжело вздохнул и, подавшись немного вперед, легонько подул на сырые ветки, заставляя пламя вновь побежать по ним.

Потом протянул к огню руки и поморщился.

— Все-таки мне здесь не нравится, — серьезно сообщил он, — Люди от нас шарахаются, считают чуть ли не прокаженными, на вопросы не отвечают, в дома не пускают… а мне холодно.

— Можно подумать, что только тебе, — фыркнул его брат и, печально покосившись на кутающуюся в его камзол девушку, обнял себя руками, — Хоть местная природа и прикидывается не зимней, я уверен — нас жестоко обманывают. Иначе бы не было так холодно!

Татьяна только вздохнула. Говорить ничего не хотелось, да и сказать-то, в сущности, было нечего — их путешествие, попытка самостоятельно добраться до дома Рейнира, грозило оборваться в самом начале, закончившись самым неприятным образом. Люди, встреченные ими в деревушке, до которой они, по прошествии почти целого дня наконец-то добрались, смотрели на троих путников с суеверным ужасом, а на попытки завязать с ними разговор реагировали бегством. Впрочем, немалую роль тут, по мнению девушки, могло играть и то, что Людовик и Роман пытались расспросить их о «таком страшном лысом дядьке, который колдовать умеет, не видели?». Вероятно, колдовство в эти дни действительно пугало обывателей…

— Может, нам все же попытаться спрашивать не о Рейнире? — Татьяна неуверенно перевела взгляд с одного из своих спутников на другого, — Может, спросить, скажем… ну, хотя бы о Ричарде? Винс-то сейчас, боюсь, где-то на каторге…

— Может, сразу спросить, где тут каторга и помочь коту вырваться на волю? — Роман красноречиво сморщился, все существом своим выражая скепсис, — А то, боюсь, спроси ты о Рике, нас просто не поймут — в эти дни он еще не обнаглел настолько, чтобы сменить имя. А вот на каторгу таким преступникам, как мы, по мнению местных, думаю, прямая дорога, так что нам путь с радостью укажут.

— Смотри, дошутишься, — предупредил его брат, — Схватит нас какой-нибудь шериф города, закует в кандалы и отправит… куда-нибудь на рудники. Причем на те, где Винса нет.

— Нет, ну так же нечестно! — виконт, вознегодовав, даже вскочил на ноги. Сидели они, к слову, на голой земле, от чего приятных ощущений не прибавлялось.

— Я буду просить, умолять и требовать, чтобы нас отправили туда, где водятся дикие кошки с гривой! Чтобы приручить их и помочь им спастись, а потом…

— Подожди, — Татьяна, внезапно осененная какой-то мыслью, подняла голову, обрывая шутника на полуслове, — Слушайте… Но, если Винс сейчас на каторге… Значит, он еще даже не хранитель памяти?.. И колдовать, наверное, не умеет, как же он выберется?

Огонь опять погас, и молодой маг, кряхтя и охая, снова подался вперед, зажигая своим дыханием ветки.

— В прошлый раз же он как-то выбрался, — рассудительно заметил он, закончив это и вновь подняв взгляд на собеседников, — Когда еще даже не знал, какое будущее его ждет. А теперь-то наверняка вылезет — он же в курсе, что уже это делал, понимает, что справится… Да и вообще, Винсент — сильный мужик, твои тревоги не обоснованы!

— Мои тревоги за всех вас всегда обоснованы! — сварливо отозвалась девушка и, запахнувшись в камзол посильнее, вздохнула, — А вообще, наши выводы основываются на одних только голых подозрениях и предположениях, доказательств нет. Может быть, Винс уже у Рейнира! Может, даже Вик уже к нему отправился, может… не знаю даже, что может, все может быть!

— Может… — тоскливо отозвался Роман, — А еще мне очень интересно, сколько времени у нас займет этот вояж в прошлое. Учитывая, что мы тут уже почитай целый день, наверное, в настоящем-то время тоже идет. А там Чеслав! Он всякие бяки замышляет!

— Но там же и трое сильных магов, один из которых — наш с тобой племянник, — спокойно отозвался Людовик, любуясь теперь, вроде бы, не собирающимся гаснуть пламенем, — И вообще, мне больше всех не нравится то, что происходит тут, не нравится, что происходит со мной, но я же молчу!

— И очень напрасно! — Татьяна обеспокоенно подалась вперед, всматриваясь в шурина, — Что с тобой происходит? О чем ты?

Парень тяжело вздохнул и, поднявшись с земли, прошелся туда-сюда перед костром, не то разминая ноги, не то размышляя о чем-то своем. Потом присел перед огнем на корточки, подкинул в него еще пару сыроватых веток и, наконец, опустив голову, начал каяться.

— Мои силы тают, — голос молодого мага прозвучал негромко, но так обреченно, что спутники его, невольно занервничав, взволнованно переглянулись, — Раньше, когда я был в замке, да даже когда и не был в нем, моя сила каждый раз… ну, как будто обновлялась. Я пользовался ей, и становился еще сильнее, я чувствовал себя сильным! А сейчас… — он быстро облизал губы и, подняв голову, окинул собеседников внимательным взглядом, — Сейчас, каждый раз, используя силу, я чувствую, что слабею. И не знаю, что делать с этим.

— То есть, ты сейчас хочешь сказать… — Роман неуверенно переглянулся с Татьяной и, подозрительно хмурясь, вгляделся в брата, — Хочешь заявить… что через какое-то время ты можешь… совсем ослабеть?..

— Такая вероятность есть, — не стал спорить Луи и, виновато улыбнувшись, слегка развел руки в стороны, — И, если честно, я поэтому очень хотел бы найти дядю. Поговорить с ним, узнать… может, он что-то сможет посоветовать. Жаль только, где искать его, мы все еще не знаем.

— Ну… — Татьяна куснула себя за губу, спешно придумывая, как утешить и, заодно, обнадежить парня, — У нас же есть предположения…

— Которые полностью лишены смысла! — молодой маг, абсолютно не желающий утешения, нахмурился, — Я не хочу метаться из стороны в сторону, тыкаясь носом, как слепой котенок! Моя душа жаждет определенности, так давайте решим конкретно и четко, куда мы, в конце концов, пойдем и кого будем искать! Голосуем!

Девушка пожала плечами. Выбрать вот так навскидку, кого бы ей хотелось увидеть первым, было затруднительно, но… с другой стороны, свое предложение она уже сделала.

— Я за Ричарда. О нем мы, по крайней мере, точно знаем, кем он был в этом времени. Ну, и с его помощью, полагаю, можно найти остальных.

— А я за Винса, — сварливо отозвался Роман, — Он — единственный, кто может объяснить, что здесь творится, он вообще был основоположником нашего путешествия!

Луи, искренне пытающийся мыслить трезво, вздохнул и покачал головой.

— Я тоже за Винса, — честно и искренне произнес он, — Роман прав — именно из-за его силы мы здесь оказались, он может знать подоплеку происходящего, он неплохой маг… Но Винсент сейчас, вероятнее всего, на каторге, а туда лезть я не считаю разумным. Будем искать Ричарда. Может быть… постепенно и соберем всех в кучку.

— Может быть, — вздохнула в ответ Татьяна и, поежившись, окинула взглядом лесок, на опушке которого они находились, — Смотрите… поднимается туман.

То, что на корабле готовится бунт, Чарли понял значительно раньше капитана. Моряком он был бывалым, характер матросов, с которыми плавал, изучить успел хорошо, поэтому, когда заметил косые взгляды, бросаемые кое-кем из них в сторону капитанской каюты, мигом сообразил, что происходит.

Как понял и то, кто, на самом деле, может быть зачинщиком готовящегося восстания. Точнее, кто им наверняка является.

Он был повсюду. Среди матросов, возле каждого из них — в кубрике, на палубе, на вахте… Он заглядывал в камбуз к коку, чтобы прочитать ему свою «проповедь», он даже капал на мозги капитану! Хотя ему, пожалуй, меньше, чем остальным.

Чарли видел, как он подзуживает ребят, видел, понимал это и, сознавая, что помешать мерзавцу не в силах, тихо злился у себя в каюте.

Однажды он, правда не выдержал.

Священник как раз негромко втирал что-то парочке закадычных друзей, которые, забыв про работу, слушали его с величайшим вниманием, когда молодой человек остановился неподалеку от них и заставил себя выдавить улыбку.

— Привет тебе, отче… — говорил он при этом сквозь улыбку, сквозь зубы, и голос его звучал соответственно, — Я давно хотел спросить — как твоя шея? — парень немного сузил глаза, — Может быть, мне стоит еще раз ее осмотреть?

Священник, живо обернувшись, ответил улыбкой чрезвычайно мягкой и вежливой, исполненной всеобъемлющего терпения.

— Да зачтет Господь тебе доброту твою, сын мой, — он истово перекрестился, — Но не стоит так волноваться — мне становится много лучше, и я…

— Я вижу, что ты двигаешь головой с усилием! — с нажимом перебил его Чарли, — Идем в мою каюту, я осмотрю тебя! — он на миг сжал губы и, сделав страшные глаза, прибавил с еще большим давлением, — Я не хочу, чтобы… что-то случилось.

Уточнять, с кем может что-нибудь случиться, он не стал — прекрасно знал, что «священник» поймет его и без дополнительных объяснений и, говоря откровенно, готов был, если тот сейчас продолжит ломать комедию, подстрелить его из пистолета, а затем сказать, что теперь попу есть, что лечить. Впрочем, не исключено, что от выстрела чертов мерзавец бы легко уклонился.

— Ну, что ж… — по лицу святоши пробежала тень глубокой задумчивости; он потер подбородок и покусал губу, размышляя над словами доктора, — Пожалуй, от такой искренней помощи отказываться было бы с моей стороны глупостью. Прошу меня извинить, друзья мои, но, как видите, наш судовой врач желает совершить доброе дело, и кто я такой, чтобы ему в этом препятствовать?

Слова, казалось, были правильными, шутки не содержали, но глаза мерзавца в эту секунду так красноречиво сверкнули, что его слушатели громогласно расхохотались в ответ.

— Иди-иди, отче, наставь этого доброго самаритянина на путь истинный! — напутствовал один из них и, хлопнув товарища по плечу, вновь вернулся к работе.

Священник, тем временем, приблизился к ожидающему его человеку и вежливо изогнул бровь. То, что Чарли желает отнюдь не осмотреть его, он, разумеется, понял — в конечном итоге, дураком Чеслав никогда не был. Как понял, безусловно, и то, что беседовать с ним экс-пират собирается не на палубе, посему, одарив его откровенно издевательским взглядом, «святой отец» приподнял подбородок и, заложив руки за спину, надменно направился в сторону каюты будущего собеседника.

Чарльз, испытывая безмерное желание приставить к его спине пистолет, решительно зашагал следом.

В каюту оборотня он практически втолкнул и, не успел тот отреагировать, сгреб его за ворот, хорошенько встряхивая.

— Что ты вытворяешь?! — Чарли практически шипел, не желая быть услышанным, поэтому эффект производил самый, что ни на есть, сильный, — Думаешь, я не вижу, что ты подстрекаешь ребят к бунту?! Думаешь, не замечаю, как они косятся в сторону капитанской каюты?! Что ты задумал, Чес, черт бы тебя побрал, что?!!

— Спокойнее, капитан, — Чеслав, которого экс-пират тряс, как тряпичную куклу, легко положил свои руки на его, и улыбнулся, — Я же сказал — единственное мое желание заключается в восстановлении справедливости. А справедливость для меня начнется тогда, когда ты вновь займешь свое место на мостике, капитан Бешенный. Чарли, я ведь стараюсь для тебя! Я хочу вернуть тебе прежнюю жизнь, я подарю тебе ее!..

— Хочешь сделать меня пиратом, шакалий выродок, хочешь, чтобы я вновь убивал и грабил?! — теперь уже Бешенный зарычал, стискивая ворот сутаны сильнее, — А меня ты спросил?! Мне к дьяволу морскому бунт на корабле не нужен, каракатица ты безмозглая, чтоб тебя акулы на куски разодрали! Я жил спокойной жизнью и хочу продолжать…

— Не лги мне! — голос Чеслава внезапно обрел силу; желтые глаза его опасно полыхнули, — Не лги, капитан, я слишком хорошо знаю твои желания! Да ты до обморока мечтаешь вновь вернуться на свой фрегат, занять свое место, ты хочешь носиться под всеми парусами по морям и океанам, гордый, неукротимый, с черным флагом на мачте! Ты хочешь этого, Чарли, не спорь со мною, хочешь! И, знаешь, что, капитан? — оборотень как-то на редкость ядовито и отвратительно улыбнулся, — Ты получишь это! Получишь назад фрегат и, клянусь, «Semper Vivens» вновь станет грозой морей! Никто не сможет одолеть его, ни одна пушка не повредит обшивку его деревянных бортов, и знаешь, почему? — Чес сбросил руки своего капитана, немного наступая на него, — Потому что он, черт возьми, «Всегда живой», Чарли, и он останется таковым! Хватит! Хватит спорить со своей судьбой, Бешенный, возьми в руки штурвал и веди нас вперед! Матросы не любят капитана, многие согласны с тем, что ты и только ты достоин занимать это место!

— Бред! — попытался, было, вновь возмутиться на самом деле страстно желающий того, что так ярко живописал собеседник, Чарли, но тот не дал ему этого сделать.

— Мы вновь соберем свою команду, Бешенный, вновь соберем их всех под нашими парусами! Ты думаешь, они существовали лишь в том мире? — рыжий ухмыльнулся, — Как бы не так! А ваш кок — здоровяк Боб, разве ты не помнишь его? Добрый Боб, в том мире он пошел к акулам, но здесь он жив и еще даст прикурить врагам! А Чедвик? Это же наш Чед, первоклассный моряк, ты всегда хвалил его! Да в конце концов… — оборотень глубоко вздохнул и, покачав головой, демонстративно понизил голос, — В конце концов, взгляни на того, кого ты называешь капитаном. Питер Вандерер — Пит Бродяга, неужели ты не узнал его за столько лет совместного плавания? Чарли… — видя, что собеседник растерян, Чес схватил его за плечи и резко встряхнул, — Чарли, мы соберем вновь нашу команду, и волны будет вновь резать нос нашего фрегата! Я делаю это для тебя, Бешенный, клянусь!

— Для меня?! — Чарли, который еще секунду назад пребывал в некоторой растерянности, и даже почти был готов дать убедить себя, вновь вспылил. Прозвище Бешенный он заработал не просто так — нравом экс-пират обладал и в самом деле крутым, вспыхивал, как фитиль от спички, а спичкой сейчас, как и прежде, служил этот рыжий мерзавец перед ним.

— Да мне черти в аду милее, чем такая благотворительность! — он едва ли не рычал от ярости, — Я не просил твоей помощи, крыса корабельная, и никогда ее не попрошу! Если ты возведешь меня на мостик, сделаешь капитаном, знай — первым делом я велю вздернуть тебя на рее! Мне не нужны бунтовщики на борту, гром и дьяволы, я обойдусь без этих выкрутасов!

Чеслав на секунду притих, откровенно любуясь разгневанным собеседником, внимая ему с давно забытым наслаждением и, вместе с тем — трепетом. Чарли продолжал разоряться, а оборотень молча смотрел.

Да… Да, именно такой союзник и был ему нужен. Именно Бешенный поможет ему, отвлечет нормондцев и поможет ему перебить их, всех и каждого! Он сумеет склонить этого парня на свою сторону, а тот, сломав жизнь себе, сломает ее и тем, кого звал друзьями… Нет-нет, он обязательно вернет капитана Бешенного в этот мир! Он непременно возведет его на мостик, он заставит его принять командование возвращенным из небытия фрегатом!

— Наследник Рейнира… — негромко, но почему-то очень различимо проговорил рыжий, и Чарли осекся, непонимающе глядя на него, — Носится по морям и океанам, верша разбой… Такова твоя судьба, Чарли, тебе никуда от нее не деться. Не спорь… не сопротивляйся. Я проведу тебя к счастью прямой тропой, только позволь мне это сделать! А впрочем… — по губам его внезапно скользнула откровенно дьявольская улыбка, — Ты все равно уже не помешаешь мне, морской волк. Ребята слушают меня, верят мне — они даже и подумать не могут, что священник будет подталкивать их на неправедный путь! Помни, капитан, помни — ты грозен только пока тебя действительно боятся, страх дает силу, а чтобы исполнить свое предназначение, сила тебе понадобится. Помни об этом, Бешенный, не забывай! И… не путайся у меня под ногами, — Чеслав подмигнул несколько обескураженному собеседнику и, не желая продолжать беседу, резко развернулся, покидая его каюту.

Чарли остался стоять, непонимающе хмурясь. Чтобы исполнить свое предназначение… Он помнил, да, Рейнир что-то когда-то завещал ему исполнить.

Предназначение… какое у него предназначение?..

— Я так больше не могу! — Эрик Стефан де Нормонд, человек обычно очень выдержанный и уравновешенный, хлопнул ладонью по столу и вскочил на ноги, — Я с ума готов сойти! Время уже к вечеру, а наши друзья все еще не вернулись — значит, Чеславу и в самом деле удалось сделать что-то… очень плохое, а мы даже не можем им помочь! Этот рыжий оборотень в любой миг может оборвать жизнь моего сына, моя жена затерялась где-то в прошлом, а мы принуждены сидеть здесь и бездействовать?!

— Не обязательно, — итальянец Паоло, будучи одним из присутствующих здесь людей старшего поколения, быстро переглянулся с пожилым мужчиной, сидящим рядом с ним за большим столом, с которым негромко обсуждал что-то до того, — Мы с синьором Тьери посоветовались… И, возможно, способ помочь нашим друзьям все-таки есть.

Мужчина, названный Тьери, согласно кивнул, немного выпрямляясь на стуле. Семью, живущую в большом замке, старый маг знал уже давно и был искренне привязан к ее членам, как к собственным родственникам, поэтому оказать им посильную помощь полагал едва ли не делом чести.

Особенно при учете того, что немного опоздал и прибыл, когда путешественники уже отправились в прошлое, оставив друзей и родных в совершенном смятении.

— Вам известно, что я изучал записи моего великого предка, Рейнира, и изучал их внимательно, — негромко начал он, — Конечно, будь здесь учитель, я бы мог чувствовать себя увереннее… — здесь мужчина откровенно вздохнул: к Альберту, и в самом деле некогда обучавшему его, он питал самое глубочайшее уважение, особенно с тех пор, как великий маг образумился и перестал чинить неприятности своим родным, — Но, полагаю, с помощью синьора Паоло смогу справиться и без него.

Эрик, ничего не понимая, перевел взгляд с обоих магов сначала на Марко, тоже, судя по всему, недоумевающего, потом на Дэйва, хмурящего брови и, наконец, вновь не выдержал.

— Справиться с чем?

— С идентификацией магии Чеслава, — ответил вместо своего французского коллеги итальянец, — Там, где он стоял, должны были остаться следы магического поля — магия, могущая помешать хранителю памяти и великому мастеру должна была быть действительно сильной, а значит, и след оставила четкий. Пока еще он, мы полагаем, сохранился. И, если нам удастся распознать магию, направленную на создание помех в прошлом, то впоследствии, при помощи Марко и Дэйва мы вполне сможем если не нейтрализовать ее, то, во всяком случае, смягчить.

— Или хотя бы просто понять, что происходит в прошлом, — добавил Тьери и, глянув на итальянца, пожал плечами, — И полагаю, смысла тянуть время нет — неизвестно, как долго сохранится магический след.

— Верно, — Паоло решительно поднялся на ноги, — Вас, господин граф, я попрошу проведать Анри. Владислав, конечно, добрый друг и сделает все, чтобы защитить вашего сына, но все-таки силы его равны силам обычного человека и не более.

Эрик усмехнулся и, покачав головой, картинно вздохнул.

— Синьор Паоло, — очень мягко и вежливо вымолвил граф, — Вам нет нужды выпроваживать меня под благовидным предлогом из гостиной — довольно было лишь попросить. Я даже не буду спрашивать причин, по которым вы подвергаете меня такому остракизму, тем более, что проведать сына я и сам не прочь. Правда, Анри излишнее внимание часто раздражает… Но в этой ситуации, смею надеяться, он меня простит, — и, завершив тираду, он склонился в вежливом поклоне, затем решительно направляясь к коридору, ведущему к библиотеке и гостевым комнатам. Анри библиотеку не покидал целый день, и все, кто по той или иной причине желал пообщаться с молодым наследником, были вынуждены лично навещать его. При этом, разумеется, вносился некоторый диссонанс в попытки юноши расслабиться и заглянуть внутрь себя, но это были уже издержки.

Маги, проводив графа взглядами, переглянулись и, не сговариваясь, обратили внимание на своих помощников — двух молодых хранителей памяти.

— Значит, так, — Тьери, приблизившись к указанному ему несколько раньше месту, где стоял в последний раз Чеслав, уверенно размял пальцы, — Скажу сразу — я убежден на сто процентов, что то, что сделал оборотень, было нацелено главным образом на помеху магии хранителя памяти. Значит, чтобы понять, что же он натворил, недостаточно только магов, потребуется помощь вас обоих, — он поманил парней рукой, устремляя затем взгляд на Паоло, — Вы, синьор, некогда создали хранителя памяти — вашего названного сына, — и, значит, разбираетесь в этой магии сполна. Я же, смею надеяться, способен направить вас и помочь нам всем понять, что произошло. Идите сюда, друзья… — маг встал в шаговом расстоянии от непосредственной точки, где рассчитывал обнаружить магический след, и вытянул обе руки в стороны. Когда правую его руку сжали пальцы Паоло, а левую — Дэйва, мужчина негромко вздохнул и покачал головой.

— Увы, синьор, вынужден просить вас занять место напротив, — вежливо произнес он, — Мы с вами — маги, если мы создаем квадрат, мы должны создать равные по силе стороны, дабы суметь удержать магический след меж ними. Поменяйтесь местами со своим сыном.

— Как скажете, — итальянский маг, не будучи слишком сведущ в способе определения чьих-то магических следов, послушно поменялся местами с Марко и, сжав одной рукой его ладонь, а другой — ладонь Дэйва, немного приподнял подбородок в ожидании.

Парни, замершие друг напротив друга, переглянулись и, явно не зная, как вести себя, вопросительно уставились на магов: Марко на отца, а Дэйв — на Тьери.

— Теперь самое главное… — медленно молвил Тьери, — То, что требуется от нас от всех — это максимальная сосредоточенность. Мы с синьором Паоло постараемся поймать и передать вам след той магии, что применял Чеслав, а вы, вы оба, хранители памяти, попробуйте понять, чем именно это могло бы помешать вам. Поехали.

В гостиной воцарилось молчание. Оба мага, напряженно застыв, смотрели в одну точку, туда, где несколько часов назад стоял и колдовал рыжий оборотень; хранители памяти, закрыв глаза, ждали посыла, готовясь распознать, чем же именно старый враг вновь навредил их друзьям.

Напряжение постепенно возрастало. Воздух, заключенный в тесную клетку из четырех человек, начинал искрить и потрескивать, становился осязаем, и что-то темное, расплывчатое, похожее на плотный сгусток тумана начинало ворочаться в нем.

Паоло стиснул зубы — магия была довольно темной и прикасаться к ней итальянцу было неприятно. Тьери нахмурился, стараясь не допускать влияния эмоций на свои действия.

Марко, серьезный, сосредоточенный, неожиданно резко повел головой сначала в одну сторону, потом в другую и, морщась, замер… затем вдруг распахнул глаза, удивленно взглядывая на Дэйва. Тот, не менее серьезный, кусал губы, отчего-то нервничая; дыхание его становилось все более и более неровным.

Наконец, и он распахнул глаза, потрясенно взирая на Марко. Прочитав в его взоре разрешение своих сомнений, парень недоверчиво покачал головой.

— Неужели… он пошел даже на такое?..

Молодой итальянец мрачно кивнул.

— Он сумасшедший, — негромко бросил он, — Игры с парадоксом могут выйти боком и ему самому, особенно, если наши друзья по незнанию изменят прошлое!

Тьери, не открывая глаз, внимательно слушая, что говорят ребята, потрясенно приоткрыл рот — он знал, что такое парадокс, знал и как опасны игры с ним, и был поражен не меньше Дэйва.

— Вернуть их всех в свои тела… — продолжал, тем временем, хранитель памяти Ричарда, — Каждого… Значит, Ричард сейчас вновь Рене, а Виктор… еще даже не в замке!

— Их раскидало в разные стороны, надо помочь им найти друг друга! — Марко нахмурился, — Отец… Мы можем воздействовать на бег времени там отсюда?

Паоло покусал губу, размышляя. Предложение сына было, безусловно, верным — ускорив бег времени, они бы приблизили и миг встречи всех их друзей, они могли бы существенно помочь им… но, вместе с тем, это было бы очень и очень рискованно.

— Мы можем, — наконец, негромко, медленно вымолвил итальянский маг, — Но, Марко, мы не знаем точно, на сколько ускорять время, в какой момент времени их перенести, мы вообще не представляем, что сейчас там…

— Подождите! — Дэйв, осененный внезапной догадкой, даже разомкнул руки, всплескивая ими. Напряжение из воздуха ушло; дышать людям, вызвавшим его, стало легче. Тьери, открыв глаза, неодобрительно взглянул на излишне воодушевленного парня и уже хотел, было, что-то сказать ему, объяснить, что разрывать контакт без приказа и ведома товарищей чревато последствиями, но не успел.

— Но ведь я — хранитель памяти Ричарда! — глаза Дэйва так и горели восторгом, — Я помню… я знаю все, что было тогда, в шестом веке, в том самом времени, куда отправились ребята! Все значимые события, от одного к другому, я же могу… Вообще, обычно без хозяина это не практикуется, да и без его разрешения… но ситуация же критическая, да? — он махнул рукой и, не желая слушать удивления товарищей, ни слова не понявших из его тирады, принялся быстро что-то чертить в воздухе, беззвучно шепча слова заклятия.

Марко немного повернул голову, наблюдая за коллегой искоса. Самому итальянцу еще не доводилось хранить ничьих воспоминаний, как это происходит, он не знал и сейчас, надо сознаться, испытывал большой интерес.

Перед Дэйвом в воздухе развернулось, открылось, небольшое, туманное окошко, застланное той же сизоватой мутью, что сопровождала погружение его хозяина в прошлое. Парень вгляделся в него и, хмурясь, поднял руку, скользя пальцем по невидимым строчкам. Затем сделал движение, будто перелистнул страницу, еще раз… вернулся назад, нахмурился, читая что-то, невидимое для других на волнах тумана и, наконец, удовлетворенно кивнул.

— Здесь, — он ткнул пальцем в окошко и, сообразив, что друзьям его это ничего не объясняет, поспешил прибавить, — С утра был обычный день, потом к Ренарду приехала сестра и во время беседы с ней его на несколько секунд перемкнуло. Он замер, потом изумился, увидев ее, обнял… И стал говорить, будто видел будущее, рассказывать, как там все будет прекрасно, — он окинул победоносным взглядом друзей и, еще раз глянув в окошко, закрыл его легким движением руки, — Это время еще до значимых событий. Рене еще дружен с Чеславом, Виктор живет в поместье родителей, Венсен томится на каторге… Где сейчас находятся Альберт, Татьяна, Луи и Роман, мы можем только гадать. Но, во всяком случае, теперь понятно, что нужно делать — время следует подвинуть немного вперед, к тому мигу, когда Рене и Виктор встретятся, и когда Рене встретит Венсена. Если не прямо в этот миг, то максимально близко к нему! Мы… сможем? — воодушевление парня внезапно сменилось опасливым сомнением.

Тьери, внимательно выслушавший помощника, широко улыбнулся и ободряюще хлопнул его по плечу.

— Разумеется! Теперь ситуация прояснилась — если Чеслав задействовал силу парадокса, и наших друзей забросило в их собственные тела… думаю, ускорить их встречу действительно в наших силах.

Виктор подошел к двери, демонстративно закрыл ее, и вновь повернулся к своему непрошенному гостю.

— Я не стану притворяться, будто не помню… — медленно проговорил он, немного приподнимая подбородок, — Но и радость от встречи изображать не собираюсь. Что вы здесь делаете? Как попали сюда?

— Точно так же, как и вы, — Анхель усмехнулся и, откинувшись на спинку кресла, привольно разложил руки по подлокотникам, — При помощи Венсена, молодого Антуана… и, конечно, Чеслава.

Последнее имя прозвучало для впечатлительного графа, как гром; он вздрогнул.

— Причем здесь Чеслав?..

— О, вы же этого не видели, вы в этот момент как раз заходили в открытую Венсеном дверь… — мужчина прищелкнул языком и сокрушенно покачал головой, — Выходит, объяснять мне вам придется даже больше, чем я рассчитывал. Что ж… Начну, пожалуй, с того, что вы, господин граф, имели некогда неосторожность сильно разозлить моего друга. С тех пор он полон глубочайшей ненависти к вам, ненависти, как я считаю, не слишком оправданной и, пожалуй, не вполне справедливой… — здесь ворас даже немного погрустнел, — Я пытался убедить его простить вас, пробовал не дать ему совершить месть, но, увы… В гневе Чеслав неукротим. Сейчас, когда он сумел освободиться от сковывающих его кандалов, смог выбраться, он решил начать свою месть именно с вас, господин граф, — взгляд прозрачных зеленых глаз стал острым, — Он решил, что причинил вам недостаточно боли, и при помощи магии пожелал заставить вас пережить все заново. Гибель ваших детей, боль от потери друга… Знаешь, Вик, — Ан внезапно перешел на более свободный тон беседы, — План Чеса по-своему гениален. Ты оказался здесь, в прошлом, в своем собственном теле, тогда как друзьям твоим не удалось пройти. Они все по-прежнему в будущем, пытаются придумать, как одолеть моего друга, а ты оказался здесь. Один. Более того! — он покачал головой, — Магия Чеслава такова, что во врагах своих ты будешь здесь видеть друзей, и когда те будут мучить тебя, тебе будет больнее стократ.

Виктор потряс головой. Пока что он ничего не понимал и, самое главное — недоумевал, по какой причине тот, кого он полагал своим врагом, вдруг прикидывается его другом. Что за странный альтруизм? Уж не хочет ли господин Анхель вновь обмануть его, запудрить ему мозги, чтобы вынудить напасть на друзей?

— Что вы несете? — граф нахмурился, созерцая собеседника с нескрываемым недоверием, — Что за чушь? Вы говорите так, будто сочувствуете мне, хотите помочь, предупредить… но несете такой бред, что я просто…

— Виктор-Виктор, — Анхель покачал головой, взирая на бывшего помощника с нескрываемым сочувствием, — Наверное, да, ты прав, я начал излишне резко, но меня переполняет негодование из-за несправедливости Чеса. Знаешь… я ведь сейчас в самом деле пришел как друг. Более того — я пришел, чтобы вернуть тебе силу, которой ты лишился, я могу вновь сделать тебя ворасом!

Мужчина отшатнулся. Сущность вораса в его сознании плотно ассоциировалась со службой маркизу Мактиере и его другу, а вновь возвращаться к этому он не хотел.

— Хочешь, чтобы я снова стал твоим слугой?!

— Я же не гипнотизировать тебя собираюсь, — похоже, искренне удивился собеседник, — Вик, я просто хочу дать тебе силу, возможность хоть немного противостоять Чесу… Скажи. Разве я когда-нибудь проявлял пренебрежение или ненависть к тебе? Разве считал тебя врагом, разве я не приходил к тебе недавно просто, чтобы поговорить? Разве у тебя есть причины не доверять мне?

Виктор задумался. Причины-то у него, безусловно, были, но причины эти основывались скорее на том, что он узнал от своих родных и друзей, скорее на том, что сделал Анхель им, но не ему лично. Ведь и вправду — ему ворас никогда не лгал…

— Я ничего не понимаю! — граф стиснул кулаки и, не в силах сдержать негодование, топнул ногой, — Объясни мне толком, зачем пришел, как очутился здесь? То, что ты говоришь, меня лишь путает еще сильнее!

Ан тяжело вздохнул, очевидно, сетуя на непонятливость собеседника и, махнув рукой, неожиданно поднялся из кресла, прохаживаясь по кабинету.

— Что ж… Когда я по случайности подал тебе идею обратиться к Рейниру, Чеслав каким-то образом узнал об этом. Уж не знаю, как ему это удалось — может, я говорил недостаточно тихо, а Анри вдруг случился поблизости… не знаю. Но только, узнав, что может произойти, он очень оживился и сказал, что теперь-то, наконец, сумеет поквитаться с тобой. Я уговаривал его битый час, Вик, я просил простить тебя, не причинять тебе вновь боли! Знаешь, я никогда не считал, что ты заслуживаешь всего, что обрушилось на тебя, — мужчина остановился напротив собеседника, открыто глядя на него, — Ты хороший человек, Виктор де Нормонд, ты не должен был страдать! Кому какое дело, в конце концов, где ты выстроил замок? Чеслав мог бы исхитриться, мог бы приходить к замку и черпать силу, но он пошел по пути наименьшего, как ему казалось, сопротивления — он проклял тебя, надеясь, что ты сбежишь из замка сам. Поскольку ты этого не сделал, а спустя много лет еще и вновь вернулся в замок, Чес очень сильно разозлился, он просто возненавидел тебя! Вот и придумал этот план… — Анхель на мгновение сжал губы и, тяжело вздохнув, обреченно махнул рукой, безо всякого желания открывая планы друга, — Он сказал, что старый Рейнир и в самом деле мог бы что-то подсказать твоим друзьям, поэтому решил помешать им отправиться в прошлое — пройдя сквозь открытую Венсеном дверь, они, по прошествии часа, вновь должны были оказаться в гостиной замка. Но с тобой он решил поступить иначе — тебя он пропустил в прошлое, использовав при этом так называемую силу парадокса, он вселил тебя в твое собственное тело. И теперь тебе, увы, надлежит снова переживать весь тот ужас, что ты испытал некогда… — видя, что Виктор, явственно сбитый с толку, собирается что-то сказать, ворас заторопился, — И, словно этого мало, он сделал так, что в разбойниках, которые пожалуют вскоре по твою душу, ты увидишь своих друзей, своих родных! Романа, Людовика, Татьяну… но это будут не они. Они обрадуются, увидев тебя, обнимут… и вонзят нож тебе в сердце.

— Подожди! — Вик, чувствуя, что в голове у него все мешается и путается, попытался все-таки найти опровержение словам собеседника, — Но на меня никогда не нападали разбойники, Чеслав не мог…

— Чеслав очень силен, — последовал печальный ответ, — Увы, Виктор, увы. Даже сейчас, будучи обессилен, он сумел вмешаться в ход прошлых событий, сумел незначительно поменять их во имя своей мести тебе. Они придут, поверь.

Граф примолк и, хмурясь, опустил взгляд, созерцая пол под своими ногами. Садиться в присутствии старого знакомого он так и не стал, не желая оказываться в случае чего в проигрышном положении, и сейчас топтался на полу, переминаясь с ноги на ногу.

— И… зачем ты все это мне рассказал? — Вик поднял взгляд, недоверчиво созерцая вораса, — Хорошо, я запомню, поостерегусь разбойников… но даже если я отобьюсь от них, та боль, что хочет заставить меня пережить твой друг, никуда не денется. Я обречен буду вновь потерять детей…

Анхель широко улыбнулся и мягко погрозил собеседнику пальцем.

— Не обязательно. Я знаю, я придумал, что можно сделать, как можно устроить все так, чтобы в выигрыше остались все — и ты, и Чес. В тот миг, когда он придет, прикинувшись Рейниром, к стенам твоего замка, постарайся успеть до того, как он наложит проклятие, опереди его! И скажи, что строишь замок лишь для того, чтобы ему было удобно жить здесь, черпая свою магию. Если ты поселишь Чеса в Нормонде, обретешь сильного союзника и доброго друга, поверь мне!

Виктор, такого предложения совершенно не ждавший, потряс головой. Потом потер лоб, закрыл и открыл глаза, и на всякий случай ущипнул себя за руку, чтобы убедиться, что не спит.

Щипок получился болезненным.

— Но, Анхель… — он все еще колебался, — Разве это не изменит будущее? Я поселю Чеслава в Нормонде, но это же… это изменит все, абсолютно все, на корню!

— Изменит! — ворас воодушевленно кивнул, — Изменит к лучшему, Вик, подумай сам! У Чеса не будет причин злиться на тебя и желать тебе смерти, он не будет проклинать твой род, а значит, твои дети будут жить долго и счастливо. И в будущем ему не будет нужды враждовать с твоими потомками, быть может, он даже не захочет получать бессмертие! Все изменится, Виктор, все станет так, как должно было быть с самого начала! Ну, разве ты не хочешь спасти своих детей?

Граф прижал кулаки к груди; глаза его заблестели.

— Хочу… — голос внезапно охрип: волнение душило мужчину, — Безумно хочу, Анхель, ты прав! Я… ради того, чтобы спасти моих детей, мою малютку Натали и малыша Адриана, я… я на все пойду!

— Так пойди же, — Анхель широко развел руки в стороны, — Не сомневайся, Вик, я на твоей стороне сейчас. Мне тоже надоела эта бесконечная вражда, я хочу лишь, чтобы все завершилось! И хочу, чтобы довольны были все. Мы оба этого хотим, разве я не прав?

— Прав, — возражать смысла не было, и Вик согласно опустил подбородок, — Я сделаю, как ты говоришь… как вы говорите, господин Анхель. И… спасибо вам за помощь, правда, большое спасибо. Если я сумею спасти моих детей… — по губам его скользнула тень слабой улыбки, — Я буду самым счастливым человеком в мире.

— Вот и прекрасно, — ворас глубоко вздохнул и, кивнув в ответ, неожиданно перевел взгляд за окно, — Хм. Как странно… поднимается туман.