На крючке ярости

Глава 13

Чарли казалось, что он сходит с ума. Или что с ума сходят все остальные, что их сводят с ума, тщательно, планомерно и непрестанно, почти в открытую, но так, что люди не понимают этого.

Он видел, как они менялись, видел, чувствовал, ощущал всем своим существом, как изменяется обстановка на судне, и знал, чья это заслуга.

Он видел неодобрительные взгляды в сторону законного капитана, слышал шепотки на его счет, и нередко замечал слепое обожание в глазах матросов, устремленных на другого человека.

На него.

На того, кто все еще продолжал лгать, прикрываясь личиной святого отца, но при этом уже не единожды отдавал четкие, ясные и однозначные приказы. Он даже перестал скрывать свою истинную натуру — не раз и не два Чарли видел, как отливают огнем его волосы на солнце, но матросов это почему-то не изумляло.

Они вообще воспринимали все как само собой разумеющееся, они смотрели в рот рыжему мерзавцу, слушали каждое его слово и, что было еще более неприятно, начинали поглядывать с большим уважением в сторону самого Чарльза.

После последних слов, последнего разговора с Чеславом, Бешенный стал присматриваться к команде с бо́льшим вниманием, начал замечать в, казалось бы, современных людях, тех дикарей, которые ходили когда-то по волнам под его началом и, будучи человеком разумным, ощущал невольный трепет при мысли об этом.

Эти люди были пиратами — жестокими, безжалостными убийцами, морскими разбойниками, но забыли об этом, избрав в этом мире жизнь законопослушную. Избрав мирный путь… пока не встретили на этом пути бывшего старшего помощника капитана Бешенного, втершегося к ним в доверие и старательно промывающего теперь им мозги.

Каждый день, каждый час, каждую минуту и секунду Чес толкался среди матросни и, широко улыбаясь, о чем-то говорил с ними, подначивал, посмеивался, что-то уверенно втолковывал, и они верили ему! С каждым днем верили все больше и больше.

Что делать и как вести себя, Чарли не знал. Ему чудилось, что даже капитан уже начал относиться к «святому отцу» с каким-то особенным почтением, что на самого судового врача он начал поглядывать с уважением, как на равного себе, и ему это не нравилось.

Чеслав норовил сделать из добропорядочного судна очередной разбойничий корабль, а как помешать этому, было непонятно.

Тем более, что Чарли все еще допускал возможность развития у себя паранойи, и старался собрать для начала побольше доказательств.

Доказательства же, как назло, собираться не желали; молодой человек тихо злился у себя в каюте, призывая громы и молнии на голову проклятого оборотня, силясь разгадать его план и понимая, что терпит полнейшее фиаско.

Чеслав уже снился ему по ночам, каждый раз повторяя одно и то же — обещая, что вернет в этот мир фрегат, которым некогда командовал капитан Бешенный и вновь вернет ему прежнее звание. Чарли просыпался, тяжело дыша и тихо злился, сознавая, что, если бы Чес и впрямь совершил нечто подобное, противиться его доводам стало бы излишне трудно.

Потому что он всегда любил свой корабль. Потому что он слишком тосковал о нем все эти годы, потому что мечтал увидеть его вновь, мечтал снова повести пиратов на кровавые подвиги… Не говорил никому, не сознавался, но втайне лелеял эти жестокие и немножко честолюбивые мечты.

Этим утром он проснулся от стука в дверь каюты, что, честно говоря, сразу же пагубно сказалось на настроении бравого экс-пирата — половину ночи он опять провел в раздумьях и совершенно не выспался.

— Гром и дьяволы! — Чарли отшвырнул подушку и, рывком сев, взъерошил и без того лохматую шевелюру, — Кого там вздернуть к собачьим чертям?!

Донесшийся из-за двери знакомый до омерзения смех как-то сразу дал понять, что от неожиданного визита ничего хорошего ждать не приходится. Как, должно быть, и вообще от всего дня.

— Вставайте, капитан, — Чеслав, никогда не упускающий случая назвать его старым званием, стукнул по двери еще раз, — Сегодня чудесный день, вся команда собралась у борта, не хватает только вас, чтобы возглавить… новое приключение.

— Что еще за приключение? — от загадок рыжего парень и в самом деле не привык ждать ничего хорошего, поэтому мигом насторожился и, схватив сапоги, принялся торопливо обуваться, — Что ты сделал, собака?!

— Почему обязательно я? — удивился из-за двери оборотень, — Может быть, это небо решило смилостивиться над тобою, сын мой, и послало тебе ответ на твои молитвы… Выйди же, взгляни на воду! Это утро ты запомнишь как самое прекрасное в своей жизни, я обещаю тебе!

Чарли натянул второй сапог и, надевая на ходу рубашку, отправился к двери.

— От твоих обещаний я привык ожидать противоположного, — буркнул он себе под нос и, распахнув дверь, нахмурился, — Ну?

Чеслав, сияющий, совершенно довольный собой и, видимо, тем, что совершил, вежливо отступил, указывая приглашающим жестом в сторону трапа, ведущего на палубу. Портить сюрприз капитану старший помощник определенно не собирался.

Бешенный выразительно фыркнул и, плотно закрыв за собою дверь каюты, направился, чеканя шаг, на палубу, по пути застегивая рубашку. Настроение у него было отвратительным, предчувствие чего-то плохого висело над головой, как дамоклов меч, и ничего поделать с собою он не мог.

Впрочем, нельзя исключить и того, что предчувствие это вызывало общество рыжего оборотня, следующего за экс-пиратом по пятам, едва ли не дышащего ему в спину.

Еще пара ступеней — и вот она, палуба. Матросы, толпящиеся у борта, восторженные и удивленные крики…

Чарли нахмурился и скользнул взглядом дальше, туда, где за бортом должно было плескаться далеко внизу море. Взглянул — и замер, как громом пораженный, цепляясь за что-то, опасаясь упасть там же, где стоял. Губы его приоткрылись.

— Небо и земля… — слетел с них пораженный, потрясенный вздох, и Чеслав за его спиной победоносно улыбнулся.

На ровной, едва трепещущейся глади воды, среди почти абсолютного штиля, замер во всей своей роскошной красе, большой деревянный корабль с тремя мачтами и огромными парусами на них. На грот-мачте слабо колыхался на едва заметном ветерке черный флаг с черепом и скрещенными костями, не слишком хорошо видный отсюда, но угадываемый почти шестым чувством.

Чарли просто знал, что он там. Знал, потому что иначе быть не могло, потому что это был его флаг и его корабль.

Крутые борта, гордые очертания носа, прекрасная оснастка, паруса, похожие на облака и, наконец, блестящие, золотые буквы на борту — «Semper Vivens».

Чарли ощутил, как сжалось сердце. Капитан никогда не оставит свой корабль, капитан пойдет ко дну вместе с ним, для капитана его корабль — как родное дитя, и он никогда не сможет позабыть его. Никогда не выкинет его из мыслей и сердца…

Он медленно шагнул вперед, неуверенной, нетвердой походкой приближаясь к толпе моряков, стремясь подойти ближе к борту, рассмотреть яснее, четче…

Его заметили.

— Капитан! — возглас, столь неожиданный и удивительный, почти резанул по ушам, — Дорогу капитану!

Люди посторонились, освобождая ему дорогу, и молодой человек, чувствуя, что у него перехватывает дыхание, осторожно двинулся вперед. Идет за ним или нет его старший помощник, он сейчас не задумывался — ему было совершенно все равно, его не волновало это. Его влек корабль, ему хотелось как можно четче рассмотреть его, убедиться, что это не сон, осознать реальность как факт, как данность…

Он замер у фальшборта, с трудом переводя дыхание, не находя в себе сил даже на улыбку. Он был так счастлив, что в голове немного мутилось и, вместе с тем — напуган, не уверен, что это прекрасное видение не окажется вдруг миражом.

Чья-то знакомая рука легла ему на плечо и слегка сжала.

— Подниметесь на борт, капитан?

Чарли оглянулся и, наткнувшись на спокойный и внимательный взгляд желтых глаз… просто кивнул, не в силах сделать что-либо еще. Чеслав широко улыбнулся и, обернувшись через плечо, гаркнул:

— Шлюпку на воду! Капитан хочет навестить свой корабль!

— Мой корабль… — эхом повторил Бешенный и, глубоко вздохнув, мотнул головой. В голубых глазах его на миг всплеснулась ярость.

— Что за шутки?! — он надвинулся на стоящего рядом оборотня, сгребая его за ворот, — Зачем ты это сделал, а?! Там реи свободны, и пенька для твоей глотки найдется, рыжая собака, я не позволю тебе водить меня за нос! Что ты задумал?!

Чеслав, насмешливо прищурившись, легким движением сбросил его руки и, видя, что капитан так и рвется в бой, предупреждающе погрозил ему пальцем.

— Я просто хочу вернуть тебя на борт, капитан. Спокойнее — ты пугаешь команду… Спускайся в шлюпку. На фрегат мы отправимся вместе и, если так жаждешь убить меня… — он криво ухмыльнулся, — Наедине это будет сделать сподручнее.

«Магия начинается там, где заканчивается реальность».

Анри еще раз прочитал эту фразу в записях деда, повторил ее про себя, глядя на собственные конспекты лекций Винсента и, тяжело вздохнув, покачал головой. Да… это именно та фраза, тот самый ключ, что может привести его к победе. Дед сказал, что верит в него, он фактически велел ему выстоять в бою против треклятого оборотня, но для этого следует обрести… нет, не силу, сил у него довольно. Нужно обрести знание, нужно понять что-то… что-то такое близкое, едва уловимое, но безмерно важное, он должен это понять!

В душе вновь всплеснулось раздражение, раздражение на самого себя, на собственную бестолковость, и парень приказал себе успокоиться. Дед велел ему быть взрослым, не поддаваться эмоциям, он не имеет права подвести его!

Не сейчас… Сейчас от него слишком многое зависит.

Итак, еще раз. «Магия начинается там, где заканчивается реальность» — все просто! Он должен целиком и полностью отрешиться от реальности, должен забыть обо всем, что привычно и обыденно, он должен сам себя выдернуть из бытия в небытие… И там начать колдовать.

Анри глубоко вздохнул и, закрыв глаза, размял шею, затем принудительно ее расслабляя. В медитативных практиках он в последнее время весьма наловчился, старательно обращая этот опыт себе во благо, поэтому сейчас сумел погрузиться в несколько отрешенное состояние довольно просто. Только бы никто не помешал…

С тех пор, как мама и остальные ушли, его ни на минуту не оставляли одного, не просто оберегая, но и старательно мешая его экспериментам и опытам, словно пытались не дать завершить задуманное, и это, конечно, не могло не сердить молодого наследника. Он-то все делал с благой целью! Он не в игрушки играл, он старательно постигал глубинные основы магии, он пытался нащупать в глубине своей души ту силу, что была ему когда-то предначертана, ту, что поможет ему и в самом деле одолеть даже такого опасного врага, как Чеслав.

Ему же непрестанно мешали, к нему приставали, дергали по делу и не по делу, словно боялись позволять ему оставаться наедине с самим собой, и порою сдержать раздражение удавалось с огромным трудом.

Но сейчас, кажется, они все заняты чем-то в гостиной. Чем-то немаловажным, поэтому он предпочел самоустраниться от изучения этих дел, дабы не сообщить случайно рыжему оборотню интересные новости. Зато теперь у него есть немного времени…

Итак… глубокий вдох — медленный выдох.

Отрешиться от мыслей. Забыть о чувствах. Оставить время. Покинуть реальность.

Ему не место в ней сейчас, он не должен быть здесь. Он должен увидеть, должен понять, что сделал с ним оборотень, должен найти отраву в своем организме и искоренить, вырвать ее!

Спокойнее, еще спокойнее… вдох — выдох. Вдох… выдох…

В голове начал сгущаться туман. Такое уже случалось, однажды он зашел и еще дальше — из тумана стали появляться неясные очертания, но ему помешали, его прервали… На сей раз все получится.

Туман, пелена, белесо-серая, почти невесомая — это его душа, его сущность, его помыслы. И где-то за ними, скрываясь среди них, угадывается что-то более темное, что-то гадкое, отвратительное, что-то, что пытается сломить его, подчинить себе…

Надо подойти поближе.

Анри, не открывая глаз, сделал глубокий вдох и, максимально отрешаясь от реального мира, двинулся вперед, глубже погружаясь в собственное сознание. Пелена мыслей текла вокруг, не касаясь его разума, темное пятно все близилось и близилось… Парень нахмурился, весь устремляясь вперед, чувствуя, ощущая всем своим существом, что должен, обязан увидеть это!.. И вдруг замер, ощущая, как сжимается сердце.

Туман перед ним рассеялся; пятно обрело форму.

Парень застыл, глядя на самого себя — бледного, скованного по рукам и ногам, с ошейником на шее, совершенно обессиленного и едва дышащего, — и, робко шатнувшись вперед, внезапно понял, что произошло.

События недавнего прошлого замелькали в памяти, сменяя одно другое, выводы, ложась один на другой, заспешили им на смену.

Он ударил Чеслава, ударил его, пленного, беззащитного, беспомощного… оборотень рассмеялся, но возненавидел. И отомстил! Тотчас же отомстил — сковал обидчика как самого себя, только куда хитрее, изощреннее, куда… опаснее! Ему кандалы и ошейник мешали двигаться, Анри же он мешает свободно дышать. Мешает жить, мыслить, мешает… Да к черту всю эту философию!

Анри бросился вперед и, упав перед самим собой на колени, сдвинул брови, касаясь открытой ладонью ошейника. Он не знал, почувствует ли что-нибудь Чеслав, если он сделает это, не знал, ощутит ли сам что-то, и почти не удивился, когда голову пронзила боль.

Он продолжал держать руку на ошейнике, не позволяя себе отвести от него взгляда, он боролся с болью, не давая ей выбросить себя в реальность, и — колдовал, колдовал, колдовал! Он делал то, чему не учили его ни дед, ни Венсен, совершал то, чего не объяснял Анхель, он творил свою собственную, свою личную магию, сам не понимая, откуда это берется в нем.

Он не ломал ошейник, не сминал и не срывал его. Он просто растворял, уничтожал проклятую железку, просто убирал ее из реальности и ирреальности, убирал из везде и всюду, стирал самую память о ней!

Было больно, руки дрожали. Реальность царапнула краешек его сознания, и парень отрешенно подумал, что у него, кажется, снова идет носом кровь.

Интересно, Чеслав чувствует это или все-таки нет? Нет, не важно, не отвлекаться, не отвлекаться…

Отражение перед ним скривилось от боли и внезапно подалось вперед, глядя со всепоглощающей мольбой, с надеждой на спасение. Анри рывком вскинул вторую руку и возложил ее на ошейник с другой стороны, усиливая натиск.

Позднее он честно признавался, что ему просто повезло — Чеслав в эти секунды был излишне занят своими делами, отвлечен от молодого наследника и совершенно не заботился тем, что тот делает, поэтому, наверное, все и удалось.

Если бы оборотень ощутил действия парня, если бы попытался ему помешать — Анри не знал, чем бы все закончилось.

Ошейник треснул, пошатнулся… и внезапно разлетелся сотней темных песчинок, рассыпался, растворяясь, стираясь в небытие, теряясь и исчезая навеки.

Отражение, двойник молодого человека глубоко вздохнул и, подняв скованные руки, потер ими шею. Затем вдруг широко улыбнулся и, протянув руки вперед, легонько коснулся ими лба своего спасителя.

Анри отпрянул, было… и тотчас же замер, широко раскрывая глаза. В уши его лился удивительно знакомый, отвратительно узнаваемый голос; перед глазами сменяли одна другую картины.

Море… корабль… один, другой… яркие буквы «Semper Vivens». И капитан, дорогу капитану!

Вот он подходит к борту, цепляется за него и… все.

Картинка пропала, звуки исчезли.

Анри, резко вздохнув, распахнул глаза и, глядя прямо перед собой потрясенным взглядом, пару раз с трудом моргнул, приходя в себя.

Потом поднял руки, потер ими шею, вытер следы крови с лица — кровь носом у него действительно шла, и парень этому даже не удивился, — и, осторожно сев, тотчас же резко поднялся на ноги, чувствуя, как на губах сама собою появляется улыбка.

Он сделал это… он смог, смог, смог! Пусть не до конца, пусть остались еще кандалы на руках и ногах, но самое страшное, самое опасное — клятый ошейник был снят!

Молодой наследник глубоко, с невероятным наслаждением вздохнул и, чувствуя, что просто обязан обо всем известить родных, бросился в гостиную.

…Чеслав, уверенно сидящий на веслах, почти не замечающий тянущей боли в шее — к ней оборотень уже практически привык, смирился и полагал чем-то малозначимым, — внезапно дернулся и едва не выпустил весла.

Шлюпка качнулась; Чарли сдвинул брови.

Рыжий поднял руку, недоверчиво созерцая ее и, приоткрыв рот, чуть покачал головой. Что только что произошло, он не знал.

— Проклятый мальчишка… — слетел с губ злой шепот, однако, дальнейших объяснений не последовало.

Чарли, который после визита Андре был вполне посвящен в происходящие в замке события, быстро улыбнулся. Слова оборотня, его поведение могло бы быть непонятно морскому волку в другой ситуации, но сейчас… Значит, Анри все-таки сумел что-то сделать. Значит, он как-то смог совладать с этим мерзавцем, значит, он справился с ним!

— Греби, собака, — показывать своей заинтересованности Бешенный все-таки не стал, — И следи за курсом, или нас размажет о борт фрегата, как осьминога по камням!

Чеслав медленно перевел на него взгляд и, глубоко вздохнув, неспешно вновь вернулся к прерванному занятию. Посвящать капитана в свои мысли ему тоже не хотелось.

Когда Анри влетел в гостиную, оба мага, совместно с хранителями памяти, а также примкнувшие к ним Эрик, Влад и Андре что-то серьезно обсуждали, периодически указывая пальцами на, как показалось юноше, пустое пространство.

Впрочем, стоило немного присмотреться, как становилось ясно, что пространство вовсе не пустое, да и собственно пространством назвать его несколько затруднительно — это был скорее его участок, обрисованный, очерченный полупрозрачной нечеткой рамкой, внутри которой колыхался какой-то туман.

Парень заинтересованно прищурился, подходя ближе.

— Просто мы можем знать лишь то, что происходило в жизни Рикардо, — по-видимому, отвечал на что-то Марко, энергично жестикулируя, — А я беспокоюсь, что мы понятия не имеем, что в это время творится в жизнях других наших друзей! И, если с Винченцо все более или менее понятно, то вот Альберто…

— И трое молодых людей, — подхватил его названный отец, — Да, Марко прав, мы не знаем, где они находятся в какой конкретный период времени, не знаем, как скажется на них…

— Да что тут знать-то! — Влад, хмурясь, скрестил руки на груди, — Нам важно что? Важно свести их всех вместе, важно, чтобы они наконец-то встретились! Ричард велел найти ребят — может, их и найдут по его приказу! Давайте двинем время к тому…

— Я не помню в его воспоминаниях подобных сцен, — осторожно перебил его Дэйв и, со вздохом глянув на очерченный кусок пространства, внезапно заметил еще одного свидетеля, — Ой, Анри…

Молодой наследник, сообразив, что инкогнито его было раскрыто, широко улыбнулся, легко и уверенно шагая вперед. Отец его, глянув на сына, обеспокоенно поднялся на ноги — следы крови на его лице тайной от Эрика не остались.

— Что случилось? — в голосе его зазвучало нескрываемое волнение, почти страх, — Чеслав?..

— Нет, папа, — Анри жизнерадостно тряхнул головой, — Это я. А что вы обсуждаете?

Присутствующие в гостиной люди настороженно переглянулись — обижать юношу никому не хотелось, однако, и раскрывать ему своих планов пока не стоило. В конечном итоге, Анри ведь все еще являлся невольным передатчиком, «жучком», шпионом против воли, а от Чеслава свои действия им хотелось бы сохранить в тайне.

— Ничего важного… — промямлил Влад, опуская взгляд, — Так, чистая ерунда… все совершенно теоретически, абсолютно никакой конкретики…

Анри, прекрасно понимая причины такого поведения, быстро облизал губы, пытаясь скрыть улыбку. Ему хотелось немного потомить родных, подержать интригу, чтобы потом ошарашить их прекрасной новостью.

— Вы, кажется, нашли способ, как ускорить течение времени в прошлом? Это связано с тем, что Чеслав задействовал силу парадокса, я правильно понимаю?

Итальянцы быстро переглянулись, мрачнея на глазах; Тьери откровенно поник. Дэйв тяжело вздохнул и обессиленно закрыл глаза. Андре обреченно махнул рукой.

— Факир был пьян, фокус не удался, — сумрачно прокомментировал он, — Значит, рыжий уже знает, что мы догадались и теперь лишь вопрос времени…

— Нет.

Голос молодого наследника, решительно прервавший дядю, заставил всех еще раз переглянуться, на сей раз уже недоуменно. Что хочет сказать Анри, понять было мудрено.

— Нет? — Эрик нахмурился, немного склоняя голову набок, — Анри, что ты…

Парень медленно потянул носом воздух, ощущая, что держать интригу более не в силах и, шумно выдохнув, расплылся в такой счастливой улыбке, что даже в гостиной как будто стало светлее.

— Чеслав ничего не знает, — твердо и серьезно произнес он, — И больше не узнает. От меня — ничего. Я сорвал с себя его проклятый ошейник! — он переступил с ноги на ногу, безумно желая запрыгать от счастья, — Я смог… я избавился, избавился от этой твари! И более того — я сумел услышать, увидеть то, что видит он, я теперь знаю!..

— Стоп! — Тьери, сдвинув брови, решительно шагнул вперед, — Анри… о чем ты говоришь? Какой ошейник, о чем идет речь? Магия дыхания — не просто ошейник, ее не сломить так запросто, ты не мог…

— А я смог, — легко отозвался парень, безмятежно пожимая плечами и, сознавая необходимость все-таки объясниться, глубоко вздохнул, силясь усмирить собственный восторг, — Я просто представил… Погрузился в себя, я искал то чужеродное, что он подселил ко мне, искал — и нашел! Я увидел, что он сделал со мною, увидел воочию, я знаю, он хотел отомстить… — юноша стиснул руки в кулаки, — Я ударил его тогда, в подвале, вот он и отомстил мне — заключил меня в такие же оковы, в каких сидел и сам! Только много, много жестче и опаснее… Я видел себя, ясно и четко видел, что у меня скованны руки и ноги, видел ошейник на своей шее, и… сумел уничтожить последний. Кандалы, правда, пока остались, но мне они не кажутся до такой степени опасными. Ошейник рассыпался, а на меня как волной нахлынули чужие ощущения — звуки, виды… Он рядом с Чарли сейчас. Там происходит что-то невероятное, честно говоря — матросы признали Чарли капитаном. Я видел фрегат… «Semper Vivens» — так он, кажется, назывался. «Всегда живой»… Должно быть, Чеслав вернул его.

В гостиной повисло молчание. Ошарашенные, потрясенные, погребенные под лавиной информации люди, не могущие поверить своему счастью, медленно переглядывались, обмениваясь безмолвными впечатлениями, не находясь, что сказать и как прореагировать на слова юного, но уже такого способного и сильного мага.

Наконец, Эрик шагнул к нему и, ухватив за подбородок, чуть повернул лицо сына к свету.

— Откуда кровь? — этот вопрос молодого графа волновал особенно остро и, не прояснив его, радоваться он не хотел. Сын его легко пожал плечами.

— Когда я уничтожал ошейник, стало больно. Магия Чеслава сильна, папа, пришлось хорошенько поднапрячься, вот и… — он виновато улыбнулся, разводя руки в стороны, и внезапно нахмурился, — Подождите, вы мне что, не верите?

Итальянский маг, ободряюще улыбнувшись, шагнул вперед, легко касаясь ладонью его плеча.

— Верим, юноша, верим… Вы подавали большие надежды еще в детстве, когда — единственный в мире! — сумели высчитать срок наступления Великой ночи, и теперь сполна оправдали их. Мне известно, что вы почти равны по силе своему деду, поэтому, признаться, я, хоть и удивлен, но не настолько, чтобы усомниться в ваших словах. Но вы уверены, что оборотню не достанет сил вернуть утраченный контроль?

Ответ на его вопрос последовал, как ни странно, не от Анри, а от Тьери, задумчиво изучающего юношу.

— Вздох Дьявола не может быть возобновлен так просто, синьор Паоло, для этого маг должен быть рядом. Если бы он был здесь, если бы вновь дохнул… — мужчина усмехнулся и покачал головой, — Но, думаю, более мы этого не допустим. Итак… Анри, по твоим словам, моего сына вновь признали капитаном?

Парень, как-то сразу посерьезнев, кивнул. Самому ему это событие радостным не казалось, да и, похоже, старик был с ним полностью солидарен.

— Да. Не знаю, как реагирует на это Чарли — этого я увидеть не успел, — но тот факт, что он сумел призвать из небытия фрегат, настораживает. Боюсь, как бы он не попытался снова вернуть в этот мир капитана Бешенного…

— Этого еще не хватало… — Влад, переглянувшись с Андре, даже чуть поежился. Ему когда-то доводилось знать упомянутого капитана и, признаться, возвращения того амплуа Чарльза художнику не хотелось — уж больно кровожадным было это амплуа. Андре, в отличие от него такой тревоги не питающий, спокойно усмехнулся.

— Мне это опасным не кажется. Больше похоже на какой-то изощренный способ мести, но не более того — Чарли взойти на борт фрегата будет счастлив, да и против разбоя не возразит. Чем это может быть опасно лично нам, я не знаю — он ведь в любом случае далеко!

— Пока да, — Эрик тихо вздохнул и, потерев подбородок, решительно кивнул, — Хорошо. Если Чеслав отныне не является помехой нашим планам, если он не может подслушать их, я предлагаю вернуться к обсуждению предыдущего вопроса. Нам необходимо вновь передвинуть время в прошлом, нужно как-то помочь нашим друзьям встретиться, надо помочь им скорее завершить то, что они затеяли! И, если мой сын теперь может внести свою лепту в ваши действия, я, признаться, буду только рад.

Анри демонстративно размял руки и воодушевленно кивнул.

— Я готов! Только объясните мне, что и как делать, и я… А, кстати. Чуть не забыл. Я думаю, что, если я немного постараюсь и, может быть, воспользуюсь помощью наших компетентных друзей, — здесь последовал выразительный взгляд на обоих магов, — Я сумею не только ускользать из-под влияния Чеслава, и даже не только сам следить за ним. Мне кажется, есть возможность обернуть его магию против него… Я полагаю, при случае я сумею продемонстрировать ему то, что будет выгодно нам.

Роман недовольно потер нос крепко связанными руками и, мысленно сравнив сам себя с Чеславом, угрюмо вздохнул.

— Как это Марко выразился в прошлый раз… — он нахмурился, переводя взгляд с брата на девушку, — Какое-то было такое емкое выражение…

— Porco cane, — напомнил Людовик и, глянув на собственные связанные руки, попытался ими махнуть, — Чертыхнулся он по-итальянски, ничего…

Сильный тычок в спину не дал ему закончить.

— Замолчи, колдун! — один из стражей, человек с красным от гнева лицом, грозно сдвинул брови, — Не оскорбляй наших ушей своими проклятыми заклинаниями!

Молодой маг, который совсем даже не намеревался оскорблять ничьих ушей, очень недовольный таким к нему обращением, презрительно фыркнул.

— Подумаешь, нежные какие! Да закройте уши, если слушать не хотите! И вообще, я на вас дяде нажалуюсь, — здесь парень даже немного приосанился, значительно прибавляя, — Он у меня баронет, между прочим.

Татьяна, которая вместе с обоими своими шуринами тряслась в крайне неудобной повозке по какой-то проселочной дороге, со связанными руками, под охраной неизвестных людей, тихонько хихикнула. Ситуация пока не казалась ей особенно серьезной — в конечном итоге, в их компании все еще находился маг, который не использовал силу до сих пор только потому, что был растерян от внезапности происходящего, да и брат этого самого мага отличался немалой физической силой, так что с горсткой людей из шестого века справиться они бы могли. Но вот поведение Луи, который даже сейчас готов был огрызаться и острить, ее определенно забавляло.

Судя по всему, реакция девушки представителям закона и порядка (буде эти люди являлись таковыми) очень не понравилась.

— Не лги нам, дьявол! — тот же человек, покраснев еще больше, грозно воздел какое-то странное оружие — что-то, смутно напоминающее вилы — и потряс ими, — Нам было велено схватить тебя, но не сказано не затыкать тебе рта! Вы, вы все — два демона и ведьма, вы будете подвергнуты суду, наш господин позаботится об этом!

Роман, внимающий этим инсинуациям с видимым интересом, ухмыльнулся и легко толкнул брата локтем, привлекая его внимание.

— Тебя разжаловали, — негромко заметил он, — Из дьяволов в демоны — какое громкое падение…

— Мне надоело, что меня все, кому не лень, называют дьяволом! — возмутился молодой маг, — Я что, похож на дьявола?

Его брат удивленно пожал плечами.

— Ну да, у тебя рога и хвост. Разве ты не знал?

— У него жестокие глаза, — перебил мирное общение «демонов» один из стражников, — В одном его взгляде виден дьявол, любому ясно, что пред ним мерзкий колдун! Сидите тихо, пока мы не позатыкали вам пасти!

— А вот это уже грубо, — виконт, абсолютно не желающий сидеть тихо, разочарованно вздохнул, — Я рассчитывал на большую вежливость. Эй, крутые парни, скажите хоть, как вам удалось нас схватить? А то у нас тут, кажется, групповой приступ склероза.

Реакция на его заявление последовала, вне всякого сомнения, не та, на какую рассчитывал молодой человек.

— Заткни ему рот, Арлен, — бросил человек, сидящий на козлах, очевидно, предводитель маленькой группы, — Нельзя позволять колдунам творить свои заклятия, неизвестно, на что они способны!

Роман, которому казалось, что слова его ничего подобного не подразумевали, искренне озадачился и, не рискуя говорить что-либо еще, удивленно перевел взгляд на брата. Тот, немного посерьезнев, внимательно проследил, как краснолицый Арлен возится, разыскивая что-то, что могло бы заменить кляп и, дождавшись, когда он найдет это, легонько шевельнулся, заслоняя брата собой.

— Только прикоснись к нему, — голос юноши зазвучал ниже, — И, клянусь, увидишь, на что способен дьявол! — зеленые глаза парня полыхнули гневом: претензий в адрес родни он никогда не любил и, вернувшись несколько лет назад в семью, готов был защищать ее до последней капли крови.

Грязная тряпка в руках Арлена вспыхнула пламенем; мужчина с испуганным криком отбросил ее, выкидывая из повозки. Его соратники, получив столь неопровержимое доказательство силы своего пленника, испуганно повскакали в повозке, наставляя на всех троих вилы и какие-то колья.

Ситуация, доселе кажущаяся забавной, как-то быстро переквалифицировалась в опасную, и девушка, прежде ею почти наслаждавшаяся, заволновалась.

— Эй-эй, тише-тише… — будучи в статусе ведьмы, убедить стражников она, конечно, могла едва ли, но все-таки решила попытаться, — Давайте будем благоразумны! Мы… мы будем вести себя спокойно, не будем… эм… причинять вам вред, даже позволим вам доставить нас туда, куда вы нас везете!.. А куда вы нас везете?

Стражи, явственно не зная, стоит ли верить странно одетой девице, путешествующей в компании двух демонов, переглянулись. Арлен неуверенно поднял вилы остриями вверх, показывая, что нападать более не планирует.

— К нашему господину, — коротко бросил он, — Он велел поймать вас, он решит, что с вами делать. Сидите молча.

— Я нажалуюсь вашему господину за жестокое отношение к пленным! — категорически заявил Роман и предпринял неловкую попытку скрестить руки на груди, но, потерпев фиаско, только чертыхнулся. Один из стражей тотчас же наставил на него вилы.

— Не призывай своего нечестивого господина, демон! Или отправишься к нему немедля!

Татьяна, совершенно не желающая смотреть, как бессмертного интантера отчаянно пытаются заколоть вилами, да и вообще бывшая категорически против такого расклада, предпочла снова вмешаться.

— Мы будем вести себя хорошо, — решительно заявила она, обращаясь преимущественно к шурину и, сделав ему страшные глаза, весомо прибавила, — Роман, я прошу тебя!

Молодой человек, совершенно таким положением дел недовольный и неудовлетворенный, обиженно замолчал и, насупившись, опустил голову. Его брат, вздохнув, придвинулся ближе, всем видом оказывая старшему поддержку и намереваясь при случае выступить в его защиту.

— А дяде я все равно нажалуюсь, — буркнул он, теперь уже обращаясь к девушке, картинно игнорируя охраняющих их людей, но натолкнувшись на взгляд последней, предпочел тоже замолчать.

Татьяна, мысленно перекрестившись и попросив небо временно лишить шутников голоса, предпочла сама сесть поближе к шуринам и, находясь под их защитой, устремила все внимание на дорогу.

…От глубоких раздумий Ренарда отвлек стук в дверь, и последовавший практически сразу за ним голос слуги.

— Прошу прощения, что тревожу вас, милорд. Ваш приказ был исполнен, те… люди, о которых вы говорили, схвачены.

Мужчина неспешно поднял доселе опущенную голову и пару раз моргнул, силясь понять, о каких людях идет речь. Схватить кого-то он распоряжения, как помнилось, не давал, велел лишь кое-кого найти… Неужели поймали именно их?

Он рывком поднялся на ноги, сдвигая брови. Этого еще не хватало! Нет, хорошо, конечно, если ребят и в самом деле доставили прямо к его порогу, но… но… он не хотел никакой грубости по отношению к ним, это же… черт возьми, просто самоуправство!

— Что значит — «схвачены»? — голос баронета зазвучал ниже, в нем послышались отдаленные раскаты грома, — Я просил найти трех молодых людей — двух парней и девушку, что вы сделали с ними?

Слуга, по-видимому, такой реакции от господина не ждавший, немного съежился и, как всегда бывало с ним в минуты волнения, закашлялся.

— Ни… ничего, ваша милость, их лишь доставили сюда… Господин Фонтен и его люди, они… они не решились призвать их к ответу, хотя, должен заметить, люди эти им очень не понравились! Они говорят, что молодой дьявол по пути едва не поджег повозку…

Рене мимолетно закатил глаза. Да, чего еще следовало ждать от его племянников, особенно от одного из них — Людовик никогда не отличался особым терпением. Должно быть, вели себя с ними и в самом деле излишне грубо…

— Где они сейчас? — продолжил он допрос, — Я надеюсь, вам не достало ума запереть их где-нибудь? Мне бы не хотелось, чтобы… мм… «молодой дьявол» обрушил мне на голову дом.

— Они ждут на улице, милорд, — слуга, несколько оживившись, вытянулся по струнке, — Не беспокойтесь, руки их связаны, вреда они причинить не сумеют…

— Связаны руки?? — Ламберт едва не зарычал от ярости, сдерживая себя лишь усилием воли, — Немедленно их ко мне! Живо, живо, что ты застыл?! Привести их, сейчас же! И Фонтена позови, хочу лично выразить ему свою горячую благодарность!

Слуга засуетился, торопливо поворачиваясь и почти бегом покинул покои господина, отправляясь передавать его приказ ждущим на улице людям.

Ренард глубоко вздохнул и снова упал в кресло. О, времена, о, нравы… Так когда-то говорил его племянник, тот самый «молодой дьявол», и вспомнилось выражение сейчас очень кстати.

Ну вот как, как объяснить дремучим дикарям из шестого века, что троица молодых людей совершенно не представляет опасности? Что они культурные, благовоспитанные, приличные люди, в отличие от принимаемого в этом доме на правах родственника хозяина человека? И как вести себя самому хозяину, который не имеет ни возможности, ни права рассказать слугам, как все обстоит на самом деле?

Не скажешь же, что это дети Виктора де Нормонда, что они — его родная кровь, родные племянники… В этом веке у Вика детей еще нет. Слуги наверняка осведомлены об этом, и услышав из уст милорда подобное объяснение, конечно, покивают, но про себя сочтут его ненормальным. И кто знает, чем это может обернуться для него в дальнейшем… Ох, как же все-таки тяжело соблюдать конспирацию в таких условиях. И почему его занесло в собственное тело при перемещении из будущего?..

Скрипнула дверь, возвещая о прибытии гостей, и баронет, поднимая взгляд, откинулся на спинку кресла. Лицо его было непроницаемо.

— Развязать их, — бросил мужчина, сверля троих несчастных пленников пристальным взором и, видя, что слуги не торопятся исполнять его приказ, сдвинул брови, — Немедленно!

Пленники, переглядываясь, заулыбались — судя по всему, суровый вид баронета поначалу смутил их, но слова его сполна искупили это впечатление.

Слуги, напротив, смущаясь и робея, осторожно принялись выполнять приказ господина — дрожа и пугаясь каждого вздоха пленников, опасаясь с их стороны любой неожиданной подлости.

— Говорил же я… — начал, было, Людовик, но оказался перебит.

— Господин Фонтен, — Ламберт приподнял подбородок, безошибочно находя взглядом среди прибывших нужную фигуру, — К вам у меня особый разговор.

Начальник стражи, тот самый, что сидел на козлах, осторожно выступил вперед, склоняясь в почтительном поклоне.

— К вашим услугам, ваша милость…

— Я чрезвычайно признателен вам за то, что вы доставили ко мне этих молодых людей, — Ренард быстро улыбнулся и, мельком оглядев троицу, тем же, почти приветливым тоном, продолжил, — Но буду вам еще больше признателен, если впредь вы не будете брать на себя смелость заниматься самоуправством. Я велел найти этих людей, но не велел вязать их, и ни словом не обмолвился, что подозреваю их в колдовстве, — при последних словах голос баронета похолодел, и его собеседник сразу же съежился, — Будьте любезны в дальнейшем не делать столь скоропалительных выводов. Вы свободны.

Господин Фонтен, совершенно ничего не понимающий, растерянный, склонился еще ниже, не решаясь поднять голову и посмотреть на грозного господина и, уж тем более, на двух демонов и ведьму, доставленную им сюда. Он знал, что милорда ему надлежит слушать, словам его следует повиноваться и, пожалуй, был согласен, что совершил оплошность… но как же огонь? Мальчишка вызвал его, не шевельнув и пальцем, он — колдун, он опасен, он может причинить вред и самому господину!

— В… ваша милость… — голос мужчины дрожал, но он все-таки пытался упредить господина о грозящей тому опасности, — Прошу простить мне мою дерзость, но должен предупредить — эти люди опасны, они сведущи в колдовстве, и этот молодчик…

— Мне решать, опасны они или нет, — в голосе Ренарда появились властные нотки, и начальник стражи окончательно сник. Судя по всему, переспорить упрямого баронета возможным не представлялось.

— Вы свободны, — спокойно повторил мужчина и, окинув долгим внимательным взглядом растирающих запястья молодых людей, позволил себе быструю улыбку, уточняя, — Все свободны. И принесите перекусить моим гостям — я полагаю, они устали с дороги.

Слуги, переглядываясь, теряясь и робея, осторожно двинулись на выход, стараясь держаться от загадочной троицы как можно дальше, не решаясь спорить с господином, но безмерно опасаясь оставлять его наедине с этими нечестивыми личностями.

Рене молча ждал. Ждал, пока они уйдут, пока закроется дверь… Затем вновь обратил взгляд к молодым людям.

Те молчали, несколько сраженные только что увиденной сценой — в ипостаси властного, грозного дворянина этого мужчину они прежде не представляли, и сейчас были изрядно ошеломлены, уже не зная, чего ждать от него теперь.

Шаги дворни за дверями стихли. Баронет одним движением поднялся на ноги и, в несколько шагов оказавшись рядом с друзьями, не мудрствуя лукаво, сгреб их троих в объятия, крепко сжимая.

Татьяна, зажатая между шуринами, негромко пискнула и напряжение момента развеялось.

— Наконец! — Ренард разомкнул объятия и, широко улыбаясь, отступил, — Луи, что ты натворил? Какой пожар, мне сказали, что ты пытался поджечь телегу?

— Ничего я не пытался! — молодой маг, как-то сразу ощутив себя значительно более уверенно и расслабленно, дернул плечом и, пройдя к ближайшему креслу, присел на его подлокотник, легко пожимая плечами, — Они хотели Роману рот заткнуть, я просто за него вступился.

Баронет откровенно фыркнул, представив себе эту картину.

— Да, этот Фонтен — рисковый мужик, если решил исполнить то, о чем все мы только мечтали… Слава Богу, ты его хотя бы не убил.

— А он мог, — виконт, надувшись от гордости за себя и за брата, прошествовал к тому же креслу, на чьем подлокотнике восседал последний, и с размаху упал в него, — Знаешь, Рикки, Луи за меня и в огонь, и в… в смысле, и огонь вызовет и душиком польет, если придется. И вообще, он обещал им, что будет тебе жаловаться. Брат мой, — юноша сцепил руки в замок и церемонно кивнул, — Приступайте.

Девушка, счастливая до невозможности, сияющая улыбкой, только покачала головой и, не в силах удержаться, обняла руку баронета, прижимаясь щекой к его плечу. Увидеть в этом чужом, древнем мире хоть кого-то родного, человека, к которому они так стремились, до которого мечтали добраться, было для нее настоящим счастьем.

Ренард, улыбаясь, мягко приобнял ее, привлекая к себе.

— Я так понимаю, людей Фонтена они с ума сводили старательно? — негромко уточнил он, опуская взгляд на нее. Татьяна, усмехаясь, кивнула.

— После того, как Луи выругался по-итальянски, они решили, что он пытается их заколдовать.

— С каких это пор Луи ругается по-итальянски? — Рене вежливо изогнул бровь, обращая вновь взгляд к племяннику, — Общение с нашими итальянскими друзьями оставило такой сильный отпечаток? Надо будет заняться твоим воспитанием, когда вернемся… Ребята, — он внезапно посерьезнел, — Что произошло? Я очутился здесь в своем теле, подозреваю, что остальные тоже… те, кто был в этом времени, я велел отыскать вас… Но сейчас думаю, что вместе с вами, наверное, они должны были найти и Альберта, и потом… — мужчина потер свободной рукой лоб, — Мне же говорили, что вас видели в компании Винса! Он-то где?

— Слишком много вопросов, дядя, — Людовик скрестил руки на груди и тяжело вздохнул, — Во-первых, по-итальянски я не ругался, просто Роман попросил… ай, ладно, повоспитываешь меня, когда вернемся. Короче говоря, если верить Винсу, произошел, как обычно, Чес. В последний момент, когда они с Альбертом были готовы закрыть дверку в прошлое, он появился и отправил следом за всеми нами свою черную птичку, чтоб ее на вертел нанизали, а заодно устроил маленький конец света отдельно для нас. Это называется парадокс, — он сдвинул брови, сам серьезнея, — Один и тот же человек не может существовать в двух разных местах в один и тот же момент времени. Время догоняет само себя, два тела объединяются в одно… Оригинал, то есть тот, что был в прошлом, был изначально, превалирует. Тех, кто существовал в этом времени действительно втянуло в свои тела, поэтому ты стал суровым властным баронетом Ламбертом, который носит хвост на затылке и совсем не лохматый, Вик стал тем Виком, с которого когда-то начался наш род, Винс попал на каторгу, а вот Альберт… — парень тяжело вздохнул, — С ним все как-то сложнее.

— Да, мы подозреваем, что он мог вселиться в тело Антуана ла Бошера, — добавила девушка, слушающая с не меньшим вниманием, чем обнимающий ее мужчина, — Но доказательств у нас нет, и вряд ли появятся. Где искать отца Винсента мы представляем себе слабо.

— А самого Винсента? — баронет, серьезный и внимательный, на секунду сжал губы, — Здесь что-то происходит со временем… Я не понимаю, почему, но оно явно движется вперед, многие события пролетают как-то сами по себе, я словно не принимаю в них участия. Я даже не могу быть уверен в том, какой именно сейчас момент времени, не знаю, виделся ли я уже с Винсентом и Рейниром… если да, то это, наверное, хорошо — старик ждет меня, мне лишь нужно прийти…

— Только прийти ты должен именно в тот момент, в какой пришел в прошлом, — перебил его Роман, — Помни, дядя — нарушать ход событий нельзя, ты же не хочешь, вернувшись обратно, обнаружить Чеслава в графском кресле?

Ренарда передернуло. Татьяна, ощутив это, да и сама не слишком воодушевленная вариантом виконта, поежилась.

Людовик насмешливо фыркнул.

— До такого, полагаю, все-таки не дойдет. Да, а со временем творится непонятно что, думаю, по очень простой причине — в будущем мы оставили двух магов и двух хранителей памяти, один из которых имеет прямое отношение к тебе, Ричард. Не думаю, чтобы они не были в курсе проделок Чеса, скорее всего, пытаются по мере сил помочь нам… Интересно только, куда эта помощь в результате приведет.

— Что ты имеешь в виду? — Рене, хмурясь, подвел Татьяну к свободному креслу и, усадив ее в него, сам присел на подлокотник по примеру племянника, — От наших друзей плохого я не жду — они хотят помочь…

— Рик, я не говорю, что они собираются целенаправленно нам вредить, — Луи тяжело вздохнул и, потерев переносицу, невесело улыбнулся, — Я говорю, что они толком не знают, что делать, они в такой же растерянности, как и мы, они буквально тычут пальцем в небо! Им удалось ускорить бег времени, мы минуем большие временные промежутки, но главное-то для нас — встретиться, собраться всем вместе вновь! Мы поговорили с Винсом, потом время закрутилось — и мы оказались схвачены, а где сейчас кот, не имеем ни малейшего понятия. А что, если время опять закрутится, и нам придется расстаться и с тобой? Куда нам тогда идти, кого искать?..

— Рейнира, — безрадостно бросил в ответ его брат, — У нас же с ним стрелка забита, надо как-то выполнять свои обязательства.

— И надеяться, что в какой-то момент времени все остальные тоже подтянутся к нему в домик, — с тяжелым вздохом прибавила Татьяна, — И что он всех нас все-таки не убьет.

— Винсента он точно оставит, — буркнул в ответ баронет и, вздохнув сам, напомнил, — Он же все-таки его ученик. Ну, а нам остается уповать на то, что при его посредничестве Рейнир пощадит и нас… Признаться честно, мне немного боязно вновь встречаться с ним. В то… то есть, в это время я не знал, кто он и на что может быть способен, я был более зол и менее рассудителен, а теперь… — мужчина поморщился и махнул рукой, — Впрочем, выбора все равно нет. Только одно меня смущает — в эти дни к Рейниру я в первый раз направлялся в обществе Чеслава… С вами я расставаться не хочу. Но слабо представляю себе, как мы отправимся к старику все вместе, да еще и в компании рыжего.

Роман равнодушно закинул ногу на ногу.

— Соврешь рыжику, что мы твоя дальняя родня — делов-то! Кстати, ты его в этом времени видел? — он чуть прищурился, — Вы же здесь друзья, он должен активно прикидываться твоим братом…

— Видел, — мужчина поморщился и тотчас же печально вздохнул, — Видел и его… и свою настоящую сестру. Боюсь, что с ней я повел себя… не слишком разумно.

Людовик, живо заинтригованный словами дяди, даже немного подался вперед.

— Это как же? Стал плакать и кричать «на кого ж ты меня покинула»? — он наигранно вздохнул и покачал головой, — Наверное, она немножко удивилась.

Ренард не поддержал шутки.

— Самую малость, — пасмурно отозвался он, — Когда я обнял ее, а потом заявил, что на меня снизошло озарение, и я теперь точно знаю, что в будущем все сложится очень хорошо… В общем, боюсь, Аделайн подумала, что меня пора лечить.

— Ой, что-то мне подсказывает, что для бабули это будет не единственным на сегодня шоком, — Роман каверзно улыбнулся и пояснил свою мысль одним выразительным словом, — Виктор. С ним ты, кстати, свидеться не успел?

Баронет уверенно покачал головой — не взирая на скачки времени, в этом он был убежден на сто процентов.

— Нет, Вика я не видел. Все собирался к нему, но потом решил, что лучше будет для начала отыскать вас… В общем, не важно. Надеюсь, что он не будет слишком уж напуган происходящим и сообразит, что рассказывать кому-то о будущем не следует.

— Ты очень хорошего мнения о его мыслительных способностях, — не удержалась от замечания Татьяна и, пару раз наивно хлопнув глазами, очаровательно улыбнулась, — Впрочем, общаясь с нами, он за эти годы мог бы и успеть чему-то научиться.

— Например, стилеты бросать, — ввернул неугомонный виконт, — Так что мы решим-то, в конце концов? Идем к Вику, идем к Рейниру или сразу ищем Чеса? — обнаружив, что последние его слова в собеседниках вызывают откровенное недоумение, юноша снизошел до объяснений, — Сейчас он пока еще смертен. Убьем его здесь — и мир там вздохнет спокойно!

Ответить на слова молодого человека никто не успел — стук в дверь помешал сделать это. Голос же слуги, раздавшийся следом за стуком, и вовсе дал понять, что лучше покамест воздержаться от излишнего многословия.

— Ваша милость… — говорил слуга довольно робко, видимо, памятуя о суровом поведении баронета, — Прошу простить за беспокойство, кушанья поданы. И… к вам прибыл ваш брат, милорд.

Ренард, на первую часть речи успевший ответить легкой полуулыбкой, услышав последние слова, напрягся и, хмурясь, быстро кивнул.

— Проводи его… в столовую, — бросил он, — Мы пообедаем вместе. Ну, что ж, ребята… — взгляд баронета устремился к родственникам, — Вот и наступил «час икс». Чеслав вновь пожаловал по мою душу и, если моя интуиция не врет, сейчас он намеревается уговаривать меня поехать к Рейниру. По сценарию, как мне помнится, мы должны были бы сыграть с ним в шахматы… Но, видимо, придется отступить от запланированного развития событий, и просто вместе пообедать. А заодно познакомить его с моими дальними родственниками…