На крючке ярости

Глава 6

За окном бушевала метель. Обитатели замка, собравшись в гостиной, мирно попивали теплый напиток — кто чай, кто кофе, а кто и горячий шоколад или какао, — и старательно не думали о том, что может ждать их завтра.

Альберт в раздумье листал какую-то большую книгу, ища в ней что-то, могущее помочь им или одолеть Чеслава окончательно, или спасти из-под его гнета Анри.

Сам молодой наследник усердно чертил очередной тригонометрический график — Анхель помог только с одним, а оставалось еще три. Срок же сдачи задания истекал послезавтра, и парень был вынужден отвлечься от более животрепещущих и насущных проблем во имя учебы.

Младшие брат и сестра его весело возились у камина, не то причесывая отчаянно выдирающуюся кошку, не то пытаясь надеть на нее что-то вроде шлейки. Тиона грязно ругалась по-кошачьи, царапалась и даже иногда выскальзывала из рук безобразников, но тотчас же сама возвращалась обратно, снова вступая в игру.

Граф и графиня де Нормонд сидели рядом: Эрик попивал чай, рассматривая потолок и о чем-то размышляя, Татьяна читала.

Роман и Людовик что-то негромко обсуждали. Периодические взрывы хохота ясно давали понять, что обсуждение довольно забавно.

Ричард тихонько переговаривался с Виктором, опять портящим стилетом стол и, периодически переглядываясь с Дэйвом, вспоминал о делах давно минувших дней.

В гостиной царил абсолютный уют, совершенное умиротворение и, что было, в принципе, довольно удивительно для этого замка, — практически полная тишина, наполненная лишь негромкими, приятными слуху и сердцу звуками.

Звук открывшейся входной двери и последовавшее за ним холодное дыхание зимы, прокатившееся по гостиной, заставило всех присутствующих, отвлекаясь от собственных занятий, обратить взгляды к двери, ведущей в холл.

Прозвучали знакомые шаги по мраморному полу, и в гостиную вошел Андре, недовольно стряхивающий со светлых волос снег и пытающийся не сбить на сторону хвостик.

— Здравствуй, дедушка Сугроб! — Роман оживленно вскочил на ноги, с ухмылкой оглядывая заснеженного кузена, — А машинами-то мы теперь не пользуемся совсем, да?

— Бензин кончился, — контрабандист был мрачен и решительно не настроен на шутку, чего не скажешь о горячем чае и теплом одеяле, — Всего полкилометра до Нормонда оставалась, а мотор заглох.

— Надо было возвращаться вчера, — Альберт, снова опустив взгляд к книге, мимолетно поморщился, — Ты обещал.

— Я навещал Чарли, — Андре, даже не думая извиняться, недовольно дернул плечом и, прошествовав мимо стола к камину, со вздохом уселся на пол перед ним, рядом со своими маленькими племянниками, — Привет, ребята. Не против, если я тут посохну?

Марк с Адой, переглянувшись, синхронно пожали плечами. Дядю они любили, и возражать против его общества никогда бы не стали, но в этот раз ситуация немного осложнялась присутствием Тионы.

— Если ты не боишься, что Тио тебя оцарапает — мы «за», — заявила девочка и, хихикнув, подтолкнула кошку к новому участнику игры, — Иди, поздоровайся с дядей Андре…

Контрабандист, ничуть не опасаясь кошачьих когтей, легко протянул руку и потрепал несколько удивленную этим Тиону по ушам, после чего демонстративно придвинулся к огню поближе.

— На ужин будет жаренный сугроб, — прокомментировал это Людовик и демонстративно вздохнул, — Эй, капитан! Ты бы хоть приличия ради рассказал, что там от твоего коллеги по штурвалу слышно, вместо того, чтобы нахально греться.

Татьяна отложила книгу и, облокотившись на стол, с интересом подалась вперед. Ее старший сын, каким-то шестым чувством сознавая, что речь сейчас пойдет о вещах немаловажных и даже, вполне вероятно, конфиденциальных, тех, что рыжему оборотню лучше было бы не слышать, склонился ниже над своим заданием, старательно углубляясь в него.

Андре, не поворачиваясь, протянул руки к огню и помолчал. Потом медленно и глубоко вздохнул, явственно расслабляясь.

— Ну вот, начинаю ощущать, что оттаиваю. Чего ты ждешь от меня, кузен? Чарли, по счастью, жив, здоров и абсолютно ничего не знает о Чесе и его гнусных делишках. Был сильно удивлен, когда я ему о них поведал.

— На огонек заглянуть не пожелал? — девушка, возлагавшая на бравого морехода большие надежды (в конечном итоге, это же именно он в прошлый раз сумел одолеть рыжего!), с интересом склонила голову набок. Брат ее мотнул головой.

— Во-первых, он не может покинуть корабль, даже при всем желании. Ну, а во-вторых, я сам сказал ему держаться от замка подальше, — Андре оглянулся через плечо на сестру, — Если Чарли появится здесь, Чес может начать мстить ему за свое поражение. Одному Богу известно, чем это может завершиться…

— Ничем хорошим, — буркнул Анри и, не желая привлекать к себе излишнего внимания, быстро вытер скользящую из носа капельку крови: Чеславу не нравилось, когда его имя сокращал кто-то, кроме названного брата, и недовольство свое он выражал через причиняемую боль.

Впрочем, действий юноши никто не заметил. Контрабандист, скользнув по нему взглядом, тихонько вздохнул и, кивнув, вновь устремил взгляд в пламя.

— Это уж точно, — тоскливо отозвался он, — Как он себя ведет-то? Не сильно безобразничает?

— Ну, если не считать того, что он уже сделал с моим сыном, пленник ведет себя чрезвычайно культурно, — хладнокровно отозвался граф де Нормонд и, бросив взгляд на мрачного, как безлунная ночь, наследника, покачал головой, — Ты можешь уйти, если хочешь.

Намек был ясен, очевиден и понятен всем и каждому из присутствующих, однако, Анри упрямо помотал головой. То, что от отца не укрылась стертая капелька крови, парень догадался, однако, никак комментировать это не пожелал.

— Еще чего, — недовольно проворчал он, опять склоняясь над тетрадью, — У меня задание. Я его делаю. А вы болтайте, болтайте…

— Мы болтаем, — с готовностью отозвался Роман, опять поворачиваясь к сидящему у камина молодому человеку, — А кроме путешествий по морю куда тебя носило? Опять контрабандой промышляем-с, уважаемый?

Андре передернул плечами и слегка развел руки в стороны.

— Ну, надо же как-то жить. Хотя, замечу, уважаемый кузен, что на сей раз мои дела имели цели весьма благородные! — парень решительно поднялся на ноги и, приблизившись к своему стулу, уселся на него, кладя на стол перед собой сцепленные в замок руки, — Помогал Владу продать пару картин, свел его с нужными людьми. Наш друг — талантливый художник, я хочу поспособствовать признанию его работ.

— А вот Чарли его мазня возмущает, — элегически молвил Луи, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди, — Особенно после того, как Влад нарисовал капитана на мостике фрегата. Чарли чуть не убил его, но картину забрал, до сих пор, поди, с собой возит!

— Чарли тоскует по прошлому, — на сей раз голос решил подать доселе молчаливо внимающий беседе Ричард и, хмурясь, тяжело вздохнул, — Может, ему и вправду лучше не показываться возле замка. Чеслав умеет подцеплять за крючок сильных эмоций, мне бы не хотелось, чтобы он опять сделал Бешенного пиратом и настроил против нас!

— Этого мы ему не позволим, — негромко молвил Виктор, сосредоточенно вертя стилетом дырочку в столе.

— Вик! — Людовик, заметивший, наконец, вандализм предка, красноречиво закатил глаза, — Новый стол сам покупать будешь!

Граф обиженно засопел, однако, портить мебель перестал и демонстративно уткнул стилет острием в собственную ладонь.

— Мои средства давно иссякли, Луи. Я думал, ты осведомлен…

— Однако, на хорошую квартиру тебе хватило, — каверзно ввернул Роман, — Так что не прибедняйся, граф, стол ты нам все-таки заменишь! Ну, или купи себе табуреточку, сиди и ковыряй… Слушай, Вик, может, ты в душе столяр?

Основатель рода, не ожидавший такого заявления, едва не выронил стилет, негодующе взирая на наглого виконта.

— Ты… ты переходишь все границы, потомок! Имей совесть, я просто успокаиваю нервы, и…

— Успокаивай их не об нашу мебель, — кротко попросил его потомок, носящий графский титул и, тонко улыбнувшись, устремил взгляд на Андре, — Пожалуй, кузен не откажется, если кто-нибудь из магов сотворит ему чашечку чая?

— Какао, — моментально отреагировал контрабандист и, очаровательно улыбнувшись, в упор глянул на Романа, явственно сваливая эту обязанность на него, — Премного благодарен.

Виконт красноречиво фыркнул, и перед кузеном его возникла исходящая паром чашка, источающая приятный теплый аромат.

…

Анхель обратился на полушаге, спокойно и размеренно приближаясь к равнодушно глядящему на него другу. Чеслав, все такой же скованный, такой же обманчиво-обессиленный, при звуке его шагов чуть улыбнулся и неспешно открыл глаза.

— Как ты вовремя пришел ко мне, Ан, — оборотень глубоко вздохнул, поднимая скованные руки и гладя кончиками пальцев железный ошейник, — Хорошо. Одному мне было тоскливо.

— Прежде ты не тосковал, — заметил Анхель, останавливаясь рядом с ним и чуть склоняя голову набок, — Что изменилось?

Рыжий негромко хохотнул — замечание старого друга, как и его вопрос по какой-то причине показались ему забавными.

— Прежде меня развлекал виконт, — мягко заметил он, — Но теперь, я вижу, они стали бояться меня, и больше не приходят развлечь. Обидно… — здесь он позволил себе картинный вздох, — Клянусь, я рассчитывал на более благодарную аудиторию, когда готовил свой маленький сюрприз.

Ворас постарался не измениться в лице — от сюрпризов друга обитателям замка ничего хорошего ждать не приходилось и, если на прочих Анхелю было, в общем-то, глубоко наплевать, и даже более, то вот за Анри он искренне волновался. Чес, будто угадав его мысли, вновь нежно погладил ошейник и улыбнулся.

— Может быть, конечно, стоило пригласить в гости молодого наследника… но от его кулаков челюсть у меня болит по сию пору, к тому же я не хочу напугать малыша. Ты же, надеюсь, за меня порадуешься, верно, Ан?

— Это зависит от того, что именно ты задумал, — сдержанно отозвался его собеседник, вглядываясь в старого друга со все бо́льшим и большим вниманием и, вместе с тем, подозрением. Что же он задумал… На что может быть способен сейчас, будучи обессилен? Или… он уже не столь слаб, как думалось даже Анхелю?

Чеслав широко, обжигающе улыбнулся, будто прорезал тьму яркой улыбкой и неожиданно сжал пальцами ошейник. Ан нахмурился, против воли отступая на шаг, глядя на постепенно напрягающееся лицо друга, на его сжимающиеся все сильнее пальцы…

Чес стиснул зубы, закрывая глаза. По лицу его прошла судорога — сил все еще было мало, все еще не хватало для полноценного действия, однако, он умело направлял те, что успел обрести, в одно, и закономерно одерживал победу.

Пальцы оборотня, сильные, уверенные, стискивали железо, корежили его, мяли и… разрывали на глазах у откровенно потрясенного Анхеля, не ждавшего от друга такого всплеска силы, не ожидавшего от него подобных действий. Чеслав тяжело дышал, не оставляя своих усилий, продолжая уродовать, разрывать проклятый ошейник, сдерживавший его пятнадцать долгих лет, а потом… а потом он просто сорвал его с шеи, со вздохом облегчения роняя на пол и приваливаясь спиной к стене, запрокинул голову.

Ан в немом поражении смотрел на него, не зная, что и сказать, стоял, открыв рот, и не в силах выдавить из себя ни звука.

— Что ж, Анхель, — голос Чеслава звучал по-прежнему хрипло: так просто пережатые на протяжении долгого времени связки восстановиться не могли даже у него, — Разве ты не поздравишь меня? Не порадуешься? — оборотень прищурился, немного склоняя голову набок и криво улыбнулся, — Или, может, ты настолько привязался к молодому наследнику, что мне, его врагу, свободы боле не желаешь?

Ворас тяжело сглотнул, беря себя в руки. Нет, он желал, желал свободы своему старому другу, почти брату, он был готов все сделать, лишь бы помочь ему обрести ее, но… Всегда есть какое-то «но».

Его свобода могла обернуться для Анри ужасом, равносильным смерти, могла принести ему и саму смерть, а этого Анхель уже не мог допустить. Анри спас жизнь ему — он должен, он обязан защитить его в ответ! Он дворянин, в конце концов, и благородство, честь — для него не пустые звуки.

Но вот Чес…

— Я… рад… — неуверенно выдавил из себя мужчина и, мотнув головой, вновь недоверчиво воззрился на друга, — Но, Чес… откуда у тебя столько сил?? Еще недавно у тебя не было их, недавно ты казался слабым — как? Как…

— Я бы не сказал, что ты очень сильно счастлив моему маленькому освобождению, — желтые глаза сузились; улыбка обратилась оскалом, — Ан, Ан… Ты никогда не умел лгать и не мог обмануть меня. Ты боишься, что, освободившись, я нарушу клятву не убивать молодого наследника?

Анхель чуть приподнял подбородок. Когда Чеслав начинал обвинять его, когда он начинал вести себя столь вызывающе, в сердце вораса всегда просыпалась голубая кровь, требующая сатисфакции за оскорбленное достоинство, и порою ему было затруднительно сдержать себя.

— А далеко ли те времена, Чес, когда ты говорил, что сам не знаешь, в какой миг можешь нарушить свое слово? — Ан немного повернул голову, взирая на собеседника искоса, — Далеко ли твое обещание ради меня совершить все, что угодно, даже если сам я буду против этого?

— Недалеко, — рыжий с удовольствием кивнул, — Но сло́ва, данного тебе, Ан, я не нарушал и не нарушу никогда. Разве ты забыл, брат? — он чуть сдвинул брови, сверля собеседника пытливым взглядом, — Вместе. До конца. Одни против всех, мы клялись друг другу выстоять против целого мира, клялись, что заставим мир трепетать пред нами, и мы сдержали клятву. И вот теперь, когда я сумел наполовину возвратить себе свободу… — в голосе оборотня зазвучала горечь, и его собеседник не выдержал.

— Я рад за тебя, Чес! — он присел на корточки рядом с названным братом и, широко улыбнувшись, мягко сжал его закованные руки одной своей, — Я счастлив, что ты можешь вновь свободно дышать, что ты сумел обрести столько силы! Но ты все еще пленен… — тонкие аристократические пальцы скорбно скользнул по кандалам на руках, — Ты все еще здесь, в неволе, и моя радость отравлена горечью. Ты сумеешь освободиться полностью?

Чеслав, по-видимому, сполна удовлетворенный словами Анхеля, широко улыбнулся и гордо кивнул. В своих силах оборотень не сомневался, в том, что возвращение их теперь ускорится — тоже, и безмерно хотел сообщить об этом другу.

— Теперь, когда я могу свободно дышать, когда могу шевелить головой, мне не надо будет тратить энергию на сопротивление ошейнику, и силы вернутся скорее, — он глубоко вздохнул и склонил голову влево и вправо, разминая шею, — Еще несколько дней, Ан, два или три — и я смогу обнять тебя, брат! Я вновь смогу встать рядом с тобой, снова ощущу себя живым!.. — рыжий внезапно примолк и сжал губы, — Правда… пока не столь сильным, как прежде. Чтобы покинуть это место, особых усилий не потребуется, но вот чтобы возродить былую силу… — он тряхнул головой и неожиданно тихо застонал, неловко касаясь шеи. За проведенные в заключении годы организм оборотня отвык самостоятельно удерживать ее в нормальном положении, и теперь неожиданная нагрузка заставляла переживать не самые приятные ощущения.

— Не важно… — заметив беспокойство во взгляде друга, а также его протянутую вперед руку, Чес поморщился и упрямо мотнул головой, — Нужно привыкнуть снова быть человеком, а не шавкой на цепи. Я восстановлю силы, Ан, восстановлю их все, и тогда… — он на миг прищурился, — Пойду ва-банк. Пойду на все, абсолютно на все, безо всяких исключений, чтобы достичь нашей цели, а ты… — здесь оборотень на секунду примолк, а затем вдруг проникновенным голосом прибавил, — Не проболтайся юному наследнику о готовящемся сюрпризе. Я бы не хотел испортить эффект.

Анхель помедлил, но все-таки кивнул. Ссориться с другом ему не хотелось и, хотя, соглашаясь на его просьбу, он ощущал себя так, словно предает Анри, поделать ничего не мог.

…В обратный путь ворас отправился в облике паука, снедаемый тревожными мыслями. Чес обретает силу, Чес вот-вот выберется на волю, разрушит замок, может быть, погубит Анри, а он ничего не может сделать! Не может даже предупредить друга — Чес узнает, услышит его ушами, и тогда ссоры не миновать. И, если прошлая, по счастью, не дошла ни до чего серьезного, то эта, вполне вероятно, может закончиться плачевно — на сей раз Ан действительно станет предателем, да еще и лжецом в его глазах.

Что же делать… Он должен как-то предупредить Анри, как-то передать ему все втайне от Чеса… и тогда получится, что предает он того, кого считает братом.

Ан остановился посреди стены коридора и тихо вздохнул. Это какое-то безумие! Он должен предать одного, чтобы спасти другого, но не может предать его, чтобы не спровоцировать ссору, могущую перерасти во вражду!

Как же быть? Что делать, как известить Анри, как защитить его! Если бы он мог скользнуть на плечо парню не заметно не только для его родни, но и для…

Стоп.

Скользнуть на плечо… скользнуть на плечо он может не только Анри, он и делал это прежде, но тот человек! Дьявол, да это еще большее сумасшествие — чтобы спасти друга, он вынужден будет сотрудничать с врагом, должен помочь врагу!

Паук отполз по стене немного назад, а затем вдруг вновь подался вперед.

Принципы, принципы, да не плевать ли на них, на эти принципы? Там, в подвале, пробуждается жестокая сила, могущая стереть с лица земли замок и всех его обитателей, в том числе и молодого наследника рода де Нормонд, а он тут сидит и лелеет свою извечную ненависть!

Пусть он потом будет презирать себя. Пусть будет зол на себя, пусть даже себя возненавидит — сейчас он должен спасти Анри. Любой ценой.

В том, что Чеслав нарушит данное ему слово, Анхель почти не сомневался — в конечном итоге, больше полутора тысяч лет дружбы, связывающих их, что-то да значили и были вполне достаточны для того, чтобы хорошенько узнать друг друга. Рыжий ненавидел всех обитателей замка, включая и их отпрыска, особенно после того, как тот несколько раз заехал ему по челюсти, ненавидел и лелеял мечты о возмездии, которые, конечно, не преминул бы исполнить, наплевав на клятвы. Чеслав всегда умел ловко подстраивать ситуацию, подгонять ее под себя и, конечно, можно было не сомневаться, что, сбежав, он запросто сумеет устроить какой-нибудь непредвиденный несчастный случай для Анри или, что еще хуже, — полностью подчинит парня себе.

Дверь гостиной была приоткрыта, и скользнуть в нее обращенному пауком ворасу труда, конечно, не составило.

Он замер, прикидывая дальнейший план действий, рассматривая людей, сидящих за большим столом и принимая однозначное решение, подталкивая самого себя к его исполнению.

Вперед, только вперед… вот ножка нужного стула, он взбежал по ней, незаметно и неслышно скользнул по одежде человека, подбираясь к его уху…

…Альберт, углубленный в изучение какой-то магической литературы, вскинул голову. Ему почудился слабый, тихий шепот на ухо, такой незаметный, такой неслышный, что великий маг не сомневался — он реален. Это было давно, очень давно, когда он слышал этот шепот в последний раз, он не ждал и не желал услышать его вновь, но… услышал.

— Пуссть насследник уйдет…

Он знал, кто́ это шепчет. Знал и то, что в последнее время он предпочитал шептать именно на ухо наследнику, а не его деду и, признаться, был изрядно удивлен столь резкой переменой.

Однако, будучи по натуре человеком вполне выдержанным, да к тому же еще и сообразительным, не подал и виду, спокойно прихлебывая из недавно сотворенной для него племянником чашки чай, и устремляя взгляд на внука.

— Анри, мальчик мой… — дождавшись вопросительного взгляда, мужчина быстро улыбнулся, — Прости, ты не мог бы ненадолго оставить нас?

Анри едва заметно нахмурился, вглядываясь в деда, но, очевидно, сейчас же и понял, о чем его просят, поэтому спокойно кивнул.

— Понял. Я пойду как раз, посмотрю кое-что в библиотеке, — юноша быстро улыбнулся и, легко поднявшись со стула, отправился в названном направлении.

Альберт, дождавшись, когда внук отойдет достаточно далеко, чтобы случайно не услышать их разговор, выпрямился и, не обращая внимания на устремленные на него растерянные взгляды, резко бросил:

— Теперь говори.

Паук побежал вниз. Друзья, родственники, собравшиеся за столом рядом с великим магом, недоуменно переглядывались, не понимая, кому он приказал говорить, с кем говорил и, вероятно, даже немного сомневаясь в его психическом здоровье.

Татьяна, взволнованно покосившись на мужа, нахмурилась и чуть подалась вперед, явственно желая высказать свое беспокойство вслух, но… успела только вздохнуть.

Посреди гостиной, ближе к камину, внезапно словно полыхнула молния, высвечивая высокую фигуру явившегося пред светлы очи обитателей замка мрачного, как ночь, беловолосого человека.

Девушка, мигом изменив стратегию, испуганно отшатнулась; братья ее мужа и их кузен повскакали с мест; Винсент помрачнел, демонстративно приподнимая подбородок. Ричард сжал кулаки, вероятно, готовый в любую секунду напасть.

Виктор, когда-то видевший в этом человеке своего спасителя, своего друга и по сию пору еще не до конца изживший приязнь к нему, стиснул зубы и как можно ниже опустил голову.

— Что ты делаешь здесь? — Эрик, не изменяющий своему поведению, вполне соответствующему титулу, выпрямился в кресле, окидывая заявившегося к столу экс-мажордома ледяным взором.

Тот с честью выдержал его, ответив взглядом не менее холодным и презрительно улыбнулся.

— Кажется, великий мастер велел мне говорить, а в обличии паука сделать это будет затруднительно.

— И ты решил продемонстрировать нам наглядно, что вновь способен менять облик по своему желанию, вновь жив, а значит, Анри может полагаться предателем, — Альберт сцепил руки в замок, кладя их пред собою на столешницу и нарочито спокойно улыбнулся, — Но ты просчитался, ворас. Своего внука я никогда…

— Анри никогда не предавал вас! — Анхель, признаться, совершенно не ждавший и здесь претензий в адрес друга, нахмурился, делая резкий шаг вперед, — Все эти годы он упорно пытался изменить мое отношение к вам, он изо всех сил защищал…

— Зачем ты пришел, Мактиере? — Винсент, не выдержав, поднялся на ноги, упираясь кулаками в столешницу, — Анри защита не требуется, уже тем более не от такого, как ты! Вообще, один твой вид…

Ворас, резко повернувшись, метнул на него убийственный взгляд.

— Я говорю не с тобой, ла Бошер, — сквозь зубы процедил он и, окинув всех сидящих за столом взором не менее мрачным, веско прибавил, — И не с кем-то из вас. Я говорю со всеми сразу, и все, чего желаю — защитить Анри, верите вы в это или нет. Чеслав вернул свою силу.

— Какая свежая новость! — Роман, как будто искренне восхитившись, всплеснул руками, затем упирая их в бока, — Только запоздала на пару деньков. Мы, вообще-то, это и без тебя знаем, паучок, так что твоя трогательная попытка предать старого приятеля…

— Я никого не предаю! — Анхель сжал руки в кулаки и напряженно сглотнул, борясь с обуревающими его чувствами. Ведь он предавал, предавал своего друга, лучшего друга, своего брата, он предупреждал его врагов, он обманывал его!.. Но если бы он этого не сделал…

— У меня на глазах, только что, Чес сорвал с шеи ошейник, — отрывисто бросил мужчина, — Сказал, что пары дней, чтобы полностью освободиться, ему хватит. И мне плевать, что после этого он сделает со всеми вами, но я боюсь за Анри…

— А разве твой… друг не говорил, что не тронет Анри, раз ты его об этом просил? — Татьяна, за сына боящаяся ничуть не меньше, а то и больше, чем неожиданный помощник, облокотилась о столешницу, чуть подаваясь вперед, — Разве он не клялся? Анри говорил мне об этом, я поверила…

Анхель на мгновение скривился. Теперь ему предстояло признать своего лучшего друга склонным к клятвопреступлению, и это было, мягко говоря, не очень приятно.

— И я поверил! — прозрачно-зеленые глаза яростно сверкнули, — Но я знаю Чеслава. В запале он может забыть о клятве или, что еще хуже… — мужчина не договорил и махнул рукой, — Послушайте все — я не предатель. И предавать своего друга, своего брата, я не собираюсь. Я просто не хочу, чтобы что-то случилось с Анри, потому что он, в конце концов, спас мне жизнь! Он — мой друг, верите вы в это или нет, поэтому сделайте все, чтобы защитить парня! После того, как он ударил Чеса, когда тот был еще скован… боюсь, первым делом тот захочет отомстить именно ему, не взирая на клятву. Итак… я сказал все.

— Анхель! — Татьяна, сильнее подавшись вперед, внимательнее вгляделась в экс-мажордома и, тяжело вздохнув, покачала головой, — Чтобы спасти Анри, ты был вынужден предать своего лучшего друга, но, если бы этого не сделал, — предал бы Анри… Тебе нелегко сейчас, должно быть.

— Но однажды тебе все-таки придется выбрать, на чьей ты стороне, — подхватил ее муж, серьезно взирая на столь внезапно пошедшего на примирение врага, — Ты не сможешь вечно метаться между двух огней.

— Это мое дело, господин граф, не ваше, — Анхель гордо приподнял подбородок, — Возможно, в следующую нашу встречу мы вновь будем врагами, но, даже если и нет… Позволю себе напомнить, что я по сию пору ношу титул маркиза Мактиере, поэтому в будущем требую к себе более уважительного обращения. Я не слуга вам, чтобы так говорить со мною. Я помог, мое дело сделано. Прощайте.

Фигура мужчины резко высветилась, словно озаренная молнией, и в следующую секунду он исчез. По полу, в сторону библиотеки шустро побежал белый паук.

Людовик, Роман и Андре медленно расселись по своим местам и, переглянувшись, как-то очень синхронно вздохнули, поджимая губы.

— Что ж, по крайней мере, в игре против Чеслава у нас появился неоспоримый козырь, — отметил молодой маг и, выдержав паузу, внушительно добавил, — Анри.

— Козырь-то козырем, — безо всякого энтузиазма откликнулся его кузен, — Но Чес играет в шахматы.