На стальном ветру

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Она проснулась лицом в траве, в носу, в глазах торчали травинки, полки грязи штурмовали зубчатые стены ее зубов.

Она услышала торопливый топот приближающихся ног. Хлюпанье ботинок по траве.

- Здесь, - произнес чей-то голос. - Давайте я помогу вам подняться.

Чьи-то руки обхватили ее тело и усадили в неудобное сидячее положение, ноги все еще были сплетены на лужайке. Она чувствовала себя выброшенной куклой. Вытирая грязь с лица, она заметила, что ее ладонь была жирной зелено-желтой от мякоти травы и земли, куда она, должно быть, потянулась, чтобы остановить падение.

- Я споткнулась, - сказала она, толстый и медленный язык двигался у нее во рту, как жирный ленивый слизняк.

- У вас был эпизод микросна - вполне нормальный вскоре после пробуждения. Обычно вы просто спотыкаетесь об это и не замечаете, но ваше внутреннее ухо все еще немного шатается. - Человек, одетый в накрахмаленный медицинский комбинезон цвета электрик, стоял на коленях рядом с ней. - С вами все в порядке?

- Думаю, да. - Она попыталась вспомнить, что происходило до того, как она пришла в себя на траве, но на мгновение она отключилась от всего, кроме настоящего. - Что я делала? Где я?

- Прогуливалась. Вы в саду.

- Сад. - Это слово показалось ей новым, необычным в ее устах.

- В клинике возрождения. Мы разбудили вас, вытащили из спячки.

Техник мягко улыбался. Это был коренастый мужчина с приятными чертами лица и копной черных кудрей вокруг блестящей лысины. Она была уверена, что знает его, но никакое имя не приходило на ум.

- Вы были в сознании целый день, - любезно добавил мужчина. - Это совершенно нормально - испытывать некоторые неудачи, пока все не уляжется.

Ее спутанные мысли искали точку отсчета. Где она была? Она вспомнила, что в последнее время побывала во многих местах. На Земле, в космосе, внутри безумной, кувыркающейся луны с сердцевиной из поцарапанного стекла. В доме, полном кошек. В коробке, падающей с неба. В когтях морского чудовища.

Нет, она была на "Занзибаре". В садах клиники возрождения, в одном из центров сообщества.

- Полагаю, я уже спрашивала вас об этом... - начала она.

- Сорок лет. И да, вы спрашивали несколько раз. Но опять же, это нормально.

В горле у нее ужасно пересохло. Она чувствовала себя мумией, вещью, сшитой из ткани.

- Я не помню дату. Когда я пошла спать, или каким это должно быть сейчас. - Она пыталась во всем разобраться, но ее мысли продолжали скатываться в пропасть. Вот, подумала она, каково, должно быть, чувствовать себя глупой, неспособной удержать в голове простейшую цепочку рассуждений. Даже эту мысль ей было трудно постичь.

- Сейчас 2388 год. Вы ушли спать в 2348 году, сорок лет назад с точностью до недели. Вот - не хотите еще раз попробовать встать?

Чику взялась за его протянутые руки и позволила ему помочь ей подняться. Сначала она нетвердо держалась на ногах, и ей на несколько мгновений понадобилась поддержка техника. - Я чувствую себя разбитой. Я уже делала это раньше. Почему от этого не становится легче?

- На самом деле у вас все очень хорошо получается. В любом случае, сорок - не такой уж плохой сон - по моему опыту, продолжительность не сильно влияет на побочные эффекты. Вы также получили разрешение на все шестьдесят - остальные члены вашей семьи еще спят.

- Вы мне это уже говорили, не так ли?

- Около девяти раз. Но не волнуйтесь - все это часть сервиса.

- Как Педру?

Улыбка техника стала жестче. - Никакого Педру нет - по крайней мере, согласно моим сведениям.

- Нет, не Педру, - сказала она, изо всех сил сосредоточившись. - Я имею в виду Ноя. И моих детей - Мпоси, Ндеге. Они все пошли спать, когда я это сделала. Как они поживают? Я уже говорила с ними?

- Это было бы трудно, поскольку они все еще находятся в процессе спячки.

- Тогда почему я не сплю?

- Вы сами напросились, Чику. - Теперь в его голосе слышалось легкое нетерпение, как будто, несмотря на его заверения, существовал предел тому, как часто ему следовало бы объяснять ей все это. Возможно, это было больше девяти раз.

- Мне жаль, - сказала она. - Мне просто нужно... немного проветрить голову. Кажется, я куда-то собиралась.

- Вон там, у фонтана, есть несколько скамеек. Помочь вам проделать оставшуюся часть пути?

- Нет, - сказала она, решая, сможет ли она сделать это на своих подкашивающихся ногах или не сделает вообще. - Я справлюсь. Я уже чувствую себя увереннее.

Она пошла на журчание воды к декоративному фонтану. Он был сразу за поворотом лужайки, скрытый стеной подстриженной живой изгороди в два раза выше Чику. Каким-то образом она наполовину знала дорогу. Должно быть, она уже несколько раз подходила к фонтану с момента своего пробуждения, каждый раз открывая его для себя заново.

Клиника возрождения была спроектирована таким образом, чтобы как можно меньше походить на медицинское учреждение. Здание позади нее было белым, с низкими потолками и крышей в виде широкополой ведьминой шляпы, с выложенными полускрытыми дорожками и множеством открытых окон и дверей. За полтора столетия управляемого роста его окружили деревья и живая изгородь. Хранилища спящих находились совершенно в другом месте.

Над головой сиял потолок из фальшивого неба. Чику поразило, что качество света изменилось с тех пор, как она ушла спать. Что, если немного поразмыслить, несомненно, имело место: они корректировали спектр и яркость из года в год, медленно переходя к условиям, ожидаемым на Крусибле. 61 Девы, их новая звезда, была немного меньше и холоднее Солнца, ее спектр был немного более оранжевого оттенка. Но никто никогда не замечал этой бесконечно медленной градации, кроме тех, кто спал урывками, кто просыпался с ощущением, будто у них на глазах цветные фильтры.

Рядом с декоративным фонтаном - симпатичная астронавтка, выливающая воду из своего космического шлема, как из кувшина, - стояли три деревянные скамейки в деревенском стиле. Две скамейки были пусты, но на той, что посередине, сидела женщина, одетая в белое. Чику хотела занять одну из других скамеек, но женщина похлопала по доскам рядом с собой.

- Присаживайся. Нам есть о чем поговорить.

До этого момента Чику бросила на женщину не более чем косой взгляд, но теперь та полностью завладела ее вниманием. Женщина, сидевшая на скамейке, была ею. Призрак, похожий на тот, что преследовал ее в Лиссабоне.

- Как ты здесь оказалась? - спросила Чику, садясь там, где ей было сказано.

- Я ненастоящая - я у тебя в голове. Но ты уже догадалась об этом.

- Мы разговаривали?

- До этого момента? Нет, это наш первый раз. Я подключилась по восходящей линии связи как посланное воплощение. Никто другой не сможет увидеть или обнаружить меня, хотя твоя половина разговора будет открыта для подслушивания. Поэтому, пожалуйста, будь предельно осторожна в своих заявлениях.

- Я совсем, совсем сбита с толку.

- Понимаю, но в этом нет необходимости. Я отослала тебе обратно свои воспоминания, чтобы они снова были записаны в твоей голове, но ты спала в отключке. Воспоминания могут быть распакованы только функционирующими нейромашинами, и этому пришлось подождать, пока ты не начала разогреваться. - Женщина в белом наклонилась вперед на сиденье, сцепив руки между коленями. - Процесс начался - ты начинаешь вспоминать кое-что из моей жизни, то, что я делала и видела. Людей, которых я знала. Чувства, которые я испытывала. Это было тяжело, Чику, гораздо тяжелее, чем я ожидала. Откровенно говоря, гораздо жестче, чем ты ожидала.

- Я думаю, так и должно быть. - И она потерла голову, свои коротко подстриженные волосы, как будто у нее что-то чесалось между ушами. - Я чувствую что-то внутри себя. Как камень. Что я ношу с собой?

- Горе, - объяснила другая Чику. - Педру погиб. Мы любили его. Произошел несчастный случай... вроде того.

- У меня такое чувство, будто я его знала.

- Ты его знала. Как только мы начали обмениваться воспоминаниями, наши индивидуальные идентичности утратили согласованность. Вот почему мы это сделали. В этом был смысл - до тех пор, пока одна из нас не перестала общаться. - Но потом она покачала головой, одновременно улыбаясь. - Жаловаться нет смысла - с таким же успехом я могла бы винить себя. Мы одинаковые. Мы совершали одни и те же ошибки. Мы можем быть такими же глупыми, как и каждый другой.

Теперь, когда у чувства внутри нее появилось название, оно скорее усилилось, чем ослабло. Человек, мужчина по имени Педру Брага, был вычеркнут из ее жизни. Это было нечто большее, чем просто имя, знание о его кончине, признание того, что она любила его. Она могла слышать его, чувствовать его, обонять его. Насвистывая, он работал с деревом и смолами. Подшучивал над подлостью клиента. Плакал от звука, издаваемого несколькими горстями воздуха, попавшими в полое чрево гитары, когда все звезды его ремесла приходили в какое-то редкое соответствие. Запрокинув голову и смеясь, они вдвоем стояли на балконе в городе, в котором она никогда не бывала. Привкус вина в ее ноздрях. Сладкая прохлада вечера в компании своего возлюбленного. Морские чайки и мороженое.

Она хотела сказать, что ей жаль, что она сочувствует той версии себя, которая потеряла Педру, но это было неправильно. Она была той версией, которая сейчас нуждалась в утешении.

Они обе были такими.

- Я знаю, - сказала другая Чику. - Это больно, не так ли?

Она поняла, что плачет, слезы катились из нее ручьями, падали ей на руки, просачивались сквозь пальцы на лужайку.

- Он был хорошим человеком. Я никогда не хотела этого. Я никогда не хотела, чтобы кто-нибудь умирал.

Призрак опустил руку ей на колено. Она ничего не почувствовала от его прикосновения. - Ты сделала то, что нужно было сделать. Это самая трудная часть из всего. Даже учитывая то, что ты знаешь сейчас, тебе все равно нужно было бы вернуть мне эти воспоминания. Конечно, оглядываясь назад, мы могли бы сделать кое-что по-другому.

В течение долгой минуты Чику едва могла говорить. Но воспоминание о смерти открыло дверь.

- Он был не единственным, кто умер, не так ли?

- Мы потеряли Джун Уинг, а Имрис Квами был серьезно ранен. Однако важно то, что ничто не должно было произойти напрасно. Сейчас я собираюсь задать тебе вопрос, и важно, чтобы ты тщательно обдумала ответ.

Чику кивнула. Она находилась в присутствии воплощения самой себя, не старше и не умнее, но было трудно избавиться от ощущения, что она проходит своего рода сестринское обучение, мудрость передается от одной к другой.

- Точно так же, - продолжало вымышленное существо, - я не хочу, чтобы ты говорила что-либо, что могло бы скомпрометировать твою позицию здесь. Я читала в общественных сетях, и здесь произошли некоторые изменения. Ты следишь за новостями?

Чику призналась, что она этого не делала.

- Утоми погиб, - сказало воплощение. - Около пятнадцати лет назад произошел несчастный случай - выброс в одном из грузовых доков. Не так плохо, как в Каппе, но достаточно серьезно. Конечно, Утоми хотел быть там, помогать - всегда большой, храбрый лидер. Но какая-то вторичная неудача вывела из строя некоторые команды, которые были там и пытались стабилизировать ситуацию. Все это произошло очень быстро. Они ничего не могли сделать для Утоми и остальных, кроме как забрать их тела, когда чрезвычайная ситуация закончится. Со-Чун Ло - новый председатель.

Она переваривала известие о смерти Утоми. Это была абстрактная концепция, скорее предположение, чем реальность, и она не могла полностью переварить это.

В конце концов, она сказала: - Су-Чун - пара надежных рук.

- Может быть, на "Занзибаре". Ты помнишь Травертина?

- Конечно.

- Его дело трижды подавалось на апелляцию - один раз при Утоми, дважды при администрации Су-Чун. Утоми был склонен рассмотреть какую-либо форму помилования, но Су-Чун даже не стала рассматривать это. Не то чтобы она имела что-то личное против Травертина, но "Занзибару" сейчас нужны союзники. Ты помнишь этого бескомпромиссного ублюдка Тесленко на борту "Нового Тиамаата"?

- Трудно забыть морского человека. - Но на мгновение на ум пришел Мекуфи, а не Тесленко.

- За те годы, что тебя не было, он стал только хуже. В некотором смысле, нет особого смысла обвинять Су-Чун в том, что она придерживается той линии поведения, которой она следует, - если бы она этого не сделала, Тесленко аннексировал бы "Занзибар" много лет назад, объявив его административным государством-клиентом. Как бы то ни было, непреклонность Су-Чун покажется тебе... трудной.

- У меня все еще есть свой голос, своя позиция в Ассамблее. Возможно, мне удастся уговорить ее.

- Удачи тебе с этим. Вам также недолго осталось колебаться: меньше чем через пятьдесят лет мы доберемся до Крусибла, независимо от того, притормозим ради него или нет.

- Спасибо. Это меня сразу подбодрило.

- Я еще даже не начинала. Помнишь ли ты изображение, которое видела в доме Экинья? Изображение Крусибла, структур, похожих на сосновые шишки?

- Да, - сказала она сначала неуверенно, затем с большей уверенностью. - Да, это там - от одного из них исходил голубой свет.

- Мы до сих пор не знаем, что это за штуки и что Арахна делает с ними. Их двадцать две, и они определенно машины - продукты инопланетного разума. Является ли это тем же самым интеллектом, который был ответственен за создание Мандалы, мы не можем догадаться. Возможно, они откуда-то еще, кроме Крусибла. Что касается этого синего света - это не был выхлоп, или оружие, или что-то в этом роде. Это был информационный луч - луч оптического лазера, выходящий из задней части одной из сосновых шишек. И так делают все они. Представь себе двадцать две спицы синего света с Крусиблом в центре. По мере того как структуры меняют свое положение вокруг планеты, спицы пронизывают пространство. Рано или поздно одна из них должна была попасть в поле нашего зрения.

- Что это значит?

- Учитывая имеющуюся в нашем распоряжении информацию, мы не можем сказать наверняка. Но у Арахны был полный поток данных Окулара, а не только та крошечная часть, которую мы выделили. Если в этом луче есть осмысленная структура, то она, возможно, читала ее с того момента, как обнаружила Крусибл.

- Читать - это не то же самое, что понимать, - сказала Чику.

- Верно. Точно так же мы не имеем ни малейшего представления о ее интеллектуальных способностях - или о том, что с ними сделал этот синий луч. Как у тебя с памятью?

- Укрепляюсь.

- Хорошо. У меня были сомнения, когда ты вот так спотыкалась, путая одно с другим. Тебе придется быть сильной, Чику Грин. Ясная голова и ясная цель. Многое еще предстоит сделать.

- Я не знаю, что делать.

- Постройте корабль, что-нибудь более быстрое, чем "Занзибар". Идите впереди каравана, встречайтесь с Производителями на ваших условиях, а не на их.

- Да, я сразу же займусь этим. Спасибо. На мгновение мне показалось, что у тебя может быть что-то полезное, что ты могла бы внести в это дело.

- Думаю, нам следует оставить сарказм нашей прабабушке, не так ли?

- Если Утоми не санкционировал смягчение моратория на необходимые исследования, на что я могу надеяться при Су-Чун? К тому же я не планирую бодрствовать долгие месяцы.

- Есть кое-что еще, - сказало воплощение. - Ты помнишь свой визит на Луну? Разговор с Джитендрой и нашей матерью?

Наша мать. Как будто воплощение имело на нее равные права. - Да, - согласилась Чику.

- Во время одного из ее моментов просветления Джитендра показал ей узоры, которые ты оставила у него. Это было сразу после твоего визита, еще до того, как ты достигла Земли. Как только она увидела синтаксис Чибеса, то погрузилась в самое глубокое состояние созерцания, которое Джитендра когда-либо видел. Это продолжалось дни, недели - что-то близкое к смерти. В ее мозгу все еще сохранялась активность, но он начал верить, что она окончательно потеряна для него. Это было так тяжело для него, после всего, через что он прошел. Но потом она завернула за угол. Где-то за час она вышла из своей математической фуги. И она изменилась, Чику. Какое-то огромное бремя ответственности было снято с нее. Она сказала, что наконец-то нашла свой путь наружу, к свету, и что ей никогда не нужно будет возвращаться. Она нашла то, что всегда искала и что ускользало от всех остальных, - путь в пост-чибесовскую физику. Золотой свет ПЧФ. Бывали времена, когда она была ужасно близка к этому, но эти символы в конце концов указали ей путь. - Призрак переместил свою руку на ее собственную, хотя она по-прежнему ничего не чувствовала. - Это единственное хорошее, что из всего этого вышло. Санди вернулась к Джитендре. Наша мама вернулась.

- Она уже говорила это раньше.

- На этот раз это не просто пустые слова. После того, как она немного отдохнула и пришла в себя, она все еще помнила то, что видела. У нее была такая ясность видения, какой она никогда раньше не знала. Это не было каким-то миражом решения.

- Я счастлива, - сказала Чику, и это было почти правдой. Она была несказанно рада за Джитендру, рада, что ее мать выбралась из этих безмерных пещер. Но это не смогло сдвинуть камень с ее груди или заставить ее чувствовать себя менее тревожно по поводу будущего.

- С помощью Джитендры, - продолжал вымысел, - наша мать смогла записать ключевые аксиомы ПЧФ - во всяком случае, достаточно, чтобы продолжать. Но они будут иметь смысл только для того, кто всю жизнь бился головой о теорию Чибеса.

- Травертин.

- Он единственный, у кого есть шанс развить идеи Санди, превратить их во что-то практичное. Это может занять годы, а может быть, и десятилетия. Но это единственный способ попасть в Крусибл раньше "Занзибара". Я позаботилась о том, чтобы копия "аксиом" появилась в твоих личных файлах - ты найдешь их достаточно легко.

- Ты знаешь, что они сделали с Травертином?

- Конечно. - Фигура пошевелилась, чтобы встать. - И последнее, прежде чем я уйду. Я оставила кое-что еще в твоих личных файлах - нейронные структуры, которые мне удалось извлечь из трупа нашей прабабушки.

- Она сказала, что они не так уж много стоят.

- Возможно, и нет, но я не могу придумать кого-нибудь, кто смог бы найти им какое-то применение. Я предоставляю тебе заняться необходимыми приготовлениями.

- Ты вернешься?

- Я так не думаю. Я бы тебе очень быстро наскучила - я пустой сосуд. На самом деле в моей голове больше ничего нет.

- Тогда я должна сказать спасибо.

- За что?

- За все, я полагаю. За то, что, в конце концов, ответила мне. За полеты на Венеру, Сатурн и так далее. Мне жаль, что это обошлось нам так дорого.

- Мне тоже, - сказало воплощение.