На стальном ветру

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Мужчина по имени Николас, этот человек, которого она едва знала, сидел за ее маленьким деревянным столиком, покрытым красно-белой скатертью, держа в руке за тонкую ножку бокал портвейна, и свет единственной свечи, освещавшей комнату, придавал его чертам теплый, колеблющийся рельеф. - Это вкусно, - сказал он после первых нескольких глотков, а затем выразил свое одобрение, осушив бокал и наполнив его из ожидавшей его бутылки. Он изучил пожелтевшую этикетку. - Вы очень часто бываете в Порту? Мне там очень нравится.

- По правде говоря, я почти не выезжаю из города.

- Так мне сказали мои друзья. - Николас снова отхлебнул, его тяжелые, подсвеченные золотом черты лица, борода, выдающийся нос и кустистые брови наводили на мысль о Рембрандте. Все, что ему было нужно для завершения иллюзии, - это трубка, ночной колпак и несколько недостающих зубов. - Удивительно, - продолжал он, - что наши пути не пересеклись с тех пор, как я в последний раз посещал студию.

- Боюсь, вы были всего лишь одним из клиентов или друзей Педру. Мы могли бы тысячу раз проходить мимо друг друга, и я бы не обязательно узнала вас. - Она стояла у незашторенного окна, наблюдая, как город - или, по крайней мере, его кусочек, видимый из ее квартиры, - одевается в вечернее платье.

- Это правда. Однако по прошествии пятнадцати лет я начал думать, что вы никогда не выйдете на связь.

- Вы могли бы позвонить мне. Я продала студию, но найти меня было нетрудно.

- Нет, это было бы совсем неправильно. Я очень хорошо знал Педру, Чику. Он бы хотел, чтобы вы связались со мной только тогда, когда будете готовы, а не наоборот.

- Было несколько раз, когда я чуть было не позвонила вам, - сказала она, - но что-то всегда удерживало меня. В любом случае, откуда вы знаете, что Педру когда-либо упоминал о вас?

- Я - нет, но с его стороны было бы странно этого не делать.

- Вы были женаты?

- Нет, не женат. - Он улыбнулся, как будто эта идея была не лишена очарования. - Мы даже не были любовниками. Или братьями, или двоюродными братьями, или что-нибудь в этом роде. Друзья, да - на очень долгое время. И, можно сказать, коллеги.

Она вспомнила те времена, когда Николас приходил в студию Педру, чтобы обсудить какие-то деловые вопросы, связанные с гитарами. Она чувствовала долгую и порой колючую профессиональную историю между этими двумя мужчинами, незарегистрированное прошлое, полное сделок, жалоб и неохотных перерывов во взаимном удовлетворении. Николас никогда не производил на нее впечатления очень довольного клиента. Не раз она задавалась вопросом, почему Педру утруждал себя тем, чтобы иметь с ним что-то общее. Казалось, он доставлял больше хлопот, чем того стоил, но это, в своем роде, было символом всей его профессии.

Когда Педру упомянул Николаса и сказал ей, что этот человек знает его прошлое и поделится им с ней, если она попросит, это потребовало серьезной переоценки ее представления об этом человеке. Друг? Как это вообще было возможно? Педру всегда стонал, когда Николас объявлял о своем намерении навестить его. Ей никогда не приходило в голову, что этим двум мужчинам может нравиться общество друг друга.

- У вас были деловые отношения? - спросила Чику. - Что-то связанное с гитарами?

- Почти. - Он налил себе еще немного портвейна. Она отвернулась от окна и встала спиной к стене, лицом к столу. - Я полагаю, возможно, что все, что я говорю или делаю в этой комнате, может быть записано?

- Я велела проверить квартиру на прослушку. Здесь нет посторонних глаз. Много тараканов, но никаких посторонних глаз.

- Тогда я рискну. Это всего лишь небольшой эпизод - мы говорим о прошлом, а не о какой-то текущей деятельности. Вы кажетесь человеком, заслуживающим доверия, так что я не буду смущать никого из нас, предлагая сформулировать "пылинки".

- Вы меня запутали, Николас.

Он снова улыбнулся. - Дело в том, Чику, что Педру и я были преступниками.

- Прошу прощения? Я правильно вас расслышала?

- Я сам это начал. Я прилетел с Луны - вы тоже там родились, если не ошибаюсь?

- На Земле нет преступников, Николас. Вы не можете красть вещи, вы не можете причинять вред людям... что остается?

- Много чего, если ты творческий человек. Возможно, вы не знакомы с понятием "медленное преступление". Это довольно старая идея. Пороговые значения Механизма не могут выявлять преступные действия, которые совершаются в течение месяцев или лет - он просто не настроен таким образом. Вы не можете украсть чей-то дом, но вы могли бы разобрать его по кирпичику, и кто бы это заметил?

- Я бы так и сделала.

- Это просто пример. Я просто говорю, что этот Механизм устранил целые категории преступлений, но не само преступление. Преступность - это адаптивный организм. Сожмите одну нишу, и она переместится в другую.

- Мм. Так почему же мир не полон преступников?

- Недостаток воображения? Не хватает терпения? В основном терпения. Вы не можете убить кого-то, ударив его дубинкой, но вы могли бы изматывать его годами, своего рода психологическое убийство. Если бы у вас хватило терпения. Если бы вы захотели.

- И вы это сделали?

- Боже мой, нет. Мы никогда не хотели никому навредить, просто сделать что-то запрещенное и выйти сухими из воды. И заработать немного денег, если это возможно.

- И вы это сделали?

- Да, довольно много. Педру и я были мастерами подделки.

- Фальсификаторы. - Она произнесла это слово так, словно оно было для нее в новинку, какая-то любопытная средневековая профессия, не имеющая аналогов в настоящем, вроде раздатчика милостыни или помилователя.

- Мы делали музыкальные инструменты, - сказал он, - и старили их так, чтобы казалось, что им сотни и сотни лет. Возможно, одна крупная подделка раз в десятилетие, чтобы не наводнять рынок. У нас это великолепно получалось.

Она слушала и размышляла. Это наглое признание в преступлении было последним, чего она ожидала, но в нем была доля правды. Она могла видеть или начинала понимать, как такое могло бы быть возможно. Педру всегда работал с традиционными материалами и методами, и не раз он показывал ей приемы создания иллюзии древности, когда клиент просил об этом. Существовали способы состарить лак и сделать один тип материала похожим на другой. Уловки и трюки, которые могли бы обмануть глаз, а иногда даже довольно сложные методы анализа.

Умная, хитроумная работа. Ей никогда не приходило в голову, что в этом может быть какая-то выгода.

- Какого типа инструменты?

- Скрипки, гитары, лютни, виолончели... мы сделали всего несколько штук каждого типа, все разные, и каждая требовала больше работы, чем предыдущая. Изготовление инструмента было лишь половиной сложности. Вывод его на рынок, найти покупателя... это было по меньшей мере столько же хлопот.

- Не понимаю, зачем кому-то понадобилось делать что-то подобное.

- Потому что это было весело? Потому что это был вызов? Мы жили на грани. Ты никогда не узнаешь, каково это - выживать, полагаясь на свой ум, никогда точно не зная, когда игра может закончиться.

- Вы были бы удивлены.

Он поднял голову, выражение его лица было одновременно веселым и скептическим. - И это говорит женщина, которая считает, что уехать из Лиссабона - безумное приключение?

- Вы и половины этого не знаете, Николас.

- Возможно, и нет. Но в том, что мы делали, был особый кайф. Я почти скучаю по этому, понимаете?

- Обирать людей? Это был самый лучший эпизод?

- Если вы отправляетесь на поиски очень редкой вещи, настолько редкой, что в мире ее не должно остаться - во всяком случае, такой, которая не была бы учтена, - вы практически напрашиваетесь на то, чтобы вас обчистили. Но дело было не в этом, и мы все равно никогда не имели дела с покупателями. Между нами и конечным клиентом были контакты, брокеры, цепочки людей. Единственное, что имело для нас значение, - это изготовление подделки и распространение ее по миру.

- И деньги.

- И деньги, - согласился Николас. - Но с этим мы должны были быть осторожны. Мы не могли разбрызгивать их повсюду. Педру все это время занимался своим обычным бизнесом - выглядело бы подозрительно, если бы он вдруг стал самым богатым человеком в Португалии.

Это была еще одна маленькая разгаданная тайна. За все время, что она работала с ним, Педру никогда не достигал ничего, кроме безубыточности, и его внимание к деталям часто дорого ему обходилось. Но каким-то образом ему всегда удавалось использовать финансовые резервы, которые она не могла сопоставить с тем, что он зарабатывал в своей маленькой студии в Лиссабоне. Теперь она знала, откуда брались эти таинственные деньги.

- Полагаю, вы можете лгать обо всем этом.

- Да, изобличать себя, просто так, черт возьми, имеет смысл.

- И, конечно, я, возможно, не так тщательно чистила квартиру, как утверждала, и планирую воспользоваться своими воспоминаниями об этом разговоре и сдать вас властям.

- Я решил, что воспользуюсь этим шансом. К тому же на данный момент все это можно отрицать - я не сообщил вам никаких подробностей, и нет никаких осязаемых доказательств, которые могли бы подтвердить то или иное.

- Это все еще очень доверчиво с вашей стороны.

- Вы спросили, и это самое малое, что я могу сделать для вдовы моего друга. Я просто хочу, чтобы Педру был здесь, чтобы он мог напомнить мне обо всех хороших историях, которые я забыл.

- Я никогда не думала, что вы были друзьями.

- Мы всегда были такими! Однажды мы были очень близки к тому, чтобы нас разоблачили, и нам пришлось отказаться от изготовления подделок. Какое-то время мы просто общались, а после того, как все прошло, мы отстранились друг от друга настолько, насколько смогли. Приход в студию был сопряжен с риском, но у меня всегда были честные отношения с Педру, и я не хотел отказываться от этой стороны наших деловых отношений. - Он сделал паузу. - Все это... доставило вам дискомфорт? Узнать, что у Педру была и другая сторона его личности?

- Это не то, чего я ожидала.

- Это не значит, что он был плохим человеком, - настойчиво сказал Николас. - Вовсе нет. Озорным, определенно. И мы никому не причинили вреда, в конце концов, все сказано и сделано.

- Кроме тех, кого вы одурачили.

- Мы помогли вернуть их деньги в оборот. Повысили ликвидность мировой экономики.

До сих пор она не хотела пить, довольствуясь тем, что оставила бутылку Николасу, но ее настроение изменилось. Она достала другой бокал для портвейна из шкафчика над раковиной и налила себе последнюю порцию из бутылки.

- Я должна была бы прийти в ужас. Педру никогда не говорил мне ни слова об этом.

- Он хотел защитить вас. Но он также хотел, чтобы вы узнали правду, когда будете готовы ее услышать. Я чертовски по нему скучаю, понимаете? Он был хорошим фальсификатором, одним из лучших. Но изготовление гитар было его настоящим призванием. Подделки были всего лишь прибыльным побочным продуктом. И он был действительно счастлив, что нашел вас.

- Он сказал вам это?

- В этом не было необходимости.

Через некоторое время она сказала: - Спасибо вам.

- Не за что. И, к вашему сведению, сейчас я не замешан ни в каких подделках. Хотя я действительно скучаю по этому! Боже, я скучаю по этому.

- Хорошо, когда есть приключения. Но, я думаю, одного хватит на всю жизнь.

- Да, - сказал он, прищурившись, глядя на нее, как будто был готов согласиться с этим на теоретических основаниях, но не мог приписать ей никакого реального опыта в этом предмете.

- Вы знаете, как умер Педру, Николас.

- Я слышал, несчастный случай. Они все еще случаются, даже на часах Механизма. Я знал мужчину, в которого ударила молния, и я слышал о женщине, которая погибла, когда на нее упало дерево...

- Это был не такой несчастный случай.

- Я слышал, что какая-то старая технология дала сбой, и что он оказался не в том месте не в то время.

- Кто-то пытался убить нас. Я не могу вдаваться в подробности - это было бы неразумно для нас обоих, - но это не имело никакого отношения к вашей прежней работе. Настоящей проблемой была я, и Педру оказался втянутым в мои дела. Но я все еще здесь, а он - нет. Было тяжело жить с этим.

- Я не буду совать нос в чужие дела. - Он печально уставился на пустой бокал из-под портвейна. Но на этом все и закончилось - ей больше нечего было ему сказать, даже если бы он спросил. - Эта неприятность, в которую вы попали... Все это закончилось пятнадцать лет назад?

- Не знаю. Я нажила могущественного врага и почти уверена, что мой враг все еще где-то там. Независимо от того... она... все еще рассматривает меня как угрозу... Полагаю, я узнаю это только на собственном горьком опыте.

- Почему вы только что сказали "она"?

- Оговорилась, Николас.

Он поразмыслил над этим. - Но в Лиссабоне для вас безопасно? Вы можете передвигаться по городу без страха?

- Я бы не сказала, что без страха. Это всегда здесь, на задворках моего сознания. Хотя думаю, что я в относительной безопасности. Послушайте, я не хотела говорить ни о чем из этого, но у нас с Педру было наше приключение, Николас. Мы кое-что сделали вместе, и я думаю, это было важно.

- Вы думаете?

- Ни в чем нельзя быть уверенной. Я проживаю каждый день таким, какой он есть.

- Это единственный способ. Педру согласился бы.

- Значит, у нас так много общего.

- Вы выглядите грустной, Чику Экинья. Вы никогда не грустили, когда я приходил в студию. Возможно, немного погружены в себя. Но я бы не сказал, что это грусть.

- Все меняется.

- У меня есть предложение. Это незначительный вопрос, но я бы попросил вас внимательно отнестись к нему.

Он сказал это с такой серьезностью, что единственным ответом, который она смогла дать, было серьезно кивнуть. - Хорошо.

- Я предлагаю выпить еще портвейна. Исходя из предположения, что это была ваша последняя бутылка, мы должны покинуть вашу квартиру и отправиться в город. Я знаю пару баров.

- Я тоже знаю.

- Тогда мы будем бороться за привилегию выбрать первым. Когда мы приедем, я подробнее расскажу о Педру Браге - о том, что мы делали вместе. Некоторые из этих рассказов, я думаю, покажутся вам забавными. Другие, я уверен, приведут вас в ужас до глубины души. Поскольку мы будем объектом пристального внимания общественности, я, конечно, буду осмотрителен в вопросе имен, дат и мест. Но я уверен, что вам не составит труда разобраться в деталях.

- Мне бы этого очень хотелось, Николас. Но я не могу ответить вам взаимностью, если вы ждете, что я расскажу вам о том, что случилось со мной и Педру.

- Понимаю. Все равно большую часть разговоров всегда веду я.

- Я рада, что вы пришли, Николас, - сказала она, когда они направились к двери.

- И я рад, что вы позвонили. У меня есть подозрение, что к концу этого вечера мир уже не будет казаться никому из нас таким ужасным местом.