На стальном ветру

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Они втроем находились в пилотской кабине. Врач, казалось, воспринял последние события с поразительным стоицизмом, как будто это было всего лишь последним в череде неприятных сюрпризов, которые преподнесла ему вселенная. Он кивнул, когда Чику и Травертин по очереди объяснили их затруднительное положение, переводя его внимание с одного на другого. Время от времени он почесывал белый атолл своей тонзуры. Выражение его лица было спокойно-скептическим, но он, казалось, не сомневался в существенной правдивости их истории.

- Она не лжет, - не раз повторял Травертин. - Она не просто вытащила это из шляпы. Я наблюдал за Чику в течение многих лет - я всегда знал, что она что-то замышляет.

- Мне очень жаль, что пришлось солгать вам, - сказала Чику. - Или, по крайней мере, не дать вам полной картины.

- Давайте придерживаться лжи, - сказал доктор Эйзиба с приятным отсутствием злобы.

- Ладно, это была большая наглая ложь. - Чику пожала плечами. - Но это было сфабриковано в интересах "Занзибара". Граждан, народа. Их десять миллионов только на нашем собственном голокорабле, плюс остальная часть местного каравана и голокорабли, следующие за нами. Они все думают, что здесь их ждет рай, за которым ухаживают машины любящей грации.

- Их ждет небольшое разочарование, - добавил Травертин.

- Когда я вышла из спячки, - сказала Чику, - Су-Чун продалась Тесленко и другим сторонникам жесткой линии. На карту было поставлено слишком многое, чтобы я могла говорить откровенно - так или иначе, они заставили бы меня замолчать. - Она на мгновение отвела взгляд. - Я знаю, что все поняла неправильно. Если бы я могла повернуть время вспять, возможно, я бы поверила, что Утоми поступит правильно. Но, может быть, и нет. Оглядываясь назад, все выглядит проще.

- Итак, чего вы надеетесь достичь с помощью этой миссии? - спросил Эйзиба.

- Дипломатия. Альтернатива уничтожению, когда прибудет основной караван.

- Возможно, этого и не произойдет. Если проблема замедления не будет решена...

Травертин резко сказал: - Решите вы это или нет, но есть тысячи людей, которые все еще хотят попасть на Крусибл. Теперь все, что им нужно сделать, это построить копии "Ледокола", и они могут сделать это достаточно легко.

Он посмеялся над ними. - На этом корабле двадцать человек.

- Но он мог бы вместить больше, и они могут создать столько копий, сколько позволит наша промышленная база. Сотни в местном караване - даже тысячи. Согласен, этого недостаточно, чтобы привлечь десятки миллионов поселенцев на Крусибл, но те, кто не хочет высаживаться, всегда могут эмигрировать на голокорабли, которые не планируют останавливаться. В этом Чику права: нужно что-то делать. Даже если все, что мы делаем, - это встречаемся с Производителями и нас режут в клочья. По крайней мере, там, на "Занзибаре", они будут знать, чего ожидать.

Заявление Травертина о солидарности вызвало странную дрожь у Чику. - Я надеюсь, мы сможем сделать что-то более конструктивное, чем быть разорванными в клочья. Однако в конечном счете Травертин прав - если все, что мы сделаем, это предоставим конкретные доказательства того, что машины настроены враждебно, мы все равно поможем "Занзибару".

- А как насчет моих коллег-добровольцев? Неужели от нас всех ожидают, что мы безропотно выполним эту самоубийственную миссию?

- Если бы все было по-моему, - сказала Чику, на самом деле не заботясь о том, поверил ей врач или нет, - эта экспедиция была бы гораздо меньше, и вы все заранее знали бы, на что поставлены ставки. Но давайте не будем притворяться, что миссия, на которую вы вызвались добровольцем, была без риска.

Эйзиба вернул свое внимание к проецируемому изображению Крусибла с его двадцатью двумя сопровождающими стражами. Он смотрел с беспокойным восхищением, как человек, видящий демонов в огне.

- Как мы могли не знать об этих... вещах?

- Потому что мы поверили Арахне и не видели причин сомневаться в том, что она нам сказала, - заявила Чику. - Потому что мы совершали простые человеческие ошибки. Не потому, что мы были глупы, а потому, что мы были подвержены ошибкам. Умные, но недостаточно сообразительные.

- Я не против признать, что немного напуган.

- Если бы это было не так, - сказала Чику, - я бы начала сомневаться в вашем здравомыслии.

Чику велела роботу отложить пробуждение Гонити Намбозе и Гочана на пару часов. Она была истощена, измучена эмоциональными требованиями, которые уже предъявляли к ней Травертин и врач.

У нее также появилось новое беспокойство по поводу "Занзибара", которое ей нужно было решить, прежде чем говорить с кем-либо еще.

В первые несколько часов после своего пробуждения она почти не думала о доме, больше заботясь о состоянии корабля, реальности Крусибла и деликатной задаче разбудить своих товарищей. Правда, ее мысли вернулись к Ндеге и Мпоси, но лишь мимолетно - что бы ни случилось с ними после ее отъезда, она узнает достаточно скоро, а любые новости с "Занзибара" устареют на годы, независимо от того, доберется она до них первой или последней.

Но никаких новостей не было. Когда "Ледокол" попытался найти передачу с голокорабля, там ничего не было. Возможно, в оценке местоположения была допущена ошибка - караван мог скорректировать свой курс, поместив "Занзибар" в несколько иную часть неба, видимую с 61 градуса северной широты. Чику повернула антенну в поисковом режиме, учтя эту возможную ошибку параллакса.

По-прежнему ничего не было.

В этот момент она вновь встретилась с Травертином и доктором Эйзибой, внимательно наблюдая за последним.

- Я не думаю, что это совсем неожиданно, - сказала Чику, изо всех сил стараясь, чтобы в ее голосе не звучал страх. - Когда мы улетали, констебли были в процессе установления внешней власти на борту "Занзибара". Сторонники жесткой линии не одобряли эту экспедицию, поэтому они, возможно, ввели запрет на все передачи, направленные вперед каравана, чтобы прервать контакт с "Ледоколом".

- Либо их там больше нет, - сказал Травертин.

Чику была благодарна за это. Это избавило ее от озвучивания этой почти невыразимой возможности.

- Никакой несчастный случай не мог привести к разрушению всего каравана, - спокойно ответил Эйзиба. - Мы можем потерять целый голокорабль - и не один, если нам не повезет, - из-за межзвездного столкновения или повторения "Пембы". Возможно, военных действий. Но не десятки, не весь караван. Кто-то все еще был бы там.

- Так почему же тишина? - спросил Травертин.

- Это должно быть навязано политически, - сказала Чику. - Это единственное объяснение. Вы, доктор, правы - весь караван никоим образом не мог быть уничтожен, и столь же маловероятно, что его отнесло так далеко от своего предсказанного местоположения, что мы не сможем поймать его снова. Тем не менее, я собираюсь расширить зону охвата - нам это ничего не будет стоить.

- В любом случае, они не нужны нам, - сказал Травертин. - Это они нуждаются в нас - в информации, которую мы им предоставляем, - но мы от них совсем не зависим.

- Я все равно хотела бы знать новости из дома, - ответила Чику.

Доктор Эйзиба кивнул. - Да, конечно. Мы все хотели бы этого. Вы должны продолжать поиски. Вы не думали о том, чтобы разбудить кого-нибудь из других специалистов? Я забыл все наше прошлое, но обязательно должен быть кто-то, кто что-то знает о дальней космической связи.

- Между нами говоря, мы знаем достаточно, - сказал Травертин. - А если мы этого не сделаем, Гочан заполнит пробелы.

- А как насчет наших собственных передач? - спросил Эйзиба. - Мы все еще отправляем их?

- Да, обратно на "Занзибар", - сказала ему Чику, - хотя в течение двух лет мы не можем ожидать ответа на все, что отправляем. Вперед, по направлению к Крусиблу, мы передаем стандартные протоколы приветствия для связи с Производителями, как непосредственно на планету, так и в ретрансляционную спутниковую сеть. Подтверждения не было, но мы все еще перехватываем исходящие передачи Производителей, те же самые лживые сообщения, которые они десятилетиями отправляли на "Занзибар".

Эйзиба сказал: - Возможно, оправдан более прямой подход?

- Думаю, это должно произойти при выходе на орбиту, - сказала Чику. - И если это не привлечет их внимания, мы приземлимся.

Чику бодрствовала уже шесть часов. Скованность покинула ее кости и мышцы. Теперь ей стало теплее, и тошнота прошла. Ее мыслительный процесс был острым, она перебирала возможности с нервной эффективностью молотилки. Она могла бы обойтись и меньшим количеством этого.

За это время Крусибл заметно увеличился в размерах - теперь ее невооруженный глаз мог различать зеленые и синие оттенки поверхности планеты, а также черные круги и дефисы, вызванные орбитальными структурами. Она не могла бы сказать, что это было, или что они парили в пространстве, но сверхъестественной регулярности их расположения было достаточно, чтобы сигнализировать о явной и затяжной неправильности - навязывании порядка и симметрии там, где их никто не ожидал. "Ледокол" уже произвел небольшую корректировку курса, чтобы приблизиться к одной из сосновых шишек, когда он выходил на орбиту. Они просто выбрали курс, который требовал наименьшего расхода топлива, рассудив, что двадцать две формы были по существу идентичны, по крайней мере в общих деталях.

"Занзибар" должен быть где-то там, сказала она себе. Он не мог просто исчезнуть, не говоря уже о всех остальных голокораблях. Даже если бы они начали проводить крупномасштабные эксперименты с ПЧФ, они не могли бы все одновременно пострадать как "Пемба". Не каждый голокорабль проводил бы один и тот же эксперимент или находился бы достаточно близко к другому, чтобы погибнуть в результате одной и той же аварии. Но были и другие возможности, и Чику почувствовала, что ее разум начинает выходить из-под контроля, тревога подпитывает ее худшие сценарии развития событий. Для начала, как насчет заражения? Массовые перемещения констеблей из мира в мир увеличили бы вероятность распространения болезней. Если бы был заражен достаточно большой процент граждан, социальные организации голокораблей начали бы разрушаться, что привело бы к потере контроля. Выжившим, возможно, и удалось бы добывать какие-то жалкие средства к существованию в затемненных социальных центрах, но у них не было бы средств поддерживать передачи. Она подумала о своих детях, роющихся в поисках объедков, медленно дичавших, пока голокорабли проплывали мимо Крусибла, неся груз дикости к звездам...

Но караваны путешествовали в течение двух столетий без значительных человеческих жертв вследствие какой-либо широко распространенной болезни, и несколько небольших вспышек были быстро локализованы с очень небольшим количеством потерь. Она знала, что совпадения случаются, но было крайне маловероятно, что все это время страшная инфекция скрывалась только для того, чтобы вырваться наружу, когда "Ледокол" уже был в пути.

Нет, молчание могло быть только политическим.

Но это была хорошая новость только в самом узком смысле, поскольку она не препятствовала выживанию ее близких. Это также означало, что события, должно быть, приняли резко авторитарный оборот. Ной и другие члены Ассамблеи никогда бы этого не допустили, если бы у них все еще был какой-то контроль.

Так что это тоже было совсем нехорошо.

Желудок скрутило от дурного предчувствия, и Чику вызвала Травертина и Эйзибу. - Пора будить Гонити и Гочана. Я не хочу втягивать их в это в последнюю минуту.

Травертин взглянул на Эйзибу. - Они оба одновременно?

- Да. Доктор, вы со мной?

- А почему бы и нет?

- Потому что я солгала вам и поставила вас в значительно более опасную ситуацию, чем вы ожидали. Мне действительно жаль, что все должно было случиться именно так, но это случилось, и настал решающий момент. Если я почувствую, что у вас есть какое-либо намерение поставить под угрозу нашу миссию, по какой бы то ни было причине, у меня не будет другого выбора, кроме как остановить вас. И я действительно, действительно, не хочу этого делать.

- Как далеко вы зайдете, чтобы остановить меня? - задумался Эйзиба.

- Убью вас, если придется. Или, во всяком случае, попытаюсь. Да, я способна на это, и на этом корабле есть инструменты, которые я могла бы использовать. Это было бы нетрудно, особенно так далеко от власти. Но я бы действительно предпочла этого не делать. Вы мне нравитесь, и думаю, что в будущем вы будете нам очень полезны, так что, пожалуйста, пожалуйста, не вынуждайте меня. Гонити и Гочан будут так же сбиты с толку и напуганы, как и вы, но они нужны нам на нашей стороне так же сильно, как и вы нужны нам. Да, я лгала, но всегда только в интересах каравана. Вы заботитесь о своих людях, доктор Эйзиба?

- Конечно, забочусь.

- Как и я. Страстно. Пожалуйста, поверьте мне, когда я говорю, что нет ничего более важного для дальнейшего благополучия наших граждан, чем успех этой миссии. Нам нужно спасать миры, доктор Эйзиба.

- Это звучит... неотразимо, - согласился врач.

- Это все, что у нас есть, - сказал Травертин. - Вы могли бы уговорить Намбозе и Гочана отнять этот корабль у нас с Чику, но знаете что? Вы все равно окажетесь в точно таком же беспорядке, в каком находитесь сейчас, - только у вас будет на два мозга и тела меньше, чем нужно для решения проблемы. Нам нужно, чтобы у каждого из нас была надежда на адский шанс справиться с тем, что грядет.

- Давайте разбудим их, - сказала Чику.

Эйзиба сказал: - Я могу это сделать. Нам всем не обязательно быть здесь.

- Оставить вас наедине с Намбозе и Гочаном? - скептически спросил Травертин.

- Если вы мне доверяете, то да. Я даю вам слово, что я очень честно изложу им нашу позицию. Я объясню, что им солгали, но что сейчас ваше убийство не увеличит их шансов на выживание. - Он пожал плечами. - Это зависит от вас. Если вы не доверяете мне сейчас, то будете вечно оглядываться через плечо.

- Вы правы, - сказала Чику, тяжело вздохнув. - Это либо полное доверие, либо вообще ничего. Разбудите их и сообщите хорошие новости. - Но после паузы она сказала: - Я все еще должна объясниться с ними с глазу на глаз.

- Идите и займитесь своей работой. Я позвоню вам, когда проинформирую Намбозе и Гочана. - Чику открыла рот, чтобы заговорить, но он поднял палец, призывая к молчанию. - Мне совсем не нравится эта ситуация. Я бы предпочел не находиться здесь и не буду притворяться, что не испытываю обиды по поводу того, как мной манипулировали. Но я еще и врач, и я обязан заботиться обо всех вас. Я верю, что способен отбросить свои личные чувства в сторону и выполнять свою работу.

Чику кивнула. Дальнейшие разговоры были излишни. Она поняла, что сделала правильный выбор в пользу этого мужчины. Его способность прямо говорить о своем негодовании, а не притворяться, что его на самом деле нет, заставляла ее чувствовать себя более комфортно. Она была уверена, что он сделает так, как обещал.

- У меня есть идея, - сказал Травертин.