Наживка

23

Джино с Магоцци застали последнюю половину десятичасовых новостей в темной кабинке безымянного спортивного бара. Джино заказал залитую горячим соусом энчиладу[29] размером с бейсбольную биту, а Магоцци куриную лапшу.

Просмотрели на висевшем над головами экране пятиминутный подслащенный сахарином сюжет о похоронах Мори Гилберта под смелым названием «Святой Гилберт из Верхнего города», после чего увидели дом Бена Шулера и самого Магоцци крупным планом, изрекающего стандартное заявление: подозреваемые пока не установлены, проверяются версии, в данный момент определенная связь между убийствами Мори Гилберта, Розы Клебер и Бена Шулера не просматривается. Тут откуда-то из-за кадра прозвучал резкий голос Кристин Келлер, блондинистой куклы Барби с десятого канала:

«Детектив Магоцци! Все три жертвы пережили заключение в концентрационном лагере во время Второй мировой войны. По-моему, просматривается определенная связь».

– Гляди-ка. – Джино ткнул вилкой в экран. – Как только она врезала нам по яйцам, сразу пошла реклама. Черт побери, до чего ж я ее ненавижу! Знаешь, что надо сделать? Изловить ее как-нибудь ночью в темном переулке и голову начисто выбрить. Пусть немножко дома посидит. Что меня удивляет – как это она успела выяснить, что Шулер сидел в лагере?

– Наверно, соседей расспрашивала, – предположил Магоцци, черпая ложкой суп. – Джимми сказал, репортеры пошли по домам за полчаса до нашего прибытия.

– Шефу Малкерсону репортаж не понравится.

Магоцци положил ложку.

– У тебя «Тамс» есть?

В желудке творилось полное безобразие.

Они подъехали к зданию муниципалитета почти в одиннадцать, зашагали по лестнице в мятых костюмах, с распущенными галстуками. На некогда белой рубашке Джино остались следы угощения Лили Гилберт и съеденной впоследствии энчилады.

Широкий коридор, ведущий к отделу убийств, пустовал, свет пригашен, в здании так тихо, что голос Джонни Макларена слышался из-за закрытых дверей.

Он разговаривал по рабочему телефону Глории, видимо не отыскав аппарата на своем захламленном столе. Увидев вошедших детективов, поприветствовал их ухмылкой и жестом, ткнув пальцем в дальний конец комнаты, где Лангер старательно обгладывал куриное крылышко.

– Ох, – вздохнул Джино, – Лангер до сих пор доедает жареные крылышки. Конец света. – Он покосился на косточки, аккуратно разложенные на салфетке. – Я думал, ты вегетарианец.

– Был до вчерашнего вечера. Люблю такие вещи. Хочешь? – Лангер кивнул на белую промасленную упаковку, стоявшую на блокноте.

– Нет, спасибо. Чего вы засиделись так поздно?

Лангер вытер рот салфеткой.

– Дозваниваемся до заморских копов, которых днем не смогли отловить. Верьте, не верьте, Макларен пытается пробиться в Йоханнесбург.

Упомянутый Макларен положил трубку, вернулся к собственному столу.

– При следующем затишье с убийствами всем надо собрать вещички и отправиться в Южную Африку. Как ни позвонишь, тамошние ребята заняты очередным расследованием. – Он бросил бумажку на письменный стол Лангера. – Этому сам звони, потому что я не могу выговорить фамилию без всяких гласных. Попросил позвать его к телефону.

– Что происходит? – поинтересовался Магоцци. – Зачем вы за границу звоните?

У Макларена вытянулась физиономия.

– Шутишь? Не видел шестичасовых новостей? Господи боже, – всплеснул он руками. – В кои-то веки мы дали поистине убийственную пресс-конференцию, а вы проглядели. Малкерсон на сей раз разрешил от души высказаться, и я высказал все, что хотел. Правда, Лангер?

Тот закатил глаза, глядя на Магоцци.

– Он был в полосатом хлопчатобумажном костюме.

Джино скривился.

– Естественно, нас старались выставить полными идиотами, – продолжал Макларен, шевеля бровями, – особенно новый говнюк с перманентом, который ведет последние новости. А мы не поддались. Хладнокровные несгибаемые герои. У меня запись есть…

– Да что стряслось, черт побери? – вскричал Джино, сунув руку в коробку с куриными крылышками. – Что-нибудь прояснилось со стариком на рельсах?

– Не то слово, – ухмыльнулся Макларен. – Получается, что сорок пятый калибр, который чуть не отстрелил руку Арлена Фишера, сильно жареный. В Интерполе за ним куча дел. Засветился в Йоханнесбурге, в Лондоне и Париже, в Праге, еще где-то…

– В Милане и Женеве, – подсказал Лангер.

– Правильно. Так или иначе, у третьего канала есть источник информации в ФБР, разнюхавший связь с Интерполом, и репортеры просто взбесились. Международный заговор внутри страны и прочая бредятина.

– Что думаете? – спросил Магоцци.

Лангер пожал плечами:

– Те самые убийства Интерпол от порога считал заказными. Шесть за пятнадцать лет – семь, считая Арлена Фишера, – и все вроде бы совершил один киллер из одного и того же оружия. Входит и выходит бесследно, нет ни свидетелей, ни вещественных доказательств, кроме пули в голову.

– Арлен Фишер не получил пулю в голову, – напомнил Магоцци.

– Очень хорошо. Конечно, оружие может бродить по свету и без стрелка – скажем, выбросил пистолет после очередного убийства, потом кто-то его подобрал, – но Интерпол надеется, что стрелок один, а Арлен Фишер убит по неким личным причинам. У наемных убийц нет обычая насмерть замучивать незнакомых людей.

Магоцци кивнул:

– Получается, киллер знал Фишера.

– Теоретически – да. Может, они где-то пересекались, и, если отыскать связь, можно будет вычислить убийцу.

– Постойте, ребята, – изумленно улыбнулся Магоцци, – вы намерены вычислить парня, который находится в международном розыске?

– Здорово было бы, – ухмыльнулся Макларен. – Нас сразу розами закидают. Одно плохо: Интерпол требует ФБР привлечь к следствию. У них большой зуб на того самого киллера. Шеф Малкерсон их притормаживает, пока мы не проверим шестерых заокеанских жертв и не отыщем связь с Фишером. Кстати, – он протянул бумажку Лангеру, – вот та самая фамилия из одних согласных. Я ее определенно не выговорю.

– Может, он понимает английский.

– Что толку, если я не могу его к телефону позвать?

– Ладно, ладно. – Лангер взял листок. – Тогда в Париж звони. Наверняка там из вредности притворяются, будто не говорят по-английски.

– Можно подумать, Макларен говорит по-французски, – хмыкнул Джино.

– Свободно, – улыбнулся в ответ Лангер.

– Не верю.

– Романскими языками я хорошо владею, – пояснил Макларен, – а славянские диалекты сплошная жуть.

Он просеменил к своему столу, принялся нажимать кнопки, набирая очень длинный номер. Джино с Магоцци разинули рты, слушая, как Джонни лопочет на языке, безнадежно непонятном для них обоих.

– Невероятно, – пробормотал Джино. – Я всегда думал, что Макларена взяли к нам просто за смазливую мордашку.

– Кстати, а вы что тут делаете? – поинтересовался Лангер.

Джино и Магоцци угрюмо на него посмотрели. Оба вымотались, пали духом, может быть, были даже немного испуганы вышедшими из-под контроля событиями.

– Не стало еще одного старика, – признался Магоцци.

Лангер опешил.

– Издеваетесь.

– Хотелось бы, – мрачно заметил Магоцци. – Застрелен в собственном доме, восемьдесят семь лет, на руке татуировка.

Лангер со страдальческим вздохом отвел глаза, покачал головой:

– Что за чертовщина у нас тут творится?

– Говорящие головы с телеэкрана тоже интересуются, – проворчал Джино. – Ты смотрел новости в шесть, а нас показывали в десять. Разжевали и выплюнули.

– Мне надо позвонить, – сказал Магоцци, направившись к столу. Джино кивнул, но пошел за ним вместе с Лангером.

– Кто убит? – спросил Лангер.

– Некий Бен Шулер. Слышал когда-нибудь?

Лангер покачал головой:

– Вроде нет.

– Хороший знакомый Мори Гилберта.

Лангер вздернул брови:

– Значит, нашлась ниточка?

– Может быть, самый кончик, но только между Шулером и Гилбертом. Роза Клебер по-прежнему остается загадкой. Мы вчера разговаривали с ее родней, искали какие-то ниточки к Мори, ничего не нашли. Лео сейчас хочет выяснить, знала ли она Бена Шулера. Может, тогда удастся всех вместе связать. – Он взглянул на напарника, который, прижав трубку к уху, покрутил головой, ткнул большим пальцем вниз. – Или не удастся.

Магоцци завершил разговор, подкатился в кресле на колесиках к столу Лангера. Вид у него, вопреки ожиданиям Джино, был вовсе не безнадежный.

– Родные Розы Клебер никогда не слышали про Бена Шулера.

– Я так и понял, – сокрушенно кивнул Джино.

– Но мне кажется дьявольски странным, что в нашу цепочку убийств укладывается каким-то образом дело, над которым работают Лангер с Маклареном…

– Вот этого не надо, – встрепенулся Джино. – Мы и так надрываемся, стараясь связать три убийства, а ты собираешься прицепить к ним еще одно? Слушай, Лео, мы уже об этом думали и в первый же день выбросили эту мысль на помойку. Убийства абсолютно разные, жертвы тоже.

– Джино, они все старики, причем трое, если считать Арлена Фишера, жили в одном районе.

Лангер смотрел на Магоцци, подпирая рукой подбородок.

– Оружие не совпадает. Типы жертв не совпадают. У вас евреи, сидевшие в концлагере, а у нас лютеранин.

Магоцци сморщился и почесал в затылке.

– Знаю. Когда смотришь в целом, видишь четырех стариков, убитых в течение нескольких дней в нескольких милях друг от друга, а когда приглядишься к деталям, все летит к чертовой матери. Получается полный бред. Они похожи настолько же, насколько не похожи.

Лангер нахмурился:

– Когда столько дыр, ничего невозможно связать.

– Понимаю. Просто будем обмениваться информацией, ладно?

Пугающе серьезный Джино прижал палец к губам.

– Знаете, если подумать, мне очень нравится Джек Гилберт в качестве главаря банды международных террористов.

Лангер рассмеялся:

– Джек Гилберт? Ты шутишь.

– Ох, не знаю. Есть в нем что-то весьма подозрительное. Когда услыхал, что Бен Шулер застрелен, так побледнел, что я думал, в обморок грохнется.

– Может, он его знал.

– По его признанию, знал, только тут есть еще что-то. Видел бы ты его, Лангер. Джек Гилберт перепугался до смерти.