Наследник Буйного (СИ)

Глава 21

Рука Эмира опускается на моё бедро и начинает медленно ползти вверх, скользя выше, забираясь под подол юбки. Его взгляд удерживает мой, гипнотизирует, не давая ни моргнуть, ни пошевелиться.

Когда его пальцы достигают нижнего белья, он осторожно скользит по ткани трусиков, касаясь меня в месте, где никто кроме него не касался. Ни одного мужчину к себе не подпускала. Потому что, даже умерев, он оставался единственным, кто имел на это право.

У меня пересыхает в горле от всего происходящего, и я не могу сглотнуть. Эмоций слишком много. Ощущений столько, что я готова взорваться в любую секунду. Но я… Ничего не останавливаю. Потому что… Я так скучала. Я так сильно по нему скучала. По его прикосновениям. По жару его кожи. По его бешеным глазам. Да, они такие всегда, когда он на меня смотрит. Сейчас передо мной тот Эмир. Мой. Который любого за меня убьёт. Который одержим мною настолько, что даже страшно становится.

Я продолжаю смотреть в его глаза, наблюдая, как расширяются его зрачки. Я вижу, как его взгляд становится темнее, и понимаю, что не в силах остановить его. Я вижу сейчас то, что так сильно хотела увидеть. Он желает меня так, что у меня перехватывает дыхание… А я… Я схожу с ума от этого взгляда, от его близости, внимания, дыхания, прикосновений.

— Пусти, Эмир, — на автомате шепчу хриплым голосом и вижу, как его глаза блестят. Мой взгляд опускается на его губы, такие желанные, такие требовательные и такие воспалённые от наших поцелуев. Наверное, мои выглядят не лучше… От желания к нему прикоснуться внизу живота всё сжимается в диком спазме.

— Никогда, кукла, — хрипит жадно, его голос обволакивает, — ты только моя. Моя Зла-та. С ума сводишь, девочка. Моя девочка.

Я тянусь вперёд и касаюсь его губ пальцем. Хочу, чтобы замолчал. Потому что его слова… Они будоражат фантазию. Воспоминания. Ведь для него это просто слова, да? А для меня… Я ещё годами буду их в голове проигрывать. Потому что он для меня — единственный.

Его губы горячие и жёсткие, а мои подушечки пальцев покалывает от тепла его кожи. Внизу живота вспыхивает яркая волна.

Мои пальцы скользят ниже, чувствуя щетину на его подбородке, затем проходят по шее. Осмелев, я тянусь вперёд, и сама целую. Провожу языком по его губам, медленно, изучающе… Эмир разрешает, не торопит. Он разрешает мне делать всё. Медленно целовать. Изучать языком. Задыхаться от его вкуса и запаха.

Волна жара и катастрофического желания охватывает меня с головой, сильнее, чем когда-либо. Я ставлюсь настолько жадной, что буквально вгрызаюсь. Мои пальцы сжимают его волосы на затылке.

— Какой же ты ублюдок, Эмир, — хриплю в его губы, — ненавижу, слышишь? Ненавижу, что до сих пор не смогла забыть. Даже умерев, ты не отпустил! Ненавижу!

Мои пальцы сами скользят с его шеи к вороту рубашки, находят пуговицы и начинают торопливо их расстёгивать. Желание прикоснуться к его коже становится настолько сильным, что я не могу с ним бороться.

Я продолжаю ему высказывать. Говорю всё. Выплёскиваю эмоции, а он слушает. Каждое моё слово слушает.

Мой взгляд тут же фокусируется на татуировке на его груди. Дикое животное, царь всех зверей, лев с открытой пастью, в момент ярости, рычащий и угрожающий. Неприрученный и непокорный, как сам его хозяин. Это ему очень подходит.

Эмир дожидается, когда я выдыхаюсь. Когда слов становится мало. Сгребает меня в охапку, впивается жадным поцелуем. Языком проникает в рот. Берёт меня настолько жадно, что я на секундочку верю, что не только я никого к себе не подпускала. Что он тоже никого…

Его пальцы скользят по моему бедру, поднимаясь выше. Его язык заставляет меня забыть обо всём. Одно дыхание на двоих. Его вкус. Его запах. Я больше не могу думать ни о чём, кроме него. Он так опасно близко. Его пальцы разрывают трусики с громким треском. Скользят, ласкают и заставляют меня стонать, распахнув глаза и впившись зубами в его губы.

— Эмир, — шепчу я, мои ногти царапают его спину, а язык жадно скользит по его шее. Я полностью поглощена им, заражена. Он как самый сильный яд, уже в моей крови. Никакой антивирус не сработает. Ничего не выйдет. Это уже навсегда. — Я не отпущу, Зла-та, я и так столько времени был в стороне. Больше такой благотворительности не будет, — его слова врываются в моё сознание именно в тот момент, когда он в меня входит. Заполняет до конца. Я сжимаюсь на его члене, хриплю его имя. Теперь началось откровение Эмира?

Мои глаза широко распахнуты, но я не вижу ничего. Вокруг темнота. Я только чувствую его пальцы, его губы, его горячее дыхание…

— Даже не надейся… — это звучит как предупреждение.

Его пальцы забираются под кофточку, сжимают мою грудь, заставляя меня распахнуть губы и издать новый стон. По телу проносится волна жара. Эмир вбивается в меня. Входит до предела, а я сокращаюсь.

Первый оргазм приходит настолько быстро, что я даже не успеваю этого понять. Сокращаюсь, стону, царапаю.

— Я хочу, чтобы ты простонала моё имя, — его властный, хриплый голос врывается в сознание. Даже сейчас, даже в такой момент он указывает мне, что делать. Отдаёт приказы, и это злит меня.

Закусив губу, я отрицательно качаю головой, намеренно ослушиваясь. Не буду, просто назло не стану. И Эмир как будто это знает. Я чувствую, как он усмехается, и его пальцы прикасаются к клитору. Я дугой выгибаюсь, потому что после оргазма всего секунда прошла. Я мегачувствительная.

— Зла-та, — хрипит на ухо, прикусывает мочку. Как будто показывает мне, что ему нравится моё имя шептать. Ему несложно. Его голос такой сексуально хриплый и обволакивающий.

Он внутри меня… его пальцы на моей груди… его горячее дыхание сводит с ума…

— Эмир, — сдаюсь и в ответ хриплю.

Одно моё слово… и Буйный взрывается, хрипит. Его сперма горячими каплями на мой живот попадает. Обжигает. И я снова взрываюсь оргазмом. Он уже не во мне. А я кончаю лишь от того, что он кончает с моим именем на губах.

Мне кажется, что я в какой-то нирване нахожусь. В другом измерении. Там нет ни звуков, ни запахов. Только нежное тепло. И лучики этого тепла проникают под кожу. Извиваются там, пока не добираются до самых тёмных уголочков души. Где больно и холодно. Из-за которых мне плакать постоянно хочется. А сейчас не хочется. Сейчас хорошо. Тепло обволакивает всё сильнее, крепко обнимает как старый друг. Нет, как внимательный любовник. И… Черт. Я резко выныриваю из забытья. Вырываюсь из рук Эмира так стремительно, что пока он осознаёт, я уже на другой стороне студии.

— Я тебя ненавижу! — Я рявкаю, пытаясь справиться с одеждой. — Ты…

— Кажется, когда ты умоляла тебя трахнуть, ты по-другому говорила.

Буйный двигается медленно, неспешно. С грацией сытого хищника, который жизнью доволен.

— Было бы о чём умолять, — фыркаю рассержено. Справляюсь с кофтой. Хоть все пуговицы на месте. Почти. — Пока мёртвым был, немного подрастерял навык, да?

— Повторить на бис? — Эмир бровь выгибает. Прищуривается.

— Пойдёшь ко мне снова — я тебя лично в могилу уложу, понял?!

— Лучше в постель, кукла.

Я резко выдыхаю. Прикрываю глаза, потому что идея чем-то стеклянным и тяжёлым бросить в мужчину всё ещё прекрасна. Но я, наконец, возвращаю контроль над эмоциями. Загоняю ту влюблённую девятнадцатилетнюю девочку подальше. Всё, порезвилась она. Пора заново стену между мной и Эмиром выстраивать.

— О, — я застёгиваю юбку, поджимаю губы. — Поняла. Ты воскрес и решил, что бессмертен.

— Завязывай, — осекает меня. Ближе подходит. — Мера нужна, Зла-та.

— Нет, это ты завязывай. Вести себя так, будто я на мелочь обиделась. Для тебя это всё шутка? Ты не в магазине что-то забыл купить. Ты умер, Эмир. Умер, а теперь вернулся. И ждёшь, что будет как прежде?

— Прежде банки в меня не летали. Ты больше по поджогам была.

Я раздражённо выдыхаю. Как с ним разговаривать можно нормально?! С каких пор всё поменялось? Раньше это я Эмира доводила. Случайно, честно! Наивностью и неуклюжестью в ступор вводила. А теперь он мои тоненькие ниточки нервов дёргает постоянно.

Я отворачиваюсь. Ужасаюсь, когда вижу, что с мастерской случилось. Разбитые банки, следы краски везде, разбросанные кисточки. Мольберт перевёрнут, холст валяется на полу. Холст, на котором мы с Эмиром… Ох, Господи. Щёки пощипывает от стыда, а кожу от засыхающей краски. Я пытаюсь её оттереть, но это бесполезно.

— Ошибаешься, Зла-та, — Эмир рядом оказывается, нависает надо мной. — Не шутка. Мне не смешно было, когда я очухался, а ты, оказывается, под другого легла.

— Я…

— Со своим резоном. Понимаю. Я решил благородно, блядь, поступить. Не мешаться, не лезть. Теперь шарю, что зря сделал. Надо было на плечо и в бункер.

— Если бы ты хотел…

— А теперь покумекай. Если бы взаправду замуж вышла. Нашла бы себе додика какого-то. Ребёнок у него. Любовь, сука, до гроба его. Счастлива и так далее. Прекрасно жила бы с ним. А тут я забираю тебя. Сильно рада была бы? Или истерику включила?

— Не включила бы! Ты это прекрасно знаешь, Эмир. Что другого я не… Мне нужен был только… — Мой голос подрагивает. Я опускаю взгляд, не собираясь продолжать. И так слишком много сегодня открыла, показала. Лишнего, неправильного. И даже сожалеть не получается, потому что мне хорошо было. Потому что получила то, по чему так сильно тосковала. Любимого мужчину в моих руках.

Но это разовая слабость. Случайность! Нужно дальше двигаться. Гештальт закрываем и дальше топаем. Без вариантов.

— Нужен был только я, кукла?

Черт! У Эмира же эго за секунду увеличивается. Отбивается широкой усмешкой на чувственных губах.

Мужчина опускает ладони на мои бёдра. Я дёргаюсь, а он хватает язычок молнии на моей юбке, к себе тянет. Я стону от сознания, что задом наперёд юбку надела. Эмир это исправляет, перекручивает её. И заодно задевает кожу, поглаживает.

— Хватит так усмехаться, — я упираюсь руками в его грудь. — Всё, помутнение прошло, вали куда-то.

— Я новое устрою, — обещает вкрадчиво. — Ты правильно сказала. Не шутки это. Я умер. И я вернулся. И я больше никуда не денусь. Привыкай к этому.

— Привыкай к тому, что я тебя нахрен шлю, — цежу ему в губы.

— Переживу. Ты сама мне право дала, Зла-та. Когда подо мной стонала. Подмахивала. Большего просила. Когда только что призналась, что тебе нахуй никто другой не нужен.

— Я не это имела в виду.

— Это. Мы оба это знаем. Ты меня хочешь, кукла. И вопрос времени, когда ты перестанешь сопротивляться. Но я ждать не буду.

— Не будешь? — Почему-то неприятно в сердце колит. — Ну и отлично. Вали к той, кто…

— Я не буду ждать. Я буду действовать. Я тебя верну, Зла-та. И ты никуда от меня не денешься.