Наследник Буйного (СИ)

Глава 7

Хриплые нотки в голосе ложатся лезвием на кожу. До нутра ранят, а это рваное "кукла" коротит проводки в голове.

Мои ногти царапают дверной косяк. Впиваюсь, стараясь устоять на ногах. Мой мир шататься начинает.

— Твоего удода тут нет, — чеканит. — Я за него побуду. Подходит?

Голос доносится словно издалека. Моё сердце так сильно колотится, что заглушает любые другие звуки. Я словно… Я брежу. Я сознание потеряла? Эмир мне снова снится? Он не может здесь быть.

Я впиваюсь в него взглядом. Изучаю. Пусть это сон — всё равно не могу отвернуться. Жадно рассматриваю. Эмир не такой, каким я его запомнила. Более крупный, мощный. Его тело даже под костюмом — точёный гранит. Чуть старше. Морщинки сильнее во время того, как мужчина хмурится. А щетина гуще, темнее.

Эмир сжимает челюсть, наблюдая за моей реакцией. Желваки играют. А я замечаю то, чего не было раньше. Грубый шрам на лице. Справа. Как от ожога. Словно огонь поцеловал его кожу, оставив отметину.

— Ты не можешь, — хриплю, обхватывая пальцами горло, — не можешь здесь быть. Ты же…

— Злата.

Я жмурюсь, слыша своё имя. Будто кислотой на сердце брызгают. Роковые капельки прижигают.

Ноги подкашиваются, я медленно оседаю вниз. Мотаю головой, ладони вперёд выставляю. Не позволяю Эмиру приблизиться. Но он игнорирует. Конечно. Даже призраком мужчина не слушается. Надвигается на меня грозной скалой. Всё? Моя кукушка улетела, хлопая крылышками? Или это я… Того? Отправилась в загробную жизнь, где меня Буйный встречает?

Конечно. Почти логично. Такой хороший день не мог быть взаправду. Работа, аванс, квартира… Это всё фантазия? Бред? А я где-то под автобус попала. Отвезла детей, спешила и…

— Мне нельзя умирать. У меня дети.

Я зажимаю рот ладонями, притягивая к себе колени. А Эмир резко останавливается. Будто врезался в стену. Тормозит. Его глаза темнеют. Лицо искажается, будто от гримасы боли. Или это я уже плакать начинаю? Я ничего не понимаю. Невозможно. Просто не может быть такого, чтобы…

— Кукла, ты ёбнулась? — Рычание эхом отскакивает от стен. — Какое нахрен умирать? Я тебя не трону.

— Конечно, не тронешь, — я отрешённо киваю. — Ты не можешь тронуть, ведь ты мёртв. Ты умер, и ты… Т-ты… За мной пришёл? — Я всхлипываю, снова и снова. Сильнее зажимаю рот ладонями, но рыдания прорываются наружу. Меня колотит, эмоции пика достигают. Взрываются бомбами, оседая радиоактивной пыли. Внутри я — сплошной крик. Боли, непонимания.

— Кукла, блядь. — Выдыхает рвано, присаживаясь рядом.

Я пытаюсь его оттолкнуть. И притянуть обратно. Касаюсь. Ошпариваюсь о горячую кожу. Пальцы словно прилипают к коже мужчины.

— Злата, посмотри на меня.

Я пытаюсь, но ничего за слезами не видно. Осознать не получается. Всё в какой-то дымке.

Эмир матерится, с силой обхватывает моё запястье. Тянет к себе. Моя ладонь прижимается к его груди.

— Чувствуешь?! — Мужчина чуть встряхивает меня.

— Бьётся. — Я выдыхаю поражённо, чувствуя пульс пальцами. Там за рёбрами — сердце бьётся. Гудит. — Живой… Я всхлипываю, прижимаясь к мужчине. Ничего не могу с собой поделать. Пальцы мне не подчиняются. Надавливаю чуть сильнее. Пульс вибрирует на кончиках пальцев. Веду дальше. Я не могу остановиться. Дорвалась, а теперь должна каждую секунду касаться. Широких напряжённых плеч. Мощной шеи. Там венка выступает. Поглаживаю её, про себя отсчитываю удары сердца. А щетина всё такая же жёсткая и колючая. Как я и помнила.

Касаюсь огрубевшей коже на лице, из-за чего Эмир дёргается. Но я не отстраняюсь. Продолжаю ощупывать его. Мне надо… Я же оплакивала его. Я бы на кладбище рядом легла, если бы не ребёнок. Меня будто в той же машине взорвало! И я горела. Все эти года горела. А вот он. Теперь рядом. Только почему легче не становится? Почему под кожей свербит сильнее прежнего?

— Живой. — Повторяю, не в силах поверить.

Встречаюсь с тёмными омутами. Пытаюсь прочитать там ответы на все вопросы.

Я была на похоронах. Я видела, как гроб опускали в сырую землю. Я четыре года по ночам оплакивала мужчину, который когда-то для меня стал всем. Видела его во всех. Искала. Я думала, что схожу с ума. Особенно в последние дни, когда его призрак следом за мной крался.

Я медленно прихожу в себя. Отшатываюсь, осознавая происходящее. Слёзы мгновенно высыхают, а дыра в груди лишь становится больше. А Эмир… Четыре года он жил спокойно, пока я оплакивала его. Жила на автомате. Только потому, что надо, а не хочется. Живой?! Так я это исправлю! Сделаю так, чтобы место на кладбище не простаивало. Я думала, что он погиб! Я верила в это. А Эмир продолжал жить, вдали от меня. Он… Получается, он бросил меня? Самим жестоким способом?

На смену горечи приходит ярость. Красными вспышками затмевает всё прошлое. Оставляет лишь одно желание — разобраться с Эмиром за ту боль, что он мне причинил. Взрыв его не убил, а я смогу!

Внутри как будто что-то взрывается. Сильное. Яркое. На осколки мелкие разлетается, и каждый из них в меня впивается, ранки создавая.

Я провожу рукой по его щеке. Глазами, полными слёз, скольжу по каждому миллиметру его кожи. А после замахиваюсь и отвешиваю звонкую пощёчину. Сильную. Настолько, что гул в ушах стоит и ладонь вибрирует от удара.

— Блядь, кукла! Ты охуела?! — Эмир рычит, кулаком в стену врезает. Потому что я по шраму ударила. По самому больному. Как он. Учусь у лучших.

— Это ты охуел! — Рявкаю в ответ. За стену придерживаюсь, потому что ноги всё ещё дрожат. Хрипло вдыхаю. Слёзы по щекам градом скачут. Я ртом воздух хватаю, а всё равно задыхаюсь. Лёгкие огнём обжигает, в пепел превращаются. И я этим пеплом давлюсь.

— Кукла, блядь!

Удар за ударом. В стену. Колотит. Костяшки в кровь разбивает. Значит, больно. Это хорошо. Это самое малое, что я сейчас хочу ему причинить.

— Что ты делаешь в офисе моего мужа? — Голос всё ещё подрагивает. Глаза слезами застелены. Я мало сейчас соображаю. Лёша что-то говорил про отдать бизнес. Про то, что его бандиты вынуждают… Что меня хотели… Я перевожу взгляд на Буйного. Это он так пытался…

— Нет твоего ушлёпка здесь. Проебал он свой бизнес. Расстроена?

В каждом его слове фонит ярость. Он как будто каждым из них хочет мне боль причинить.

— Ты помог, чтобы он бизнес потерял?

Буйный ко мне не прикасается. Смотрит только. А у меня ощущение, что он уже пальцы на горле сжал. Жизни меня лишает. Опять.

— Ты хули так паришься? Доля твоя есть? — Рявкает, рукой по лицу проводит в месте, где я ударила. Нервно к столу отходит.

— Я слышала, что с того света отправляют за грехи спрашивать. Но думала, что тебе должность получше организуют. — Впиваюсь в него взглядом. Во мне сейчас ярким огнём ярость горит. Я хочу все её на Эмира выплеснуть. Столько лет страданий… Я его оплакивала. Землю на могилу бросала. Я чуть рядом с его гробом не легла. Если бы не Мир, точно бы легла. А он живее всех живых, ублюдок!

— Кукла… — Он кривится: мои слова не нравятся. А меня разрывает, и я не знаю, как это всё остановить. Эмоции буквально рвут на куски.

— Сейчас я выйду за дверь, — произношу хрипло, — и мы сделаем вид, что всё, что я здесь увидела, плод моего больного воображения. Я больше никогда сюда не приду. А ты не станешь лезть в мою счастливую жизнь.

Отступаю. К двери. Это самый лучший выход. Для меня. Для Мира. Для моей психики.

— И сделаем вид, что мальчишка, которого ты родила, не мой? — Рявкает, в секунду возле меня оказывается. За плечи хватает, к себе притягивает.

Вздрагиваю, потому что меня как будто кипятком ошпаривают. Кожа волдырями покрывается под его горячими пальцами. Он словами о сыне меня на живую вспарывает. Всё, что я могу, это головой отрицательно махнуть.

— Это ведь мой сын? — Произносит тот, кого я считала умершим. Ещё немного, и меня в дурку повезут.

— Нет, — шепчу, пока он лишь сильнее меня сжимает. — Нет! Он не твой. Я замужем давно. — Хриплю. Язык практически не слушается. Он не может знать… Не может. Иначе появился бы давно. Случайно увидел? Марат сказал про мальчика? И Эмир вдруг решил… Но Марат давно знает про ребёнка!

— Это фиктивный брак, я знаю. Ты всё это специально разыграла. Ты додика своего к себе и на пушечный выстрел не подпускаешь. Единственное, что он сделать может, это ногу твою лизнуть, и то если успеет.

— Смотри, как у тебя с твоей больной фантазией всё складно выходит. Я сейчас уйду, а ты продолжай верить во всё это.

Пытаюсь вырваться, но он не отпускает. — Ты ещё не усекла? Я знаю, что пацан мой. Тест ДНК сделали. У тебя не выйдет, кукла. ЭТО. МОЙ. РЕБЁНОК. И я хочу с ним познакомиться.

Каждое его слово по натянутым нервам бьёт. Кислорода лишает.

Я руку вырываю и снова залепляю по его шраму. Только в этот раз сильнее. Я ладонь даже не чувствую. Эмир матами взрывается. Снова стену бьёт кулаком. А я как будто страх потеряла. Потому что он о малыше моем заговорил. О моём. И только моем. Я скрывала ребёнка столько лет, боясь, что нас найдут. И сейчас ничего не изменилось. Вместе с Буйным возвращаются и проблемы. Опасность. А я должна защитить своего малыша любым способом.

Подхожу вплотную.

— В следующий раз я не по шраму ударю. Ты и на пушечный выстрел к моему сыну не подойдёшь. Возвращайся, откуда пришёл!