Наставница

Глава 2 Я убила бы вас всех, если бы могла

КАЛЛИСТО. Прошлое

Родилась я в зажиточной семье. Мой отец был дипломатом другой страны и почти все свое время проводил здесь, в Лондоне. В конечном итоге наша семья в составе меня и моей матери переехала сюда. И у меня не было проблем примерно до восьми лет. Не помню, сколько точно мне было, когда начала пробуждаться магия. Я научилась менять консистенцию воды, делая ее вязкой, будто смолу. Увидев это, богобоязненные родители сочли меня демоническим отродьем и отстранились, запретив использовать свои силы. Так я осталась одна, хоть и продолжала жить в их доме. Именно тогда мне пришла в голову моя первая недетская мысль: хорошо, что хотя бы из дома не выгнали.

Сила, что была во мне, начала медленно убивать меня, хотя я поняла это не сразу. Лишь после нескольких обмороков я начала незаметно для родителей пользоваться магией, стало легче, но не сильно. Так я протянула еще пару лет, пока Уроборос не нашел и не забрал меня. Думаю, родители были рады от меня избавиться.

В Уроборосе мне объяснили, кто я и что умею. Слабый представитель школы Воды, способный менять воду в очень узких рамках. И хоть я и была юродивой, но чародейкой, так что меня отдали первому же свободному лондонскому магу Воды в ученицы, объяснив, что либо я учусь, либо умру — магия внутри сожрет меня. У детей астральная магия, направляющая все магические потоки в теле, хаотична, нестабильна, а в подростковом возрасте легко и быстро убивает своего носителя, если чародей постарше не поможет молодому успокоить магию и избавиться от ее излишков.

В восторге мой новый наставник не был, но и отказаться права не имел. Он взял меня к себе, но считал полной бездарностью и обучением не занимался. И я поняла тогда вторую недетскую вещь: если я не буду полезна Уроборосу, от меня избавятся. Но что делать бесполезному магу Воды, который только и может, что немного влиять на свою стихию? И я выбрала знания. Алхимия, вот чем я могу быть полезна Уроборосу, и это стало моей целью.

Училась я в основном сама, копаясь в книгах своего наставника в его библиотеке, а он, узнав о моем решении учиться алхимии, посчитал это хорошей идеей и выдал его за свое. Возражать я не стала. Во-первых, не могла. Во-вторых, не хотела, поскольку это решение дало мне доступ к знаниям, накопленным Уроборосом, и как я впоследствии выяснила, знания были весьма продвинутые. Наставнику было на меня наплевать, и поначалу я переживала из-за этого. Только в шестнадцать лет, когда он наконец обратил на меня внимание, я подумала, что лучше бы и дальше не обращал. Именно в том возрасте мое тело сформировалось в молодую девушку: обрело приятные пропорции, выросла грудь. И я стала для него постельной игрушкой.

Поначалу он был даже мягок со мной, но со временем заставлял меня делать все более и более странные, на мой взгляд, вещи. Например, звал меня к себе во время купания, заводил, заставлял отсосать и оставлял меня так, неудовлетворенную. Ему это нравилось, и я, чтобы не стало хуже, пыталась подыгрывать или хотя бы не сопротивляться. Но хуже стало.

Он начал приглашать шлюх и заставлял меня сначала смотреть, потом участвовать. Потом к девушкам добавились мужчины, он хотел, чтобы я участвовала в оргии вместе с ним, причем периодически забирал меня из умелых рук шлюх, не давая кончить, и заставлял смотреть, как он кончает с другой женщиной. Он считал меня своей секс-игрушкой, что для магов было нормой, и со мной он делал еще не самые страшные вещи.

К моему восемнадцатому году он, кажется, окончательно начал мутнеть рассудком. Стал злым, агрессивным, грубым и обвинял меня во всех своих бедах. Во время секса мне частенько стало доставаться за все провинности, и наставник при этом цеплялся к каждой мелочи.

Я не могла уйти от него, и дело не только в хаотике астральной магии. Уроборос считал, что обучая магов, он вкладывает в них средства и теперь они у Уробороса на крючке и обязаны после окончания обучения работать на него, выплачивая долг. И кто не с ними, тот должен быть убит, чтобы информация о чародеях не распространялась. А я всего лишь хотела дотерпеть до момента, когда сдам экзамен и получу статус полноценного мага первого круга, именно тогда у меня бы забрали наставника и обязательство слушаться его во всем, а я получила бы хоть какие-то права. Это было целью моей жизни, пока все не рухнуло в один вечер.

В тот вечер он пригласил к себе трех своих, как он их назвал, друзей, хотя они даже магами не были. Неприятные грубые мужчины. Откуда только взял? Вообще-то все маги опрятные, чистые и симпатичные, даже мой наставник.

Его друзья пили и ели, и меня за стол не пригласили, чему я была рада, лишь заставляли прислуживать. А потом наставник проиграл меня в покер. За отказ отсосать победителю мне крепко досталось, и в итоге меня все же заставили это сделать. Что-то во мне, копившееся уже очень давно, окончательно взбунтовалось. Именно тогда, с членом во рту, я поставила крест на своей магической карьере, на своем будущем и вообще на своей жизни. Кем бы они ни были, какое бы влияние на мою жизнь ни имели, я не позволю безнаказанно так со мной обращаться, даже если это будет последним, что я сделаю в своей жизни.

К сожалению, вся власть и сила была на тот момент у них. Мой бунт, крики и агрессивное сопротивление не привели ни к чему хорошему. За попытки сопротивления наставник отдал меня эти троим, а сам смотрел, как они по двое за раз имеют меня, периодически меняясь, и наслаждался моим бессилием что-либо с этим сделать. Лишь к полуночи они ненадолго оставили меня в покое, чтобы отдохнуть и сыграть в покер еще, выясняя, с кем из них я начну новый круг, по которому они меня пустят.

Меня они заставили принести еще вина. Наставник был абсолютно уверен, что я сломалась и сдалась, но он ошибался. За всю свою недолгую жизнь и особенно за время, проведенное с ним, я поняла одно: пока я жива, нет ничего, что я не смогла бы вынести. Меня нельзя сломать, но можно довести до точки. И я подмешала яд им в вино.

Мне давно нравилась тема ядов. Именно ее я изучала больше всего, когда сидела в библиотеке, хотя тогда я и помыслить не могла, кто окажется моей первой жертвой. Сейчас, через много лет, я умею делать яды самых разных свойств. Например, могу сделать его безвкусным и бесцветным, могу замаскировать его под обычные жидкости организма, чтобы его нельзя было обнаружить после смерти цели. Могу даже сделать яд, который сработает только на конкретного человека, если мне заранее дадут кровь или волосок цели. Но тогда я этого всего не умела. У яда был вкус, однако вино помогло его скрыть, да и мужчины были уже давно пьяны.

Я с удовольствием смотрела, как они корчатся в предсмертных судорогах, и испытывала невероятное удовлетворение. Я отомстила за себя, зуб за зуб, боль за боль, смерть за мою поломанную жизнь. Наверное, именно поэтому тот вечер, несмотря на все, что они делали со мной, прошел для моей психики почти без последствий. Разве что чаша моего терпения стала намного меньше.

Когда с ними было покончено, я поняла, как меня все это вымотало, и ушла спать.

И спала спокойно впервые за много лет.

На следующий день я утверждала, что не знаю, что произошло. Говорила, что они пришли, пили, играли в карты, даже рассказала, пусть и без лишних подробностей, что играли они на меня. И что потом они отправили меня спать, а нашла я их мертвыми уже утром. Конечно, мне не поверили, и дело вышло громким, ибо как же так, бесправная ученица убила наставника. Именно тогда этим делом заинтересовался Николас Торне — темноволосый красавец и неформальный лидер второго, правящего, круга Уробороса. Стать таковым де-юро он не мог, должности лидера официально не существовало, но де-факто ничего во всем округе не делалось без его разрешения. Он тогда не позволил отправить меня на казнь за нехваткой улик и сообщил всем, и мне в их числе, что отныне я являюсь лично его ученицей и мою судьбу будет решать он и только он. Я вздохнула и молча согласилась. А что еще было делать? Жить я все еще хотела. Вот только он, хотя внешне и выглядел на тридцать, как и все маги, но был постарше моего прежнего наставника лет на сорок, вряд ли меньше, а всем известно, что чем старше чародей, тем страннее его сексуальные запросы, и меня это очень беспокоило, поскольку я просто сменила одного магического ублюдка на другого.

Жила я теперь у него, и магии новый наставник меня не учил вообще, как и старый, однако его библиотека не шла ни в какое сравнение с предыдущей. Здесь были такие редкие книги! Некоторые даже в единичном экземпляре в мире. Меня удивляло, что при всем его наплевательском отношении ко мне он вообще позволил ею пользоваться. И времени даром я не теряла, жизнь висела на волоске, а мне хотелось узнать как можно больше, прежде чем умру. А в том, что он отправит меня на казнь, я почти не сомневалась, поскольку он начал пользовать меня с самого первого дня, и мое терпение, уже и без того надломленное, было не безгранично. Я по-прежнему считала, что даже ценой жизни не позволю переходить определенные рамки в своем отношении.

Со своим новым наставником я за месяц прошла все вехи сексуальной жизни, которые с предыдущим мы проходили почти два года. Он не особенно церемонился и первая же наша с ним ночь закончилась для меня грубым сексом с парой затрещин. Впрочем, даже тогда я отметила, что могло бы быть и хуже, мне даже показалось, что он как будто меня жалел, но на тот момент я решила, что мне просто показалось.

А вот то, что случилось через месяц, я никогда не забуду. Это вечер останется в моей памяти навечно.

Я стояла в большой хорошо обставленной гостиной и забирала у гостей наставника верхнюю одежду. Они почти не обращали на меня внимание, да и кто в наше время обращает внимание на слуг, тем более таких, как я, иностранок-полукровок. Их было трое, и я, конечно, сразу вспомнила то, что было с прошлым наставником, мысленно взмолившись всем богам, чтобы сегодняшний вечер не закончился так же, как тот.

— Ну, что встала, вешай плащ, — недовольно покосился на меня владелец плаща, что я держала в руках.

— Извините, — пробормотала я, опустив глаза, не желая встревать в конфликты, и направилась в сторону вешалки.

— У нее есть свои преимущества, — усмехнулся стоявший здесь же Николас, — если понимаете, о чем я.

Даже я понимала, о чем он. В последнее время все представители мужского пола от молодых парней до взрослых мужчин обращали на меня особое внимание. Похоже, в их понимании я была красивой, невзирая на то, что мои черты лица были не европейскими, а скорее немного азиатскими, глаза — чуть раскосыми, и цвет кожи смугловат. Мать моя была европейкой, в отличие от отца.

— Вы не рассказывали, что у вас есть такая прелестная прислуга, господин Торне, — отозвался один из вошедших с ухмылкой и бросил на меня взгляд, который мне очень не понравился.

— Она — всего лишь приятное дополнение к будущей сделке, — Николас развернулся и направился вглубь дома. — Следуйте за мной, господа. Каллисто, принеси нам вино и карты.

— Да, наставник, — отозвалась я.

Сегодня все слуги были распущены по домам, как иногда Николас делал, собираясь обсуждать важные дела с важными людьми, однако все уже было приготовлено заранее. В таких случаях, как сейчас, в доме оставалась только я. Болтливой я не была, да и сам он, похоже, уже считал меня трупом, потому что при мне говорить не боялся. К нынешнему моменту я, пусть и бездоказательно, но уже знала кое-что личное из тайн нынешнего высшего света, и не только магического.

Пока я ходила за вином, все уже расселись за столом и вовсю обсуждали дела. Когда я вошла в комнату, услышала обрывок фразы:

— … с этим нужно что-то делать, а вы, господин Торне, даже не пытаетесь! — заметив, что я вошла, говоривший замолк, а потом снова бросил взгляд на сидящего во главе стола. — Она что же, будет здесь все время шататься?

Я молча подошла к Николасу, поставила перед ним бокал и начала наливать вино.

— Она будет молчать, именно поэтому только она и осталась в доме, — Николас положил мне руку на ягодицы поверх платья, пока я отходила к мужчине, сидящему по правую руку от него, чтобы налить вина и ему.

— Неразговорчивость — лучшее дополнение к такой внешности, — усмехнулся тот, к кому я подошла, внимательно разглядывая все мое тело, которое было прекрасно видно, поскольку платье на мне, одетое по указанию Николаса, было очень откровенным и обтягивающим.

Взгляды всех присутствующих устремились ко мне, вызвав приступ желания прикончить их всех прямо на месте, но я сдержалась, продолжая ходить и разливать вино. Я все еще наивно надеялась, что обойдется.

— Вы верно подметили, — кивнул Николас. — Но, господа, начинать сразу с дел похоже на дурной тон. Предлагаю для начала сыграть пару партий в покер. Это поможет всем нам расслабиться, чтобы обсуждать предстоящие дела с большей пользой и разумностью. Каллисто, подай нам новую колоду карт.

— Да, наставник, — эта фраза была тем, что я говорила ему чаще всего, предпочитая молчать во всех прочих случаях.

— Господин Торне, вы уверены, что мы можем говорить при этой особе? — высказал свои сомнения один из мужчин, следя, как я подхожу к небольшому бару и вытаскиваю оттуда колоду карт.

— Абсолютно, господин Уэйн. А теперь позвольте мне объяснить, почему мы вынуждены уделять вашей проблеме так мало внимания. Наша страна постепенно втягивается в военный конфликт, из-за этого могут оказаться полностью перекрыты поставки тканей, а это, в свою очередь, повлечет серьезные финансовые потери. Как только мы разберемся с этим, сразу займемся вашим делом, — он пристально посмотрел на меня, когда я протянула ему карты, но колоду не забрал. — Раздай, Каллисто. Сегодня ты у нас будешь крупье.

Один из мужчин усмехнулся.

— Самый симпатичный крупье на моей памяти. Кем вам приходится эта леди, господин Торне? — похоже, его гости были не в курсе про Уроборос и его внутренние устои.

— Можете считать ее многофункциональной и очень отзывчивой прислугой.

— Вот вы все обещаете, господин Торне, — возмущавшийся ранее мужчина все никак не мог успокоиться, — а ведь с вашим влиянием и вашим этим скрытым обществом можно было бы заниматься всеми делами одновременно. Я не просто так это все говорю, это вопрос государственной важности!

Однако после этих слов он посмотрел свои карты и вернул две обратно на стол и кивнул мне на них. Я заменила.

— Моя ставка — час вот этой миловидной особы, — Николас кивнул в мою сторону, а у меня все внутри похолодело.

— О, вот теперь игра пойдет! — довольно воскликнул третий, молчавший до этого мужчина, выкладывая на стол свою ставку в банкнотах. — Я согласен.

Остальные так же радостно согласились, и даже возмущенный Уэйн немного успокоился. Что будет дальше, я уже знала, и доводить до этого не собиралась. Внутри меня клокотал гнев. Они все здесь уже трупы, осталось лишь найти время и возможность подлить им в вино тот самый яд. В прошлый раз он хорошо себя показал. Что ж, буду выжидать.

Ждать долго не пришлось, вино кончилось быстро, и судя по всему, побеждал тот самый Уэйн, когда меня отправили за новой бутылкой. Воткнуть шприц в пробку не заняло много времени, и я понесла смертоносную жидкость обратно. Сегодня вечером на мою совесть упадет смерть еще четверых людей вдобавок к предыдущей четверке, но я ощущала себя на удивление спокойно. В моем понимании, эти ублюдки не люди. Но в отличие от прошлого раза, чувства удовлетворенной мести не было, была лишь пустота. Неужели все люди такие? Я так сильно цеплялась за свою жизнь, но стоит ли она того? Разве есть в этом мире хоть что-то, ради чего стоило бы остаться здесь и бороться за жизнь, за честь, за себя? Я пребывала в своих мыслях и не слушала их разговоры, глядя на то, как они завершают партию и допивают отравленное вино. Скоро яд сработает.

— Иди ко мне, девочка моя, — победно усмехаясь, Уэйн потер вспотевшие ладони.

Однако я не обратила на него внимание, продолжая стоять за плечом Николаса и отрешенно смотреть на стол.

— Каллисто, почему ты все еще стоишь? Иди к нему, — голос Николаса всегда прорывался к моему сознанию, даже когда я уходила глубоко в себя.

Впрочем, чего еще ожидать от мага-доминатора. Доминаторов в Уроборосе было мало, и обученные шли на вес золота. Их основной особенностью являлась возможность влиять на чужое сознание. Они не могли заставить или приказать, если жертва не хочет, поэтому им приходилось быть отличными психологами, чтобы направлять мысли жертв в нужную сторону, а затем с помощью магии подталкивать и не давать им сворачивать с этого пути. Редко кому удавалось достичь в этом мастерства. Николас был лучшим в своем деле, иначе он не был бы главой всего местного магического отделения Уробороса. Его смерть мне точно не простят, поэтому я уже простилась с жизнью и посмела отказаться, ответив просто:

— Нет.

Все удивлённо посмотрели на меня, даже Николас обернулся через плечо, и его голос зазвучал угрожающе:

— Выполняй, Каллисто. Это мой тебе приказ как наставника. Если откажешься выполнять по своей воле, мы тебя заставим. Я тебя заставлю, — голосом он выделил слово «я».

Я лишь молча перевела взгляд от стола к его глазам. Красивые темно-каштановые глаза. Скоро они закроются и больше не откроются никогда. Ну почему человек с такой красивой внешностью так уродлив внутри? Типичный представитель Уробороса. Хотела бы я убить их всех.

— Что-то мне нехорошо, — раздался голос от стола.

Один из мужчин, видимо, больше всех выпивший, схватился за сердце, а потом, судорожно глотнув воздух, повалился грудью на стол и начал медленно сползать под своим весом, изредка конвульсивно подергиваясь. В немом молчании все гости перевели взгляд на него, а вот Николас даже не повернулся туда, продолжая смотреть на меня:

— Так это все-таки была ты, — его дыхание участилось, пульс подскочил, это первые признаки отравления, ему осталось не больше минуты.

— Я убила бы вас всех, если бы могла, — ответила я безо всяких эмоций в голосе, глядя ему прямо в глаза.

К этому моменту остальные двое мужчин вскочили из-за стола, и первый на ногах не удержался, свалился на пол, судорожно глотая воздух, как рыба на суше. Второй бросился к выходу и, судя по звукам, он упал с лестницы и там, внизу, уже не поднялся. Я же все это время смотрела, как за сердце схватился Николас, как он цеплялся второй рукой за стол, силясь не упасть, и как глаза его закатились, когда он падал со стула на пол. И почему до последнего вздоха он так пристально на меня смотрел? И почему мне сейчас так плохо? Я должна радоваться смерти очередного ублюдочного мага.

Я обошла его стул и его самого, так и не став через него переступать. Что-то в нем все же было такое величественное, что я разглядела за этот месяц с ним рядом, будто там, под гиеньей шкурой, скрывался высокородный волк. Но я так и не смогла понять, что именно видела, да и не пыталась. Обращался со мной как гиена — получит ту же смерть.

Я села на освободившийся стул по правую руку от стула Николаса. Все это время, все эти дни я держалась, но сейчас самообладание изменило мне. Я поставила локти на стол, опустила лицо в ладони и разрыдалась. Мир несправедлив и, наверное, никогда иным не был. И не в моих силах изменить его.

— Мир никогда не будет справедлив, — Николас будто прочитал мои мысли.

Его голос был громом среди ясного неба. Я так ушла в свои переживания, что не заметила, как он поднялся. И сейчас он стоял, положив правую руку на спинку моего стула. В приступе паники я шарахнулась от стула и от него, споткнулась об руку какого-то трупа и чуть не упала.

— Если ты хотела меня убить, следовало изменить формулу яда, чтобы я не мог изготовить противоядие.

Он смотрел на меня без улыбки, серьезно, но и без того злобного взгляда, который я так часто вижу у магов. Это был его настоящий взгляд, который раньше я улавливала лишь мельком и который он от меня прятал, скрывал за маской злобного ублюдка, что показывал мне раньше все это время.

Николас пристально смотрел на меня, будто видел насквозь. Но почему-то он навевал спокойствие. Раньше я не обращала на это внимание, потому что не хотела. Я жила где-то внутри себя, но случившееся выбило меня из моей скорлупы, так что сейчас я была не в себе, а здесь, именно здесь, и все детали подмечала очень хорошо. И мне было страшно. Без своей скорлупки я была голая и беззащитная, и единственное оружие, которое у меня было, это злость — голая и неприкрытая злость.

— Ты рассказываешь мне, как тебя нужно было убить⁈ — я совершенно не понимала его логику и была настолько не в себе, что называла его на «ты».

— Ты нравишься мне, девочка. Твоя внутренняя сила поражает. Твое восприятие цепкое, а точка зрения для твоего возраста — одна из самых мудрых, что я встречал, а встречал я многих. И у меня есть для тебя подарок. Но только если пожелаешь его принять.

И он протянул мне ладонь. Такой странный жест, слово он предлагал мне руку помощи. Я никогда и ни у кого помощь не просила, тем более у магов, потому что потом за это заставят заплатить втридорога. И я ударила по его руке сбоку, выкрикнув:

— Знаю я все это, проходила! От магов бесплатного сыра не дождешься, и я знать не хочу, в какую мышеловку ты меня затаскиваешь!

Но мой порыв нисколько его не задел. Николас снова протянул свою руку мне — спокойно, уверенно. Я не замечала раньше, какой он величественный. Или просто он мне не показывал этого. Но сейчас я видела его словно впервые. Он вел себя размеренно, уверенно и так спокойно, что глядя на этого человека, сразу становилось ясно: у него все под контролем, он всегда найдет выход из любой проблемы. Слово старый мудрый дракон. И мне хотелось этого спокойствия, хотелось спрятаться за этого дракона, я на секунду даже позволила себе помечтать, как было бы здорово, если бы этот дракон стал моим защитником и я могла бы положиться не только на себя.

— Я собираюсь учить тебя по-настоящему, как учат только тех, кто готов и способен так учиться. И ты будешь свободна от всяких долгов, потому что это не ради тебя.

— А ради чего? — теперь я уже спросила тише, спокойнее, с сомнением разглядывая его ладонь.

Я начинала верить. Вера — такая опасная вещь. Так сложно получить и легко потерять. И так больно, когда ее растаптывают.

— Ради себя и своих идеалов. Уроборосу нужны такие, как ты, даже если не все члены Уробороса это понимают. И моя работа — находить таких людей.

Он говорил со мной, как с равной. И я в хорошем смысле сходила от этого с ума. Сейчас я была не глупым подростком и не бездарным магом, я была будущим полезным членом Уробороса — тем, кем я всегда себя считала. И он увидел это во мне и признал. В любом другом случае с любым другим магом я посчитала бы это уловкой, трюком, но не с ним и не сейчас. Я потянулась к его руке, но не вложила свою руку в его ладонь, а повернула и пожала ее. Как равная с равным. И похоже, это было именно то, чего он ожидал. Он так же крепко сжал мои пальцы. И меня вместе с этим рукопожатием захлестнули эмоции. Оно было теплое, крепкое, обнадеживающее. Мне подали руку, предложили помощь и при этом не оскорбили, посчитав слабой. И меня признали, впервые в жизни. Оценили меня так же, как я сама всегда себя оценивала — умная, сильная и гордая.

И его следующая фраза навечно отпечаталась в моей памяти, как и весь этот вечер:

— Если бы я мог убить их всех, я бы тоже это сделал.

Я отпустила его руку и посмотрела в глаза, выдерживая тяжёлый взгляд:

— Ты рисковал своей жизнью, чтобы вывести меня на чистую воду. Не самое обдуманное решение.

— Я почти не рисковал, — он оглядел трупы на полу. — Среди моих друзей есть достаточно умные, чтобы спрогнозировать все варианты развития событий. Тебе неоткуда было брать информацию, следовательно, формула была взята из книг в доме твоего прежнего наставника. Мы с моим очень хорошим другом перерыли всё и нашли несколько вариантов формул. В итоге, как вижу, мой друг оказался прав в том, каким ядом ты воспользовалась. А я оказался прав в предпосылках, которые вынудили тебя на твой поступок. Я всего лишь заставил тебя повторить.

Он убрал руки за спину, продолжая говорить с наставительными нотками в голосе:

— Всегда трезво оценивай противника. Мысли, как он. Если нет информации о том, на что он способен, предполагай, что способен на большее, чем ты думаешь. Перестраховывайся, предусматривай и всегда держи несколько вариантов отступления. Считай сегодняшний вечер моим первым настоящим уроком тебе как моей ученице.

Я перевела взгляд с него на тела на полу и серьезно спросила:

— Ты всегда будешь учить меня ценой чужих жизней?

Он бросил взгляд туда же:

— Иногда. Впрочем, я и так намеревался их убить. А теперь, будь добра, иди собирайся, я познакомлю тебя с одним очень полезным человеком, который поможет избавиться от тел или достать новые, если нужно.

Именно с этого момента началось настоящее обучение. Он проводил со мной много времени, знакомил меня с самым разными людьми, и все они так или иначе мне в итоге пригодились. Он в буквальном смысле предлагал мне социальные связи и статус.

Прочим чародеям Николас сообщил, что все обвинения с меня сняты, якобы я ни при чем. Ему не поверили, но сказать ничего против не могли. Решили, что он просто трахает меня, а когда наиграется — выкинет, вот тогда-то они до меня и доберутся. Справедливости ради, мы действительно занимались сексом, но не самым обычным. Впрочем, это все неважно, поскольку ничьим мечтам сбыться было не суждено: ни моим, ни моих недругов. Уже через полгода после этого случая Николас уехал.

Это случилось неожиданно, все произошло буквально в течение недели после того, как мы убедились, что моя магия уже не требовала вмешательства старших магов. Он выдал мне направление на экзамен, хотя я еще была слишком молода для этого, сдают обычно в двадцать. Я справилась, получив статус полноценного мага и наконец выполнив свою мечту о независимости, и потом у нас была отличная ночь вместе. А наутро он сообщил, что уезжает, а все его имущество здесь принадлежит теперь мне и я могу распоряжаться им, как хочу. Что с юристом все уже улажено. И что между нами все кончено.

Все это было так неожиданно, что я растерялась. И пока я решала, как мне теперь быть дальше, он исчез из моей жизни, даже не сказав прощальных слов. Просто дом внезапно опустел на одного человека, самого важного в моей жизни. И одним этим поступком он в буквальном смысле выбросил меня во взрослую жизнь среди этих магических стервятников.

Через день в приступе гнева я сожгла все его вещи, что сумела найти, а затем в течение нескольких месяцев избавилась от всего, что меня с ним связывало, уничтожила все, что могло мне о нем напомнить. Только на дом рука не поднялась, все же в нем было столько приятных воспоминаний, и его я просто забросила, оставила целым и невредимым в несбыточной надежде, что Николас вернётся.

Я злилась на Николаса так, как никогда и ни на кого не злилась. Еще несколько лет эта злость не отпускала. Он оставил мне огромную сумму денег. Этого хватило, чтобы я переехала в другой дом и начала свою карьеру в магическом сообществе как лучший специалист по ядам и алхимии. И чтобы успокоиться, я с головой ушла в это и в развитие своей дисциплины. Ещё Николас в свое время поселил во мне уверенность, что я не представитель магов Воды. Он пару раз подметил, что второй круг «не замечает сияние алмаза уникальной магической школы в своих рядах».

Сейчас, когда с тех пор прошло уже больше пятнадцати лет, я понимаю, что он оставил мне всё, что было нужно. Свободу. Деньги. Знания. Связи. Подсказал, куда двигаться дальше, в каком направлении развиваться. И я действительно сумела правильно всем этим распорядиться. Даже если бы он ничего мне не оставил, я сумела бы развиться с помощью займов, это был бы лишь вопрос времени, и Николас это время мне подарил. Даже толчок к развитию дал через мою же злость. Он слишком хорошо разбирался в людях.

Но я даже в приступах тоски не искала его. Сначала — потому что у меня не было таких возможностей. А когда они появились, я уже стала достаточно взрослой, чтобы понимать, каким глупым решением бы это было.