Наставница

Глава 6 Когда прошлое возвращается

КАЛЛИСТО

Сидя в карете и ожидая одного из своих новых братьев, я продолжала думать, что же мне делать с Адой. Отдать ее было просто некому, а оставлять с собой — точно нарвется на какие-нибудь тайны, за которые ее и убьют. Даже второй круг — это было серьезно, а с третьим и вовсе любая ошибка, любое упущение будут иметь громадные последствия.

Мои размышления были прерваны звуком открывающейся двери. Внутрь забрался Николас и уселся напротив меня. Все те же густые темные волосы, все те же темно-каштановые глаза. Он до сих пор предпочитал самый строгий и официальный стиль в одежде и длинные плащи.

Я в первую секунду не поверила своим глазам, но это чувство спокойствия от его присутствия сложно было не узнать. Никогда и ни с кем больше рядом я такого не ощущала, и это несмотря на то, что он почти никогда не улыбался, если того не требовали внешние обстоятельства.

После того, как он ушел, я часто представляла себе, как мы встретимся вновь. Сначала — что он однажды просто войдет в дом и позовет меня по имени, «Кали», как обычно называл. Потом — что я однажды распечатаю письмо от него и помчусь встречать его на вокзал или даже вовсе уеду к нему, куда бы ни позвал. А потом я смирилась, и даже из моих снов он исчез. Я сумела даже почти возненавидеть его, чтобы не было больно. И вот он сидит передо мной, и все мои прежние эмоции снова вернулись, причем одновременно. И самая главная сейчас — желание задвинуть ему хорошую качественную пощечину. А потом зацеловать. Хотя порядок не важен. Я явно думала дольше, чем обычно в таких случаях, и он заговорил первый:

— Здравствуй, Кали.

О боже, я уже и забыла его голос. Такой приятный и низкий, немного грудный, одновременно мягкий и твердый, и когда он хочет, то ещё и очень успокаивающий. И сейчас это было сказано именно так: добро, мягко, словно он меня погладил по голове и сказал «все хорошо, любимая». Более того, он даже обратился ко мне так, как никто себе давно не позволял: «Кали». Вся масса связанных с ним положительных ощущений разом навалилась, опьянив мой разум, и потому вместо того, чтобы поздороваться, я сделала то, чего никогда ни при ком не делаю, буквально мысли вслух:

— Не знала, что ты тоже из третьего круга. Мда, стоило бы догадаться. Куда еще ты мог уехать.

И правда, стоило. Я ведь и до прибытия Рихарда догадывалась, что третий круг существует. Потому что глядя на второй круг, я бы ни за что не подумала, что Уроборос продолжал бы существовать как единое целое, не будь у второго круга кого-то выше.

Николас сидел спокойно, прямая противоположность вечно активному Рихарду. Его трость лежала у него на коленях. В отличие от плаща, длинный камзол был застегнут, как и положено. Никаких изъянов во внешнем виде, и носил он свой официальный наряд с присущим достоинством.

— Я с момента нашей первой встречи знал, что ты станешь одной из нас.

Конечно, мне было приятно это услышать, всегда приятно знать, что я оправдываю возложенные на меня надежды человека, мнение которого мне не безразлично. Но все же после этих слов в душу также закрался червячок сомнения. А в самом ли деле меня пригласили в третий круг за заслуги? Может, я просто зачем-то была нужна Николасу в третьем кругу? За поступками магов всегда скрывается двойное дно, а уж если маг умен, то и тройное, и более. Конечно, Николас — последний, о ком я бы так подумала, но как знать, ведь мое мнение составлено мною-подростком, а не мною-нынешней. Не люблю сомневаться, лучше сразу все выяснить:

— Твоих рук дело? — я спросила это спокойно, хотя в глубине души кипела и бурлила.

Впрочем, скрывать от Николаса что-либо бесполезно. Он не только прекрасный маг-доминатор, он еще и отлично читает людей даже без своего дара.

— Что именно? — уточнил он и сразу добавил. — И будь добра, прикажи ехать, на вокзале небезопасно оставаться, МИ-5 повсюду.

Вообще-то он прав, а я не подумала об этом — совсем голову потеряла. Все-таки его появление шокировало меня сильнее, чем я думала:

— Да, действительно, — согласилась я и постучала каблуком по полу кареты, давая знак кучеру трогаться, а после все же уточнила свой вопрос. — Меня взяли в третий круг только потому, что тебе что-то от меня нужно?

— Я удивлен, — несмотря на фразу, в его голосе и глазах удивления не было, Николас был привычно спокоен. — Девушка, которую я знал, не задавалась бы этим вопросом. Она знала, что талантлива.

Он не подразумевал обвинения, но именно так я и восприняла его слова. Сейчас в его обществе мне вообще стал неожиданно отказывать здравый смысл и самообладание, и я была необычайно откровенна в своих высказываниях, с другими магами я себе такого не позволяла. Как будто я хотела бы высказать Николасу так много всего, что оно давило изнутри, не позволяя мне взять себя в руки, пока не будет выплеснуто. Я была близка к пределу своего самообладания, но пока держалась.

— Я знаю, что талантлива! Но по моему опыту, критерии отбора у Уробороса всегда были другие. Остается лишь надеяться, что у третьего круга все иначе. Ну так что, иначе?

— Третий круг — это и есть Уроборос, в отличие от тех, с кем ты общаешься обычно.

Что ж, у меня нет причин ему не верить. Что-что, а мне он никогда не врал. И я успокоилась, все-таки взяли меня за мои достижения, а не по чьей-то прихоти. Хотя вот о нас с ним поговорить меня так и тянуло, но я пока держалась и старалась общаться на нейтральные темы:

— Сейчас мы едем к моему дому, но полагаю, у тебя в городе дела. Куда тебя отвезти?

Нам ведь нужно было всего лишь отъехать от вокзала, никаких особых направлений кучеру я не сообщала, вот он и везет нас домой.

Николас спокойно поставил трость перед собой между ногами и сложил обе ладони на набалдашник, а затем повернулся и начал разглядывать улицу в окно:

— Белгрейв-сквер, я забронировал там номер-люкс в гостинице.

На этом наш разговор временно прервался. Я выдала кучеру соответствующие распоряжения, и некоторое время мы провели в пути. Мои мысли никак не желали успокаиваться, мне было просто жизненно необходимо поговорить с ним о произошедшем, и мне даже показалось, что он молчит, потому что дает мне время осмыслить произошедшее и выйти из шока. Если бы так и было, я бы не удивилась. Да вот только я совершенно не знала, что именно хочу ему сказать: то ли какая он сволочь, что бросил меня, то ли как я рада снова его видеть. В итоге после долгого молчания я сочла, что можно поговорить о нейтральном, например, о ближайших планах:

— Ты надолго в Лондон? — я оторвала взгляд от окна и посмотрела на него.

Он так же спокойно, как обычно, перевел взгляд от своего окошка на меня:

— У нас много работы в Лондоне. Рихард уже рассказал тебе об Эрике Бэккер?

— Да, я уже проводила кое-какие работы, и все соответствующие пожелания Рихард уже сообщил.

Фух, когда я сосредоточена на работе, мне намного легче.

— Я много думал, верно ли поступил, отправляя именно Рихарда для встречи с тобой и принятия в третий круг. Однако до этого момента он успешно справлялся. Он — весьма харизматичная личность. Ему удалось справиться со своей задачей на этот раз?

Ох, черт, удалось, конечно. Всю ночь прекрасно справлялся. Надеюсь, я не покраснела, потому что смутилась знатно. Не то чтобы у чародеев вообще принято придавать сексу большое значение, но лично для меня в случае Рихарда и Николаса все иначе. Так, а теперь надо не молчать и ответить на вопрос:

— Не могу даже представить, какие у меня могли бы быть претензии.

— Хорошо, — Николас снова спокойно отвернулся к окну — Рихард был добровольцем, поэтому я сомневался на его счет.

Доброволец? Похоже, Рихард тоже ко мне не безразличен. Интересно, а насколько хорошо он меня знает? Слежка за будущими членами третьего круга — это логично. Нельзя же просто так взять случайного чародея, не имея о нем данных. И я все-таки решила проявить любопытство:

— Давно он следил за мной?

Николас не стал скрывать ответ. Он вообще предпочитал не скрывать правду там, где это возможно:

— С момента, как я уехал. Разумеется, зачастую это делали его люди вместо него, поскольку сам он обычно очень занят.

Кстати о Рихарде:

— Рихард отъехал по срочным делам. Хотя, кажется, они у него все срочные. Обещал вернуться вечером, сказал, ты наверняка захочешь с нами поговорить. Тебя ожидать?

Он кивнул мне:

— Разумеется. Я буду к ужину.

Я еще помолчала, а потом все-таки не выдержала:

— Ты снял номер, но твой дом еще цел, и слуги за ним ухаживают. Возможно, там тебе будет жить удобнее? Я могла бы отвезти тебя туда.

— О, правда? Какой приятный жест с твоей стороны. Однако чародеям моего уровня стоит оставаться инкогнито.

Его ответ был очень аккуратен. Он понимал, что для меня это очень щекотливая тема, и он ответил максимально деликатно. И тем не менее, он заподозрил меня в том, что я делала это для него. Так вот он был не прав, я не собиралась и не буду бегать за ним, как собачонка!

— Я не пыталась сделать приятное, всего лишь предложила удобство…

Сказала и сразу пожалела, ну какой смысл был все это говорить. А впрочем, раз уж начала, то всё, не могу больше молчать! Его поступок — это было так обидно! Так больно!

— Ты вот вроде взрослый мудрый чародей, Николас, и даже двадцать лет назад таким был. Но неужели нельзя было сказать о своем отъезде нормально?

Он посмотрел на меня и внезапно выдал:

— Мне снова пить противоядие?

Это вот он что, пошутил сейчас? Да я в жизни не слышала, как он шутит. Это настолько меня удивило, что все возмущения просто ошалело сбились в кучу, и всё это отразилось на моем лице:

— Ты — и шутишь?

Он вздохнул, словно самую малость пожалел или даже застыдился своих слов, хотя оба эти чувства ему не свойственны:

— Да, мой первый помощник пагубно на меня влияет. Ты уже имела неудовольствие познакомиться с ним. И думаю, ты разделяешь мое мнение, что ему следовало бы почаще молчать.

Это он наверняка о Рихарде. Ну да, стоило бы. Он бывает чересчур активен. И это подняло мне настроение. Успокоило. Весь наш разговор меня успокоил. Всё хорошо. Он не злится, а я с удовольствием снова купаюсь в волнах его спокойствия. И мне не хочется рядом с ним злиться или нервничать, как же давно я забыла это чувство. И в глубине души я просто улыбнулась его возвращению. И Николас сидел спокойно и ровно, никаких резких движений, никакой суеты:

— Что ж, ну а теперь расскажи мне о ваших с Рихардом успехах.

И по нему видно: он спрашивает не чтобы рассказать нам потом, как плохо мы сделали свою работу, он действительно просто хочет узнать информацию. И я выдала ее как можно более полно и при этом кратко:

— На обыск разрушенной лаборатории Рихард взял меня с собой, чтобы я смогла изготовить яд против Бэккер. Мы вытравили из канализации всех ее насекомых-мутантов, но сама она ушла, и мы пока не знаем куда.

— Что ж, первый шаг сделан, и шаг немалый, — он кивнул. — Ты молодец.

И вот тут я снова смутилась, но теперь уже от похвалы. Среди магов вообще хвалить не принято, гордость не позволяет. А вот Николас хвалить за заслуги не стеснялся, но при этом никогда не хвалил просто так. Он тем временем продолжал:

— Обычно Рихард не имеет привычки хвалить других людей, предпочитая замечать только собственные заслуги. Но его заслугам стоит отдать должное. Многие пророчат ему мое место.

Его место? Что это значит? Какое место? Он имеет в виду круг обязанностей? Если так, то мои мне никто не объяснял.

— И каково же твое место? И каково мое?

— Третий круг — общество равных. Но все мы люди. А людям нужен тот, кто будет их направлять, и так каждый занимается своим делом, не отвлекаясь на чужое, — он явно имел в виду себя. — Что касается тебя, как я уже сказал, Рихарда пророчат в мою смену, но у меня есть кандидат получше. И он сидит передо мной.

Вот тут у меня дар речи пропал. Я? Но я не могу, я учёный, а не какой-нибудь, скажем, премьер-министр. Да и куда мне занимать его место, оно ведь все еще его. Или он собирается уходить? Или знает, что его хотят убить? Ужасно даже просто представить, что будет, если я его снова потеряю. И это будет уже не просто «уехал», это будет необратимое «умер». Но я не хочу остаться без него!

Пока эти мои мысли в панике метались в голове, карета остановилась. И я поняла, что просто не могу промолчать:

— Но я не хочу быть твоей сменой! — помимо моей воли в голосе звучала выдающая меня с головой паника.

Он улыбнулся мне такой доброй улыбкой, какой умел улыбаться только он, поднял руку и положил ладонь мне на щеку:

— Вот поэтому это и должна быть ты, — он мягко погладил мою щеку большим пальцем. — И не волнуйся, я собираюсь оставаться на своем месте еще лет эдак сто минимум.

И все это шарахнуло мне в голову новым зарядом положительных почти забытых эмоций, и я так и осталась сидеть, замерев. Николас убрал с моей щеки свою руку нехотя, но предназначенная мне улыбка так и осталась на его лице, когда он отворачивался, чтобы покинуть карету. А я, так и не сумев сказать ни слова, просто осталась внутри.

Николас был любовью всей моей жизни, и если не скрывать ничего от самой себя, он ею же и остался. Я все еще люблю его, и мне нравится это чувство. У любви нет ревности, нет границ, нет правил и нет эгоизма. Любовь — это лично мое, это то, что я к нему испытываю, это желание, чтобы у него все было хорошо, это радость за его победы и желание утешить его в горести. И вопреки расхожему мнению, настоящая любовь не приносит боли, потому что она не тянет за душу, как ревность, и не требует ничего взамен, как желание получать внимание. Просто при взгляде на объект любви становится хорошо, как мне и было с ним рядом.

Чтобы хоть как-то угомонить свои эмоции, по прибытию домой я сразу отправилась в свою лабораторию в подвале. Однако это не помогло, все валилось из рук. Я умудрилась пролить и смешать вместе пару реагентов, с которыми этого делать не стоило, а еще переборщить с количеством для другого состава, в итоге жидкость, шипя и пенясь, радостно перелилась через край мензурки и растекалась по всему полу как раз тогда, когда внутрь шагнула Ада.

— Не наступи! — бросила я ей.

Девушка несла в руках поднос с едой и чуть не выронила его от неожиданности. Она замерла перед самой лужей и осторожно посмотрела мимо подноса вниз:

— А что это?

У меня было слишком хорошее настроение, и я даже с улыбкой пошутила:

— Вполне возможно, оно тебя сожрет.

Адельгейда не сочла это шуткой и забавно попятилась на пару шагов назад, стараясь не уронить поднос, отступая к ступенькам. Впрочем, неудивительно, я и вправду иногда делала тут то, что могло сожрать.

— Зачем ты это принесла? — я покосилась на ее поднос.

— Вы сегодня не завтракали и не обедали, — она была возмущена этим фактом.

— Я не просила обед, — я отвернулась обратно к пробиркам.

— Ну а я вот, принесла.

Она уже давно взрослая, а все еще упрямая, как мелкая девчонка! Все старается позаботиться обо мне. Конечно, мне это приятно, но я бы предпочла, чтобы она проявляла это в других вещах. Например, была внимательнее, когда дело касается действительно серьезных вещей вроде правил магов.

— И ты догадалась принести это сюда, — в моей лаборатории могло случиться все что угодно.

— Если бы я не принесла, вы бы и не вышли, — парировала она. — Вы очень увлекаетесь, так нельзя!

Что ж, не могу сказать, что она совсем уж не права. Да и сейчас, прислушавшись к себе, я поняла, что есть в самом деле хочется. И я вздохнула в ответ, молча соглашаясь, и начала стягивать с себя перчатки:

— Неси наверх, скоро приду, — мне нужно было пару минут прибраться здесь и расставить все по местам.

— А вот если бы тот тощий чародей пришел, вы бы сразу вышли, — она обиженно надулась, но пошла с подносом наверх по ступенькам.

Похоже, Рихард ей серьезно не даёт покоя. Но не в том смысле, в каком я бы хотела, не опасается его, а банально ревнует и явно хочет поговорить об этом. Что ж, помню и я себя такой, и в таких случаях Николас просто терпеливо ждал, пока я заговорю сама. Вот как сегодня в карете. Ох ты ж черт, а ведь и правда. Вела я себя так же глупо.

Разобравшись с лабораторией, пока все это обдумывала, я поднялась до небольшой столовой, где обычно мы с Адельгейдой принимали пищу. Себе она ничего не стала готовить, видимо была не голодна. Я же начала есть, ожидая, пока она начнет говорить, но она молчала. В отличие от Николаса, мои нервы железными не были, и я покосилась на нее, мнущуюся в сторонке:

— Садись, не стой. Не голодна?

— Нет.

Ада постояла еще пару минут, но на этот раз я реагировать больше не стала, и она сама подошла и всё-таки села, но молча. Как мне надоели все эти игры. Маги частенько любят подобные, хотя им уже по много десятков лет. Аде это, по крайней мере, простительно. И я, чтобы просто не начать раздражаться, спросила:

— Ну, спрашивай, что хотела.

А как вел себя со мной Николас в таких случаях? Если повспоминать, то я всегда старалась сама так себя не вести. У нас с ним были совсем иные отношения, и приложить опыт его наставничества к Адельгейде у меня не получалось.

— А он вам правда нравится? — спросила она.

Это она о Николасе? Минуточку, она же о нем не знает.

— Кто?

— Ну, этот, тощий высокий и пронырливый.

Опять она со своим уличным сленгом. Я еле заметно поморщилась и поправила ее:

— Архимагистр Кросс, — ей положено называть его именно так.

Но в моем обществе она обычно не церемонилась:

— Ну да, он. Он вам нравится?

А что, он нравится ей? Я серьезно забеспокоилась. Влюбленность юности тяжело забыть, а Рихард слишком опасен и лишён сострадания, чтобы в него влюбляться. Или это она о его утреннем наказании?

— Не волнуйся, он на тебя глаз не положил.

— Да я не об этом вообще! — возмутилась она. — Он мне совсем не нравится. Просто от таких, как он, ничего хорошего ждать не приходится. Подумала, вас стоит предупредить.

Это даже мило — предупреждать змею, что перед ней мангуст.

— Он маг, Ада, разумеется, ничего от него ждать не приходится.

— Нет, вы не понимаете, я даже пока жила на улице, таких не встречала. Да даже этот магистр Греймс ничегошный по сравнению с ним. Этот тощий — полная жопа!

— Во-первых, Ада, прекрати выражаться по-уличному. А во-вторых, я рада, что ты это понимаешь. С ним надо быть намного более осторожной, чем была ты. Будь паинькой, делай все, что он скажет, не совершай глупостей, рядом с ним ходи на цыпочках и бойся таких, как он. Они опаснее, чем многие чародеи, о которых я рассказывала.

Ада какое-то время молчала, пока я доедала, а потом спросила чуть тише:

— Архимагистр Хадзис, а можно вопрос?

Ну вот, я «архимагистр», сейчас что-то серьезное выдаст или попросит. Я внутренне напряглась, внешне продолжая неторопливо доедать.

— Спрашивай.

— А у вас это все по обоюдному согласию?

Какой интересный вопрос. Я вытерла губы салфеткой, взяла бокал с вином и посмотрела на нее, начав рассказывать то, что уже и так по-всякому тысячу раз повторяла:

— Видишь ли, это не имеет значения. Я уже говорила и буду повторять, сколько потребуется. Хочешь выжить среди чародеев — пользуйся всеми своими возможностями без исключений. Более того, при правильном подходе ты даже в постели сможешь буквально командовать и вполне себе получать удовольствие от процесса. Не со всеми, конечно. Те, кто повыше рангом, могут не особенно учитывать твои пожелания, однако все они люди, и большинству из них хочется гордиться тем, что они делают. Им хочется достижений. Удовлетворить женщину в постели — тоже достижение. Более того, если ты покажешь, что секс для тебя — больше, чем просто возможность приятно провести время, ты покажешь свою слабость, и этим начнут пользоваться. Никогда и никому своих слабостей не показывай.

Внезапно зазвонил дверной колокольчик, прервав меня, и я кивнула ей на дверь, чтобы она открыла. Я могла бы легко открыть и сама, но если на пороге маг, то всё должно соответствовать принятым правилам. Адельгейда младше по статусу — ей и открывать. Иначе это точно будет замечено, и соответствующие выводы будут сделаны.

— Позови архимагистра Хадзис, — раздался смутно знакомый голос от входа.

И где я его слышала? Пока Адельгейда вежливо по всем правилам сообщала, что сейчас меня позовет, я уже вышла. В прихожей стоял один из магов-охранников Рихарда, его первый помощник Оливер Гейт. Увидев меня, он приветственно кивнул:

— Госпожа Хадзис, я ненадолго. Велено передать вам, что господин Кросс задерживается и сегодня вечером появиться не сможет, — он покосился на Аду, но продолжил, аккуратно подбирая слова. — Мы преследовали нашу цель, пока ее следы не кончились, но господин Кросс посчитал, что может найти новые следы, и отправился в преследование дальше.

— Это всё?

— Да, госпожа. Я могу идти?

Судя по его поведению, Рихард уже объяснил ему мой новый статус.

— Иди. Спасибо, Оливер.

Он кивнул и, попрощавшись, ушел. Я же начала обуваться, надо Николаса предупредить. Где он остановился, я знаю. Люкс в его гостинице всего один. И еще, честно говоря, просто хотелось ухватиться за причину немного побыть в обществе Николаса.

О том, что будет, когда Рихард вернется, думать не хотелось. Я бы хотела залезть с ним в постель и не вылезать оттуда несколько суток. Но теперь здесь был Николас, который вызывал во мне те же чувства. И я совершенно не представляла, что мне делать и как себя вести, когда буду общаться с ними обоими. Если на минутку отстраниться от своих чувств и подумать, то по всем правилам я спокойно могу спать и с тем, и с другим и не скрывать этого от них. Да в общем, могу даже быть с ними одновременно, если все мы трое против не будем. Однако они настолько разные, насколько это вообще возможно, а предпочтения Николаса в постели и вовсе исключают Рихарда из этой схемы.

Раздумывая обо всем этом, я добралась до гостиницы Николаса и с помощью портье нашла нужный мне этаж с номером люкс. Это был очень хороший номер, занимающий весь этаж целиком. Лучший номер в одной из лучших гостиниц — Николас не мелочился.

Уже стоя перед его дверью, я на секунду спасовала, думая, а что же конкретно я ему скажу, когда войду, но решила просто положиться на ситуацию и действовать по принципу «куда вывезет, туда и поеду». От помещения за дверью веяло легким флером магии, навскидку похожей на защитную, но сложно определить точнее, хитрая она какая-то.

Я постучалась в дверь и изнутри услышала в ответ дорогой мне голос: «Войдите». И вместе с этим защитный полог начал опускаться.

Николас сидел за столом и разбирался с какими-то бумагами. Сердце защемило — это было очень привычное для меня зрелище. Когда я вошла, он поднял на меня взгляд. Стараясь унять стучащее сердце, я направилась к его столу:

— Говорить здесь можем? — а потом поняла, что лучше уточнить, что конкретно я имею в виду, и продолжила. — Я не имею в виду, что вопрос настолько важный, чтобы пологом воздуха накрывать, тем более среди нас таких нет, однако моя информация не для любого уха.

Николас был, как обычно, спокоен, и на его фоне я ощутила себя такой же суетной, каким мне кажется на моем фоне Рихард. Николас взялся за свою чернильницу, подержался за нее пальцами, и я ощутила, как эта странная магия снова поднимается вокруг нас, то ли скрывая, то ли защищая нас от внешнего мира. Артефакт!

Артефакты — это огромная редкость. Способ их создания уже давно утерян. Что ж, если у кого они и остались, то это третий круг. Ничего удивительного.

Размеренным вежливым жестом Николас указал ладонью на стул перед своим столом, приглашая присесть, а сам сложил бумаги в стопку и постучал ими по столу, выравнивая, показывая тем самым, что он закончил свои дела и теперь его внимание полностью мое.

— Я ненадолго, — я присела на стул, объясняясь, как обычно, емко и по существу. — Приходил Оливер, помощник Рихарда. Сказал, что тот отправился в погоню и вечером его в городе не будет.

Николас на секунду задумался над моими словами, потом кивнул и поднялся со стула:

— Чаю?

Я все еще немного нервничала, но этот вопрос предполагал спокойную атмосферу и уютную обстановку, и я с удовольствием согласилась и тихо выдохнула, успокаиваясь:

— Чаю, — я даже чуть улыбнулась.

Он отошел от своего стола, чтобы налить чай в небольшую чашечку, оставив документы в открытом виде. Ни один чародей никогда так не сделает, не говоря уже о том, чтобы поступить так в присутствии другого чародея. И что это значит? Все ли в третьем кругу так поступают друг с другом, или он все еще помнит наш с ним договор о взаимном доверии? В любом случае, он знал, что я не удержусь и посмотрю, и я посмотрела. Интересного там ничего не было — какая-то важная правительственная переписка королевы с Ост-Индией. Разумеется, Уроборос контролировал подобные вещи.

— Что-то серьезное? — уточнила я у Николаса, пробегая взглядом по перевернутым строкам документа.

Он направился обратно ко мне с двумя чашками в руках и уточнил:

— Тебе правда интересно?

В его голосе не было попытки оскорбить или чего-то подобного, таков стиль его общения. И он просто прямо задал интересующий его вопрос, чародеи так обычно не общаются. Так общались мы, но строго между собой. Вот и ответила я по привычке честно:

— Не особенно, — и смущенно улыбнулась. — Скорее, хотела узнать, не нужна ли моя помощь.

Он поставил чашечку с чаем передо мной на стол, а сам обошел и сел на свое место со второй чашечкой в руках:

— Твоя помощь нужна всегда, — он отпил немного чая.

Его спокойствие заразно, и я с удовольствием ему поддавалась. Я расслабленно сделала то же самое, и только после этого он продолжил:

— От Рихарда этого следовало ожидать. В этом смысле он напоминает тебя, — он снова немного задумался.

— Это проблема? — на всякий случай уточнила я, при этом даже не совсем понимая, что именно он имеет в виду.

— Уставший ученый делает ошибки, даже если он на грани открытия. Рихард явно нашел больше, чем искал, и не смог удержаться. Вот поэтому вы похожи. Если вам кажется, что цель близка, вы будете нестись к ней, забывая обо всем вокруг, в том числе и о себе.

Вот я сейчас не пойму, он сделал мне этим комплимент или наоборот. А впрочем, в его случае вполне вероятно, что он в самом деле не вкладывал эмоционального подтекста в свои слова, а просто прокомментировал факт или просто ответил на мой вопрос. И я снова отхлебнула чаю, ища повод остаться здесь, у него, в этой умиротворяющей обстановке, еще хотя бы на несколько минут. И он сам помог мне, продолжив неторопливый разговор:

— Сервуса ван Грейна нашли мертвым в номере своего отеля. Он являлся чародеем другого государства, поэтому дело как политически непростое потребовало моего участия.

— Теперь и Сервус… — я немного погрустнела и задумалась. — Отчего он умер?

Мне и раньше было тревожно, когда я обдумывала смерти тех, кого я считала магами своей новой школы, а теперь, после смерти Сервуса, я осталась последняя, и тревожный колокол в моей голове громко зазвенел.

— Официальное заключение — сердечный приступ. Расследование Уробороса это подтверждает.

Он отставил опустевшую чашечку и открыл ящик стола, доставая оттуда тетрадь, пока я продолжала:

— У него все было в порядке, когда он гостил у меня.

— Он не имеет значения, Кали, — мягко и спокойно ответил Николас, положив тетрадь перед собой. — Это записи его исследований. Насколько мне известно, вы вместе собирались открыть новую магическую школу.

— Да, это так, — я бросила взгляд на тетрадь, было бы интересно ее почитать.

— Довольно опасное предприятие, — отметил Николас. — У всех новаторов всегда много врагов.

Ну вот зачем он касается больных тем?

— Да, но не сидеть же сложа руки, — ответила я почти с возмущением. — Только так Уроборос и будет развиваться. Новая школа на благо Уробороса.

— И ты готова умереть на благо Уробороса? — уточнил он с каким-то скрытым подтекстом, которого я не разобрала.

— Ну, это моим врагам еще надо постараться, — самоуверенно, но небезосновательно заявила я.

— Надеюсь, обойдется без этого, — ответил он и протянул мне тетрадь. — Записи ван Грейна зашифрованы, и я мог бы их расшифровать, но времени на это жаль. Возможно, ты что-то знаешь и могла бы упростить задачу?

Да, я знала. Сервус поделился со мной словами-ключами к своему шифру как раз на вот такой случай. Но мысли мои сейчас были совсем не об этом. Я с подозрением посмотрела на Николаса и взяла тетрадь, но не открыла, глядя на плотный переплет обложки, и серьезно задумавшись. «Выгони его», — вот что сказал парой дней раньше Рихард. «Он не имеет значения», — вот что сказал только что Николас. Если он не имеет, то кто имеет? Осталась только я. И теперь я из третьего круга, я — важна.

— Ты знаешь, кто его убил, так, Николас?

Он совсем немного склонил голову набок, продолжая меня внимательно слушать, ничего не ответив и не собираясь. И я продолжала свои размышления:

— Значит, Рихард — Черная Рука третьего круга, верно? Он или его люди убивают неугодных третьему кругу людей. Хорошо, допустим, это всё понятно. Но вот чего я не понимаю: за что? Почему его убили?

И это, последнее, уже было вопросом.

— Вот оно, еще одно подтверждение тому, что тебе в третьем кругу самое место. Легко и быстро связала вместе факты, которые обычным людям казались бы незначительными, — улыбка тронула его глаза и губы.

— Нет-нет, даже не думай заговорить мне зубы, — я вздохнула и пока отложила тетрадь Сервуса на стол перед собой. — Что происходит, Николас? Вы с Рихардом не договорили мне что-то очень серьезное.

— Я попросил его пока обходить эту тему стороной. В моих планах было посвятить тебя во все это сегодня вечером в присутствии Рихарда и сразу обсудить план ближайших действий, но обстоятельства повернулись иначе. Что ж, значит, расскажу сейчас. Это долгая история, и начать придется издалека, — он встал, взяв свою чашечку, и кивнул на такую же пустую мою. — Еще чаю?

Разговор, похоже, будет долгий. И я, немного подумав, кивнула. Он налил еще и вернулся на свой стул:

— Когда-то давно чародеев было намного меньше, чем сейчас. Уроборос был на пике своего развития, и управление находилось в руках совета из примерно десятка самых сильных чародеев. Почти как нынешний третий круг, но тогда деления на круги не было. Можно сказать, они стали первыми представителями второго круга. Сейчас нет точной информации, сколько их было и как всё началось, но они пошли друг против друга. Со временем они поубивали друг друга, а оставшиеся скрылись с глаз Уробороса так же, как сейчас Уроборос скрывается от остальных людей.

Он замолчал, делая пару неторопливых глотков чая, и я за это время уточнила:

— И в чем проблема?

Он поставил чашечку на стол и пристально посмотрел на меня:

— Проблема в том, что девять из них до сих пор живы, Кали. Они зовут себя Старейшинами. Весь третий круг — их верные псы, а остальные даже не подозревают об их существовании.

Я покрутила свою чашечку на столе, задумчиво глядя на него в ответ:

— И… я все еще не поняла проблему. Ну, живы, и что?

— Они немного… Их восприятие сильно искажено. Развитие Уробороса осталось для них в далеком прошлом, а всё, что они делают сейчас, это лишь пользуются его ресурсами вместо того, чтобы развивать и улучшать. И их война мешает нам, третьему кругу, это делать, поскольку текущая ситуация им очень выгодна и нам запрещено что-либо менять. При этом их сила настолько велика, что их можно назвать полубогами. Я с трудом могу представить, кто способен с ними справиться. За малейшую провинность они жестоко карают. Если им просто покажется, что их предали, они без раздумий убьют этого чародея, а также всех, кто с ним, по их мнению, был связан, и всех, кто попадется под горячую руку, просто потому что они могут.

Какие дурные вести. Я даже немного сникла. А я-то надеялась, что третий круг почти всесилен и способен исправить то, ради чего я так старалась. Исправить Уроборос. И все же, при чем тут Сервус?

— Намекаешь, что Сервус предал их и его за это убили? Ну нет, многое не сходится, он ведь даже не из третьего круга.

— Старейшины боятся за свои жизни. А еще они отлично знают, на что способны их школы магии. И у нас, у третьего круга, есть четкий приказ убивать всех представителей их школ. Это — одна из тех немногих вещей, в которых они солидарны.

Вот тут я серьезно удивилась:

— То есть я и Сервус — представители школы одного из Старейшин?

Николас кивнул:

— Он называет ее школой Изменений, а представителей свой школы — меняющими.

Вот и проблема имени школы решилась. Зато появилась другая:

— И теперь вы должны меня убить? — я поежилась.

Мне как-то не верилось, что Николас сделает это. Да и если бы хотел, уже бы убил, ведь Рихард следил за мной очень давно.

— Были бы должны, если бы сообщили им, какова твоя школа магии. Да.

— То есть вы приняли меня в третий круг, и при этом Старейшины не знают, что я из их школы?

— Да, все так. Рихард — мастер-шпион и Черная Рука Старейшин. Он — их основные глаза и уши. Сервус был якобы последним, и его смертью Рихард купил время нам и себе, потому как каждый из нас отчитывается за ошибки перед Старейшинами лично.

— Хм. Жаль ученика Сервуса, мальчишка был ни при чем.

— Ученика? — Николас вопросительно поднял бровь, отодвигая пустую чашечку.

— Да, мелкий маг Земли. Моей ученице Адельгейде он нравился, — я задумалась, а потом добавила. — Его тоже убили?

— Нет, его тела не было, а подробности только Рихард мог бы объяснить. Но о нем не стоит беспокоиться, представителям школы Земли ничего не грозит. Объявится где-нибудь, и его определят к новому наставнику, — он кивнул на тетрадь. — Что насчёт этого? Вряд ли информация там очень важна, но на всякий случай просмотреть его записи стоит.

Я опустила взгляд, чтобы посмотреть, о чем он:

— Ах, ну да. Да, я знаю, как их расшифровать. Много времени не потребуется.

И я замолчала. Кажется, все вопросы выяснены, и мне пора. А уходить не хочется. И я вспомнила, как иногда раньше сидела в его кабинете, пока он работал, наслаждаясь его присутствием и тем спокойствием, что оно давало, и вопрос сам сорвался с губ:

— Могу я побыть здесь, пока читаю?

Николас спокойно кивнул:

— Располагайся, где тебе будет удобно, — его задумчивый взгляд задержался на мне лишь на секунду, после чего он снова взялся за свои бумаги.

И это было так привычно, что в голове сами собой всплыли воспоминания прошлого.