Не бесите боевых грифонов, или любовь на краю света

Глава двадцать третья

Сколько можно смотреть на сон ребёнка? Бесконечно, наверное. Уля и Ришка спали. Сладко. Счастливо. Думаю, впервые за последнее время!

Тёплая одежда, сытная еда и забота взрослых. Ощущение защищённости и покоя накрыло с головой, и они уснули. Крепким, здоровым сном. Без сновидений. Хотя кто знает, может быть, им снится полёт на Колокольчике? Радуга над водопадом? Я закрыла глаза, пытаясь представить их сон…

Уле и Ришке снилась мама. И это был… счастливый сон. Она гладила их по голове, а они рассказывали о том, как все вместе варили распознающее зелье с её величеством, королевой Леей! Как летали на грифонах, и что у них теперь есть сапожки, тёплые плащи, Джо и… дядя Ролан. Женщина залита золотым светом, словно образ всепрощающей, всесильной Милосердной. Она подняла на меня глаза и улыбнулась:

— Спасибо тебе, девочка. Иди к нему. Иди!

Я вздрогнула. Ну надо же! Пришла полюбоваться на детей и сама уснула. Бывает же такое! Тяжёлый день.

Подоткнула каждой одеяло, попросила Милосердную хранить детей и выскользнула в коридор. Моя спальня рядом. Раздеться, нырнуть в кровать и забыться сладким, безмятежным сном, таким же, как у девчонок! Мне нужны силы.

— Тик-так, тик-так, тик-так…

Часы на каминной полке. Никогда не замечала, что они так громко тикают! Спать же невозможно! Укрылась с голой — не помогло…

Жарко.

Встала, открыла окно. Свежий воздух взбодрил, и я почувствовала, что хочу есть. Вздохнула. Позвонила в колокольчик. Никогда так не делала, но… Всегда хотелось!

Вошла перепуганная служанка — слухи во дворце передаются с потрясающей быстротой — из прислуги никто не спит, все боятся призрака служанки-отравительницы.

— Моя госпожа?

— Принесите чаю с ромашкой, пожалуйста. И… Что-нибудь поесть.

— Сию минуту, ваше сиятельство. Сейчас принесу! А вам тоже страшно, — вдруг прошептала она, бледнея. — Страсти-то какие, а? Вы, если что, кричите! Стража тут, рядом.

— Спасибо, — вздохнула я. — Непременно закричу.

Она уже хотела уйти, но я её окрикнула:

— Постойте!

— Да, мидели?

— Подойдите.

Она подошла. Я внимательно разглядывала белоснежный накрахмаленный чепчик, приколотый булавками к причёске.

— Можете снять его? Пожалуйста. На одну минуту.

Девушка неожиданно насторожилась:

— А вам зачем?

— Хочу кое-кого отравить! — огрызнулась, злясь на эту дурочку. — Мне нужно кое-что проверить в интересах дела, ясно? Снимай живо!

Она сняла. Я развернула сложенную в несколько раз жёсткую накрахмаленную ткань. Служанки подворачивали чепец с задней стороны, чтобы он был больше похож на кокетливую шляпку, приколотую булавками к причёске, но если его развернуть, как положено, то…

То всё равно ничего не получалось! Чепец скроен так, что на лоб его всё равно не надвинешь, слишком неглубокий. Служанка, внимательно следя за моими манипуляциями, быстро поняла в чём дело. Дурочка, но не совсем.

— Сейчас их так уже не кроят, — заметила она. — Иначе подворачивать, как модно сейчас, будет неудобно.

— А раньше? Раньше их кроили по-другому?

— Спросите у Мадлен. Она такая рукодельница! И всё-всё знает! Она рассказывала, что раньше пояс на переднике был не менее двух с половиной метров с каждой стороны, потому как в моде были большие банты! Их крахмалили до хруста! Говорят, с таким грузом сзади спина ровнее… Но это же сколько ткани понапрасну!

— А у той женщины? У неё сзади был большой бант?

— Я не знаю, ваше сиятельство. Я её не видела.

— Ясно. Спасибо! Очень помогли!

И я, не выпуская чепчик из рук, бросилась по коридору к спальне Ролана.

— Куда же вы? А чай?

Какой чай? Мне нужно срочно ему рассказать, что…

Я сперва влетела в спальню к мужчине в одной ночной рубашке и с зажатым в кулаке чепчиком служанки, а потом только осознала, что сделала.

Он сидел на кровати обнажённый с разметавшимися по плечам чёрными волосами, со злым, недовольным орлиным взглядом, насупленный, раздражённый. И я вдруг почувствовала, что он тоже… Так же, как и я, ищет повод ворваться ко мне, ищет, но не находит. У меня… У меня хотя бы есть чепчик, а у него… У него ничего нет!

— Джо…

— Ролан!

Мы кинулись друг другу в объятия. Так, как будто от этого зависела судьба этого мира, счастье королевской четы, здоровье всех новорожденных королевства, их магический потенциал и дары Милосердной человечеству на ближайшие несколько десятилетий.

Я сорвала с него простынь, он с меня одежду. Рубашка белой птицей взлетела к потолку (вместе с чепчиком служанки, о котором я напрочь забыла в тот самый миг, как увидела на кровати голого мужчину, и о чём только мы, женщины, думаем?) Его рваное, хриплое дыхание злилось, мои стоны извинялись, как могли. Мы выясняли отношения без слов, он без слов вновь сделал мне предложения, я без слов сдалась и сказала «да», мы обещали друг другу не ссориться и удочерить девчонок, спасти Приграничье и…

И много чего ещё. Я поняла, что мне он нужен. Что я не просто прощаю и отпускаю Норфолка, я вообще не понимаю, как всё это могло когда-то случиться со мной.

— Джо?

— Ролан?

— О чём ты думаешь?

— О том, что я счастлива.

— Джо. Любимая.

— Чепчик!

— Что?

— Я, когда пришла к тебе, у меня в руках был чепчик! Чепчик служанки. Где он?

— Хммм. А что… Это… интересно. Мне нравится! Давай попробуем.

— Ролан! Прекрати!

— Почему?

— Я не об этом!

— Жаль.

— Просто найди его, это важно!

…

Я начала улыбаться прежде, чем раскрыла глаза. Мой побег к Ролану, наша ночь.

Мне снился чепчик. Он летал над горами, а потом, обернувшись белоснежным голубем, взмыл в чистое высокое небо.

Но дело, конечно, не в нём, а в том, как сладко, как нежно Ролан всю ночь…

Труба запела тревогу. Сердце замерло от страха, воздух стал комом в горле, не протолкнуть, не продышаться.

Вскочила, хотела одеться, но тут поняла, что прибежала к Ролану босиком, в одной ночной рубашке и победно зажатым в кулаке чепчиком… Просто молодец! Чем думала? Правильно, ничем. Вообще не думала.

— Не выходи, — приказал уже одетый Ролан с мечом в руках (и как он успел, волшебство какое-то!). — Гвардейцы защитят, если надо, выведут.

— Девочки.

— Их приведут, королеву и девчонок заберёшь с собой, ваша задача — уцелеть. Возьмёшь для ее величества Верного. Дети летели на Свирепом — он к ним привык.

Кивнула. Закрыла глаза — короткий поцелуй, как ожог.

— Я тебя люблю, — говорит он.

— Я тебя люблю, — эхом отзываюсь я.

Грохот, лязг оружия. Крики. Сжимаю кулаки, злясь от собственного бессилия и ярости на того, кто снова затеял какую-то свару. Что?! Крови мало пролили? Сирот мало по королевству скитается? Узнаю кто, сама покалечу, отберу работу у палача.

Ругань Ролана за дверьми и… смех. Взахлёб. Кузен короля на кого-то орёт, а я от пережитого ужаса перестаю слышать слова. И вдруг понимаю, кто это так веселится. Его величество!

Пробираюсь к двери. Всё равно от меня, трясущейся в спальне монсеньора, толку мало. И вообще я себе решительно не нравлюсь. Когда это я успела превратиться в такую размазню?

Да, я, конечно, в одной ночной рубашке, но о репутации уже всё равно думать поздно, не говоря уже о том, что никогда я о ней, собственно, и не задумывалась раньше, так что нечего и начинать!

Приоткрыла дверь, выглянула. Король Альфред. В лёгкой зачарованной кольчуге с обнажённым мечом хохочет, аж слёзы брызжут из лазоревых глаз.

— Что происходит? — спрашиваю.

— О-о-о-о, — моё появление вызывает восторг.

Его величество убирает меч в ножны, начинает хлопать себя по ногам и сгибается пополам. Веселится, значит.

Ему бы пару хороших затрещин, чтобы в себя пришёл. Но… Король всё-таки. Я пожимаю плечами, беру кувшин с водой и исключительно из уважения к короне не выплёскиваю в лицо, а набираю в рот, изображая фонтан.

— Джоан!

— Что случилось?

Труба и топот смолкли — в замке вдруг стало совсем тихо.

— Тебя похитили!

— Кто? — изумилась. — Меня? Ролан? Нет, я сама… О…

Поняла, что сказала. Альфред хотел было загоготать снова, но сдержался, покосившись на кувшин у меня в руках.

— Ну кто бы знал ещё, — он кивнул на салфетку, что лежала на столике и, дождавшись, когда я её милостиво подам, стал вытирать мокрое лицо. — Ты же записку не оставила.

Я вздохнула. Стыд-то какой… Потом представила, как пишу:

«Его Величеству, королю Альфреду.

Не беспокойтесь! Я у Ролана. Срочный вопрос по поводу чепчика. А ещё мне очень надо. Вернусь поздно, не ждите!

Джоанна».

— Девчонки проснулись — тебя нет. Подняли тревогу.

— Но… у меня в покоях была служанка. Почему она?

— Сменилась, решила не связываться, кто знает. Рад, что вы помирились. Ролан был вчера сам не свой.

Милосердная! Какой ужас. И как теперь девочкам в глаза смотреть?

— Ты такая потешная, когда краснеешь, Джо, — глаза короля сверкнули озорным огнём. — Наряд невесты тебе будет к лицу.

— Не замок, а полное безобразие! — зарычал Ролан, входя. — Что у меня за жизнь, а?

— И не говори, — вздохнул король. — И у меня, знаешь ли, на утро были планы получше боевой тревоги.

— Королеву я предупредил, — нахмурился Ролан. — Девочек тоже. Одежду служанка сейчас принесёт.

И вдруг захохотал. Я с надеждой покосилась на кувшин с водой, прекрасно помогает от мужских истерик.

— Водички? — участливо спросил король. — Знаешь… о своих планах жениться ты заявил громче всех.

Король окинул нас совершенно издевательским взглядом и вышел.

Монсеньор вздохнул.

— Рой, — вдруг сказал он. — Джо, я прошу называть меня по имени.

— Оно у тебя все-таки есть? — рассмеялась я.

Он сначала нахмурился, потом прижал к себе и прошептал:

— Представь себе.

Подхватил меня на руки и закружил по спальне:

— И у меня были совершенно другие планы на это утро.

— А именно, — не дала я себя отвлечь. — Найти чепчик, Мадлен и навестить герцогиню Норфолк.

— Джо, ты невозможна!