Не бесите боевых грифонов, или любовь на краю света

Глава четвертая

Я посмотрела в темные непроницаемые глаза с яркими вспышками лазоревых искр. Это и знак того, что магией Спасительница не обделила, и признак королевской крови. Ох уж мне эта монаршая печать во взгляде…

Я вспомнила глаза Норфолка, но тут же силой воли заставила образ сгинуть, мысленно приказывая никогда не возвращаться.

Не сметь! Не сметь думать о нём…

Итак, непрошеный образ Норфолка мы прогнали, теперь подумаем вот о чём: и что это в моей северной глуши, куда я не просто так забралась, а с надеждой спрятаться от назойливых воспоминаний, делает некий Ролан, кузен его величества? С какой, спрашивается… м-м-м… радости его сюда занесло?

Даже у Альфреда никогда не было такого язвительно-высокомерного взгляда. С другой стороны, относительно меня король был не совсем объективен по известным причинам. Его величество всегда смотрел на меня более дружелюбно, чем на весь остальной мир.

В глазах Ролана, увы, дружелюбия не наблюдалось. Совсем. Равнодушный, холодный блеск чёрных алмазов на короне Альфреда. Глаза-алмазы прожигали насквозь, словно резали острыми гранями.

Мне бы потупить взор, и конфликт исчерпан, но я стояла прямо, не опуская глаз. Высшие аристократы воспринимают это как вызов, но сколько себя помню, я ни разу не смогла отказать себе в удовольствии их поддеть. Стыдно сказать, я и с его величеством проделывала нечто подобное, помнится, но мы ведь уже говорили о том, что король относится ко мне особенно тепло. Ох, когда-нибудь мне за всё это достанется, конечно, но раз так улыбнулась судьба и сам король — мой друг, зачем, в конце концов, лишать себя удовольствий?

Я улыбнулась вельможе и ответила:

— А вы что здесь делаете, Ролан?

Щека родственника короля нервически дернулась.

Ну? Скажи мне что-нибудь! Ответь. Взорвись! Ты же не только вельможа, не только статус и высокомерие, ты же человек, в конце-то концов…

Мужчина изящно поклонился, губы сжались в язвительную ухмылку, глаза полыхнули льдом. Думаете, чёрные глаза не могут смотреть холодно? Могут. Ещё как…

— Любезная графиня, я выполняю приказ его величества. Как, впрочем, и всегда, — прошипел вельможа ядовитой змеёй.

— А вы кто? — не выдержали нервы у молодого солдата.

Брови Ролана взлетели вместе с дружным возгласом грифонов:

— Г-р-х! Г-р-х! Г-р-х!

Интересно, это они так смеются? Выражают солдату своё презрение? А может… сочувствие? Всё может быть, конечно. Хотя… Это же грифоны Ролана, выдрессированные и блестяще обученные, у них и чувств-то никаких нет точь-в-точь как у хозяина!

Что же касается Колокольчика, то мой друг старательно делал вид, что всё здесь происходящее не касается его совершенно. Но я-то знала, что он со мной согласен и так же, как и я, терпеть не может напыщенного, высокомерного Ролана с его блестящей командой!

Я с сочувствием посмотрела на парня. Такой молодой и такой дёрганный. Ну ничего. Вот арендую аптеку, выпишу ему успокоительные. По собственным рецептам. Прослежу, чтобы принимал. А то, не ровен час, нарвётся служивый на кого-нибудь, менее философски настроенного к жизни, чем я или Ролан, прилетит ведь грифоном по темечку.

— А что здесь происходит? — раздался голос.

Мы с трудом расцепили взгляды с кузеном короля и обернулись. Я — с интересом, Ролан — с обычным ледяным высокомерием. К нам пробирался господин. Низенький, плотненький, туника расшита золотом, на солнце горит — глазам больно! Цепь с драгоценными камнями сияет, радугой поблёскивая, широкие рукава едва не касаются земли.

Мы с Роланом синхронно, временно забыв о наших разногласиях, удивлённо разинули рты. Ещё бы! Это ж самый пик придворной моды, аккурат годовой давности, — красота! Затянутый в узкие алые парчовые штаны щёголь судорожно прижимал платок к лысине, изо всех сил пытаясь быть грозным. Пыхтя, нарядный господин с трудом протискивался через толпу, пока на него злобно косились грифоны, беззвучно умоляя хозяина дать им это клюнуть хотя бы разок.

Не знаю, как Ролану, а мне вдруг стало неловко, настолько невзрачно мы оба выглядели на фоне франта. Я — в болотного цвета одеянии, Ролан — во всём чёрном, как и всегда.

Человек старался, а мы…

— Что тут происходит, я спрашиваю?! — повторил толстяк и грозно надул щёки.

— А вы, собственно, кто? — поинтересовался Ролан, хотя всё и так было более чем очевидно.

— Градоначальник Биргенгема, — с подозрением окинул он взглядом нас с Роланом. — А вы? Что вы тут делаете? Почему нарушаете порядок?

Я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Ну ладно я, существо безродное, хоть и графиня, но вот на кузена короля…

Бедный, бедный градоначальник Биргенгема…

Ролан и градоначальник бросили на меня одинаково недовольные взгляды: вероятно, я своим непочтительным, с трудом подавленным смешком испортила исторический момент, достойный быть воспетым летописцами.

— Ролан, — коротко представился кузен короля. — По повелению его величества я беру под свою руку Приграничье.

Лицо градоначальника приняло кислое выражение. «Под руку» славного Ролана ему явно не хотелось.

Люди, собравшиеся на площади, молчали. Никто из присутствующих не проронил ни слова, никто не высказал ни протеста, ни одобрения. Возможно, все они опасались солдат и грифонов, с которыми прибыл кузен короля.

— Ваша милость! — наконец жалобно пискнул градоначальник, явно не знавший, как обращаться к вельможе такого ранга.

— Мы разместимся в форте, — продолжил Ролан, не обращая на разодетого градоначальника ровным счётом никакого внимания. — Доклады о состоянии дел и о подготовке к зиме предоставите завтра в десять. Особенное внимание уделите обеспечению продовольствием.

— Слушаюсь.

Бедный, бедный градоначальник…

— Графиня, — Ролан посмотрел на меня. — Вы составите мне компанию.

— В каком смысле, монсеньор? — я на всякий случай подошла ближе к Колокольчику.

Ролан снова дёрнул щекой.

— Вы разместитесь с нами в форте, — пояснил вельможа тоном, не терпящим возражений.

— Благодарю за заботу, однако мне необходимо оформить в аренду аптеку, уплатить штраф за девочку, — я кивнула на всеми забытого ребёнка. — И там ещё были какие-то проблемы с молоком.

— С чем?

Лазоревые прожилки исчезли, тьма, непроглядная и грозная, взирала мне прямо в душу…

— Молоко, мой господин, — пролепетала Уля. — Для моей младшей сестрёнки.

Какая всё-таки храбрая девочка! Осмелилась ответить этому бесчувственному, холодному, высокомерному чурбану! В Академии магии ей самое место: уверена, девчонка ещё и талантлива, иначе и быть не может.

Ролан вздохнул, вскочил на грифона. Склонился ко мне:

— Жду вас на ужин, графиня. Завтра. К шести. Надеюсь, ваши… проблемы не помешают нам это сделать?

Грифоны исчезли в небе, унося всадников ввысь стройным клином, будто на параде, — фирменный почерк Ролана — человека, который никогда не упустит возможности покрасоваться!

Все с облегчением выдохнули, а я — больше всех.

— Что вы там говорили, моя дорогая графиня, об аренде аптеки и штрафах? — любезно поклонился мне градоначальник, алчно сверкнув золотым шитьём.

Кабинет градоправителя сиял не меньше, чем его расшитая золотом туника. Роскошная мебель, ковры цены не малой, стены украшены фресками известных мастеров, подсвечники инкрустированы драгоценными камнями… Не то, чтобы я была истинным ценителем искусства, но общение с контрабандистами даром не пропало — в ценных вещах я немного разбиралась. Размах впечатлял… Интересно, они здесь, в Приграничье, вообще слышали о том, что королевская казна пуста, и его величество ввёл негласную моду на скромность? Так выпячивать своё богатство в свете последних событий… да это просто неприлично!

Хозяин всего этого слепящего глаз великолепия не посчитал нужным представиться и предложить присесть. Вальяжно развалившись в огромном золочёном кресле (у Альфреда трон попроще будет), он снисходительно окинул гостей равнодушным взглядом, сложив усыпанные перстнями ручки на животе.

Да-а-а… Барк с его Министерством по налогам и сборам по сравнению с градоначальником Биргенгема просто аскет. Я, не стесняясь, восторженно озиралась по сторонам с искренним любопытством девчонки, в первый раз выбравшейся из глухой деревни в столицу. Потом всё это мне надоело, и я, кивнув Уле на место рядом с собой, опустилась на стул для посетителей. Не дожидаясь приглашения, потому как бесполезное это занятие, судя по всему. Поставила перед собой короб и решительно посмотрела в крохотные алчные глазки.

— Итак, господин… — я вопросительно приподняла брови, однако вместо ответа встретила столь же вопросительный, не сказать раздражённый взгляд разодетого в пух и прах толстячка.

— Это господин Шосс, — пришла нам на помощь Уля.

Какая… сообразительная девочка, подумала я, наблюдая, как господин Шосс старательно оттирает лысину надушенным батистовым платочком. Наконец градоначальник справился с этим занятием и, плотоядно улыбнувшись, проговорил:

— Графиня…

— Вержи́.

— Очень приятно.

Тяжёлая дверь бесшумно отворилась, и в кабинет бочком-бочком просочился господин аптекарь.

— Господин Шосс… Мне категорически не нравится решать финансовые вопросы в присутствии посторонних, — я откинулась на спинку кресла.

— Ну какой же я посторонний, — лучезарно улыбнулся Ллонк, — я ж теперь сиротам как дядюшка. Горе-то какое… Детки ж, можно сказать, на вот этих руках выросли, — старик для достоверности вытянул руки ладонями вверх, показывая, как именно всё это время он качал малюток.

Поняв по моему взгляду, что всё ещё не произвёл должного впечатления, аптекарь сделал попытку потрепать Улю по щеке. Девочка дернулась, а я, мгновенно выхватив из короба арбалет, молча положила оружие на колени.

А что? Прихоть у меня такая. Барышня я или нет?

— Вы мне угрожаете? — замер аптекарь.

— Ни в коем случае. Я предупреждаю. Оставьте детей в покое и смиритесь с тем, что аптека останется у них.

— И как же вы поступите, дорогая графиня, если мы решим по-другому? — прищурился градоправитель.

— Господин Шосс, — улыбнулась я. — Утром я услышала крик ребёнка, просившего о помощи. Во вверенном вам городе, смею заметить. Первое, что я сделала, — задумалась о том, где находится ближайшее соединение королевских войск? Надо же выяснить, кого ввести в городок, требующий наведения порядка. Но нам с вами невероятно повезло: помощь, благодаря отряду монсеньора Ролана, кузена его величества, совсем рядом — стоит лишь вестника в форт отправить.

— Но мне не показалось, чтобы монсеньор питал к вам какие-то тёплые чувства, — тут же ощетинился градоначальник.

Я окинула собеседника уважительным взглядом. Это же надо, каков знаток человеческих душ! С лету всё распознал!

— Это не помешает ему раскатать ваш Биргенгем по камушку, если со мной что-то случится. И на будущее, перед тем, как угрожать кому-либо, советую внимательно изучить верительные грамоты.

— Да разве ж мы угрожаем! — всплеснул руками господин Шосс, обменявшись с аптекарем понимающими взглядами. — А, кстати, можно посмотреть ваши документы?

— Непременно. После того, как незаинтересованные лица покинут кабинет, — ледяным голосом отчеканила я.

Грамоты господин Шосс разглядывал долго. Очень долго. Отложил свитки в сторону. Подумал. И снова стал перебирать. Подпись ему королевская не понравилась? Грифон на алой сургучной печати похож на ворону? Что не так?! Вот поеду во дворец, скажу Альфреду, чтоб был как-то повнимательнее с грамотами, которые он жалует направо и налево.

— Я вижу лицензию на использование лечебной магии, — начал градоначальник.

— И? — рыкнула я, потому как весь этот… спектакль уже начинал надоедать.

— Но нет документа о том, что вами окончена магическая Академия королевства либо ещё какое учебное заведение.

— Всё верно. Такого документа у меня нет и никогда не было.

— И как же вы можете лечить…

Я перестала улыбаться, поглаживая арбалет. Занеси в эту глушь любого командира, кроме Ролана, я бы покинула ратушу прежде, чем высохли чернила на подписанных документах. А тут…

— Вы всерьёз сомневаетесь в предоставленных мною бумагах?

— Нет, что вы.

— Считаете их подделкой?

— Нет, — опустил голову градоначальник.

— Согласно предоставленным документам, в подлинности которых вы, как мы только что выяснили, нисколько не сомневаетесь, я имею право заниматься лекарским делом и использовать магию?

— Да.

— Тогда вопрос о том, почему у меня нет документов об обучении в Академии, вас абсолютно не касается.

— Но…

— В чём дело?

— Вы ведь уедете, графиня Вержи?

— Рано или поздно — да.

— Вот! — неизвестно чему обрадовался Шосс. — А господин Ллонк останется.

— Значит, у вас, как у градоначальника, будет повод пригласить в Биргенгем хороших лекарей, пообещав им различные преференции. Вместо того, чтобы грабить сирот.

— Да кто ж поедет!

— На зиму я останусь, а весной — озаботьтесь. Если возникнут проблемы, я лично обращусь с этим вопросом к его величеству, думаю, кого-нибудь он всё же уговорит.

— Но у вас нет документа…

— Опять?! У меня лечился его величество Альфред и, кстати, не жаловался! — я вскочила, арбалет едва не упал — успела подхватить его на лету, и так получилось (случайно получилось, честное слово!), будто я направила его на Шосса.

— Вы хотите сказать, что вы и есть доктор Джо?

Ну наконец-то!

Градоначальник с тяжёлым вздохом вернул мои бумаги, решив, видимо, смириться с неизбежным.

Я было обрадовалась, но… очень скоро поняла, что… рано.

Мы до сумерек торговались с жадным градоначальником за каждую монету, которую должна была заплатить Уля за свой проступок. Потом господин Шосс пытался мне объяснить, что я не имею права заключать договор аренды, что девочка — несовершеннолетняя, и ей необходим опекун.

— Я буду её опекуном! — при этих словах я встала, намекая, что разговор окончен. — Уля, ты не против?

— Нет!

— Оформляйте, — я многозначительно сжала арбалет. — На девочку и её младшую сестру.

Денег с учётом штрафа за Улю и всех документов пройдоха Шосс вытянул столько, что этой суммы мне бы хватило на то, чтобы открыть собственное дело. И не где-нибудь, а в столице, аккурат напротив королевского дворца.

Любопытно у них тут всё устроено… Глумятся над пришлыми? Но, так или иначе, спорить сил не было, а денег было вволю: я ж не королевская казна. Поэтому я заплатила и, подхватив Улю, вылетела наконец из кабинета градоначальника.

— Уф, — с облегчением выдохнула я, запрокинув голову в вечереющее небо. — Ну, показывай дорогу, — улыбнулась я девочке. — Колокольчик, пошли!