НАВАЖДЕНИЕ

Ох, жуткая гроза явилась в тот июльский вечер. За час до неё протяжно выли собаки, а в воздухе вместо птиц и мошкары носилась необъяснимая тревога.

Громадная туча кралась долго. Таилась за горизонтом, пугала бешеными сполохами и мутным грохотом, ожидая исхода дня. И вот, в призрачных сумерках, выгоняя перед собой угловатую, разодранную в клочья линию тьмы, заявилась сама…

Сполохи обернулись молниями и леденящим душу громовым штормом. Земля дрогнула, жалостливо вскрикнули автомобильные сирены; растительность склонилась, съежилась, сжалась, поддавшись ярости предчувствий, и… грянул ужас.

Небо вспыхнуло злобными гримасами молнии. Ещё… и ещё… Удар! Ветер рванулся вдруг, со стоном невыразимой боли взмыл куда-то ввысь; пауза и… рухнул на землю потоком мутной лавы.

Видимое смазалось, стёрлось, полиняло, приняв облик наваждения. Всё сущее единым махом пронзил, завертел, задушил хаос ливня. Вода переполнила мир. Устремилась, заплескала, утопила его в сырости, в серости, в пелене. Время затаило дыхание, напряглось, гулко отстукивая мгновения страха ударами сердца…

Ливень облагоразумился. Как будто стыдясь несдержанности, стал ровнее и превратил свой неутомимый шум в вечность.

Теперь и не вспомню, когда именно он, оставляя позади перепуганный мир, сгинул в темноту. Но внезапная тишина и тонкий, как волос, писк комара над ухом дали знать о завершении несчастья.

Запахло покоем…

Наступила ночь.

…я, почувствовав, наконец, как онемели костяшки пальцев, медленно-медленно опустил кромку одеяла из-под ошалелых глаз к подбородку и выдохнул… облегчённо.

Загрузка...