Не та профессия, 1

Глава 21

Какое-то время мы молча пьём чай. Лично я обдумываю варианты возможных последствий. Всё-таки действия Алтынай лично мне порвали шаблон очень здорово…

Иосиф, видимо, прикидывает что-то аналогичное.

Алтынай откровенно скучает, переводя взгляд с меня на Иосифа и излучая всем видом тоску по каким-то активным действиям.

— Нам нельзя сейчас уезжать отсюда, — говорю через несколько минут, перебрав в уме все возможные векторы развития событий. — После убийства сотника стражи, оставить Иосифа и лавку мы не можем.

— Ну, до внесения ясности не можем, — уточняет Алтынай, явно выдыхая с облегчением и демонстрируя всем видом, что игра в молчанку ей надоела. — Конечно, к нему первому, если уедем, обратятся за разъяснениями.

— И мне бы очень не хотелось отвечать на вопросы стражи без вас, — Иосиф грустно смотрит на Алтынай.

— Этого не будет, — коротко отрезает она. Затем поворачивается ко мне. — Я погорячилась, когда сказала, что приду сюда завтра утром. Мне отсюда вообще уходить нельзя. Но я это поняла только сейчас.

— Благодарю, — с явным облегчением выдыхает Иосиф и поворачивается ко мне. — Ты тоже останешься?

Молча киваю.

Иосиф вздыхает второй раз, с ещё большим облегчением.

— Тогда, боюсь, занятия на сегодня временно прекращаются, — совсем без сожаления в голосе говорит Алтынай и зовёт оставшуюся в лавке четвёрку туркан (которые перебирают какие-то тюки в складе, примыкающем прямо к лавке).

— Нам нужно позвать оставшихся шестерых, — бросает она самому молодому из четверых, и он, кивнув, исчезает. — Вы трое едете оповещать стойбища. Собираем Орду. Здесь.

— На какой срок брать припасы? — без тени эмоций спрашивает один из оставшихся в лавке троих.

— На неделю. Но только крупу. Мяса брать не нужно, проще купить здесь, — видимо, вносит коррективы в обычный порядок сборов Алтынай.

— Как быть с рыбной ловлей? Через три дня первая сделка, — напоминаю из своего угла. — Не хорошо начинать с отказа от обязательств.

— Да, чуть не забыла впопыхах… — недовольно морщится Алтынай и добавляет в сторону троих человек, — в первых трёх стойбищах скажите, чтоб от них через два дня к закату было два мерных мешка рыбы.

— Лучше поставить ловить кого-то из молодых, — с кивком отвечает самый высокий.

— Пусть будет так, — соглашается Алтынай. — Рыбу нужно доставить сюда не позже рассвета третьего дня, считая с завтра. Ловчих гонец пусть назначит сам…

Я с интересом наблюдаю практику «штабной работы», которая призвана инициировать мобилизацию как бы не нескольких тысяч клинков. Со снабжением, логистикой и сменой дислокации… Интересно, что никаких документальных либо вещественых подтверждений устных распоряжений Алтынай никто из парней не требует.

Через какое-то время, в лавке появляется ушедшая гулять шестёрка парней, которая, видимо, уже выслушала все новости от седьмого человека, ходившего за ними, по пути сюда.

Затем десяток на время исчезает в сторону коновязи, но буквально через пару минут появляется в лавке обратно, уже со всем снаряжением, включая личное оружие.

— Я несколько погорячилась, — роняет Алтынай. — Не сообразила, что лавку и Иосифа надо охранять. Не сообразила, что до разговора с Наместником не получится ни отдыхать, ни работать. Вы трое, можете ехать. Ещё раз: Орда собирается здесь. Оповестить стойбища по цепочке.

— Все идут сюда, или каждый второй? — спрашивает самый высокий парень, деловито ковыряясь в каком-то бауле, брошенном прямо на пол.

— Хороший вопрос, — трёт нос Алтынай. — Как сам думаешь? Ты всё слышал.

— Если придём все, это уже будет война. — Степенно отвечает тот. — А ты пока хотела только говорить. Я думаю, каждый третий может ехать сюда. Но двое из трёх должны ждать в одной четверти перехода отсюда.

— Правильно, — резко успокаивается Алтынай. — Только не двое из трёх. Один из трёх сюда, второй из каждых трёх ждёт в одной четверти перехода, а третий из трёх пусть остаётся в ханском стойбище. Туда же пусть подтягиваются из дальних кошей.

Трое «курьеров» молча кивают и без каких-либо эмоций исчезают в направлении коновязи.

__________

Первые люди, откликнувшиеся на зов Алтынай, начинают прибывать уже через несколько часов.

— Видимо, гнали коней, — говорит Алтынай, выходя из лавки и направляясь к нескольким десяткам туркан, гарцующим в отдалении вокруг коновязи и оглядывающимся по сторонам в поисках неё.

После коротких приветствий и совсем непродолжительных разговоров, Алтынай возвращается обратно, а прибывшие люди отъезжают в сторону степи примерно на километр и, оставаясь в полной видимости со стороны базара, явно начинают обустраиваться: разгораются костры, расставляются походные шатры, стреноженные и рассёдланные кони отгоняются ещё глубже в степь (а вокруг табуна начинают шагом нарезать круги две пары всадников), в общем, явно включается какая-то система.

— Дождёмся прибытия ещё двух сотен, потом можно будет спать, — зевая, говорит Алтынай и снова тянется к заварному чайнику.

— Молодые люди, я, с вашего разрешения, пойду к себе, — врезается Иосиф. — Как я понимаю, вы будете заняты ближайшее время и всем будет не до лавки.

Алтынай встаёт, подходит к Иосифу и коротко кивает:

— Я не подумала о некоторых вещах. Моя вина. Исправлю.

Иосиф смотрит на неё со смесью умиления и чего-то ещё, кивает в ответ и уходит в направлении небольшого дома, стоящего во дворе, примыкающем к лавке и смежному с ней складу.

— Слушай, такой вопрос. А где ты спать сегодня собралась? — спрашиваю о наболевшем. — Гостевой дом сегодня точно не для нас…

— Вообще ещё об этом не думала, — нахохлившись, признаётся Алтынай. — Старый план не годится, согласна. Нового плана ещё нет.

Искренне смеюсь такому ответу, привлекая внимание зевак у лавки (делающих вид, что просто слоняются без толку):

— Не буду спрашивать, а часто ли ты вначале машешь кинжалом, а потом…

Не договариваю фразу.

— Я не жалею о сделанном. — Твёрдо и прохладно отвечает Алтынай. — Ты не из нас, потому иногда просто не понимаешь.

— Давай не ссориться, — примирительно поднимаю руки. — У меня на родине говорят, что самый тяжёлый разговор в поисках совместного решения лучше, чем самая лёгкая драка или война. И я сейчас о нас с тобой, а не о туркан против дари или пашто.

— Хорошо. — Так же прохладно продолжает Алтынай. — Ты со мной?

— Что за дурацкий вопрос? Да. — Смотрю ей в глаза. — Отшлёпать бы тебя сейчас… но это будет не по шариату…

— Если уж так цепляться к правилам, то мы с тобой и в юрте одной вдвоём ночевать не должны, — замечает Алтынай, оттаивая. — Вообще…

— А чего ты только что надулась? И демонстрировала тоном, что… — не могу подобрать нужный тон и запинаюсь.

— Я же чувствую тебя, — пожимает плечами она. — Мне не понравились твои чувства. Ты жалеешь о том, что связался со мной?

— С ума сошла? — удивлённым притворяться не надо, потому что удивляюсь более чем искренне. — И в мыслях такого не имел.

— А по поводу чего тогда была твоя досада? — возвращает ипостась пытливого ребёнка Алтынай. — Я же видела…

— Ну раз такая проницательная, то слушай… Я очень не люблю, когда у меня возникают вопросы; причиной вопросов является близкий человек; а ответа на вопрос я не вижу. Или не понимаю.

— Так задавай свои вопросы, — удивлённо поднимает брови Алтынай. — Я тебя что, хоть чем-то когда-то обижала?

— Не обижала… Первое. Насколько я вижу, около двух полусотен людей уже прибыли. По первому твоему слову, после сообщения, переданного им на словах почти мальчишкой. — внимательно смотрю ей в глаза, наблюдая за её реакцией. — Буквально сразу, как ты позвала, побросав все свои дела. Как я понимаю это только начало. Люди ещё будут и будут прибывать, вплоть до пары тысяч под этими стенами. В течение дня или двух.

Она медленно кивает, не отводя взгляда, со словами:

— Всё верно. Так а вопрос-то у тебя… какой?

— Гхм… Это и есть вопрос. — Запинаюсь, потому что самому становится смешно от собственного косноязычия. — Когда мы жили в стойбище, я не видел, чтобы у тебя было какое-то особенно привилегированное положение. А тут, целый народ по первому слову выполняет приказы маленькой девочки. Мне это не понятно. Вопрос: как так? Надеюсь, понятно спросил…

— Не уверена, что поняла вопрос, — напрягается она, — но что именно тебе не ясно? Десятники и сотники, не выполнившие задание или не явившиеся по зову хана, приговариваются к смерти. Это закон. Если их проступок менее серьёзен, им надлежит лично явиться к хану. Объяснить причины… А какой смысл десятнику являться ко мне сейчас, на зов, без своего десятка?

— А ты хан? — спрашиваю в лоб.

— Тамга у меня. — Уверенно кивает Алтынай. — Нового хана не выбирали. В ханской юрте осталась только я, ты не в счёт, ты гость. Хана же может и не быть на месте, но это не отменяет грозящих кошу и людям опасностей. Не отменяет и того, что могут быть другие необходимости срочного сбора Орды. По очень разным причинам.

— Какая интересная процедура мобилизации, — бормочу. — Только не спрашивай… А как ты этими тысячами управлять завтра будешь? Буде они тут соберутся?

— У меня разговор с Наместником, — снисходительно улыбается, как ребёнку, Алтынай. — На этот разговор мне ничьего разрешения не нужно. Я взрослая. И от имени отца с чиновником говорить вполне и могу, и имею право. Орда в разговоре не участвует, только стоит в поле временным лагерем. Со мной, в качестве сопровождающих, пойдут два-три сотника, из тех, что постарше. Но в разговор вмешиваться не будут. Только стоять рядом.

— Удивлён до полного изумления, — только и присвистываю. — Система оказалась сложнее, чем я был готов услышать… А если что-то в разговоре с Наместником идёт не так…

— В случае оскорбления дочери Хана, либо бунчука Хана, либо подобного, либо в случае любого ущемления части народа либо всего народа, Орда сама знает, что делать, — терпеливо завершает Алтынай.

— Мда… — продолжаю демонстрировать неподдельное изумление.

Многогранностью и определённой предусмотрительностью.

Создателя всех этих социальных и командных инструментов Орды.

— Я, конечно, знал, что у вас военная демократия, — бормочу сам себе, но вслух. — Но увидеть в действии… НЕ СПРАШИВАЙ!

— Один ради всех, и все ради одного, — опять пожимает плечами Алтынай. — Это закон. Уже давно.

А я лязгаю зубами.

__________

Примечание 1.

Конақ-үй = гостиница на сегодняшнем языке;

Конақ=гость;

үй=дом

Примечание 2.

https://ru.wikipedia.org/wiki/Яса

К сожалению, текста Ясы не имеем. НО лично мнение автора: Орда не могла не иметь аналога принципа «один за всех и все за одного».

По целому ряду косвенных признаков (децимация, делёж добычи поровну, строгая индивидуальная ответственность за сокрытие добычи, смерть за мародёрство, и т. д. и т. п.)