Немного безумия (СИ)

Глава 12

Я потерял контроль дыхания. Вода ударила меня, как профессиональный боксёр: точно, резко и без лишнего насилия. Звон в моих ушах мог лопать хрустальные бокалы и петь в несколько тональностей. У него несомненный талант, ему стоит записаться в похоронный оркестр и научиться играть на скрипке.

После падения на секунду кажется, что ослеп: в маленькой чашке, заполненной до краёв холодной водой, слишком темно. Единственным источником света было ровное, круглое отверстие в потолке. Идущее оттуда сияние напоминало лучи рая, в то время как само озеро походило на чистилище, кипящее варево грешников, в котором плавают словно морковки такие поганые детективы, как мистер Браун и ему подобные. Вместе с ними кружится в весёлом могильном танце и какой-нибудь важный герцог…

Температура воды достигала оптимальной пары градусов для замораживания фарша, коим я и являлся после перенесённых травм. От холода зубы потеряли дисциплину и самовольно начали биться друг об друга: тук-тук, тук-тук, как южные весёлые барабаны.

Бесполезная голова никак не хотела работать. Её мозговая активность резко снизилась при падении и попросту не возвращалась на место. Сердце бешено стучало, брюшные мышцы напрягались и сокращались, как поршни поезда… Деляга-инсульт прошёл всего в паре шажков от моей персоны и даже успел похлопать по плечу, добренько усмехнувшись.

Я наверняка был похож на переспелую вишню, закинутую в игрушечную чашку. С меня стекал противный и липкий сок, засыхающий на ветру бордовыми пятнами, мои стебельки уже давно прогнили, а косточка была твёрже гранитного куска. Не дай бог опробовать такую на зуб: вмиг треснет.

Лай собак приблизился. Они выли и выли около колодца, словно не злились, а искренне жалели меня. Добрые создания… Только вот кусаются.

Беглый поиск спасения не привёл ни к чему хорошему: трусливому взгляду не удавалось хоть за что-то зацепиться, я видел вокруг лишь склизкий потолок и тину.

— Где он? — над головой кричали люди. Скоро они поймут, куда я делся, и чего доброго, застрелят, чтобы не доставать. Колодец можно и прикрыть, не велика потеря.

Страшно. Я часто пользуюсь этим словом, но почти всегда неправильно. Здесь было именно страшно. До земли и ровной поверхности — двадцать метров. Это этажей шесть, не меньше. Выходит какой-то химический сосуд с длинной колбой и пузатым основанием… И не выйти. Даже тень надежды на избавление манит продать душу дьяволу… Но я знал, что выход из колодца есть, и это придавало мне какой-никакой решительности, пусть и ничтожно малой.

Собравшись с силами, я нырнул. Больновато, но это ни в какое сравнение не идёт с остро-режущей болью в моих рёбрах. Такое ощущение, что по ним сработали наждачкой.

На поверхности воды я лишь заметил, как сверкали камешки, да плавали мелкие и довольные жизнью рыбки, поэтому пришлось опуститься на самое дно, в тот угол, где всё заросло непонятным растением. Как и ожидало моё сердце, сбежавшее в пятки, за мутной растительностью была спасительная пустота: идущая вниз пещера, довольно гладкая, похожая на огромную водосточную трубу.

Оттолкнувшись от каменистого дна, я резко поднялся и нахрапом схватил воздуха. Вода расплескалась по всей пещере.

— Он что, прыгнул в воду? — когда подозрительное лицо опустилось в глубину колодца, я уже нырнул вновь, чтобы заплыть в трубу.

Воздух уходил из лёгких очень быстро, а стоило деревянным ногам вдруг за что-нибудь зацепиться, так он и вовсе пузырями вылетал из носа. Задохнуться при таком раскладе проще простого, а найти выход становится чем-то из области фантастики. Непонятная дорога вела меня всё дальше и дальше, и я уже начал побаиваться, что коридор будет столь длинным, что я погибну на его половине. Так оно и выходило: кислородное голодание убедительно просило открыть рот, напряжённые мышцы двигались скорее по инерции, чем по воле хозяина, а носоглотка стягивалась в одну болезненную точку. Всё это явные показатели того, что скоро грядёт финал, независящий от ленточки с надписью победа. Единственно верное решение при таком положении дел — продолжать машинально плыть. Не смотря ни на что, даже на состояние лёгких и неизмеримое давление на черепную коробку, просто плыть…

Я не сразу понял, как моя голова упёрлась в стену, и продолжал махать конечностями, бессмысленно тратя последние силы. В моей голове сохранилась лишь скудная мысль о важности моих движений, но никак не об их смысле и назначении.

При подъеме одну из ног свело жуткой судорогой. От боли меня повело к стене, и я снова начал приземляться на то же место, откуда и начинал свой путь. Последние шаги к поверхности пришлось доделывать лишь одной конечностью. Она так дёргалась, что я всерьёз переживал, как бы голень не вышла из коленного сустава. Её редких взмахов еле хватало на то, чтобы не пойти ко дну, куда уж говорить о спасении. Всякая безделушка отодвигала от цели, одежда мёртвым грузом повисла на ватном теле и пыталась сковать и так неловкие движения. Не иначе, как чудом я ещё подымался к основанию трубы. Да, по сантиметрам и миллиметрам, но подымался.

Когда уже стало совсем невмоготу и всякая надежда угасла, я вытащил голову на поверхность. Обрадованный нос до боли всосал весь воздух в округе и на этом путешествие по трубам благополучно завершилось.

Я оказался в канализации. Старой, чем-то похожей на строения древности: просторные коридоры, основательные кирпичи, полувальные потолки, две дорожки по бокам от стен, довольно широкие, чтобы по ним мог пройти человек или решилась пробежать стайка крыс. Всё подёрнуто тиной, сырость ощущается в каждом камешке и углу.

— А тут высоко. — я подплыл к бортику и вылез по скользкой лесенке.

Звуков в подземном лабиринте почти не было. Только мирное кап-кап — это влага стекала по трубам. Но иногда тонкие и длинные капли всё же падали и с потолка: легонько касаясь подземной воды, они создавали маленькие круги на поверхности, после чего быстро растворялись в общей массе.

Я находился где-то в нижней части подземки, но на удивление света в обширных коридорах хватало — горели яркие факелы. Неизвестно кем разведённый огонь щекотал нервы. Я чувствовал себя первооткрывателем, попавшим в лабиринт хитрых мифических существ. Они-то и подожгли факелы, чтобы указать овечке путь к пиршественному столу, и уже точат разделочные ножи, заостряют вилки и ищут душистую паприку.

Грандиозные коридоры шли вперёд и вперёд, пугая воображение. Невозможно представить, что весь Ан-Рок — громадный, злачный город, первый северный порт, стоит на сети переплетённых между собой нор для монструозных червей.

В прошлый раз я скрывался лишь на поверхности канализации и не видел её угрожающего основания. В коридорах верхней подземки никогда не было просторно, всегда сиял дневной свет и ходили любопытные персоны. Как в анекдоте, эти весельчаки здоровались друг с другом кивком или наклоном шляпы, а с незнакомыми прохожими старались не встречаться или, если уж так неудачно вышло и мы сошлись на одной дорожке, прятать лицо воротом пальто. Таинственные люди придавали мёртвым камням канализации особый уют и каплю авантюризма. А вот кирпичикам нижних этажей не хватало этой «живости», они пугающе не сохраняли на себе следы цивилизации и чернели от скуки: их никто не посещал, даже самый тёмный делец.

Конечно, лестницы вниз, хотя бы на средние этажи, всегда были открыты для любопытствующих, но мои товарищи под страхом смерти запрещали спускаться туда и даже смотреть в сторону ступенек. В тех местах, между нижней и верхней канализацией, между раем и адом, крупные банды проводили сделки, легендарные убийцы прятали великих жертв, а культы искали прибежище для жертвоприношений.

«Если зайдёшь, то уже никогда не выйдешь» — говорили знакомые контрабандисты, мрачнея лицом. «Оттуда невозможно выйти, на каждом углу мразь и мразью погоняет. А ещё, люди говорят, по ночам невинно убиенные ищут в этих коридорах своих мучителей и высасывают из прохожих души.»

Но я не верю в сказки… не верю и всё тут. Я верю лишь в то, что Седерик подкупил Прута и выкрал Дженни Крамер. Я давно это понял, ещё тогда, когда подходил к квартире матери Дейва. По правде говоря, я всегда догадывался, но не придавал этому значения. Отказывался осознавать то, что лечебница может красть людей.

Возможно, Седерик промышляет этим сам, не ставя в курс дела главврача? Он лёгок на подъём, этот взяточник, берущий часами, и у него есть брат, который имеет большое влияние на корабле и может протащить кого-то в трюм. А там не составит труда скинуть лишний сухогруз по дороге, на какой-нибудь отдаленный островок, где только рабовладельцы, да чёрный молотый перец.

У меня сформировалось две версии: главврач приказывает Седерику похищать людей через посредников, не компрометируя больницу, или же Седерик сам похищает их и продаёт где-то на свободном западе.

Как я узнал то, что Седерик преступник? Очень просто, его брат торгует тем же ликёром, что был у Прута в оптовом количестве. Совпадение? Нет, совпадений быть не может. Дженни Пропала посреди бела дня, её пропажи никто не видел, потому что она втайне от оцта пошла к Дейву, который отдал её дружку-моряку. Небогата, отец обычный рабочий, лёгкая мишень для процветающей работорговли… но что-то не вяжется, воровать можно и беспризорников, чтобы наверняка не прогореть… Как всё сложно. Интересно, скинхеды делали это в первый раз или уже похищали людей?..

А ещё этот гад Антуан следил за мной и вошёл в один дом, скорее всего, даже хотел прибить, но внезапно возникший мальчишка помешал ему. Если юнца услышали, то ему придётся тяжко, как и его матери. Стоит поскорее прижать морячка к стенке, чтобы он никого не убил.

Ко всему этому бардаку как-то примешана Анна Фанкоц. Я наконец вспомнил её имя. Рыжая девушка, предположительно подорвавшая больницу. Связана ли она с Дженни? Возраст довольно близкий.

Сколько занятных мыслей приходит в голову после купания в холодной воде!.. Окружённый ими со всех сторон, я шёл по канализации. Ну как, шёл… брёл, почти полз, и всё равно поскальзывался на слизи и отбивал себе спину. Удивительно, что в моём позвоночнике ещё было то, что можно отбить. Мне казалось, я растерял все свои нервные окончания ещё тогда, когда меня избила малолетняя толпа… Маппи. Я виноват как никогда.

Но что я могу сделать? Принести цветы и сказать, что всё образуется, сходить к её бывшему и силой привести его в больницу с извинениями? Я бессилен, и это меня даже не злит. Иногда есть вещи, на которые бессмысленно злиться. Единственная беспомощность, которая меня воистину раздражала — невозможность бороться. Идти вперёд, расследовать, следить за людьми. И то, эта беспомощность пропала… и вернулась, когда я начал бежать прочь из квартиры.

Зачем кому-то убивать мать Дейва? Зачем вообще убивать человека не ради денег?.. Только потому что он что-то знал и мог это кому-то рассказать. Дейв, добрая душа, нажаловался маменьке на своего господина, что всегда заказывает люд посвежее, и она не находила себе места ровно до тех пор, пока не решила рассказать об этом миру и с ней не покончили. Жаль, что я не успел её допросить. Уверен, она бы рассказала мне много интересного…

По мутной воде, всего в паре метров от меня, проплыло какое-то длинное существо, вынудив меня яростно и агрессивно свалиться в мольбах и закричать женским тоненьким голоском.

Каждый уважающий себя выпивоха наслышан о подземных крокодилах, питающихся непонятно чем. Может, за время своего пребывания в канализации эти мясоеды стали веганами?.. В любом случае, я начал внимательно вглядываться в воду, рассчитывать шаг и ходить ближе к стене, пусть та и была ужасно грязной. Хуже моя одежда от этого уже не будет, она и так безвозвратно испорчена: рваная, грязная, вся в крови, воде и тине. Не знаю, как я ещё не примёрз в таком наборе начинающего бездомного.

«Путник бродил долго. На его пути встречались разные преграды, но он обходил с грациозной ловкостью оленя: с матом перелазил подъёмы, скатывался на заднице по ступенькам, считалочкой выбирал дорогу на перепутье и вжимался в кирпичи, если видел, что вода начинает булькать. Сей храбрый господин не ведал усталости и голода: он питался исключительно любовью ближних и энергией протухшей воды, воняющей, как сотня сгнивших страусиных яиц. Это был славный рыцарь, прекрасный принц, имеющий за спиной длинный и острый перегар, и злобные крокодилы страшились его, как дикаря с поясом из крокодильей кожи…»

— Нет, нет, нет!.. — я неудачно ступил на тину и, поскользнувшись, свалился в грязную воду. Уверен, плеск был слышен даже в городе.

Прудик сразу же зашевелился. Судя по всему, крокодил не дремлет…

Я бросился к суше и ухватился за кирпичи. К слову, порез об ржавую калитку, оставляющий кровавые следы на камне, не сулил мне в будущем ничего хорошего. Если крокодилы похожи на акул, то кровь привлечёт их внимание и разбудит непомерный аппетит.

Я не успевал подняться. Дикий обитатель канализации неотвратимо приближался к моим ногам и уже клацал челюстью…

Большущий сом проплыл прямо у меня под носом. Его усы развивались по воде, как какие-то длинные худые червяки, а сам он еле передвигался по воде и чуть ли не падал с жиру.

— Мда.

Неловко посмеявшись над байкой про злобных крокодилов, я побрёл дальше, вглубь подземки. К тому моменту прошло уже пару часов и я окончательно уверился в том, что на веки останусь в старой канализации.

Интересно, кем я стану?.. Возможно, смастерю удочку и начну ловить рыбу, но пройдёт пару долгих дней, и тогда я замёрзну и умру где-то под трубой. Добрые крысы сожрут моё тело и потом похлопают себя по набитому животу.

Я ещё раз внимательно присмотрелся к факелам. Если включить логику, то можно прийти к выводу, что их кто-то поджигает. Масло имеет свойство сгорать, а огонь — затухать, так что версия вполне обоснованна, по крайней мере, изрядно логичнее, чем догадка про мифических людоедов.

Кое-где факелы уже почти затухли, а где-то и вовсе не горели, поэтому я шёл только в ту сторону, где они присутствовали, чтобы не потерять возможного хранителя подземных коридоров.

— Мне надо найти хозяина канализации. И поскорее. — небеса решили подшутить надо мной и задуть огонь факела прямо перед носом.

Темно, холодно и тоскливо. Где-то в десятке шагов догорает ещё один маслянистый друг. В целом, определить местоположение не представлялось возможным…

— Я женилась на мужчине

Цвета ворона крыла,

Утешал он меня долго,

Я любила его стан…

Забавно до дрожи.

Если в древней канализации поют, стоит насторожиться — первое правило детектива. Вокал мне безусловно нравился, особенно мелодичным растягиванием гласных букв, но вот остальное не доставляло удовольствия, в частности, место для концерта. Сирены сточных вод могли бы подобрать для шабаша ведьм что-то и поприличнее. Отдаёт дурным вкусом.

— Но уехал он и вскоре

Сон лихой приснился мне,

Как корабль его сбился,

Крики слышала в воде…

Я брёл на зловещий шёпот. Можно сказать, он был моим единственным шансом на спасение. Где я ещё найду человека под толщей земной коры, в нагромождении ненужных ответвлений, воды, решёток и камней?..

— Утонул любимый милый,

Счастье свеяло, как дым,

Обещаю, я не брошу

Все старания мои…

До источника звука оставалось всего ничего и теперь он звучал над сводами коридоров ещё отчётливей. Колдующий, очаровательный тон обволакивал стены и накапливался у сводов, как дым от восточных кальянов.

— Отыщу я древо мира,

Стану против тёмных сил,

Воскрешу, любимый, скоро

Мы увидимся и ты

Как всегда меня обнимешь,

Приголубишь, и возьмёшь

В руки хладные под тиной,

Знаю, ты меня всё ждёшь…

Я таки добрался до коварной солистки, сманивающей легкомысленных мужчин в своё логово. Что довольно странно, я заметил около певички не только представителей сильного пола: на небольшой деревяной площадке, построенной поверх воды, собралось три десятка женщин и мужчин самых разных возрастов. Все они дружно скучковались вокруг любимицы и слушали её завораживающий голос, грея замёрзшие руки у костров. Огонь прятался в странных штучках, чем-то похожих на мангалы для жарки сосисок. Творческие люди организовали в канализации целый театр. Любопытно.

При моём триумфальном появлении слова песни резко оборвались. Все подземные ценители музыки смотрели на мою персону с наглым подозрением.

— Ничего, что я без билета? — главное — приветливо улыбаться.

Мужчины заслонили собой женщин и вышли вперёд… Всё же не стоило лыбиться во всю харю.

Какой-то ребёнок отделился от стайки женщин и резво побежал вглубь канализации. Наверное, за вкусным тортиком для милого гостя.

«В начинке я хочу заварной крем со взбитыми сливками, а сверху шоколадную крошку с сиропом. И киви подрезать для кислоты. А в отдельные пиалы ссыпать побольшего лимонного мармелада.»

— Я тут заблудился, никто не подскажет дороги?.. — главный среди убогих остановился на ничтожно малом расстоянии от моего носа. Выглядел он жалко, то бишь ещё хуже, чем я. Грязный, противный, прыщавый, с синяками под глазами. Воистину, житель подземного мира.

— Кто тебя сюда привёл? Отвечай! — потребовал объяснений командор сточных вод, надуваясь, как ядовитая жаба.

— Никто, сам пришёл. — ответил я довольно миролюбиво, не смотря на усталость и вялое расположение духа. Именно вялое, прошу не путать.

— Не ври! — не став церемониться, противный хмырь схватил меня за грудки. Его отважные товарищи потянулись к нам, чтобы принять в унижениях непосредственное участие. — В нижние уровни канализации невозможно попасть без проводника, тебя или убьют бандиты или ты вообще не найдёшь хода. Говори правду!

«Ну этот-то гад мне точно не отомстит.»

Я с превеликим удовольствием вмазал горе-дознавателю в нос. Мужичок оказался настолько хилым, что и одного удара лбом ему вполне хватило для падения в воду. Жаль, что сей наглец так быстро сдался, мне очень хотелось прописать ему ещё и прямой в подбородок, выбив с парой зубов всю дурь с головы.

— Не подходите, ненормальные! Я вооружён! — не успел я и достать ножа, как какой-то толстяк прижал меня к кирпичам. Реализовалась пословица «не стоит говорит гоп, пока не достал сталь и не изрисовал чьё-то лицо, как тесто для фигурок». Как понятно из текста, я немного дополнил народную мудрость для остросоциальности.

Заблокировав слабый взмах свиной туши, я отправил её в воду точно так же, как и предыдущее рваньё. Лоб болел, но радость перекрывала все невзгоды. На своей деревянной площади они бы меня, конечно, измордовали, но на узком перешейке шансы у них почти нулевые.

Я достал нож и начал махать им в разные стороны, чтобы гады заметили блестяшку. Свезло, что она не вылетела при падении и последующем рекордном заплыве. Почти божья милость, если не знать, что боги не разбрасываются орудиями убийства в карманы людей.

— Что, боязно, а? — отщепенцы больше не спешили подходить. — Уж я вам устрою, хамы и тунеядцы! Герцог знает, что здесь прячутся уклонисты от налогов? — на лицах людей появился страх… герцог добрался даже в эти уголки. Неудивительно.

Кто-то резко схватил меня за ногу и с силой потянул за собой. На миг я потерял скупое равновесие и тогда пинком был скинут в сточную воду. Знакомый уродливый дознаватель, увидев это, с радостью кинулся мне на спину, обхватив верёвкой бычью шею.

Дикая толпа заметила рвение товарища и мигом запрыгнула в воду, хлестая моё лицо холодными брызгами. Пару секунд и они отберут у меня нож, поэтому, рискуя порезать себе шею, я резко поделил верёвку на две половинки и, оттолкнувшись от берега ногами, отправил меня и душителя в дальнее плавание. На глубине главарю пришлось нехотя отпустить меня.

Горе-пловцы окружили одного единственного детектива с ножом. Оружие уже не казалось мне таким спасительным средством, как раньше. Десять на одного — плохой расклад, как не крути.

При малейшем шорохе воды я поворачивался на звук, чтобы испугать желающего подплыть ближе. После пары таких моментов канализационные обитатели поняли мою тактику и все разом начали бить по воде, чтобы снизить концентрацию жертвы.

Мой взгляд на мгновение запутался и кто-то опять схватил меня со спины. Я с легкостью мог убить нападавшего ножом, но в последний миг решил этого не делать и лишь предупреждающе порезал ему руку. Раненый отлетел, как от огня, сильно испугав остальных видом окровавленных пальцев.

— Я вам не враг. Отстаньте от меня, отщепенцы! Плывите себе, куда хотели или пойте дальше свои глупые песенки, а меня оставьте в покое! — ноги уже порядком устали держать тяжёлое тело на плаву.

С каждой секундой я чуть глубже погружался в воду, пока и вовсе не оказался там по плечи. Стопы уже заплетались, а вылезть мне не давали: стоило потянуться хоть в одну сторону и мне моментально обхватят руки и заберут нож. В общем, пара минут и меня крепко свяжут. Надо проткнуть кого-нибудь напоследок…

— Негоже так привечать гостя! — властно крикнул мужской бас. Конечно же, я всегда сначала замечаю властные голоса, а потом уже людей, и они, часто пользуясь этим, дают мне по голове чем-нибудь тяжёлым. Но данный говорун почему-то не воспользовался моментом… Это был довольно высокий мужчина лет сорока пяти, стройный, даже худощавый. Своими длинными чёрными волосами он наверняка вызывал у лысеющих зависть. Подземный аристократ стоял вместе с убежавшим пару минут назад ребёнком и смотрел на бултыхающегося из последних сил меня, неодобрительно цокая. Ему то ли не нравился я, то ли раздражала сама ситуация.

— Ну же, выходите из воды! — разгневанные мужики, окружившие меня как волки зайца, без особого желания вылезли из сточной канавы и собрались на площади послушными овечками. — А вы не выйдите? — теперь обращались лично ко мне.

— А зачем? Мне и тут хорошо. — самоуверенно сказал я, зубом не попадая на зуб.

— Ну, как я вижу, вы изранены и очень устали, вам бы не помешал отдых и горячее питьё. — какой внимательный и чуткий. Дать бы ему в рыло.

— Вы скорее прибьёте меня, чем дадите отдохнуть, засуньте своё питьё куда положено и убирайтесь! — последнее слово я произнёс так громко, что эхо от него, казалось, галопом прошлось по всей канализации. Мужики позади болтуна с негодованием косились в мою сторону и враждебно чесали кулаки.

— К чему такая грубость? — с ребяческой обидой спросил незнакомец. — Мы просто боимся приезжих и ничего более, мои друзья лишь защищали свой город и семьи. — Мужики утвердительно закивали, соглашаясь со словами дворянина.

Делать нечего. Сидеть в воде до конца дней своих в мои планы не входило.

— Значит, боитесь приезжих?.. — я подплыл к берегу, нащупал в воде ступени, и начал медленно подыматься, с опаской косясь на толпу людей.

«Опять промок до нитки, проелозил спиной по стене и кого-то побил за здорово живёшь. Люди не меняются, меняются обстоятельства.»

— Расходитесь по домам, нечего вам тут уши греть! — громогласно приказал аристократ и угрюмое большинство отправилось куда-то в коридоры. Кто из драчунов не услышал с первого раза, тех местный бургомистр погонял кулаками. И на том спасибо.

Вскоре на площади не осталось никого, кроме самОго мудрого дипломата и певички. Остальные же, разочарованные и обозлённые моим поведением, потопали по тротуарам, посылая в мою сторону тихие, маловнятные оскорбления.

— Значит, у вас тут целый город? — с уничижительной иронией в голосе спросил я и поднялся на деревянную площадь, очень уж не похожую на городскую.

— Да, город, и ещё какой! — не шутя пролепетала ворона. — Расскажу вам всё по пути.

Мужчина резко развернулся и, потянув сидящую на стуле певицу за руку, энергично потопал с площади. Я же остался на месте, потому как не имею привычки идти за кем попало.

— А если я с вами не пойду?! — громко закричал я, чтобы дипломат всё расслышал и мой голос не заглушили его чавкающие по грязи шаги.

Глава лабиринта резко остановился, издал разочарованный стон и, показательно громко и сердито топая, вернулся назад. Его спутница осталась стоять там, где её бросили, решив посмотреть на картину оправданий бургомистра со стороны.

— Тогда вы просто заблудитесь и вернётесь к нам уже с другой стороны, опять напугав людей. — женщина пискнула от смеха, с опозданием прикрыв рот ладошкой. Бургомистр не стал её останавливать, решив немного пристыдить меня.

В принципе, он прав насчёт канализации. Других проводников я здесь навряд ли найду, а если найду, то не факт, что они будут лучше предыдущих.

— Ладно, я согласен. Ведите. — говорилось это так, словно я в любой момент могу отказаться и у меня ещё с десяток вариантов на примете.

— Пожмём руки? — высоченный стебель протянул мне ладонь с длинными пальцами. Мои руки ещё такие же большие и им все удивляются, это ни может не радовать. С радостью пожал руку.

— Идите вперёд, а я сразу за вами.

— Не доверяете… что ж, есть на то причины.

— Я просто не знаю дороги.

— Ах, точно!.. — мой проводник, знатно покраснев лицом, двинулся вперёд, и женщина сразу направилась за ним. Я шёл последним и старался не терять их пёструю пару из виду.

Почему пёструю?.. Бургомистр ходил в чёрной расписной мантии, к которой почему-то не липла грязь, а у его спутницы на голове была примечательная шляпа с большим пером. Странная одежда для мрачных подземных коридоров.

Золотое молчание продлилось недолго. Похоже, люди предпочитают самому драгоценному в мире металлу красивое серебро.

— Здесь, мой дорогой… как ваше имя? — якобы «ненавязчиво» спросил бургомистр, не поворачивая головы.

— Джеймс. — не думаю, что имя ему что-то даст. Могу сказать настоящее.

— Здесь, мой дорогой Джеймс, пристанище всех тех, кто не доволен правлением герцога, вернее, его соображениями по части магии, которой официально попросту не существует. — шайка блаженных. Конечно, только я могу на них нарваться.

— А разве это ни так? — я притворно усмехнулся. — По-вашему, магия существует? Скажите ещё, что вы ходите по воздуху. — довольно лицемерно с моей стороны, если учитывать, что я верю в тех, кто может насылать на людей сны и подрывать ратуши. Но мне хочется немного позлить бургомистра, а заодно и вызнать у него побольше сведений, раз уж он открыл рот.

Наша спутница вновь захихикала, подёргивая плечами. Я видел только её спину и зад… заднюю часть. Она у неё ничего, вполне, вполне.

— Поглядите, циничный мальчик не верит в магию. — милый упрёк женщины немного разозлил меня. Хихикать она может сколько угодно, а вот так со мной обходиться — нет уж.

— Что это значит? Я старше тебя, девочка! — долго думал между словами девочка и девчонка, но всё таки решил сказать первое. Звучит не так жестоко, хоть и немного вульгарно.

— Девочка, это я-то? — весёлым тоном спросила дама, игриво двигая бёдрами и поправляя необычную шляпу. — Раз мы меряемся возрастом, то мне 96. Съел?

Ладно уж, поюморим из последних сил.

— Тогда мне за сотню. Я старик, с меня песок сыпется, погляди! — я потряс куртку и оттуда действительно полетели песчинки, понабравшиеся за время колодезного купания. — Как ты там сказала… съела?

— Ей незачем врать, Джеймс. — вмешался в спор ненужный бургомистр. — Она у нас — первый зельевар. Вполне может прожить и до двухсот, если будет следить за препаратами.

— Шутники, мне за вами не угнаться.

А вдруг всё это правда, а не глупый вымысел двух человек… Я же видел магию, пускай и во сне, так почему же её не может быть и в реальной жизни? Неужели в мире есть люди, сохраняющие молодость до ста лет?.. Тогда, получается, я презрительным тоном говорю с очень старой бабулей и вставляю ей ума. Неплохо.

— Можете и не верить нам, как хотите. — бургомистр зачем-то пожал плечами. — Доказать нам нечем… хотя, я когда-то спас Вивиан от виселицы, и её дело до сих пор валяется в полиции.

— Ну уж туда-то я лишний раз не пойду. Меня там не сильно жалуют.

— Как и нас. — бургомистр подмигнул. — Поэтому мы и создали наш дом — чтобы оградиться от государства, что давит неугодных, как жуков.

— И где этот за дом? — за расспросами я не заметил, как мы остановились, и случайно врезался в бабушку 96 лет, поправив ей шляпу с пером и вправив пару позвонков.

— А вот и он! — мужчина по-актёрски развёл руки и тогда мне открылся их труд — удивительный мир, поражающий своими красками…