Ненаследный сын императора. Часть 1

Глава 3

16 лет спустя

Сны, странные сны… С самого раннего детства я ночами погружался в какую-то иную жизнь. Я видел роскошный дворец, прекрасных женщин, одетых в пышные платья, мужчин в ярких камзолах. И мальчика. Каждую ночь мы встречались с ним по ту сторону сновидений. Он всегда был грустным и тихим, иногда я видел, как он горько плачет от обиды, нанесённой ему старшими сёстрами или братом. Возмущение переполняло меня, возмущение и острое чувство несправедливости происходящего в этих снах. И я просыпался в слезах, с криками, пытаясь объяснить прибежавшим на шум родителям, что мальчик из моих снов очень одинок и печален, хоть и окружен самыми красивыми людьми, что я когда-либо видел… С тех пор я перестал любить сказки про принцев и принцесс, мне казалось, что за их прекрасными лицами может таиться злоба и жестокость.

Устав от моих ночных кошмаров, мама отвела меня к врачу. Я был мал и глуп, я честно и подробно отвечал на вопросы доброго дяденьки о моих снах, а потом — о том, чувствую ли я себя одиноко и покинуто, не обижают ли меня родители… Лекарства, прописанные доктором, подарили мне крепкий ночной сон, и, казалось, избавили меня от той незримой связи с грустным мальчиком.

Прошло немало спокойных лет. В одну из ненастных осенних ночей, когда холодный ветер, заунывно плача, пытался пробраться в окно, я снова увидел персонажа моих детских снов.

Как и я, он подрос. Я оказался в сумрачной комнате, заполненной массивными книжными шкафами, в удобном на вид кресле устроился худощавый светловолосый паренек с раскрытой книгой в руках. Но его задумчивый взгляд был устремлен не на страницы, а куда-то то вдаль. К своему удивлению, я был даже рад увидеть вновь старого знакомца. Потянувшись к нему, желая рассмотреть его поближе, понять, прошла ли его детская печаль и грусть, я неожиданно проснулся…

Сны стали снова приходить каждую ночь. Первоначально они были обрывочны. Иногда я видел парня за книгами, иногда заставал его во время прогулки. Наверное, мое неуемное любопытство и страстное желание хоть немного приоткрыть завесу тайны, позволяли мне все больше погружаться в чужую жизнь. И вот сейчас мне кажется, что я разделяю жизнь моего старого знакомца буквально до минуты.

Просыпаясь утром, я окунаюсь в свою жизнь, будни простого восемнадцатилетнего парня, учащегося на факультете иностранных языков, а ночью погружаюсь в мир магии и аристократов. Да-да, мир из моих сновидений был наполнен волшебством. Чудесные артефакты, дуэли, на которые противники выходили с голыми руками и забрасывали друг друга то огненными шарами, то сгустками льда… Всему этому я бывал невольным свидетелем, жадно впитывая по крупицам знания об иной реальности. Все чаще я не просто присутствовал в жизни Алексея — так звали, как оказалось, героя моих снов — я проникал сознанием в его тело, смотрел его глазами. В последнее время я всерьез стал задаваться вопросом — а какая жизнь действительно моя, но размышлять об этом не хотелось.

Не все шло гладко у Алексея. Спокойный, слегка инфантильный, он предпочитал общество книг, а не людей. В раннем детстве он почему-то покинул дворец, и рос уже в имении родственников, расположенном где-то на морском побережье.

О себе он знал мало, о родителях сохранились лишь отрывочные воспоминания. Вот высокий светловолосый мужчина с пышными бакенбардами пристально рассматривая его, неодобрительно покачивает головой и уходит… Вот его обнимает мягкими руками женщина, что-то утешительно нашептывая на ухо… Вот юноша с искажённым от ненависти лицом замахивается на него…

Здесь, в благодатном южном климате, Алексей заметно окреп. Сказались и долгие прогулки по побережью, и заплывы в теплых морских водах. В имении к нему все относились с глубоким почтением, но на вопросы отвечать не спешили. Кто его мать и отец — он так и не сумел разузнать. Образование он получил хорошее, и любой компании предпочитал книги. Постепенно он свыкся с мыслью, что тайна его рождения так и будет покрыта мраком, но верил— рано или поздно, но придет время, когда он все узнает.

С 14 лет у Алексея стал пробуждаться магический дар. Однажды, переоценив свои силы, он решил искупаться в шторм. И не слишком уж большими были волны, держаться на воде было легко. А вот выйти на берег не получалось, чуть ослабив хватку, вода коварно давала расслабиться — и вновь утягивала назад, в глубину. Полностью обессилев, Алексей начал захлебываться, погружаясь в пучину. И вдруг в его голове словно что-то щелкнуло, его подхватил воздушный поток и вынес на берег.

С тех пор, когда он расстраивался или злился, вокруг него начинали танцевать маленькие воздушные смерчи, в минуты задумчивости теплые порывы ветра ласково оглаживали его лицо.

Теперь расписание его занятий пополнилось встречами с приятным, безукоризненно вежливым пожилым магом, который обучал Алексея контролю над проснувшимся даром.

Иногда ученик ловил на себе пристальный, испытующий взгляд учителя и почему-то смущаясь, краснел, чувствуя, что от него ждут чего-то необычного. И это его пугало.

Одним туманным утром его разбудила тётушка, с причитаниями ворвавшись в комнату. То и дело порываясь обнять его, прижимая к необъятной груди, она вытаскивала одежду из стенных шкафов, ворохом сваливая её на постели, утирала слезы то рукой, то очередной попавшейся рубашкой. Из невнятных всхлипываний Алексей понял только, что ему надо срочно собираться, потому что за ним прибыла карета. Наспех покидав к вещам любимые книги и личные принадлежности, сжевав на бегу бутерброд, подсунутый тетушкой, парень кубарем скатился по лестнице в обнимку с объемистой сумкой.

У парадного входа стояла закрытая карета, запряженная тройкой гнедых коней, бьющих в нетерпении копытом. На дверцах экипажа красовался императорский герб. Искусно нанесенный золотой краской орел, широко раскинув крылья, с хищным прищуром, казалось, обеими головами следил за оробевшим Алексеем.

Плащи конных солдат, собравшихся вокруг, были украшены тем же рисунком. Почтительно называя его Высочеством, отчего у Алексея предательски заколотилось сердце и ослабели ноги, они усадили его в карету. Началась двухнедельная изматывающая скачка.

По дороге с ним почти не общались, во время коротких остановок строго следили, чтобы к экипажу не приближался никто посторонний. На осторожные расспросы Алексея о цели поездки, молчаливые охранники уклончиво отделывались вежливыми фразами типа — скоро вы все узнаете, вам расскажут обо всем на месте… О том, что это за место, Алексей догадался лишь на подъезде к окраинам столицы.

Санкт-Петербург встретил юного путешественника непривычным гамом переполненных улиц, выкриками уличных торговцев, стуком колес встречных экипажей — всего того особенного, присущего только большим городам шума, которого старожилы и не замечают, а приезжих он оглушает, подавляет.

Когда над ошеломленным Алексеем нависла громада Зимнего дворца, он окончательно потерял присутствие духа. Не дав ему даже немного прийти в себя, отдохнуть с дороги, парнишку отвели в малую приемную, где и состоялась долгожданная встреча с родителями.

Александр 1, император и Российский самодержец, а по совместительству, как оказалось, и отец Алексея, мимоходом потрепалобомлевшего юношу по голове, натянуто улыбнувшись, отметил, как он вырос — и удалился в свой кабинет, оставив Алексея наедине с матерью.

Та, с волнением теребя в тонких руках надушенный каким-то сладким ароматом кружевной платочек, то отводя виноватые глаза, то жадно впиваясь взглядом в полузабытое лицо сына, поведала историю, достойную самого душещипательного дамского романа. Мол, что его брат и ее старший сын, не отличающийся особо хорошим характером, с раннего детства невзлюбил младшего брата, считая конкурентом, и подстраивал постоянные пакости, одна из которых чуть не стоила младшему жизни. А отец не вмешивался, считая, что парни должны разобраться сами, по-мужски. И вот мать (вся в слезах и губной помаде — злорадно добавил я про себя, наблюдая эту сцену), собрав всю свою волю в кулак, решила отослать маленького Алексея к дальним родственникам на воспитание, чтобы не случилось беды. Сама же питала надежду, что старший перерастет и успокоится.

Сейчас Владимир уже взрослый, вникает в дела государства, как наследник престола. Пора и младшему заявить о себекак о части венценосной семьи.

Завершив самую тягостную часть объяснений, Софья Андреевна оживилась.

— Через неделю, Алешенька, состоится большой императорский бал. Самое время официально представить тебя лучшим аристократическим семьям! Тем более, нас поставили в известность, что у тебя пробудился магический дар, нужно готовить тебя к поступлению в Академию… И пора бы присматривать тебе невесту.

Она с сомнением оглядела сына.

— Сегодня обустроишься в своих покоях, а на завтра вызовем портных, нужно снять мерки… Надо вплотную заняться твоим гардеробом, да и цирюльника пригласим…

Так и началась новая жизнь Алексея в родных пенатах. С семьей, которая его так и не приняла.

С отцом отношения складывались, мягко говоря, прохладные. В его присутствии Алексей чувствовал себя особенно неуклюжим, с провинциальными повадками, боялся проронить лишнее слово. Искренне не понимая, почему настолько не любим императором, он старался держаться в стороне от всех. Несмотря на все старания матери втянуть его в общие разговоры, обсуждения предстоящего бала и забот по его подготовке, на новообретенного брата, о котором благополучно успели позабыть за прошедшие года, неприязненно косились все императорские отпрыски.

Обе старшие сестры, Елизавета и Екатерина — великовозрастные дуры (по моему предвзятому мнению), старались побольней задеть его и каждый раз находили очередной повод для тонких, изощренных издевательств. Слабые попытки пожаловаться на них Софье Андреевне ни к чему не приводили, мать словно не слышала неуверенный лепет младшего, и со временем он просто стал избегать встреч с прекрасными, но жестокосердными девушками.

Старший брат Владимир, наследный принц империи, тоже не отличался хорошим отношением и искренне ненавидел его. Хотя, было похоже, что этот парень ненавидел абсолютно всех. Выросший избалованным ублюдком, без капли магии, он срывал свою злобу на любом, кто попадался ему на пути.

В моменты, когда тот проносился со свистом и улюлюканьем по улицам столицы на диком жеребце, в компании таких же отмороженных приятелей, простой люд в ужасе прятался по домам. Зазевавшиеся рисковали попасть под копыта разгоряченных коней, нравом не слишком отличавшихся от всадников. Иногда веселая компания заваливалась в ближайший трактир, требуя лучших напитков и кушаний, бесстыдно хватая молоденьких служанок. Трактирщики горячо благодарили всех богов и святых, если дело заканчивалось лишь материальными убытками да парой синяков на симпатичных пухленьких задницах девиц. Потому что иногда высокопоставленные гости учиняли погромы, затевали драки, всячески издевались над прислугой, ощущая полную безнаказанность. Иногда не обходилось и без жертв, то очередная обесчещенная девица кончала с собой, то за мнимое оскорбление особы Императорского рода кто-то отправлялся на виселицу… И пусть после неприметные господа из Тайной канцелярии вручали пострадавшим, оставшимся в живых после загулов наследного принца, полновесные кошели с золотом, морального унижения и страха это не окупало.

И ползли шепотки по Петербургу и окрестностям, что настоящие бедствия ожидают империю, когда на престол взойдет Владимир Бешеный… И горячо молились горожане за здравие Александра 1, желая ему долгих лет царствования…

Магический дар у Алексея, названного так в честь прадеда, проснулся достаточно рано, но почему-то с расположенностью к стихии воздуха, тогда как отец владел магией воды. Но этому быстро нашлось логическое объяснение, дед матери был как раз сильным воздушным магом. Но Александр не раз повторял, что это не основная магия Алексея, и что в нем обязательно должна пробудиться мифическая сила, управляющая пространством. Якобы, по уверениям наставников, занимавшихся с младшим императорским сыном, все предпосылки для этого есть. Но пока ничего такого парень в себе не замечал, периодически ловя на себе изучающий холодный взгляд отца.

Народ, да и что скрывать, многие царедворцы, с опаской относящиеся к старшему сыну Александра, отличавшемуся буйством нрава и жестокостью нравов, с куда большей симпатией отнеслись к тихому и спокойному младшему. И хотя тот старался не выделяться, по дворцу все чаще звучали пересуды, что рассудительный Алексей, не поддающийся на провокации сестер и брата, не замеченный в конфликтах и сварах, на троне смотрелся бы гораздо лучше. А про себя дворцовые интриганы добавляли — и управлять таким, реализуя собственные амбиции, было бы гораздо легче… Подобные разговоры немедленно пресекались, но толки на эту тему велись все громче, уже и за пределами дворца. Об этом говорили все, даже и под страхом смертной казни.

Но Алексей как будто бы и не замечал подобных разговоров, упорно занимаясь магией, науками, часами просиживая в библиотеке.

Я наблюдал за ним, практически разделяя все его мысли и чувства, ощущая бесконечную жалость к безобидному юному провинциалу, волею судьбы попавшему в аристократический гадюшник.

Не раз, слыша очередные издевательские высказывания родни в его сторону, мне жутко хотелось врезать обидчикам по морде! И меня даже раздражало, что молодой, крепкий парень даже не пытается защитить себя, дать достойный отпор! То, что сторонним наблюдателям казалось спокойствием и рассудительностью, для меня было слабостью духа и нерешительностью, неуверенностью в собственных силах. Сёстрам-язвам- так вообще, по моему мнению, не хватало капитальной порки! Я полностью разделял с Алексеем нетерпеливое ожидание прибытия женихов из Европы, которые должны были забрать принцесс к себе.

Однажды, когда Алексей, по обыкновению укрывшись в дворцовой библиотеке, изучал очередной исторический труд, в кресло напротив плюхнулся в стельку пьяный братец. Хитро прищурившись, он достал припрятанную за пазухой початую бутылку вина и жадно присосался к ней. Затем довольно дыхнул перегаром в сторону поморщившегося брата.

— Ну что, крысеныш? Притаился в норке, думаешь, никто тебя не видит??? Мр-р-разь!!! Мерзкий хитрый ублюдок! А хочешь знать, почему тебя никто не любит?

Он с ненавистью и какой-то злобной усмешкой уставился покрасневшими глазами на Алексея.

— Ну, в смысле, родители, сестры, да и я в том числе? А я теперь знаю!!! Ты приемыш. Подкидыш. Мерзкий, вонючий ублюдок, не стоящий даже гвоздя с подковы моего жеребца!.. Да-а-а!!! Не делай такие круглые глаза!.. Романов, как же, размечтался! Я давно это подозревал, не чувствуется в тебе наша кровь, мелковат, да труслив. А сегодня я подслушал разговор отца и Громова о тебе. Тебя подобрали да пригрели, рассчитывая, что ты откроешь магию пространства, которой владели уничтоженные финские выродки-мятежники!.. Под тебя будут подкладывать баб, пока не родится ребенок с твоим даром, после чего тебя грохнут. Уберут, как мусор, которым ты и являешься… Ага.

И Владимир сделал еще один большой глоток из бутылки.

— Так что ты никто и ничто, последыш мятежных князей, что захотели отсоединиться от нас. А отец их всех вырезал, твоих маму и папу, братьев и сестер, всех до единого! Хотя сестер, я так думаю, сначала отдали солдатам для развлечения, а когда они натешились, повесил на городских воротах для устрашения. Ибо никто не смеет идти против империи! Что? Ты плачешь? Мямля и тихоня, какое счастье знать, что ты мне не родня! Не печалься, ублюдок, скоро ты встретишься со своей семейкой. Зато перед смертью кучу баб оттрахаешь, здорово, правда?

А потом ты будешь гнить в земле, а я буду править! А затем приведу на твою могилу эту рыженькую сучку Нарышкину и трахну ее прям там. Она ж тебе так нравится, вот и понаблюдаешь за нами с того света! Может, удовольствие ещё получишь! А-ха-ха-ха, — пьяно загоготал он, едва удерживаясь в кресле.

Гнев застил мне разум, мне показалось, что мое сознание и воля слились в яростном порыве с сознанием Алексея, и в какой-то момент послышался оглушительный треск. Резко задрожал эфир, и братца отшвырнуло сильным невидимым ударом. Вслед его отлетевшей тушке я с великим наслаждением, получив возможность управлять телом Алексея, отправил еще несколько воздушных кулаков. Но тот, обвешанный кучей защитных артефактов, тупо вырубился от удара о стеллаж и захрапел.

С ужасом осознав, что я натворил, я попытался выйти из тела, но у меня ничего не получилось. Оно слушалось как родное. В панике я заглянул внутрь себя и увидел парящую точку в темноте.

— Алексей, возвращайся! Забирай обратно свое тело. Давай же!

— Нет, — услышал я. — Не хочу, все мои родные мертвы, мне незачем жить. Я хочу к ним.

— Трус! Слабак! Тряпка! — неистово вопил я. — Ты, что, сразу поверил в бред пьяного ублюдка?!! А если это и правда тогда борись!!! Верни себе тело и отомсти за них! Ну давай, я не могу в нем оставаться, у меня есть другая жизнь!

— Не хочу, теперь ты хозяин этого тела. Все правда, мне кажется, что всегда об этом знал. Я чувствую зов родных, они ждут меня. Отомсти за меня, раз я не смог. Прощай.

Сверкнула вспышка, и он исчез. В ужасе я плюхнулся в кресло. Мысли лихорадочно метались. Вот это я попал!! И что теперь делать? Дурак проснется и скажет, что я на него напал. Применение воздушной магии не скрыть… А, плевать, скажу, что тот был пьяным, и что-то сам нахимичил с артефактом. Все равно, как проспится — вряд ли хоть что-то вспомнит.

В общем, надо валить отсюда, пока никто не зашел. Быстро собравшись, я отправился в свои покои, надеясь по пути никого не встретить.

Добравшись до спальни Алексея, я тяжело упал на кровать. Надо подумать. В теле младшего цесаревича я застрял, похоже, надолго. Если не навсегда. Значит, задача номер один — выжить. Номер два — не выдать себя. За жизнью его я следил давно, так что проколов быть не должно.

Так, жизнь он вел затворническую, особо ни перед кем не маячил, значит, подмену будет заметить очень сложно. Стоп, Владимир упомянул какую-то Нарышкину. Почему я о ней ничего не знаю? Хотя-я-я-я… Я припомнил тот самый большой императорский бал, когда Алексея, то бишь меня — черт, надо привыкать! — словно разнаряженную мартышку, демонстрировали аристократическому кругу. Тогда вся эта помпезность, блеск и мишура, прикрывавшие грязные интриги, меня раздражали, и я особо не вникал в происходящее. Тем не менее, помню острый всплеск эмоций Алексея, когда ему представили очаровательную рыжеволосую девушку, изящно склонившуюся в реверансе и кокетливо бросившую сквозь полуопущенные ресницы влекущий взгляд… Тогда интерес Алексея к рыженькой чертовке заметил не только я. Гнусно ухмыльнувшись, Владимир за спиной придворных, сделал недвусмысленный жест, и покатился со смеху, увидев, как младший брат залился предательским румянцем.

Черт, вот подстава-то! А интересно, что в том мире стало с моим телом? Хотя пофиг, надо следить теперь за этим. Кто из родственников, интересно, еще в курсе того, что я — не родной сын императора? Или только брат? А вот он точно может стать огромной проблемой.

И что делать? Бежать к царственному папеньке и рассказать о том, что мне стало известно? Не вариант. Он ведь может подтвердить, что все это — правда, и тогда свободной жизни придет конец. В лучшем случае, запрут в уютной горнице без окон, без дверей, да будут приводить девушек для размножения… Не-е-е, быть племенным боровом-осеменителем — не мое!

А если и скажет, что Владимиру с пьяных глаз все почудилось, все равно останется подозрение, что я могу начать доискиваться правды. Вера в то, что я лоялен императорской семье, пошатнется — и меня уберут. Как тот самый мусор, о котором твердил братец. Сын мятежного мага, последний из уничтоженного императором рода, мирно живущий во дворце кровного врага? Нонсенс! Лучше сделать вид, что ничего не произошло.

Но с братом надо что-то решать. Опять нажрется и начнет болтать. Конечно, ему не поверят, но найдутся и те, кто усомнится и подхватит пьяный бред. И что я могу сделать? А ничего. Верных людей нет, из дворца я почти не выхожу. В академию, после долгих размышлений, мне запретили поступать, якобы в целях безопасности. Но теперь-то я понимаю истинную причину моей изоляции. Просто чтобы случайно не оброс нужными связями. И так во дворце все шепчутся, что для империи было бы лучше, если бы старший сын Александра скоропостижно скончался от острого, неизлечимого заболевания, пока онна престол не взошел… А тут как бы и мне смертельный вирус не подхватить, во дворце сыро, да гадюк ядовитых полно, ага…

Итак, то, что я не родной, точно знают три человека: отец, канцлер и брат. Чтобы неприглядная правда не вылезла, необходимо избавиться от всех троих. А заодно и луну с неба достать. Хотя нет, луну проще, наверное.

Мои мысли лихорадочно метались в голове.

Громовы — старинный род, стоящий на страже интересов империи. Владимир Алексеевич — близкий друг императора, его правая рука, разящая длань империи. Один из сильнейших архимагов империи, а, как многие говорят, и всего мира. Он один способен заменить целую армию. Нетерпимый к врагам, но бесконечно преданный родине, он предпочитает решать все вопросы силой. Хотя, как канцлеру Российской империи, ему приходится все же быть и умелым дипломатом.

Отношение ко мне у него было ровным. Вежливая холодная улыбка в лучшем случае, а чаще полное игнорирование, будто я для него пустое место. Подозреваю, что его ненависть к предателям империи перешла на меня. И если этот человек заговорит, к нему непременно прислушаются, это не брат-алкаш, ненавидимый народом из разных сословий, вплоть до дворянского, а авторитетнейший человек. Но раз столько лет молчал, значит, есть шанс, что будет молчать и дальше? Главное — его не провоцировать.

Находиться и дальше в душной комнате, стены которой начали давить меня, лишая здравости суждений, стало для меня просто невыносимо, и я решил прогуляться по Зимнему дворцу. По воспоминаниям Алексея, это было красивейшее место. Неспешным шагом я прогуливался по широким коридорам, не обращая внимания на придворных, что постоянно встречались мне на пути. Нарышкины, что я знаю о них? Княжеский род, маги огня. Хорошая наследственность, сильная кровь. Отец девушки, запавшей в сердце Алексея, не припомню его имя, вроде бы возглавляет Департамент Магических Исследований. При дворе Нарышкины имеют хорошую репутацию, врагов нет, дружны со всеми родами. С Громовыми у них отношения если не дружеские, то приятельские точно. По моему, они даже состоят в далеком родстве. Кто-то там когда-то вышел за кого-то, черт знает, сколько лет назад… Отношение ко мне? Пофигистическое, по моему. Есть я — или нет, никого не трогает. Хотя, с этих аристократов станется. С преданной улыбкой всадить нож в спину — это было здесь в порядке вещей.

Так, что касается его дочери. Черт, как же ее зовут-то? Надо срочно выяснить, а то облажаюсь. Раз уж мой братец обратил внимание на интерес Алексея, то есть, меня, к этой девушке, она рискует стать очередной жертвой его издевательств. Чтобы мне иметь возможность оградить её от этой опасности, нужно, как минимум, познакомиться с ней поближе… К тому же, судя по её заигрывающим лукавым взглядам, она была бы вовсе не против такого сближения!

Мои мысли прервало деликатное покашливание за спиной. Обернувшись, я увидел невысокого, полного мужчину, одетого в парадный камзол, обитый мехом. В руках он сжимал длинную трость из красного дерева с большим набалдашником белого цвета.

— С кем имею честь? — вспомнив про хорошие манеры, поинтересовался я.

— Здравствуйте, Ваше Высочество. Позвольте представиться — князь Тараканов, Валентин Михайлович, Божьим промыслом и высочайшим соизволением, возглавляю министерство образования.

— Очень приятно, Валентин Михайлович, чем я могу вам помочь?

— Прошу прощения, Ваше высочество, вы не могли бы уделить мне десять минут для приватной беседы?

— Приватной? Что-то случилось, что вы не можете сказать это при всех?

— Нет, что вы, — смешно всплеснул он руками. — Совершеннейший пустяк, мне стало известно, что вы — юноша просвещенный, алкающий новых знаний, а мне как раз доставили один интереснейший научный труд…

Произнося скороговоркой эту тираду, он увлекал меня мягкой рукой дальше по коридору.

— Что ж, Валентин Михайлович, давайте пройдем в малую приемную отца, там не должно никого сейчас быть, и, думаю, там нам не помешают… — слегка оторопевшим тоном говорил я на ходу.

К счастью, идти было недалеко, и вот мы, расположившись в удобных лёгких креслах, приступили к разговору.

— Прежде чем начать наш разговор, который пойдет не совсем о научных трудах, как вы, надеюсь, уже догадались, я бы хотел узнать, Ваше Высочество, насколько хорошо вы ориентируетесь в мировой политической обстановке?

— Если говорить честно, — пожал я плечами, — то не особо. Как вы, должно быть, знаете, большую часть своей жизни я провёл в провинции, не подозревая о том, что являюсь принцем. Соответственно, я больше интересовался магией и точными науками, а дипломатия и политика была от меня далека.

— И очень зря, Ваше Высочество! Политика — это целое искусство, которым вы, как принц империи, должны владеть в совершенстве! Позвольте мне кратко ввести вас в курс дела, чтобы потом непосредственно перейти к теме нашего разговора. При дворе существует две фракции, прямо противоположные, а порой даже и враждебные по отношению друг к другу- Английская, что включает в себя Англию, Францию, Турцию, а так же частично представляет интересы Поднебесной и Японии; и Немецкая, включающая в себя Германию, Австрию, Пруссию, Венгрию и Шведское королевство. О более мелких государствах, входящих в эти фракции, говорить смысла нет. Так вот…

Нас отвлекла служанка, что принесла чай и легкие закуски.

Дождавшись, когда она, расставив приборы на небольшом столике, вышла, Валентин Михайлович продолжил.

— Я принадлежу к первой, и не стесняюсь об этом говорить, ибо главной нашей целью является заключение мира с европейскими государствами, последующее совместное развитие, участие в различных международных проектах. Мы стремимся к тому, чтобы наши молодые люди могли получать образование в лучших институтах Европы.

Вторая же фракция ратует за похожие идеи, вот только при этом они хотят втянуть Россию в войну против Англии, этого, безусловно, надежнейшего союзника нашей империи.

— Это все, конечно, замечательно. Но я не понимаю, зачем вы мне это рассказываете? От политики я далек, к делам управления государством меня не допускают, да и вряд ли допустят, возможности общаться с иностранными представителями я лишен… Мое положение при дворе весьма шатко, — невесело усмехнулся я.

— Терпение, Ваше Высочество, я как раз подхожу к сути нашего разговора…

Тут он достал продолговатый цилиндр и, положив в центр стола, сдвинув в сторону чайные кружки и сахарницу, направил на него нить эфира.

— Защита от прослушки, Ваше Высочество, — слегка смущаясь, пояснил он. И продолжил:

— Что вы знаете о масонах? Ничего? Ну что ж… Я принадлежу к тайному ордену Лонгиус, что означает «видеть даль» или «смотреть вдаль». Мы храним память о прошлом, следим за тем, что происходит в настоящем, и предсказываем будущее. В наших рядах много представителей высшей аристократии империи. Мы можем влиять на процессы, происходящие здесь, и изменять ход истории.

— Громов тоже в ваших рядах? — негромко поинтересовался я.

— К сожалению, нет, — омрачилось на мгновение его лицо. — К нему с таким подступаться — обеспечить прямую дорогу на виселицу. Более того, он является значительной помехой в реализации наших планов. Но, к сожалению, его позиции при дворе на данный момент весьма прочны.

А теперь я бы хотел перейти к самой сути нашего разговора.

То, что я вам сейчас скажу, является государственной тайной, и знание ее грозит смертью любому непосвященному. Итак, что вы скажете, если узнаете, что ваш брат бесплоден? Пустой и бесплодный император на троне Российской Империи. Можете себе такое вообразить? Многие уже сейчас считают, что вы — лучшая кандидатура на роль императора. А теперь догадайтесь, зачем вызвали вас? Нет мыслей? От вас будет нужен ребенок, которого выдадут за ребенка Владимира. Но вы об этом даже не узнаете, потому что к моменту его рождения будете мертвы.

Я ошарашенно смотрел на князя Тараканова. Да уж, денек выдался что надо… И приготовился слушать дальше, осознав, что сейчас оказался на пороге значительных изменений в своей судьбе.