Ненаследный сын императора. Часть 1

Глава 5

Ночь я провел преотвратно. Забежав в свою спальню, я не только запер её на все замки, но и подпер ручку массивным деревянным стулом. Изо всех сил пытаясь бодрствовать, я все же временами впадал в забытье, мне мерещилось, что дверь медленно открывается, и в комнату проникает чёрная тень без лица, и тянет ко мне безобразные руки, душит меня… Я вскакивал с коротким криком, с облегчением понимал, что это был лишь сон, некоторое время усиленно таращил глаза, наблюдая за входом — и снова проваливался в дремоту, где опять и опять переживал нападение безымянного и безлицего врага.

Наконец, ночной мрак, льющийся в окна, сменился серостью хмурого утра. Прижавшись к холодному стеклу разгорячённым лбом, я пытался привести мысли в относительный порядок. Пока же в моей голове царил такой же хаос, как и за окном. Вчерашний снегопад усилился, за белой пеленой не было видно ни зги.

Одно дело теоретически понимать, что существует немало людей, желающих мне подавиться утренним бутербродом или неудачно упасть на собственный кинжал, — рассуждал я. Но получить такое вот прямое доказательство смертоносной злобы в отношении моей скромной персоны — это уже перебор! Не был я готов, что ни говори. Хотя должен был. Пора уже понять и принять, что я не в компьютерной игре, не в виртуальной реальности, и не будет второго шанса, дополнительной жизни. Не включу голову — следующее покушение может быть удачнее. Не убьют, так покалечат. Оба варианта меня категорически не устраивали.

Итак, похоже, пришло время ещё одной приватной беседы с Валентином Михайловичем. Очень меня интересует научный труд по исследованию защитных функций нежного организма моего высочества… Имеют уважаемые господа масоны виды на меня — озаботятся и моей безопасностью.

Кстати, о безопасности. Поскольку глава рода Нарышкиных возглавляет Департамент магических исследований, то стоило бы встретиться и с ним. Хотелось бы узнать побольше о защитных артефактах. Кто знает, может, есть что интересное в последних разработках? Да и вообще, братец вон, ходит, увешанный всевозможными убер-плюшками, ему бы, наверное, такое нападение вреда не причинило. А я как-то легкомысленно разгуливаю, защищённый лишь золочеными пуговицами с изображением Императорского герба. На меня снова накатило острое и обидное чувство собственной беспомощности и беззащитности, будто вышел я на Невский проспект в час пик обнажённым.

Убрав в сторону стул и отперев все замки, я настороженно выглянул в коридор. Как ни странно, очереди из беспощадных убийц с кинжалами в зубах и сюрикенами в карманах, я не заметил. Настроившись, я ментально прощупал окружающее. Эфир молчал, ничего подозрительного я обнаружить не смог. Глянул на стену, которая приняла на себя огненный удар, предназначавшийся мне. Все следы исчезли. Вот так, даже вздумай я сейчас поднять крик, жаловаться родителям и требовать какого-то расследования — доказательств покушения никаких, легкий ожог на шее не в счет. Мало ли, может, это вчера Дарья Нарышкина промахнулась своей стрелкой, да задела меня слегка.

Дарья… На миг я даже забыл обо всех смертельных опасностях, поджидающих меня. Кажется, вчера она весьма благосклонно отнеслась к моим знакам внимания. Вспомнив наш поцелуй, я расплылся в широкой улыбке. Хороша же, ну хороша, чертовка! Как мои руки скользили по приятной округлости груди, легли на тонкую талию… Та-а-ак, одернул я сам себя, нашел время! Мне сейчас головой работать надо, а кровь вся прилила совсем к другому месту!

Встряхнувшись, я отправился к кабинету маменьки. По утрам она обычно занималась делами благотворительности, на её попечении было несколько приютов, гимназий, различных курсов для девиц легкого поведения, решивших оставить свой промысел… Так я и застал Софью Андреевну, зарывшуюся в кучи бумаг с весьма сосредоточенным видом. Увидев меня, она обрадованно сдвинула кипу документов в сторону и велела прислуге принести свежего чаю, отметив, что это мне не повредит после вчерашнего веселья.

— Алешенька, ты себя хорошо чувствуешь? — встревоженно поинтересовалась императрица, — ты бледноват…

— Все хорошо, маменька, просто плохо спал, кошмары мучали… — отмахнулся я.

— Так ты поговори с лекарем, он тебе травок заварит полезных, будешь спать как убитый!

Я аж вздрогнул от таких перспектив. Отвары-отравы, и действительно — как убитый. Б-р-р, вот уж спасибо! Тем временем Софья Андреевна взахлеб делилась со мною впечатлениями:

— … а княгиня Волконская говорит, её дети прибыли домой, и все разговоры только — цесаревич Алексей то, цесаревич Алексей это… Графиня Аракчеева та ещё интриганка, все выведывала у меня, планируем ли мы обручить тебя, есть ли уже невесты на примете. Оно и понятно, у них пятеро дочерей, и все еще не пристроены… Вяземский настоятельно в гости зазывает, желает тебя с сынком поближе познакомить… Ты чем так увлёк вчера молодежь, Алешенька? С раннего утра отцу передают приглашения для тебя от благородных семейств, такого ажиотажа давно не было. Столько времени уж прошло с момента твоего возвращения, а тут поди ж ты…

Посмотри потом, определись с ответными визитами, составь расписание… Хорошо, что ты вливаешься в светскую жизнь, это очень полезно — общаться с ровесниками, завязывать нужные знакомства…

— Мам, я тут подумал… Раз уж я не обучаюсь в Академии магии, быть может, есть возможность как-то расширить мои домашние занятия? Не только контролю обучаться, но и вообще — владению стихией, изучать заклинания, плетения…

Внимательно взглянув на меня, Софья Андреевна протянула:

— Ну что ж, вопросами твоего обучения ведает отец. Я поговорю с ним, конечно, думаю, он только обрадуется твоему рвению. И тогда уже подумаем, кого из преподавателей привлечь к этому. Сейчас у отца встреча с министрами, потом будет перерыв на легкий завтрак, вот тогда, пожалуй, и можно будет затронуть эту тему. Я рада, сынок, что ты обращаешься ко мне за помощью, — растроганно произнесла она, — надеюсь, что ты и дальше будешь искать совета у меня, по любым поводам… Кстати, вчера, как я заметила, ты был окружен вниманием юных представительниц многих уважаемых родов.

Я смущенно пожал плечами. Мать, чуть замявшись, продолжила:

— Общение с девушками — это, конечно, прекрасно и необходимо, но я хотела бы тебе напомнить… Ты — сын императора, твоё расположение — ценный подарок для любого молодого аристократа или аристократки! Будь внимателен в выборе друзей и дамы сердца! Ты же понимаешь, что в вопросах браков представителей Императорской фамилии решающий голос принадлежит только твоему отцу? И помолвка состоится с учётом интересов нашей семьи, а не по велению твоего сердца. Посему — не торопись давать обещаний, которых потом не сумеешь выполнить.

— Я все это отлично понимаю, maman. И не слишком тороплюсь связывать себя узами брака, — поспешно уверил её я, стремясь закрыть не слишком приятную для меня тему.

— Что ж, позвольте поблагодарить за чай и ценные советы, маменька, мне пора… Дела не ждут, хоть я и цесаревич, но преподаватель мне поблажек не делает!

Учтиво поклонившись, я дождался ответного одобрительного кивка императрицы, и поспешно удалился. На самом деле, времени до занятий у меня еще было предостаточно, но продолжать разговор на столь щепетильные темы мне не хотелось, поэтому я банально сбежал. Решив немного проветрить голову перед предстоящими занятиями, я, одевшись потеплее, вышел на улицу.

Продолжительный снегопад скрыл все следы вчерашних баталий. Расчищенные тропинки вели к парку, по одной из них я и двинулся, не забывая внимательно прислушиваться к малейшим изменениям и колебаниям эфира. Больше я не позволю никому подобраться ко мне незамеченным!

Вокруг царила особая, присущая только зимним пейзажам, тишина. Лишь изредка раздавался хруст ветки, сломавшейся под тяжестью налипшего снега, да вспархивала редкая пичуга, перелетая с ветки на ветку. Морозный воздух отлично прочищал голову, избавляя от как остатков вчерашних возлияний, так и от тягостных мыслей, навеянных покушением и ночными кошмарами… А тут еще и маменька со своими нравоучениями… Глубоко вдохнув, я выпустил облачко пара, задумчиво посмотрел на него, магией придал ему форму грибовидного облака ядерного взрыва… Вот бы собрать всех моих недругов в кучу, да ка-а-ак жахнуть по ним маленькой такой бомбочкой в пару десятков килотонн в тротиловом эквиваленте! Мечтательно улыбнувшись, я взмахнул рукой, облако обернулось бабочкой, она трепыхнула пару раз крылышками и развеялась…

— Здорово у тебя получается… Я так тоже хочу!

Обернувшись, я увидел в паре шагов от себя забавную фигуру. Едва достающая мне до пояса, наряженная в толстую теплую шубу, закутанная в пуховую шаль, маленькая девочка рассматривала меня серьёзными серыми глазами. Её пухлые щечки разрумянились, из-под шали выбивались русые кудряшки, припорошенные снегом.

— Я тебя знаю. — уперев кулачки в бока, безапелляционно заявила барышня. — Ты це-са-ле-вич Алексей, вот! — с трудом выговорив сложное для неё слово, она победно улыбнулась.

— Твой папа главнее моего. А мой папа умеет делать цветы из воды. А твой может? А еще мне папа обещал подарить куклу на Рождество. У тебя есть куклы? Хотя, — она с сомнением оглядела меня, — ты же мальчик, а мальчики в куклы не играют. Ничего, мне подарят куклу, и я дам тебе поиграть! — великодушно махнула она рукой.

— А мой папа вчера сказал, что ты — темная лошадка. Но ты же не похож на лошадь, у меня есть лошадь, она красивая! Почему папа так тебя назвал? И почему ты молчишь? Это невежливо!

Едва сдерживая рвущийся из самой глубины души смех, я опустился на одно колено перед маленькой собеседницей и серьёзно произнес:

— На самом деле очень невежливо прерывать речи прелестных барышень. Поэтому я молчал. Ты права, я действительно цесаревич Алексей, и у меня совсем нет кукол, и даже на красивую лошадь я ни капельки не похож. Так что, увы, твой папа что-то перепутал. А могу я узнать ваше имя, прекрасная незнакомка?

Гордо задрав курносый носик, она величаво возвестила:

— Я — княжна Анна Сергеевна Долгорукая!

Я почтительно склонил голову:

— Это большая честь для меня, Анна Сергеевна, познакомиться с такой очаровательной особой. Вы позволите проводить вас во дворец? Мне кажется, вы уже совсем продрогли!

Важно кивнув, княжна доверчиво вложила свою ладошку в мою руку, и мы двинулись в сторону дворца. Но, пройдя несколько шагов, я понял, что таким образом идти мы будем долго и нудно. Маленькие ножки девочки не поспевали за мной, многослойные одежки сковывали её движения, со стороны она напоминала неповоротливого, толстенького медвежонка, переваливающегося с лапки на лапку. Я наклонился к ней и предложил:

— Вы позволите мне понести вас на руках, как прекрасную сказочную принцессу?

Уставшая девочка энергично закивала и протянула ко мне руки. Легко подхватив её, я скорым шагом устремился к парадному входу во дворец.

Когда мы добрались до цели, оказалось, что юную княжну уже обыскались. В то время, как её отец, оказавшийся министром иностранных дел, был на докладе у императора, его дочь сумела ускользнуть от присматривавших за ней слуг и выбралась на улицу. Пока её гувернантка, всплескивая руками и охая, раздевала малышку, я распорядился принести горячего чаю и сладостей для беглянки. Присев перед нею на корточки, я сказал:

— Ну что, прелестная княжна, я свой рыцарский долг выполнил, теперь меня ждут важные дела. Больше не теряйся, пожалуйста, не заставляй волноваться своих маму и папу!

Она шмыгнула замерзшим носиком, кивнула, потом неожиданно произнесла:

— Ты на самом деле очень красивый. Даже лучше лошади! Я решила, что я на тебе женюсь!

Опешив от неожиданности, я потерял дар речи. А девочка продолжила:

— Ты только подожди, я немного подрасту, и мы поженимся. Только ты не забудь!

Я осторожно сжал её пухленькие пальчики и, сохраняя максимально торжественный вид, сказал:

— Конечно, Анна, ты подрастешь — и мы обязательно поговорим на эту тему!

Торопясь в классную комнату, где меня уже ожидал преподаватель, я мысленно усмехался, вспоминая забавную девчонку. Ну что, Алексей Александрович, вот вы и обзавелись первой невестой, вопреки предупреждениям прозорливой маменьки!

Когда мои занятия уже подходили к концу, дверь тихонько отворилась и в проёме возник Пётр Тараканов. Лихорадочно жестикулируя, он что-то пытался мне втолковать, потом, махнув рукой, извинился перед учителем, и закрыл дверь.

— Ну что ж, — добродушно произнес Фёдор Михайлович, мой преподаватель, — я вижу, вас ждут неотложные дела. В принципе, ваши успехи, Алексей Александрович, меня радуют. Я не премину сообщить о них вашему отцу. Сегодня же можете быть свободны! Иначе ваш друг вскоре разнесет дверь на куски. — усмехнувшись, кивнул в сторону выхода он.

Действительно, за закрытой дверью слышалось какое-то шебуршание, постукивание, словно очень вежливый и воспитанный полтергейст пытался деликатно напомнить о себе. Быстро наведя порядок на рабочем столе, расставив книги по полкам, я выскочил за дверь. Обрадованный Петр тут же вцепился в мой рукав, потащив меня куда-то по коридору.

— Ну, ты как? Я сегодня еле встал, благо, лекарь сообразительный, поправил мое здоровье, а иначе бы весь день головой маялся. Слушай, я же чего тебя подстерегаю! Мой папенька велел просить тебя отобедать нынче у нас, очень ждет! А я смотрю, времени все меньше, а тебя насилу нашел! А он говорит, передай — жизненно важно! О-о-ох, — тараторя, Пётр еле переводил дух.

— Успокойся, я и сам планировал просить Валентина Михайловича о встрече. А тут, видишь, как все удачно складывается. Говоришь, жизненно важно? — задумчиво произнес я. — Это очень хорошо…

— Да? — обрадованно воскликнул Пётр, — Отлично! Так что, поехали? Экипаж уже ждет!

— Ну погоди, я хоть приведу себя в порядок! Нехорошо как-то. Пойдём ко мне.

Пока я собирался, Петр рассказывал мне о своей семье. У Валентина Михайловича было две законные супруги. Старшая, Елена Владимировна, урожденная Оболонская, родила супругу одного лишь ребенка, собственно, Петра. Младшая, Ирина Александровна, имела не столь высокое происхождение, являлась дочерью богатейшего московского купца. Её дочь, Анастасия, была уже сосватана, а младшенькому, Матвею, недавно сровнялось четыре года. Глядя, с каким воодушевлением Петр рассказывает о сестре и брате, я понимал, что их связывают искренние, теплые взаимоотношения. И даже позавидовал. У самого-то не семья, а змеиный клубок. Да и в своей прошлой жизни не имел ни сестры, ни брата.

Вспомнив родителей, я загрустил. Как они сейчас, что случилось с моим телом, потерявшим душу? Плачет ли мама у больничной койки, на которой я лежу в коме? Или меня считают без вести пропавшим? Или… Или, потеряв свою суть, тело умерло, и мои родные посещают могилку? На глаза навернулись непрошенные слезы. Все, надо собраться! Не время раскисать! Изменить я ничего не могу, а вот, потеряв присутствие духа, могу устроить себе могилку и здесь. И горевать-то на ней никто не будет.

— Ну что, Петь, я готов, осталось только кое-что захватить по пути — и можем выдвигаться.

Оказалось, Петр прибыл за мной на открытых санях. Устроившись под теплющими медвежьими мехами, мы рванули по заснеженным улицам. Э-э-эх, куда там транспорту из будущего! Никакие крутые иномарки не могут дать того невероятного ощущения, что испытал я во время поездки на санях! Приглушённый снежным покровом топот коней, снег в лицо, лихой посвист ямщика… И мимо проносятся сказочные пейзажи, деревья, сверкающие изморозью, особняки, укутавшиеся в снежные шубы… Перед одним таким мы и остановились. Выбравшись из мехового гнезда, мы поплелись ко входу.

Ввалившись в теплый дом, мы, хохоча и отфыркиваясь, отряхивались от снега, я осторожно извлек из-под шубы чудом уцелевшие после бешеной езды подарки для родни Петра. Пройдя в парадную залу, я раскланялся с Валентином Михайловичем, приложился к милостиво предложенным для поцелуя ручкам разнаряженных дам, вручив каждой по цветку из императорской оранжереи. Главе семейства преподнёс бутылочку той самой травяной настойки…

— Наслышан, наслышан! — усмехнулся Валентин Михайлович, впрочем, с весьма довольным видом принимая подношение, — Благодарствую! Я рад, Алексей Александрович, что вы выкроили время для визита в наше скромное обиталище! Мои супруги просто извелись от любопытства, желая поближе познакомиться с юным цесаревичем, вызвавшем столь много противоречивых толков!

— Боюсь, что слухи обо мне весьма преувеличены, — покраснел я, — однако я тоже весьма рад приятному знакомству!

И отвесил галантный поклон в сторону мило заулыбавшихся дам. Ох уж этот этикет, черт бы его побрал!

— Что ж, мы ожидаем к обеду ещё одного гостя, боюсь, его несколько задерживают важные дела… Пока же предлагаю, Алексей Александрович, пройти в мой кабинет, я хотел бы показать вам кое-какие книжные новинки, доставленные мне намедни из заграницы… Думаю, вам будет любопытно!

И, подхватив меня под локоть, Тараканов старший увлёк меня в глубину дома.

Устроившись за солидным столом красного дерева, Валентин Михайлович, достал серебряную табакерку, сделал понюшку табака, раскатисто чихнув. Протянул табакерку мне. Я жестом отказался.

— Правильно, правильно, юноша. Негоже в вашем возрасте приобретать дурные привычки. Это нам, людям в возрасте, позволительно себя иногда побаловать… Ну, впрочем, перейдем к делу.

Валентин Михайлович посерьезнел.

— Алеша — вы же позволите мне так, по-простому, к вам обращаться? — дождавшись моего утвердительного кивка, он продолжил:

— Прошлый наш разговор, Алеша, очертил общие положения нынешней политики… Я хотел, чтобы вы имели представление о том, с чем вам придется столкнуться при дворе. Интриги, сплетни, заговоры… Если вы будете знать подоплеку всего этого, сможете разобраться, кто сегодня вам друг, а кто — враг. Кого нужно опасаться, к кому следует прислушаться. Ваше появление при дворе, Алеша, внесло смуту во многие планы. Кто-то расценил его, как новую возможность привнести свежую струю в происходящее в стране, кто-то — как помеху длительно вынашиваемым планам.

Я вскинулся, но сдержал рвущийся с губ рассказ о произошедшем накануне покушении, увидев останавливающе поднятую ладонь князя Тараканова.

— Подождите, Алешенька, я закончу мысль. Итак, в скором времени вас начнут раздирать на части. Вас будут прельщать, обольщать, вероятнее всего, и угрожать… Мне хотелось бы, чтобы вы были готовы. В прошлый раз я поведал вам о том, частью какого общества я являюсь. Без ложной скромности могу вас заверить — наши возможности велики. Наши сподвижники находятся во многих странах, на высоких постах. И наша поддержка может быть неоценимой. Особенно для столь неискушенного юноши как вы, уж не обижайтесь на старика.

Он задумчиво потарабанил пальцами по столу. Потом проницательно взглянул на меня.

— Вы сейчас, наверное, думаете — расписал как святых, мол, все вокруг себе на уме, а они — ангелы в белоснежных одеждах…

Я отвел взгляд.

— Да нет, Алешенька, мы далеко не ангелы. И есть своя корысть, а как же. Только выгоды, которых мы ищем, касаются всей страны. Вы знаете, что представляет собой ваш брат — наследник российского престола. Вы можете представить, куда он приведет страну? Искали мы подход к нему, а как же! Но ни один из наших людей не смог задержаться в его окружении. Столько там грязи, столько мерзости — не приведи бог!

Так вот, Алешенька, если вы готовы принять нашу руку помощи, если готовы довериться нам — мы будем разрабатывать планы, учитывая ваше в них участие…

— А если я откажусь? Я превращусь в помеху, которую придется… устранить?

— Что вы, Алешенька… — устало поморщился Валентин Михайлович.

— Скажу откровенно, без нашей поддержки вы вряд ли в скором времени сумеете обзавестись достаточно сильными сторонниками, которые смогут вам предоставить защиту. Это дело времени, а его у вас как раз таки и нет. События развиваются стремительно. Так что, нам не придется ничего делать — вас устранят и без нашего вмешательства. И это меня, если честно, очень огорчит. Вы можете мне не верить, это ваше право, но я искренне хорошо к вам отношусь. Вы разумный, образованный юноша, подающий надежды. Поэтому я сегодня и говорю с вами без обиняков.

— Валентин Михайлович, я ценю то, что вы повели разговор столь открыто. И отвечу вам тем же. Да, вы правы, я не искушен в политике, считал и считаю это грязным делом. Но понимаю, что если хочу выжить и принести пользу стране, то буду вынужден вникать в это. А инстинкт самосохранения у меня отменно развит, будьте уверены! На данный момент я склоняюсь к тому, чтобы принять ваше предложение… к-хм… дружбы. Но с одной оговоркой — становиться безвольной куклой в ваших руках я не намерен! И если я буду помогать вам реализовывать какие-либо планы, то только те, в которых разберусь, уясню их смысл, проникнусь их целью. Если вы готовы заключить договор на таких условиях — вот вам моя рука…

Протянув руку, я испытующе смотрел в его прищуренные глаза.

— Что ж… Ваш подход к делу меня более чем устраивает. Я же говорил, вы разумный юноша!

И он торжественно пожал мою руку, для убедительности тряхнув её несколько раз.

В это время в дверь кабинета осторожно постучали. Заглянул лакей и с низким поклоном объявил:

— Прибыл граф Беркли.

— Отлично! — Валентин Михайлович отпустил жестом лакея и обратился ко мне доверительным тоном:

— Вот и пришло время вам, Алешенька, знакомиться с новыми союзниками.