Ненаследный сын императора. Часть 1

Глава 4

Первый зимний месяц выдался капризным и изменчивым. То задували пронзительные ветра, то выглядывало яркое, но холодное солнце… Иногда срывался дождь, переходящий в колкую, ледяную крупу… Сегодня же тяжёлые свинцовые тучи, едва волоча свои раздувшиеся чрева по низкому небу, к полудню разродились снегопадом, кружевной завесой укрывшим столичные улицы. Несмотря на то, что день был в разгаре, во дворце царил полумрак. Придворные лакеи неслышными тенями скользили по углам и закоулкам, зажигая дополнительные светильники, расставляя изящные серебряные подсвечники.

Весь дворец замер в предвкушении императорского приёма, посвящённого Дню тезоименитства великой княжны Екатерины. Специальные приглашения были разосланы заранее, на церемонию должны были прибыть и и послы иностранных государств, и члены Святейшего Синода, и знатное духовенство, даже российские и иностранные купцы первой гильдии.

Каждый шаг Императорского семейства был расписан по минутам. Мои утренние занятия по магическому контролю сегодня максимально сократили, выделяя время для последней примерки парадного костюма. Надев полувоенный мундир со стоячим воротничком, белые суконные брюки с галуном, я одобрительно подмигнул своему отражению в зеркале. Ну чисто принц! В таком виде можно и попытаться завязать более тесное знакомство с пресловутой Нарышкиной. Кажется, не только в Алексее рыжеволосая красотка пробудила шквал положительных эмоций! И меня воспоминания о яркой девушке, соблазнительно склонившейся в изящном реверансе, чем-то цепляли.

Вздохнув, я поправил обшлаги мундира из красного сукна с золотым шитьем, щелкнул ногтем по золоченым пуговицам, украшенным гербом… М-да, роскошь — наше все… Легкомысленный романтический настрой стал улетучиваться под напором тяжёлых мыслей, навеянных видом двуглавого орла.

Наш разговор с князем Таракановым закончился как очередная глава хорошей книги — на самом интересном месте. Ошарашив меня своим повествованием о жестоких и беспринципных планах использования моей беззащитной тушки, которые разрабатываются под сенью императорского стяга, он явно ожидал, что я тут же припаду к его широкой и уютной груди в поисках защиты и утешения. Быть может, прежний Алексей, пугливый и нерешительный юноша, мог бы оправдать ожидания опытного царедворца. На том, видимо, и строился расчет — втереться в доверие, искусно пересыпая свою речь восхвалениями ума и сообразительности новоявленного принца, ошеломить ужасными картинами недалекого будущего, уготованного нашими общими врагами, и затем предложить спасение кругом преданных и, само собой, бескорыстных друзей-масонов… И я, послушно сделав уготованное мне по этому сценарию возмущенно-ошарашенное лицо, внутренне лихорадочно размышлял. Не все известно братьям-масонам, ох, не все! И если то, что мой братец выдал мне в библиотеке — правда, а я почему-то сразу безоговорочно поверил в это, то не так-то уж и безукоризненно выглядит этот план — дождаться рождения ребенка от меня, чтобы выдать его за дитя Владимира. Сколько в нём будет крови Романовых? Правильный ответ — ноль целых фиг десятых… И об этом прекрасно известно и моему приемному отцу, и его ближайшему другу и советнику. Какой можно сделать вывод? Либо коварные планы разрабатывались отнюдь не моим венценосным родителем, либо это — лишь верхушка айсберга, нарочно выставленная напоказ, как приманка для недовольных нынешним наследником престола и сочувствующих возможному — то есть мне.

Как бы то ни было, а отказываться от помощи Валентина Михайловича я тоже не спешил. Учитывая мое шаткое положение при дворе, отрицательное отношение родни, да еще и огромный такой скелет в шкафу — мое происхождение, мне жизненно необходимо обзаводиться своими сторонниками…

Происхождение… Эта мысль тоже не давала мне покоя. Мятежный финский род, секретная пространственная магия… Если я хочу выжить, мне нужно разузнать обо всем этом побольше. Кто знает, а вдруг не зря так стремились император и Громов заполучить ребенка с этим пресловутым даром? И если я сумею им воспользоваться? Но не могу же я бродить по дворцу, хватая каждого встречного за руки и вопрошая — а расскажите-ка мне про уничтожение целого рода!.. Такие тайны хоронят ой как глубоко, и раскапывание этих могил опасно для здоровья.

Глубоко задумавшись, я не сразу услышал почтительный голос юного камер-пажа, напоминавшего мне о том, что пора отправляться в Малахитовый зал, откуда уже все августейшее семейство торжественно прошествует в Большую церковь на праздничную службу. Вздохнув, я бросил последний взгляд в зеркало, набираясь решимости, и отправился на встречу с горячо любимыми родственниками.

Должен признать, что змеиный нрав моих сестричек никак не отразился на их внешности. Даже я, немало пострадавший от их язвительного острого языка и высокомерной чванливости, невольно залюбовался изящными силуэтами девушек, облаченных в белые платья с открытыми плечами и длинными, расшитыми золотыми узорами шлейфами. Владимир, наряженный практически в такой же парадный костюм, как и я, исподлобья смотрел на меня с другого конца зала, окружённый ближайшими друзьями. Выглядел он неважнецки, чрезмерное возлияние и его короткий полёт, окончившийся встречей его дубовой головы с не менее дубовым книжным шкафом, оставили набрякшие мешки под воспаленными, красными глазами. Как я и предполагал, очнувшись после моей атаки, он практически ничего не помнил. Пытался обвинить меня в том, что я напал на него, но тут репутация Алексея-тихони сработала мне во благо. Даже отец отмахнулся от него, морщась от крепкого запаха перегара, и велел отправляться к лекарю и привести себя в порядок, дабы не позорить своим видом семью. Я же, скромно потупив глаза, делал вид, что я не при делах, и вообще, меня тут нет… А вот что теперь собирается делать старший братец с раздобытой им информацией, я не знал. И это здорово напрягало. Его молчание говорило только об одном — он задумал что-то явно грандиозное. И к чему мне готовиться — одному богу известно.

Дождавшись назначенного часа, лакеи распахнули двери зала, и мы выдвинулись торжественным шагом в сторону Тронного зала, где к процессии присоединялись придворные разных рангов. Миновав Кавалергардский зал, император с супругой, Владимир, занимавший место сразу за родителями, как наследник трона, мы с сестрами и князья, министры и советники прошествовали в церковь, где нам предстояло выстоять длительную праздничную службу. Я никогда не отличался особой религиозностью, поэтому мою голову занимали отнюдь не богоугодные мысли. Например, о том, насколько проще и приятнее бы стала моя жизнь, если бы из неё исчез мой брат…

От картин кровавой расправы над Владимиром, красочно рисующихся в моем воображении, меня отвлекло осторожное касание за руку. Скосив глаза, я увидел справа от себя Валентина Михайловича, с лёгкой полуулыбкой взирающего на меня. Рядом с ним стоял молодой паренек, примерно того же роста и комплекции, что и глубокоуважаемый министр-масон… В лице явно просматривались родственные князю Тараканову черты.

— Ваше Высочество, — полушепотом обратился ко мне Валентин Михайлович, убедившись, что никто на нас не смотрит, — позвольте представить вам моего старшего сына, Петра. Думаю, у вас найдутся общие темы для приятных бесед… Буду рад, если вы подружитесь!

И хитрый толстячок многозначительно посмотрел на меня. Ну конечно, сблизиться с его сыном — это, как минимум, хорошая причина для частых визитов в дом Таракановых… Да и неплохо было бы, для разнообразия, иметь в своём окружении хотя бы одного дружелюбно настроенного человека. Отлично придумано! И я благосклонно кивнул обоим, ответив:

— Буду рад пообщаться с вами в более подходящей обстановке. Надеюсь, вы почтите своим присутствием сегодняшний бал?

Получив утвердительный ответ, я устремил взгляд на иконы, состроив максимально благостное лицо.

После праздничной службы, выслушав здравицы от духовенства и знатных особ в адрес императорской семьи и отдельно княжны Екатерины, виновницы сегодняшнего празднества, я получил немного времени для отдыха перед вечерним балом. И решил провести его с пользой, снова отправившись в библиотеку. Она встретила меня привычным и уже полюбившимся мне запахом старых книг, кожаных переплетов и пожелтевших от времени страниц… Искал я хоть какое-то упоминание о княжеских родах Финляндии.

… Его Императорское Величество возвещает всем державам европейским, что отныне часть Финляндии, которая доселе именовалась шведскою, и которую войска российские не иначе могли занять, как выдержав разные сражения, признаётся областью, российским оружием покорённою, и присоединяется навсегда к Российской Империи…

Задумчиво произнося строки декларации, опубликованной после взятия тогдашней столицы Финляндии, города Або, я искал хоть какую-то зацепку, которая укажет мне, где таится разгадка тайны моего происхождения. Прочитав историю присоединения Великого княжества Финляндского к Российской империи, я не нашёл ни слова, ни упоминания о том самом мятеже, который привёл к уничтожению моего рода. Создавалось впечатление, что книги, содержавшие эти сведения, если и существовали, то были изъяты из библиотеки и надежно спрятаны. Ну что ж, вполне ожидаемый исход. Остаётся одно — найти участника того сражения, который отважится поведать мне о событиях прошлого.

Вернувшись к себе, я решил немного вздремнуть. Предстоящий бал явно потребует ясности ума, а с этим у меня, после всех тягостных размышлений, наблюдается полное присутствие всякого отсутствия… Едва смежив веки, я провалился в глубокий сон.

… тревожное, почти черное небо с оглушающим треском разрывали синие ветвистые молнии. Шло сражение, проносились огненные вихри, воздушные кулаки сминали людей, рассыпались искры от защитных куполов. Я метался, незримый и безгласный, почти под самими облаками, а внизу, подо мной, царил хаос. У стен какого-то замка шёл бой насмерть. Вдруг с оглушительным ревом на поле возникло чудовище, состоящее из множества смерчей, разметало сразу десятки человеческих фигур, кажущихся на его фоне кукольными… Чуть в стороне, на пригорке, стоял мужчина с воздетыми к небу руками, он что-то яростно кричал, и ему вторили молнии, бьющие по его зову… я страстно захотел рассмотреть его поближе, и словно переместился к нему на расстояние вытянутой руки… Громов! Моложе, крепче, но именно он противостоял страшному воздушному монстру, повелевая самим небом… Завершив заклинание, он рубящим жестом опустил руки, и Голем пропал…

Я проснулся в поту, с часто бьющимся сердцем… Облизав пересохшие губы, сел на кровати, пытаясь прийти в себя. Ни фига ж себе отдохнул! Что это было? Какое сражение прошлого привиделось мне? Такие яркие, красочные сны я видел лишь в те времена, когда невольно через них делил с Алексеем его жизнь. И чем это кончилось? Ещё не хватало каким-то образом переселиться в тело какого-нибудь воина за миг до его гибели! Бр-р-р… И Громов, это точно был он! М-да, а может, подойти к нему на балу, да спросить — а помните ли, уважаемый Владимир Алексеевич, как порешили ни в чем не повинного голема? И посмотреть на реакцию… Ага, отлично придумал, очень дипломатично! Ладно, шутки шутками, а любопытство только разгорелось. Сколько тайн — и ни одной разгадки!

Вызвав камердинера, я велел наполнить ванну водой, чтобы привести себя в относительный порядок перед балом.

Несмотря на так и не прекратившийся снегопад, к девяти вечера ко дворцу стали подъезжать экипажи разных мастей. Кутаясь в меха, высокие гости поспешно устремлялись в манившие гостеприимным теплом и светом залы. Скинув роскошные шубы на руки лакеям, степенные матроны и юные девушки, отцы семейств и молодые, лихой выправки офицеры, ведомые разносящимися по дворцу звуками музыки, шествововали по галереям, оживленно переговариваясь. Я с надеждой всматривался в толпы гостей, свободно фланирующих по обширной территории Зимнего, выискивая огненный отблеск волос юной Нарышкиной. Но меня отвлёк князь Тараканов, подошедший с коротким поклоном, ведя чуть ли не силком за собой сына.

— Ваше Высочество, рад новой встрече! Изумительный бал, ваши сестры сияют, словно брильянты чистейшей воды! Не так ли, Петенька?

И он поощряюще подтолкнул сына поближе ко мне. Тот недовольно сморщился, но, не смея спорить с отцом, кивнул мне и нехотя произнес:

— Конечно, папенька, вы, как всегда, совершенно правы…

— Да уж, в блеске моим сестричкам не откажешь, и будьте уверены, в твёрдости суждений они так же не уступят этим драгоценным каменьям…

Уклончиво ответил я, подметив, как Тараканов младший едва заметно усмехнулся уголком рта.

— Ну что, молодежь, не буду надоедать вам своими старческими сентенциями, знакомьтесь, развлекайтесь… А я, пожалуй, переговорю с парой-тройкой нужных людей, ибо самые важные вопросы легче всего решить в неформальной обстановке, нежели в скучных стенах рабочих кабинетов! Пётр, ты, надеюсь, не забыл нашего разговора…

И Валентин Михайлович вопросительно уставился на сына. Тот поежился и медленно кивнул.

Тараканов старший мягкой поступью, удивительной для человека столь солидной комплекции, затанцевал по залу, то и дело раскланиваясь со знакомыми, обмениваясь любезностями с краснеющими и жеманно хихикающими барышнями.

Пётр, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, искоса поглядывал на меня. Я же, особо не стесняясь, в открытую рассматривал парня. Приземистый, массивный, круглолицый, он казался неуклюжим и неповоротливым. Но в его движениях чувствовалась сила, твердая линия подбородка и спокойные серые глаза говорили о крепости духа. Я чувствовал, что навязанный мне Таракановым и судьбой друг может стать и настоящим. Решившись прервать затянувшееся молчание, я начал:

— А давай…

В тот же миг и Пётр, набравшись смелости, произнес:

— Ваше Высочество…

Я предпринял ещё одну попытку:

— Послушай…

И тут же в унисон прозвучало:

— Простите…

Тут, не выдержав, я расхохотался, а мой собеседник, отчаянно покраснев, неуверенно улыбнулся.

— Пётр, давай уж без церемоний, просто на ты… Я так понимаю, что нам проще подружиться, чем пытаться спорить с намерениями твоего отца.

— Это да, если папенька видит цель, он не замечает препятствий… — чуть успокоившись, подтвердил Пётр. И, оживившись, добавил:

— Ваше Высо… О-ох, прости… Алексей, я тут подумал — быть может, ты не будешь против познакомиться и с парой моих товарищей… Кажется, я видел недавно тут Ивана Нарышкина…

Увидев мое застывшее от удивления лицо, он заторопился:

— Я знаю, это семейство не слишком в большой чести во дворце, но это последствия излишней горячности главы рода… Если он увлекается спором, забывает и о правилах приличия, и о табели о рангах… Вот и настроил против себя высокопоставленных особ. Но Иван — парень преотличный, убедишься сам!

Произнося эту речь, Пётр даже забыл о своей стеснительности, подхватил меня под руку и, чуть ли не волоком потащил в ту сторону, где, как ему показалось, видел своего товарища… Я же особо не сопротивлялся, радуясь нежданной удаче. Что ж, на ловца, как говорится… Чудесный зверь, на которого я безуспешно охотился с самого начала бала, обнаружился в дальнем углу залы… Рядом с высоким, нескладным парнем, то и дело одергивавшем слегка тесноватый мундир, стояла, обмахиваясь веером, та самая рыжеволосая прелестница.

— Ваше Высочество, — подпустив официоза в голос, произнес Тараканов, — позвольте вам представить одну из прекраснейших жемчужин Российской империи, украшение любого светского раута и просто замечательного человека…

Он выдержал драматическую паузу, во время которой девушка, заалевшись румянцем, скромно потупила очаровательные глазки, а затем продолжил:

— … Ивана Николаевича Нарышкина, прошу любить и жаловать!

С удовольствием глядя на расширившиеся от негодования глаза Нарышкиной, Пётр расхохотался и добавил:

— Ну, и познакомься, Алексей, с нашей Дарьей. Сестра Ивана, весьма обидчивая, но, на наше счастье, отходчивая особа…

— Ну, ты-ы-ы… Петенька! Я тебе ещё припомню! — прошипела разъяренная девушка, но тут же взяла себя в руки и с обворожительной улыбкой повернулась ко мне:

— Ваше Высочество, я уже имела честь быть представленной Вам… Конечно, Вас окружает такое количество прекрасных фрейлин из свиты ваших сестёр, что вы вряд ли обратили внимание на мою скромную персону…

Иван и Пётр, скептически выслушивая речь Даши, притворно закатили глаза и наперебой принялись цокать языками… Девушка сбилась с пафосного настроя и, рассмеявшись, замахнулась на друзей веером:

— Вот же негодники!

И обратившись ко мне, доверительно понизила голос:

— Вот так всегда, из любого серьёзного мероприятия эти великовозрастные лбы умудряются сделать шутовское представление!

Я с улыбкой наблюдал за происходящим, испытывая полузабытое чувство принадлежности к веселой дружеской компании… Как же мне не хватало вот таких беззлобных подтруниваний, легкости общения и беззаботного веселья!

— Дарья, Иван, я очень рад нашему знакомству и прошу сразу — давайте отбросим церемонии, для вас я просто Алексей, обращайтесь на ты, безо всяких высочеств!

— Отлично! — обрадованно воскликнула Дарья, и, улыбнувшись, продемонстрировала мне миленькие ямочки на щечках, — тогда, Алексей, ты просто обязан станцевать со мной хотя бы один вальс!..

И, не слушая моих невнятных возражений, потянула меня в сторону танцующих пар… Я же на ходу пытался припомнить, как вообще нужно вальсировать, в голове всплывало только — раз, два, три, поворот, — почерпнутое с уроков физкультуры… Тогда, в моей далекой прошлой жизни, суровая учительница пыталась научить пятиклашек этому танцу к Международному женскому дню…

К счастью, оказалось, что тело цесаревича гораздо лучше меня было готово к подобным испытаниям! Оставалось только расслабиться и получать удовольствие от близости с прекрасной девушкой, кокетливо поглядывающей на меня.

— Алексей, а позволь задать нескромный вопрос… Почему ты раньше не появлялся при дворе? Многие считали, что тебя и в живых-то нет…

— Если бы я знал, что здесь меня встретят такие прекрасные девушки, я бы вернулся гораздо раньше! — галантно отшутился я. — Ну, а вопросы политики оставим решать более сведущим в этом людям…

Закончив танец, мы, разгоряченные, вернулись к тихо беседующим о чем-то Ивану и Петру. Заметив нас, они, оборвав разговор, с ехидными улыбками, с преувеличенным вниманием осмотрели Дарью…

— Мнится мне, Дарья Николаевна, — отвесил поясной поклон её брат, — что вам не помешало бы принять чего-нибудь прохладительного, уж очень вы, милочка, разрумянились…

— И не говорите, Иван Николаевич, — подхватил Петя, высокомерно поджав губы, — какое бесстыдство — вы только посмотрите, как заблестели её глаза!

Дарья со смехом отмахнулась от шутников веером, и сказала, обращаясь ко мне:

— В чем-то эти доморощенные лицедеи правы… Я бы не отказалась от чего-нибудь холодненького!

И мы дружной компанией отправились разведывать, чем могли бы порадовать нас накрытые праздничные столы.

С сомнением осматривая шеренгу различных бутылей, я взял ближайшую и осторожно принюхался. Зеленоватая жидкость, кроме отчетливого водочного, имела ещё и приятный травяной запах.

— Ерофеич, — сказал Пётр. И пояснил, увидев мое недоуменное лицо, — травяная настойка. Её какой-то лекарь придумал, никто так и не сумел разузнать точного состава, но, говорят, бодрит и придает сил! Есть и отличное шампанское! — обрадовался он.

А я, увидев на огромных блюдах с фруктами, ярко-оранжевые апельсины, вдруг кое-что придумал.

— Розмарина, конечно, я сейчас не найду, — бормотал я себе под нос, — да и мандаринов не наблюдаю, но есть ерофеич и апельсины…

Взяв серебряный фруктовый нож, я аккуратно снял цедру с апельсина, затем очистил его полностью, выдавил в бокал немного сока, влил настойку, осторожно добавил шампанского, и и подумав, отправил туда же и цедру. Ну не бармен я ни разу! И то, что получилось у меня, назвать коктейлем «Северное сияние», конечно, было нельзя, но, отхлебнув, я одобрительно кивнул головой — недурственно!

И тут заметил, как на меня настороженно смотрит вся честная компания.

— Алешенька, — осторожно начала Дарья, — ты точно хорошо себя чувствуешь? Ты вот зачем портишь хорошие напитки?

— Да-а-а, это как же провинция портит людей, — прищурившись, протянул Пётр, — ну ничего, Алексей, мы приложим все усилия, чтобы ты стал городским человеком!

— Да сами вы!.. Провинциалы! — возмутился я. И наскоро повторив процедуру, протянул бокалы друзьям. Те, с явным подозрением приняв мое угощение, не торопились пробовать.

— Ну что ж, я разделю с моим принцем все тяготы и лишения! — решившись, с пафосом провозгласил Иван, — и даже риск быть отравленным не остановит меня!

Залихватски опрокинув бокал, отхлебнув сразу почти половину коктейля, он ошеломленно захлопал ресницами.

— А вкусно!!! Дашенька, Петя, да попробуйте же!

В последующие часа полтора мы смешивали все новые порции напитка, особо не разбирая, из каких бутылок и что льем, кроме апельсинов, в ход пошли и зимние груши… Сначала на наши эксперименты смотрели с опаской со стороны, но затем стали подтягиваться и другие молодые аристократы… Со всех сторон на меня сыпались имена, фамилии, титулы, я с трудом разбирался, кто есть кто, и в конце концов, махнул на это рукой. Потом разберемся, Пётр подскажет!

В самый разгар импровизированной коктейльной вечеринки кто-то закричал — а давайте играть в снежки! И вся подвыпившая ватага с хохотом ломанулась на улицу…

Помню, как воздушными вихрями разгонял снег вокруг себя и создавал сердца, которые Дарья Нарышкина, задорно хохоча, пронзала огненными стрелами… Помню, как невысокая, пышнотелая брюнеточка, вроде бы её звали Мария, утаскивала меня в сторону от компании, что-то горячо доказывая, а потом, увидев, что я не понимаю, что она говорит, просто влепила мне крепкий поцелуй… И помню, как, не удержавшись, рухнул с Дашей с сугроб, и нашел губами её розовые губки…

Как все разошлись, уже припоминалось с трудом. Направляясь замысловатым маршрутом по безлюдным коридорам в сторону своих покоев, я все еще ощущал на своих губах сладкий вкус Дашиных, в какой-то момент от переполнявших меня чувств, попытался исполнить замысловатое па, запутался в ногах и рухнул на пол… в то же мгновение мимо меня, оставив ожог на шее, что-то пролетело и врезалось в стену. Я в изумлении глянул на опаленное пятно за мной, перевел взгляд вперёд и заметил тень, мелькнувшую вдали. Кто-то, убегая, свернул за угол…

В миг домчавшись до своих комнат, я ворвался, запер дверь, провалился к ней, переводя дух. Хмель и легкомысленный настрой выветрился практически без остатка. По телу пробегали ледяные мурашки. То, что я воспринимал как игру, ещё не осознав всей серьёзности происходящего, обернулось игрой на выживание. Только что меня пытались убить, и спасла меня нелепая случайность…