Ненавижу тебя, но люблю! или Сказания Тар-Данарии

Глава 9

Ена

В Ассанаю меня судьба в последний раз заносила давно. Кажется, в тот раз местные ведьмы в честь меня устроили фестиваль. В мирах поговаривают, что силы ведьмы берут от меня, поэтому многие из них и рады вспомнить Ехидну в час радости или нужды. До сих пор никак не могу привыкнуть к этому. Люди не так уж часто бывают мне рады. Не то я существо. Вот Ник другое дело. Его, мне кажется, обожает каждый. И это объяснимо, он же… Нет! О нем я думать больше не стану! Первый шаг на пути к исцелению это избавление от мыслей об объекте чувств.

У меня есть дело, у меня есть долг. Я должна выполнять свою работу, а не подчиняться прихотям глупого сердца. Заморозить бы его, чтобы прекратило чувствовать!

В Ассанаю меня привело отчаяние. Я существо холода и мрака, так что отрицательные эмоции моя стихия. Кто-то в этом мире испытывал такое сильное отчаяние, что я, пролетая мимо, не смогла не откликнуться на немой зов.

На небольшой лесной полянке было тихо и темно. Широкие кроны деревьев скрывали ночное небо. Я замерла, прислушиваясь и принюхиваясь. Что-то должно быть. Интуиция не привела бы меня сюда без причины.

— О, какое счастье! Они все же прислали кого-то! — в мягком женском голосе слышалось столько радости, что я даже огляделась, пытаясь понять, кому адресованы эти слова.

С другого конца поляны быстрыми шагами приближалась ко мне молодая девушка с длинными волосами. На лице ее было написано облегчение.

— Ведьма, — протянула я. Точно ведьма.

— Я уж думала, что мое письмо затерялось где-то, — продолжала она. — Тебя как зовут?

Что за нелепый вопрос? Разве одного лишь взгляда на меня недостаточно, чтобы понять, кто я такая? Разве… ох. На мне же артефакт. Эта доброжелательная ведьма видит всего-навсего человека с двумя ногами.

— Ехи… кхм-кхм… Эхинацея, — называть свое настоящее имя не хотелось. Пусть считает меня равной себе — обычной человеческой женщиной.

— Гертруда, — протянула ведьма руку. — С Шрусберийского участка, да? Не помню тебя, должно быть, ты новенькая.

Я молча кивнула. Все же с людьми порой так просто. Даже говорить ничего не нужно, они сами придумают достойное объяснение.

— Пропавшего зовут Мейфуд. Семь лет, — короткими рублеными фразами рассказывала Гертруда. — Ушел из дома сегодня днем. Матери через младшую сестренку передал, что уходит в лес за источником вечной молодости, чтобы мама всегда была красивой. Незарегистрированных кругов у нас, кажется, нет, но ты же сама знаешь, как бывает…

Знаю. Круги, которые называют ведьмиными, хотя ведьмы к их возникновению не причастны, могут возникать хаотично в разных уголках миров. Если мальчик провалился в круг, он может провалиться в любой мир. И не во всех ему будут рады. Есть на древе такие темные уголки, где ребенка разберут на ингредиенты для зелий, не успеет он и пискнуть.

— Деревню и окрестности прочесывают местные жители. На южном участке леса у нас Хелен. Запад и север взял на себя Каприз. А вот центр и восток остаются за нами. Тебе восточная часть, не хочу, чтобы ты шла в самую гущу моего леса. Здесь бывает небезопасно.

Деловитый тон ведьмы мне скорее нравился, чем нет. Непривычно был подчиняться чужим командам, но я сейчас не Ехидна, а Эхинацея. И потом, ребенок…

Двигаясь в указанном Гертрудой направлении, я пыталась ощутить любую вибрацию. Может, слух у меня не самый выдающийся, но от змеиной сущности мне досталось неплохое подспорье — я чутко воспринимаю колебания окружающей среды. Вот шаги какого-то крупного зверя. А это топочут люди — сколько же шума они издают! Ритмичными прыжками передвигается какое-то животное. Прочесывая лес, я глубоко погрузилась в выполнение своей задачи и почти смогла не думать о Нике. Почти. Только разок вспомнила о нем, чтобы подумать, какая же я умница, что о нем не думаю.

Тихий плач я услышала не сразу. В лесу подобные звуки издают многие. Горлицы способны почти что рыдать, а выпь кричит так пронзительно и горько, словно у нее беда случилась. Да мало ли животных в лесной глуши. Но нет, это было не животное.

В корнях большого дерева сидел, сжавшись в компактный клубочек, маленький мальчик. Его хрупкое тело сотрясалось от рыданий.

— Здравствуй, — поздоровалась я мягко, стараясь не спугнуть его. Кажется, у него сегодня и без того было немало переживаний. — Ты ведь Мейфуд, да?

— Я не на-на-шел его, — захлебываясь рыданиями, сообщил ребенок. — Заблудился и не нашел его.

— Источник молодости?

— Да. Они сказали, что мама… мама станет старой и умрет. Я не хочу, чтобы мама умирала! Я хотел… — и он залился слезами.

— Послушай…

Теперь, когда я привлекла внимание мальчика, я поняла, что понятия не имею, что нужно говорить.

— Понимаешь… — попробовала я еще раз.

Стрелочки мокрых ресниц обрамляли темные глаза, такие внимательные и серьезные.

— Мейфуд! — закричал кто-то, избавляя меня от необходимости продолжать разговор.

К нам бежала Гертруда, за которой, радостно подпрыгивая, несся какой-то белый меховой комок.

— Напугал до полусмерти! — воскликнула девушка, сжимая мальчика в крепких объятиях. На какой-то момент я испугалась, что она задушит его от избытка чувств. — Никогда больше так не делай!

Вторая порция объятий вперемешку со сбивчивыми благодарностями досталась мне.

— Ты просто умница! Я сообщу твоей кураторке, что ты сделала!

— Гав! — радостно подтвердил белый комок, оказавшийся чем-то вроде бесконечно улыбающейся собаки, пытаясь наброситься на меня и укусить за отсутствующий хвост. При этом угрозы в его действиях не было. Он словно вел какую-то игру и был уверен, что правила мне тоже известны. — Вуф!

— Каприз, не донимай Эхинацию, — пожурила его ведьма. — Мейфуд, нам пора вернуть тебя домой, дружок.

— Нет, — упрямо покачал головой ребенок. — Я не пойду. Мне нужно сделать так, чтобы мама никогда не состарилась.

— Послушай, милый, — опускаясь перед ним на колени, мягко сказала ведьма, — твоя мама так любит тебя, что для нее время, проведенное с тобой и твоей сестренкой, важнее, чем вечная молодость. Ты можешь искать источник очень долго, а она все это время будет отчаянно скучать по тебе.

— Но она станет старой… Я не хочу, чтобы она была такой, — нижняя губа мальчика обиженно задрожала.

— И ты будешь любить ее такой, — кивнула Гертруда. — Если ты любишь кого-то, то не так уж важно, как он выглядит.

Мальчик задумчиво посмотрел на нее и спросил:

— А ты тоже станешь старой?

— Однажды непременно стану.

— Тогда я передумал на тебе жениться, — важно сообщил он. — Ты хорошая, ты, безусловно, очень хорошая, Гертруда, но мне нужна жена моего возраста.

— Ну что же, я постараюсь это пережить, — с серьезным видом кивнула ведьма. — А теперь давай отведем тебя домой.

Наша процессия медленно двигалась в сторону деревни. Шерстяной Каприз с улыбкой сновал между нами, слегка повизгивая от счастья.

— Спасибо, что откликнулась, — вновь поблагодарила меня ведьма. — Эхинацея, тебя словно сама Ехидна послала.

— Что? — севшим голосом переспросила я.

— Ехидна послала, — охотно повторила девушка. — У вас так не говорят? Ты, видимо, издалека откуда-то. Так говорят, когда с ведьмой случается что-то неожиданное и хорошее. Например, если в моей жизни однажды появится привлекательный мужчина, я буду думать, что это Ехидна мне, как женщина женщине, помогла, — рассмеялась она.

— А если мужчина окажется не очень хорошим? — полюбопытствовала я.

— Значит, пущу его на зелья, — подмигнула Гертруда. — Видишь, как все просто!

— Мне пора.

— Уже? Я думала, останешься ненадолго. Устроим девичник, поболтаем о том, о сем.

— В другой раз, — солгала я. — У меня много дел.

— Разумеется. Нельзя же так просто бросать свой участок. Мне жаль, что я тебя отвлекла от дел, но рада, что ты к нам заглянула.

— Да, — невпопад ответила я и поспешила скрыться.