Ненавижу тебя, но люблю! или Сказания Тар-Данарии

Глава 39

Ена

В первое мгновение я решила, что оказалась в лесу. Под ногами была густая трава, вокруг кусты и деревья. Но через секунду услышала пронзительный вопль чаек, шум двигателей, приглушённый гул голосов и гневное шипение:

— Да чтоб тебе жилось замечательно!

И шуршание. Тихое, но настойчивое, уверенно приближающееся ко мне.

Крайне заинтригованная происходящим, я так и замерла, с интересом ожидая развития событий. Даже юркнуть в сторону и затеряться в густой листве, прячась от чужих глаз, позабыла.

Ближайшие кусты задрожали, раздалось ещё одно негодующее «инициатор хренов», а через миг громкое и испуганное «Ой!».

Оглушительная тишина опустилась на зелёный городской дворик, даже чайки перестали бить голубей и застыли в ожидании, причём у меня такое чувство появилось, что местная живность прекрасно знала, что сейчас будет, и ждала…

И дождалась!

— На место поставил, пеньтюх безрукий! — завопил пронзительный женский голос.

И сквозь листву я увидела двоих. Яростно извивающуюся ругающуюся девушку с тёмными волосами и мужчину с письменами на левом виске — теневой наёмник. Один из тех, кого крадут из семьи в раннем детстве, жестоко воспитывают и в возрасте семи лет продают в одном из разбойнических миров как искусного убийцу и отменного телохранителя, не знающего поражений.

Как эта ведьма связалась с ним?

— Вообще-то, рукастый, — посмеиваясь, заметил мужчина, без труда удерживая выше озвученным не желающую сдаваться девушку.

Прекратив сопротивление, она с угрозой уточнила:

— Мне это исправить?

Лично на меня ледяной тон не оказал никакого воздействия, но её тут, похоже, очень хорошо знали, потому что удерживать тут же прекратили, осторожно поставили на землю и даже подняли ладони в беззащитном жесте. Но смотрел наёмник с неприкрытым укором.

— Глазки мухам строй, — не повелась ведьма, демонстративно отошла на несколько шагов и с презрением поправила всю помятую одежду. — А своему хозяину передай, что если я кого-нибудь из вас ещё хоть раз увижу, количество его охраны начнёт стремительно сокращаться!

Мужик только хмыкнул. У него были все причины для насмешек. Он, громадный двухметровый профессиональный убийца, и она — маленькая, невысокая, худощавая, но жутко злая… ведьма. Вот об этом он позабыл явно напрасно.

Щелчок пальцами. Звонкий и такой издевательский. А вслед за ним протяжное, полное укора «Ку-а-а-а!». Сдаётся мне, таких громадных чёрных лягушек этот мир ещё не встречал.

Девушка шумно выдохнула, проследила за чавкающим упрыгиванием наёмника, раздражённо отвела ладонями от лица спутавшиеся пряди и вдруг куда спокойнее, с отчётливой усталостью, спросила:

— Долго ещё в кустах прятаться будешь?

Вздрогнув от неожиданности, я растерялась, не понимая, со мной ли говорят.

— Да ты, ты, — хмыкнула ведьма и повернулась всем телом, чтобы с прищуром вглядеться в зелень, — выходи давай. Я твою силу сразу ощутила. До теневых наёмников доходит дольше, но сейчас и они тебя заметят. Ещё угрозой посчитают, ошибки эволюции, разорви их Ведьмин круг. Уничтожать пойдут, идиоты беспросветные. Со мной не тронут, так что выходи давай.

На моих губах появилась горькая улыбка. Это меня-то уничтожать пойдут? Да, могут. Таких монстров только уничтожить и хочется. Убить, навсегда стереть с лица всех миров и забыть, как страшный сон.

На рёбра лёг неподъёмный валун, следующий вдох вышел коротким и неглубоким, и принёс лишь обжигающую боль во всем теле.

Но я, сама не зная почему, двинулась вперёд, с шелестом выскользнула из кустов и остановилась под взглядом пронзительно-зелёных глаз. Ничего хорошего не ждала. Таким, как я, на хорошее рассчитывать не приходится.

— Вот блин, — скривилась заметно бледнеющая девушка.

Уголок моих губ приподнялся в безрадостной улыбке.

— Страшно? — спросила с горечью, которой не сумела скрыть.

И опустила взгляд, приготовившись к самому худшему…

— Да не, — медленно проговорила ведьма. — Я просто думаю, что надо бы на колени встать, а у меня с недавних пор спина болит.

Не поверив, резко вскинула голову и во все глаза посмотрела на продолжающую кривиться и раздумывать о ситуации ведьму.

— Если опущусь, встать потом поможешь… те? — сморщилась сильнее. — Не знаю, имеет ли теперь смысл переходить на «вы».

Я продолжала в полном изумлении смотреть в её невозмутимые глаза. А где ужас? Где отвращение, страх? В конце концов, банальное уважение перед целой Ехидной?

Словно прочитав мои мысли, девушка виновато дёрнула плечиками и произнесла:

— Вы извините, у меня тяжёлая неделя выдалась. Сначала с тварями из нижних миров на городской площади сражались, потом нам в Министерство ведьминского контроля мага начальником поставили, затем пришлось на Пироге гражданскую войну останавливать, хотя там даже коренных жителей ни одного, а потом меня и вовсе поцеловали, и это за один только понедельник… Теперь ещё и гад этот темномагический со своими собственническими замашками… Гадство! Это я к чему всё? Ах, да. Меня сейчас даже Творцом не удивишь, честное слово. Без обид.

Справившись с эмоциями, я только-только рот открыла, но сказать ничего не успела.

— Мари-и-ина-а-а! — заорал кто-то где-то.

Девушка жалобно простонала, бросила на меня взгляд «о чём и говорю», развернулась, подняла голову высоко вверх и прокричала:

— Да иду я!

Проследив за её взглядом, увидела высовывающийся из окна шестого этажа многоэтажки металлический шкаф… который, радостно хлопнув дверцей, весело крикнул:

— Я с лифтом договорился, он тебя не пустит! Пешком пойдёшь!

— С-с-скотина! — «обрадовалась» ведьма. — Я тебя в утиль сдам, гад!

Вас всех, нелюди!

Резко обернувшись ко мне, сжала кулаки и гневно пожаловалась:

— Это сговор! Это… это абьюз, мать их! Одни гады меня караулят двадцать четыре на семь, на метле летать не дают, а то «опасно», в окна выходить не дают, а то «разобьётесь, госпожа ведьма, а нам хозяин потом головы оторвёт», а другие… вон! — вскинув руку, Марина негодующе указала на свой гадко хохочущий шкаф. — Издеваются, мерзости! Со всех сторон обложили!

Из всей гневной речи я неожиданно поняла самое главное:

— Тебя терзает влюблённый мужчина?

В груди зашевелилась надежда, я подобралась. Какая очень похожая ситуация!

— Нет, меня мучает контуженный недоумок, — хмуро отрезала ведьма.

— К сожалению, умный. Даже слишком. Сейчас старательно ищет лазейки в нашем законодательстве и, ты знаешь, что-то мне подсказывает, что найдёт… этот точно найдёт…

Неожиданно на розовых губах Марины промелькнула мимолётная радостная улыбка, в зелёных глазах загорелись огоньки чего-то большого, светлого, тёплого… чего-то, что было так похоже на любовь.

Уже ни на что не надеясь, я всё же спросила:

— Тебе известно средство от любви?

Внутри всё сжалось, дыхание остановилось, сердце замерло.

Ведьма моргнула, тряхнула головой, сбрасывая наваждение, свела брови у переносицы и убеждённо произнесла:

— Конечно.

Во мне всё подпрыгнуло.

— Какое?! — подалась ближе, нависнув над девушкой, с надеждой, перемешанной с отчаянием, вглядываясь в её лицо.

Удивившись моей реакции, она всё же сказала:

— Чугунной сковородой по башке. Безотказный метод. Правда… мне не помог.

Надежда разлетелась острыми осколками, оставив после себя тянущую боль и разочарование.

А Марина, прочитав эмоции по выражению моего лица, помолчала и негромко добавила:

— Если кому-нибудь расскажешь, я буду всё отрицать, но, — её голос упал до едва слышного шепота, — если бы у меня был выбор, я ни за что не стала бы отказываться от любви.