Несбыточное желание

Пролог

Миг рассвета, бесконечно короткий, бесконечно долгий, в зависимости от взгляда и мыслей смотрящего. Краткое мгновение между днем и ночью, доля секунды абсолютного равновесия вечно противоборствующих сил. В это время извечно решается, продолжит ли луна укрывать мир мягким серебристым светом, или солнце покроет его своим золотом.

— Солнца свет сестры одной, — алебарда с топорищем цвета солнца на вытянутой руке.

— Сребро луны в руках другой, — сияющий, словно свет далеких звезд, клинок двуручного меча, вонзенный в землю.

— Во смены цикла дня и ночи…

— Сойдемся здесь.

Древний, тысячи, десятки тысяч раз повторяющийся ритуал был завершен, и две армии под грохот сотен ног и гул труб бросились друг на друга с яростью обреченных. Вновь на землю полилась кровь, воздух сотряс лязг оружия, стоны и крики раненных и умирающих разнеслись по всей округе.

Две высокие волчицы возвышались, подобно утесам посреди бушующего моря. Для них не существовало мира вокруг, армий, крови и вони вспоротых внутренностей. Они смотрели друг на друга уставшими, полными тоски и боли взглядами. Раз в день одна из них обязана была пасть от руки другой, дабы кровь убитой подарила миру смену цикла.

Один раз в день Луна пронзала мечом Солнце, чтобы на следующий воскресшая сестра насаживала ее на шип алебарды. Их воины, воплощение силы и власти каждой из сестер, раз за разом терзали ненавистного противника, даря жалкие минуты на простой разговор.

— Я не нашла нам пути отсюда, Хелена.

— Значит, еще один цикл, Селена. Однажды мы разорвем порочный круг, сестра.

— Разорвем.

Когда-то, давным давно, они надеялись, что вечная бойня окончится. После, спустя годы, они жаждали, чтобы их сражения не были столь ужасны и кровопролитны. Сейчас, в настоящем, они лишь мечтали о чуть более длинных минутах бесед.

Но ритуал требовал кровавой дани.

Власть мира была сильнее воли божеств.

В миг, когда воинство солнца начало теснить защитников луны, Селена и Хелена яростно оскалились, подняв оружие. С лязгом металла доспехов бросились они друг на друга, и золото солнечной алебарды столкнулось с серебром лунного меча, высекая сноп ярких искр. Звон ознаменовал отсчет до падения ночи под гнетом нового дня.

Стремительный серебряный росчерк описал полудугу и был остановлен броней. С полным ярости и ненависти криком Хелена древком оттолкнула от себя сестру, заставив ту пошатнуться под грохот металла, и, вложив весь свой вес, нанесла сокрушительный удар топорищем сверху вниз. С грохотом и золотистой вспышкой взрыва то вошло в землю, разбросав осколки камней и комья почвы во все стороны.

Удар плечом почти опрокинул богиню солнца, нарушая стойку, алебарда на секунду осталась лишь в одной, левой руке. С протяжным гулом серебряный клинок вонзился под кирасу и увяз в толстом поддоспешнике из слоев кольчуги и стеганной ткани. Селена не успела развить успех, навалиться на рукоять, чтобы пронзить плоть глубже — на ее голову обрушился закованный в латную перчатку кулак, с грохотом чуть не сорвав шлем, настолько мощным был удар.

Продираясь сквозь тошноту и звон в ушах, богиня луны с трудом устояла, но следующий же удар алебарды отбросил ее на несколько метров. Меч с яркой вспышкой улетел в сторону, отправленный туда пинком Хелены, пока Селена, пошатываясь, поднималась на ноги. Лишенная оружия, закованная в темно-синие доспехи волчица не собиралась сдаваться. Она не могла, воля мира требовала, чтобы она выгрызала себе каждое мгновение заранее обреченной жизни. Растопырив пальцы латной перчатки, четыре из которых оканчивались остро заточенными когтями, она яростно зарычала, скалясь и прижимая уши.

Раздавшийся в ответ рык знаменовал новую сшибку.

Держа алебарду на манер копья, Хелена почти насадила на шип свою сестру, в последний миг ушедшую в сторону. Когти лунной богини выбили сноп искр из золота брони. Длинное оружие солнечной богини описало широкий полукруг, заставляя Селену отпрянуть и тут же рухнуть от удара подтоком в грудь. Латная броня сдержала удар, но сила его была такова, что и так нетвердо стоящая на ногах лунная волчица с грохотом и лязгом металла упала навзничь.

— Да будет день! — с рычащим криком богиня солнца вонзила шип алебарды четко под кирасу, заставив сестру закричать от боли. С бешеным оскалом высвободив оружие, она высоко подняла его над собой. — Nolo superstes!

С жутким хрустом и грохотом алебарда обрушилась на нагрудник, прорубая его, словно тот был выкован из жести. Без подпитки силой, никакой металл не мог противостоять мощи божественного оружия.

Селена умерла практически мгновенно, когда топорище прошло сквозь ребра и разорвало сердце и легкие.

Над горизонтом медленно показалось алое солнце, освещая поле битвы. Два воинства исчезли, будто их никогда не было, оставив лишь истерзанную сотнями ног землю, обильно политую кровью, потом и слезами. Тяжело дышащая Хелена рухнула на колени, и, как и тысячи, десятки тысяч раз до этого громко взвыла, оплакивая смерть сестры.

Она ненавидела свою судьбу, свою жизнь, весь мир, что заставлял ее раз за разом сражаться и убивать.

У Хелены был всего один день на то, чтобы найти способ разорвать порочный круг, прежде чем Селена воскреснет и вновь наступит время битвы.

Прежде, чем уже она умрет под яростный клич сестры.

Подняв алебарду на плечо, волчица побрела в сторону восхода, зная, что никто ее не увидит, никто ее не остановит. Сестры существовали для мира, но жители его могли лишь слагать легенды о бесконечной битве дня и ночи.

***

Хелена не знала, сколько длится их бесконечная борьба. Она не считала дни, что смазывались, сливались в бесконечную рутину крови, смертей, своей и сестры, борьбы и бесцельных странствий. Ей было во многом безразлично деление на месяцы и годы, то был удел смертных, тех, ради кого каждый день льется кровь божеств, хватало знания, что прошли сотни лет. Волчица понятия не имела, чем живут смертные, как выживают, сколько их осталось. Она вообще мало что знала, тратя все свое время и силы на поиск способа вырваться из цепей.

Лишь в одном была уверена Хелена, в мире больше не осталось богов, кроме них с сестрой.

Их имена давно выветрились из далеко не совершенной памяти белой огнегривой волчицы. Бог дождей и ветров, богиня полей и рек. Постоянный и неторопливый в своей ярости бог вулканов, резкий, сиюминутный бог молний. Их было множество, каждый держал ответ пред миром за что-то важное или не очень, но в итоге все они сгинули, не выдержав напряжения, вечных требований без капли поощрения и награды. Мир был безмолвен, безразличен к тем, кто его поддерживал, отдавая себя без остатка. Смертные не ведали об истинных богах, и вера и молитвы не достигали их. И нет ничего удивительного в том, что добрый и мягкий к смертным мир ожесточился без ухаживающей руки божеств.

Ураганы и наводнения уничтожали урожаи и разметали хлипкие хижины. Реки превратились в топкие болота, прекрасные зеленые поля и луга — в непролазные заросли жутких растений. Некогда светлый, величественный лес обратился пожирающим неосторожного путника чудовищем, полным теней и смерти. И лишь День и Ночь продолжали кружить в вечном танце, но и их цикл исказился, изменился, стал кровавым и жестоким.

Некогда Хелена и Селена, встречаясь на рассвете и закате, передавали друг другу мир, меняя светила на небосклоне. Раз в день недостижимое солнце вставало на востоке, а после садилось на западе, сменяясь луной. И подобно циклу смены дня и ночи, сестры-богини были столь же вечны, бессмертны. А потому не смогли уйти вслед за другими богами, вернуться в Ничто.

Брошенный мир злобной хваткой вцепился в них, пустив кровь, сводя с ума болью и обидой. И обезумевшие сестры впервые оскалили друг на друга клыки.

Сначала это были просто размолвки. Затем — ссоры. После, вместо добровольной передачи мира, они начали вырывать его друг у друга из рук, скалясь и рыча, словно дикое зверье над куском мяса. А затем, начали драться.

Насмерть.

Тогда, в кровавой схватке на рассвете, Хелена вырвала победу вместе с глоткой Селены. С ликованием она взвыла, оглашая начало нового дня. И лишь когда свет ее солнца осветил черную от крови поляну, они осознала произошедшее. Обновленный мир, столь чуждый и жестокий, с радостью принял новый ритуал смены цикла, и всей своей силой и властью надавил на сестер, вынудив их сражаться. Каждый день начинался и заканчивался пролитой кровью.

Каждый день смертные, искаженные мировой волей, убивали и резали друг друга за клочки пока еще плодородной почвы, за редкие, не отравленые ключи.

Мир умирал, но в агонии своей не замечал очевидного. И своими трепыханиями он лишь расширял рваные раны, боль от которых медленно сводила с ума всех его обитателей.

Мир умирал долго. Очень долго. И слабел он медленно… Но неотвратимо.

Хелена впервые за долгие годы улыбнулась.

Она почуяла шанс.

***

День медленно клонился к закату. Хелена уже ощущала власть своей сестры, медленно нарастающую, надвигающуюся, словно неотвратимое цунами. Она знала, что их силы будут равны лишь краткий миг заката, а после мощь лунного светила наполнит Селену и позволит ей убить солнечную богиню. Так было всегда, и так должно было быть и впредь, но кое-что изменилось за эти многочисленные годы.

Миг равновесия сил продлевался раз от раза. В былые дни, бой заканчивался за несколько ударов, и кровавая, жестокая казнь длилась дольше. Сейчас же сражение богинь могло занимать до нескольких минут, и последний удар, все столь же безжалостный, был всего один. На большее не хватало времени, ибо светило не поднимется само по себе, и если упустить миг перевеса сил, цикл повернет в обратную сторону.

Хватка мира слабела, с каждым убитым смертным его силы таяли, и нечем было их восполнить. И в этот день ослабла достаточно, чтобы все изменить.

В урочный час, миг заката, вновь стояли две сестры по две стороны поля брани. Почти не осталось в мире мест, не окропленных кровью, и смрад гниения и смерти уже наполнял воздух. Видимая сила богинь вновь, как и прежде, обратилась беснующимися воинами, волками в броне цвета дня и ночи, что, завывая, потрясали оружием и готовились вцепиться в глотки друг другу.

Они вновь стояли напротив друг друга.

Они вновь подняли оружие и произнесли ритуальные слова.

Их сила вновь схлестнулась в кратком мгновении равновесия.

Но кое-что изменилось.

Сестрам, что столь долго жили, не нужны были слова, чтобы понять друг друга. Краткие, пугливые улыбки приподняли уголки губ обеих волчиц, они готовились впервые за неизвестно сколько лет дать отпор жестокому миру. Пусть лишь попытка, с мнимым шансом на успех, то был шаг навстречу спасительному забвению.

Сестры не могли умереть. Ведь пока есть день, всегда будет ночь, таков извечный цикл мира.

Но что, если не останется ни одной из них?..

Яростная, подстегнутая кровожадным миром сшибка. Безумный по мощи удар алебардой, соскользнувший с клинка двуручного меча.

Миг равновесия вот-вот закончится. Но того, что осталось, хватало обеим сестрам.

— Пусть конец настигнет нас и наш проклятый мир!

Мир всколыхнулся в гневе и ненависти, услышав слова последних своих богов. Разом все смертные рухнули в ужасе на колени, не закончив свои дела. Словно израненный, никак не желающий умирать зверь, мир взревел, потянулся волей и властью к богиням солнца и луны, но его кривые пальцы соскользнули с них, будто вода с металла щита.

Пронзенные оружием друг друга, они смотрели в глаза, цвета ночного неба с одной стороны, и розовой зари с другой.

Лунный меч пронзил сердце Хелены, по самое рикассо войдя в ее грудь.

Солнечная алебарда, обрушившись сверху, прорубила доспехи и кости, остановившись в груди, точно на месте уже не бьющегося комка мышц.

Они смотрели друг другу в глаза и желали лишь покоя. Надеялись на мир и тишину, на жизнь, далекую от кровавых битв.

Их последнее желание, отвергнутое миром, слишком упрямым, чтобы окончить свое отравленное существование.

Небо бесконечного заката мигнуло, и время остановило свой бег. Мгновение, и волна жуткой силы промчалась от полюса до полюса, нарушая естественный ход вещей.

Мир агонизировал. Мир умирал.

Но не сдавался.

***

И словно по чьей-то воле, именно в этот миг в другом, бесконечно далеком мире Лорд Дисгармонии, самопровозглашенный повелитель Хаоса, Дискорд, смотря на двух совершенно других сестер, щелкнул пальцами. Ему показалось забавным заставить тех рассориться, вынудить обратить оружие и магию друг против друга. Он хотел увидеть, к чему подобное приведет.

Встрепенувшись, Дискорд посмотрел сначала на свою львиную лапу, потом на текст, что набирался сам собой на ткани мироздания, и в самом буквальном смысле побелел от ужаса.

— Ну нахер, — выдохнул он, осознав, что именно приготовила ему история, и со следующим щелчком исчез, оставив вместо себя карикатурную лоскутную куклу.

Сестры-аликорны замерли, оглушенные магией хаоса и потоком чуждой, жуткой, жестокой силы.

Лишь спустя долгие часы они смогли очнуться, прийти в себя. Найдя вместо Дискорда его куклу, они решили, что магия Элементов Гармонии все-таки сработала, и заперли тряпичную игрушку в самом надежном хранилище, в подвале строящегося замка, должного стать символом новой эпохи.

Они радовались своей победе, но что-то не давало им обеим покоя.

Ни Селестия, ни Луна не знали, что происходит, но в самой глубине их душ, в потаенных уголках разумов, одновременно открыли глаза те, кого не должно было быть в их мире.

Новая история началась.